Guilty or innocent?

— Что-то тут не так. — Алина прижалась к окну. — Что-то точно не так.       Лескус несся по проселочной дороге, расплескивая лужи, в колонию. В этот раз они ехали вдвоем с водителем. Алина беспокойно повернула руку, посмотрев на часы. Одиннадцать утра. Ранняя пятница. Данила откинулся в кресле, сжав свой ватник. С большим трудом выдохнул, и надел его. Быстро застегнул, тут же поправив воротник. Послужной список в три статьи никуда не ушел. Рыжий прикрыл глаза, и заметил побледневшие руки Алины.       Машина влетела через главные ворота, расплескав все лужи, и окатив бегущих служивых с головы до пят. Водитель сложил руки на руль, лениво потянувшись к переключателю, что опустило окошко со стороны Алины. Начальница с любопытством наклонила голову, и посмотрела на знакомый силуэт. К Лексусу не спеша подошел тридцатилетний молодой человек с погонами майора. Девчушка прекрасно его узнала. Высокий, статный, идеально выбритый в приятной глазу новой пятнистой форме. Она даже помнила его имя, несмотря на короткую встречу. — Доброе утро, Николай Алексеевич. — Сказала сидящая, достав сигарету, и закурив прям в машине, — Вы решили к нам съездить на экскурсию?       Стоящий приятно усмехнулся, и поправил волосы, сложив руки за спиной. Посмотрев на два серых блока, довольно сказал: — А я теперь работаю тут, Алина Даниловна. Пропуск предъявите. — Схерали загуляли? — Тут же возмутилась девчушка, и, жестом показав Даниле сидеть, оперлась рукой о стекло, облизнув губы, — Вы вот работали в своей двадцать седьмой, там и работайте. И мне пропуск предъявлять не обязательно. Номера машины видели? Меня знаете? Ну вот и все. — Она деловито стряхнула пепел на землю, сделав затяжку, — Досвидос. — А я начальник службы безопасности колонии номер одиннадцать. — Гордо сказал стоящий, — Пропуск на себя и своего пса предъявите.       Алина выкинула сигарету, и, выдохнув дым через нос, вышла с машины. Она решила не терпеть такой наглости. Хлопнув дверью, она встала перед ним. Мужчина выглядел очень уверенно, и слабо улыбался. Он достал из нагрудного кармашка свое удостоверение, и показал его стоящей. Девчушка нахмурилась, удивившись тому, что ей не соврали. Он и правда работал тут в качестве начальника службы безопасносности. Как интересно. Прошло три секунды как переступишь порог, а уже появились первые вопросы. Алина засунула руки в карманы, выпрямив спину, и, сплюнув в сторону, сказала серьезным тоном: — Дохуя хочешь, майор. Ты мне не начальство. Я тебе ничего не обязана.       Решив не переходить на бесконтрольную ссору мужчина взял из кармана рацию, и сказал, не отвлекаясь от разглядывания карих глаз, обрамленных идеальными длинными стрелками: — Марина Николаевна, тут кто-то левый приехал. Ни пропуска, ничего. Что делать будем? — Расстреляй ее. — Хмыкнула Куницкая.       Алина возмущенно охнула. Выхватила рацию, и, швырнув ее в кусты, вскрикнула: — Фас!       Начальник безопасности словно по команде побежал за полетевшей рацией. Нырнул в кусты рыбкой, чем рассмешил Грачей на вышках. Раздался громкий хохот служивых. Алина откинула с гордостью распущенные волосы, и, нахмурившись, повернула голову к административному зданию. Недолго подумав, она раскрыла дверь перед Данилой, жестом сказал ему выходить. Заключенный кратко поцеловал девушку в щеку, и тут же пошел под крыло конвойных, что с радостью повели его к себе в клетку, словно заключенный никуда и не уходил, начав его расспрашивать о поездке. Начальники же продолжили свой конфликт на пустом месте. — Сука! — Воскликнул новый начальник службы безопасности. — Ты кто такая будешь?!       Он был явно недоволен таким отношением к себе какой-то низкой картавой девке, что, кажется, совершенно не знала о том, как стоило разговаривать с равными по званию и должности. Нахмурившись, стоящий попытался привлечь ее к ответственности, и схватить за руку. — Ты хочешь проверить как я дерусь? — Алина схватила мужчину за форму, наклонив к себе, и тихо прорычала, сжав второй рукой его за запястье со всей силы. — Так как ты тут новенький — предупреждаю, тех, кто мне переходит дорогу находят в своей комнате, забрызганной собственными мозгами. Не выебывайся на меня. Я тут не первый день работаю. Это колония моя. И такого отношения к себе не потерплю. Будь ты хоть выше званием в пять раз, пусть у тебя семь пядей во лбу — я тут дольше работаю. И ты должен слушаться меня, а не я тебя. Мне похуям сколько тебе лет, какого ты звания, и кто ты есть по жизни. Ты — пыль. — Пусти. — Начальник дернул свою руку обратно. — Что, Куницкая тебя сюда посадила, утырок? — Алина крепче сжала воротник, из-за чего мужчина почувствовал легкий приступ удушья, — Последнее китайское предупреждение. Не переходи мне дорогу. Я главнее. И пока ты прячешься за Куницкую, я — защитник начальницы колонии. У меня есть оружие и я метко стреляю. А если у меня не будет оружия, у меня есть триста человек в подчинении. Если не будет их — будет рыжий пес, который раздерет тебя в клочья. Если ты решишь сразиться со мной один на один, — Алина сверкнула злобным взглядом, — готовь завещание, уеба.       Она с силой его оттолкнула от себя, и, сплюнув на асфальт гордо пошла в общежитие, повесив портфель на плечо. Николай поправил форму, и тут же воровато осмотрелся, прекрасно увидев реакцию конвойных и смотрящих на вышках. Все глумились над ним. Восхитительно, блять. Пока этой малолетки тут не было — он внушал страх. А сейчас она его взяла и опозорила. Сучка. Так просто он ей этого не простит. — Это война, Мкртчян! — Крикнул он ей в след. — Да пошел ты! — Воскликнула она в ответ, и показал ему с гордостью средний палец, после чего скрылась в общежитии.       Быстро прошла к себе в комнатку. Бросила вещи, отправилась в душ, а следом надела с большим удовольствием пятнистую форму. Завязала волосы в гнездо, спрятала пистолет в кобуру. Затянула потуже шнурки на берцах. Поправив идеально сидящую форму, она с гордостью посмотрела на себя в зеркало. Некогда больше прятаться. Теперь за нее будут все прятаться.       Хлопнув дверью, сжав сигарету в зубах, пошла на выход. Спустилась по лесенке, осматривая территорию. Голые деревья с облезлой корой шатались на легком ветру. Серые тяжелые дождевые тучи быстро скользили по небу. Пасмурно. Ее внимательный взгляд заметил Куницкую, что стояла сложив руки за спиной в официальной форме, и любовалась тем, как заключенные метлами разгоняют лужи. Недолго думая, она пошла к ней. Женщина услышала хлюпанье позади себя, но даже ухом не повела. — Здравствуйте, Марина Николаевна. — Поприветствовала ее девчушка, встав рядом.       Начальница опустила голову, с неохотно посмотрев на нее серьезным взглядом. Алина резко замерла, заметив на ее плечах погоны подполковника. Все тот же вызывающий макияж, все тоже недовольное лицо. — Привет, доходяга. — Ответила ей Куницкая, и продолжила смотреть за трудягами, — Что хочешь? — Кто вам такие красивые погоны подарил, пока меня не было? — Екатерина Александровна. — Спокойно ответила Куницкая, наслаждаясь прохладным ветром, что трепал ее волосы, придавая ей нотку загадочности, — Я ее заместитель. — А где она сама? — Болеет. — Тут же ответила Марина и вдруг улыбнулась, — Не ищи ее. Ей плохо. Я за нее.       Алина сжала руки, начав злиться, на что Куница лишь фыркнула, отвернув голову, пошла дальше по сухой кромке асфальта, цокая по нему шпильками на пятнадцати сантиметровом каблуке. — Что вы с ней сделали? — Я? — Та лишь усмехнулась, изучая новые трещины на корпусе первого блока, — Ничего. У нее секретарь умерла. — Куница кивнула, — Кто-то убил ее прямо на рабочем месте. Какая досада. Катя решила взять пару дней на отдых. Так что бабули нет. Я за нее. И приказываю тебе отъебаться. А за то, что ты нагрубила с порога новому начальнику безопасности я лишаю тебя надбавок. — Она кивнула, — Давно ты на одном окладе не сидела, и у заключенных еду не воровала. Свободна.       Женщина пошла дальше, медленно шагая мимо луж с идеально ровной спиной, сложив руки за спиной. Алина же злобно топнула ногой, и недовольно пошла в административное здание. Поднялась на третий этаж, тут же прекрасно заметив, что приемную еще никто сегодня не открывал. Свернув, она пошла к начальнице отдела кадров. Женщина сидела с максимально задумчивым видом, что-то изучая в экране модного смартфона самой новой модели, которую только несколько дней назад презентовали. Увидев перед собой слегка злобную начальницу конвойных, она удивленно посмотрела на нее, и сказала: — Алинка? Ты уже в нашем строю? И что случилось? Чего такая недовольная? — Здрасте. — Тут же ответила она, — Не подскажите, где я могу Екатерину Александровну найти? — Не стоит ее искать. — Ясэмин отвела взгляд, — Она совершенно не в состоянии сейчас работать. Ну, — женщина задумалась, — как сейчас. Уже пару дней как. Просто… — Я только что говорила с Куницкой. Кто убил Инну Борисовну? — Тут же в лоб спросила Алина, сжав руки в кулак, — Кто?! — Никто не знает. — Начальница с грустью подперла голову и указала на стопкой лежащие четыре трудовых книжки. — Пока тебя не было — не одна Инна Борисовна пала смертью храбрых. И да, — она кивнула, — можешь Надежду Ивановну тоже не искать. Она уволилась тем же днем, как все узнали о том, что госпожи секретаря больше нет. Ее даже Катя не убедила остаться. — А куда делся Петр? — Алина уселась перед рабочим столом женщины, — И что это за уебан, что представился мне начальником безопасности? — Протеже Марины Николаевны из двадцать седьмой колонии. — Ясэмин слабо улыбнулась, — Наш новый начальник безопасности — Николай Алексеевич. Дня два уж как у нас. Может чуть больше. Милый мужчинка. Такой же красивый, каким и когда-то был Леонид Юрьевич. — Петр нашел убийцу? — Тут же спросила Алина, — Прошу, скажите мне, что да. — Возможно. — Начальница посмотрела в карие глаза равной по должности, и тихо сказала, — Мы этого никогда уже не узнаем. Он тоже мертв. Его нашли ночью, через день после твоего отъезда. Даже рассказывать не хочу в каком он состоянии был.       Майор в шоке поднялась с места, молча уставившись на начальницу отдела кадров, искренне не понимая такого спокойствия. — То есть вы хотите мне сказать, что все нормальные люди в этой колонии больше не находятся. И вас это, блять, устраивает?! — Она вскрикнула, — Вы что тут, все резко поглупели пока меня не было?! — Это колония, Алина. — Начальница откинулась в кресле, и отпила свой ромашковый чай со слабой улыбкой на лице, — Смерть тут — частая гостья. Это нормальное положение вещей для нашего типа учреждений. То, что за четыре дня погибло больше пятнадцати заключенных, я смотрю, тебя не волнует. — Кто еще? — Алина тяжело и глубоко дышала, вся покрываясь от волнения красными пятнами. — Кого еще нет на рабочем месте? Кто новый? — Ну, — Начальница задумалась, — Катя, считай что на больничном. Марина Николаевна теперь ее заместитель. Новый начальник безопасности. Новый врач, бывший военный медик, тоже из той же колонии что и Николай… Секретаря Катя себе нового не хочет искать. А еще у нас через неделю будет довольно важная проверка, но обоим начальникам похуй, а мне — так тем более. У меня из-за этого не должна голова болеть. — Где найти Екатерину Александровну?! — Тут же повысила голос Алина, еле держась, чтобы не расплакаться, — Ну же! — У себя она. На четвертом этаже. Четыреста двадцать третья. — Ясэмин сделала еще глоток и спокойно сказала, — Она просила по-человечески никого к ней не пускать. Будь человеком, Алина, не донимай, пока тебя не просят.       Та лишь молча ушла, хлопнув дверью. Уверенно пошла вниз, едва не столкнувшись с Куницкой, что гордо шла к себе. Марина Николаевна поднялась к себе, и, усевшись в своем кабинете в кресло, подняла трубку. Закурив, выдохнула дым в сторону, отдала приказ: — Кашина ко мне в кабинет.       Алина быстро пошла к общежитие. Бегом поднялась на четвертый, проходя мимо нескольких дверей. Зашла в нужную, попав в общий для трех комнат коридор. Кусая от волнения губы, собралась с силами, постучавшись в дверь нужной комнаты. Но в ответ лишь тишина. Постучалась еще раз, прислушавшись. Тихо выдохнув, она решилась войти. Осторожно переступила порог комнатки, вздрогнув от встретившего ее холода, и посмотрела на сидящую на краю кровати начальницу колонии. — Можно, Екатерина Александровна?       Блондинка подняла голову, осмотрев пустым взглядом незваную гостью, и кивнула, снова уткнув взгляд в пол. Алина растерялась, не ожидая ее увидеть такой. Начальница колонии сидела перед ней в большой белой футболке, из-за чего ее кожа казалось неестественно посиневшей. Ее босые ноги стояли на полу. Тонкие руки и ноги были все в жутких синяках. Тонкие пальцы сжимали одеяло. Видимо она хотела лечь, но ее прервали. Женщина была на вид очень уставшей, и, кажется, заплаканной. Ее когда-то густые кудрявые волосы выглядели совсем жалко, ощутимо поредев. — Можно с вами поговорить? — Что с Кириллом? — Со слышимой болью в голосе спросила сидящая, не поднимая головы.       Алина разулась, оставив свои мокрые берцы на входе. Прошла по ламинату, и села на колени перед начальницей. Сложила руки вместе, и, тяжело выдохнув, сказала: — Почему вы наврали мне?       Ответа не последовало. Женщина как сидела перед ней, едва держась, чтобы не упасть от слабости, так и сидела. И по ней было непонятно — или у нее нет сил, чтобы ответить или нет желания. — Почему вы мне не сказали, что он ваш брат. Почему не сказали, что Сергей Геннадьевич ваш отец? К чему это молчание и недоверие ко мне? — Я защищаюсь. — Прошептала Екатерина, сжав слегка пальцами простыню, — Разве молчание было лишним? — Если бы я знала о ваших связях, то ничего бы не случилось. — Алина тяжело вдохнула, и сказала, — Вы все сами прекрасно уже слышали. — Тот, кого расстреляли в колонии в середине дня, — Сидящая подняла голову, — это был Кирилл? — Да.       Екатерина лишь закрыла рукой лицо, шумно выдохнув. Алина внимательно за ней наблюдала, пытаясь понять ее реакцию. Пыталась увидеть злобу, обиду. Хоть что-то. Но нет. Никаких эмоций. Полковник лишь тихо ответила, опустив руку: — Можешь возвращаться к своим прямым обязанностям. — Она пожала плечами, — Не смею задерживать.       Девчушка осторожно поднялась с пола и сказала: — Я знаю, кто убийца. — Алина кивнула, — И знаю, что вы ее покрываете. — Посмотрев в голубые глаза, она с гордостью сказала, — Я не дам вас в обиду Марине Николаевне. Больше никогда. И я сделаю все, чтобы она расплатилась за все то, что сделала.       Алина ушла с комнаты, мягко и беззвучно закрыв дверь. Полковник повернула голову, посмотрев в окно. Тут же закрыла глаза, не в состоянии справится с болью от яркого света, и посмотрела на свои бледные руки. Рухнув на кровать, женщина с трудом натянула на себя одеяло, уткнувшись в стену.       Пока начальник конвоя и надзора пыталась разгрести свой заваленный бумажной работой стол, за соседней стенкой сидела Куницкая. Сидела на своем рабочем столе, положив ногу на ногу, да еще и в короткой юбке, сжав в пальцах сигарету. Дверь в ее кабинет раскрылась без стука. Женщина лишь забросила в рот шоколадку, и запила приторную сладость вином. — Свободны, шакалы. — Тут же жестом Марина прогнала служивых, давая им знать, что их тут никто не желает видеть.       В кабинет, слегка пригнувшись, вошел Данила. Слабо улыбнулся, посмотрев на женщину, и закрыл медленно за собой дверь, проходя внутрь. Оставлял влажный след на паркете от своих ватных валенков. Подойдя к женщине, показал ей сцепленные руки. — Как прогулка, мальчик мой? — Ее руки начали перебирать рыжие волосы, — Не надоела она тебе? — Есть немного. — Тут же отозвался Данила, отведя взгляд, и прошептал, — Твоя власть и твое общество мне гораздо приятнее. — Ты же знаешь, любовь моя, что мне тоже.       Она медленно слезла со своего стола, и расстегнула его наручники, отложив их. Данила тут же прижал ее к себе, начав целовать. Куницкая обхватила его за шею, с удовольствием отвечая на столь страстный и властный поцелуй. Мягко провела пальцами по его веснушчатым щекам, и прошептала:  — Мой непокорный пес. Мой любимый мальчик. — Не хочешь спать с губернатором и не хотела спать с Мескалитом? — Но так хочу спать с тобой. — Марина кивнула, — Зачем мне спать с едва живым дедом, и зачем мне нужен был ебанутый парень, который нихера не умеет? У меня есть ты. У тебя есть сила, есть желание, и есть возможность. Зачем мне кто-то, — она посмотрела ему в глаза, — если у меня есть ты? — Неужели Куница влюбилась в меня? — Любовь для идиотов, Кашин. Но так как тебя, — Она заползла пальцами под его черную футболку, — я давно никого не хотела.       Данила лишь усмехнулся ей, и задрал юбку, продолжив целовать. Нет. Ему не стыдно, что он врет всем. Нет, ему нисколько не жаль Алину. Ему никого никогда не жаль. Он гасил в себе желание быть животным. Даже сейчас, снимая одежду с теперь уже подполковника, ему было плевать. Его зверь хотел всегда большего. Зверь в нем единственное — что еще чего-то хочет. Дикое желание. Обладать кем-то. И если обладать над покорной и тихой Алиной уже не так интересно…то стоит попробовать обладать кем-то выше рангом.       Куницкая громко воскликнула, изогнувшись, и ободрала всю его крепкую спину, крепко закрыв глаза. Очень многие на этаже вздрогнули, не ожидая такого крика. Марина глубоко вдохнула, задыхаясь от грубых действий, но ей было приятно. — Блять. — Она хватила его за волосы, — Кашин, охуевшая сука. Полегче, блять. — Завались. — Ответил он ей в ответ, и вдруг злобно улыбнулся.       Несколько часов к ряду он издевался над ней. Насиловал, заставляя изгибаться как от боли, так и удовольствия. Затыкал ей рот, не давая ей кричать. Зверю хотелось большего. Он резко зарычал, смотря ей в глаза. Марина замерла, не дыша, внимательно смотря на него. У нее по щекам текли слезы, но она молчала. — Хочу еще. — Констатировал он. — Не надо. — Отпарировала она, вздрогнув от того, как он грубо схватил ее, — Данька, не надо. Я же потом не встану. — Я же вроде бы сказал тебе завалиться.       В колонии шел рабочий день в полную силу. Новый начальник безопасности бродил по запутанным лабиринтам первого блока, стараясь не обращать внимания на смеющихся конвойных. Услышав какую-то ругань, мужчина ускорил шаг. В рации послышалось предупреждение о том, что началась драка. И ее нельзя было пропустить чисто из любопытства. Выйдя в большой просторный коридор, мужчина удивленно проводил взглядом начальницу конвоя. Девчушка без страха подбежала к дерущимся заключенным, и оттолкнула их друг от друга. Но те лишь решили, что какая-то девка им не помеха. — Стоять, сукины дети! — Алина достала пистолет, и резко вытянула руку, глубоко дыша, — Власть на месте. Все, нахуй, никаких вам драк.       Заключенный, на которого было направленно оружие отшатнулся, подняв руки. Второй же, воспользовался моментом, и набросился на нее со спины. Николай спокойно спустился вниз, засунув руки в карманы, внимательно наблюдая за тем, как начальница конвойных быстро расправляется с негодяем. Алина резко согнулась, перекинув заключенного через себя, и, словив наручники, сковала его. Усевшись на крепкую спину, девчушка уставилась недовольно на бродягу с погонами майора. — Эффектно. — Николай улыбнулся, — А если тебе поддаваться не будут. — О-о-о, — протянули синхронно конвойные, быстро разгоняя заключенных, — пизда тебе парень. В клетку быстрее, обезьяны, не загораживайте своими харями бойцовский ринг.       Начальница оттолкнула от себя заключенного, что с большим трудом устоял на ногах. Закатала рукава собственной формы, вытерев влажное лицо, тяжело дыша. Внимательным взглядом осмотрела самозванца с нескрываемым недовольством. — Твоя хозяйка не предупреждала обо мне? — С любопытством спросила Алина, спрятав пистолет обратно в кобуру под куртку. — Ты вообще, я смотрю, парень не далекий, поэтому повторю. Моя колония. Ты тут — лишний. И я твои выебоны терпеть не буду. — Кем ты будешь без своей стаи диких собачек? — Николай усмехнулся, встав перед ней, гордо выпрямив спину, и с отвращением посмотрел вниз, на Алину, — Что останется от тебя, если убрать от тебя всех твоих защитников? Марина Николаевна сказала мне, что ты ничего из себя не представляешь. И вот ей-то я верю. — Бля, валим, валим, — конвойные засуетились, разбегаясь по углам, — пока нас кровью не залило. Валим!       Коридор резко опустел. Алина лишь расхохоталась ему в ответ, решив начать драку первой. Как давно она не билась с теми, кто должен быть ей другом. Как стыдно в людях, что носят такую же форму, видеть таких же врагов, как и тех, кто ходит в ватниках. Николай быстро отбивал ее удары. С ним было очень тяжело биться. Но тяжело — не значит невозможно. — Я уже из-за тебя, утырка комнатного, — Вскрикнула Алина, — осталась на одном окладе. А значит — ты мне выплатишь всю свою зарплату. — Она с размаху огрела мужчину, отправив его отлеживаться на пол, — Голодать я не собираюсь.       Дерущиеся начальники привлекли внимание всего блока. За ними наблюдали все конвойные, свесившись с перил на втором этаже. Алина с большим трудом держалась, чтобы не проиграть. Отскакивала от нападающего, и тут же наносила контрудар. Николай же держался гораздо увереннее. У него не особо-то было много опыта в драках равных по званию и должности. У себя в колонии он вообще не дрался со служивыми, да и с заключенными крайне редко. И это для него было дико.       Выйдя через десять минут победителем из драки, Алина с гордостью поставила ногу в берце на спину начальнику безопасности. Под общие овации поклонилась, вся избитая, умываясь собственной кровью, и, откинув распущенные волосы на спину, перешагнула лежащего. Зажала сигарету в зубах, уйдя на улицу, гордо сказав: — Лежать и бояться, псина.       Взяв рацию, девчушка пошла по дорожкам обратно в административное здание, решив спросить о ситуации, сложившейся на рабочем месте у начальника смены. Мужчина четко и по делу доложил, что ничего толком не изменилось с приходом Куницкой, да и вообще, все как обычно. Но на вопрос о том, что случилось с Петром, ответа не поступило от слова совсем. Девчушка добрела до своего рабочего кабинета, и, вытирая с себя кровь, начала работу. Столько еще надо сделать, и так мало времени в сутках.       За стеной же послышался громкий хохот Марины Николаевны. Алина вздрогнула, сжав в руках ручку, но все же продолжила исправлять документ, который составил очередной непутевый гражданин. Там, за стенкой, Куницкая сидела на краю стола, пока Данила полулежал в ее кресле, сжав в руке кружку с вином. Женщина качала босыми ногами, вся раскрасневшаяся, и поправляла потекший макияж, смотрясь в экран дорогого смартфона. — Тот бедолага, из-за которого Алина прорыдала всю ночь. — Данила поднял взгляд, — Твоих рук дело? Ты к этому причастна? — Конечно. — Куница слабо улыбнулась ему, и продолжила аккуратно убирать растекшуюся тушь со скул, любуясь своим отражением, — Узнать куда вы уехали — мне не трудно. Я сделаю один звонок в отдел кадров своей очаровательной казашке Ясэмин, и она мне всех выдаст. Подниму трубку конференц-телефона, и в легкую начну торговаться с начальником колонии. Одно предложение на второе, и вот, я торгую людьми как товаром. Выменяла «своего» начальника безопасности и «своего» медика. Меня не устраивали уебки, которые ходили преклоняясь перед Катей. Мне нужны свои люди. И чем больше их будет — тем лучше мне и тяжелее Кате. — Кем был этот парень? — Данила провел рукой по ноге Куницы. — Сын начальницы колонии. — Марина кивнула, — Да, той кудряшки, с которой ты разговаривал. Мне без разницы за что он сидел, мне даже не интересно кем он был по жизни. — Она рассмеялась, — Начальник той колонии сказал мне, что он тот еще припиздок. Никто ничего не потерял с его смертью. Ему хотели еще срок накинуть, но я облегчила им возню с документами и подкупом судьи. Кстати о подкупах, — Женщина отвела руку, захлопнув дорогой раскладывающийся смартфон, сияющий темно-синей крышкой, — ты уговорил Алину? — По поводу? — Рыжий облизнулся, — Коррупция? О да. Я видел ее смятение. Не думаю, что ей стоит предлагать больше миллиона. Она боится. — Если она выпустит того уебка, который убил шестнадцать человек меньше, чем за четыре миллиона, то я умру со смеху. — Куница широко оскалилась, сверкая идеально белыми зубками, — Я бы меньше, чем за пять миллионов не согласилась. Мне Катя, в отличии от Алины — не помеха. Ты просто представь, что такому ссылку как Алине, придется договариваться с моим начальником безопасности, заставить Грачей и конвойных закрыть глаза, и самой лично вывести мужика два метра ростом с колонии, да еще и в чей-то машине. Я вот горю желанием посмотреть как на это все сделает у Кати за спиной, и как она потом сама же побежит каяться, когда этот самый милый гражданин начнет убивать людей направо и налево. — Она громко расхохоталась, — Ебанутая сука. И как она с таким мозгом дожила до своих лет? — Мне вот интересно: за нами кто-то смотрел? — Кашин положил голову на ее ноги, наслаждаясь поглаживаниями мягких рук с десятками украшений, — Интересно, догадался хоть кто-то о том, что у нас с тобой долгосрочное сотрудничество? — Он взял ее за изящную руку, и, рассматривая украшения, тихо сказал, — Отпустишь меня? — Отпущу. — Куница кивнула, — Как только Катя умрет, так я сделаю тебе подарок. — Не хочу так долго ждать. — Был бы случай… — Куница посмотрела в окно, слабо улыбнувшись, и сказала, — Не думаю, что придется долго ждать.       Через несколько часов к воротам колонии на полной скорости приближалась дорогая матовая иномарка. Пока начальника безопасности перевязывал новый медик, Алина решила остаться и посмотреть, кто же летит с такой наглостью. Машина быстро въехала, и, оставшись на пятачке, притихла. Девчушка осторожно подошла к машине с четырехзначными номерами, сложив руки за спиной. Когда с машины поднялся мэр города, стоящая потеряла дар речи, резко побледнев. Кудрявый кратко улыбнулся ей, стоя в идеальном костюме, и спросил: — Мне нужна Екатерина Александровна, где ее можно найти?       Растерявшись, она издала несколько непонятных звуков, и, сказала: — Пройдемте, господин мэр.       Мужчина пошел за ней в общежитие, стараясь сильно не отсвечивать своей официальной мордой на всю колонию. Перепугавшиеся грачи и конвойные тут же растрезвонили всем, что в колонии снова проверка. Началась непонятная суматоха, громкий топот и крики. Вся паника медленно дошла и до заместителя начальника колонии. Она подняла трубку, прекрасно услышав предупреждение. Вдруг широко улыбнулась, игриво посмотрев на Данилу. Алина же шла рядом с мэром города по небольшому коридору общежития, не зная чем разбавить висящую тишину. Но самому мэру было на все плевать. Он приехал сюда только ради одного. Точнее, ради одной. Девчушка провела его по запутанным коридорам, и, указала на дверь комнатки. — Мы пришли. — Алина кратко кивнула, и решила тут же сбежать, стараясь не выглядеть испуганно.       Мэр тихо постучался, оставшись один в коридоре. Прислушавшись, он услышал едва различимое: — Уходите. — Катя, я слишком издалека приехал, чтобы просто уйти. — С улыбкой сказал он, прижавшись плечом к стене около двери. — Может все-таки поговорим?       Через пару минут тишины, дверь все-таки открылась. Екатерина молча посмотрела на него, стоя в белой футболке, заправленной в пятнистые штаны, и босиком. Она, со своим метр пятьдесят пять с трудом поднимала голову, смотря на очаровательного мужчину, что был метр восемьдесят с лишним. — Ну что случилось, родная? — Его взгляд был немного обеспокоенным. — Тебе нельзя было приезжать ко мне сюда. — Тихо сказала она, опустив взгляд, — Особенно в свой выходной. — Я не любитель разговаривать через порог. — Он пожал плечами, — Пустишь?       Женщина отошла, пропустив его внутрь своей комнатки. Закрыв дверь, она беззвучно прошла до кровати, и села на край, укрыв плечи одеялом. — Я захотел проведать тебя. — Илья внимательно осмотрел совсем небольшую комнатку, — Никто не может остановить меня от поездок по своим владениям в свой выходной. Я куда захотел — туда и поехал. Я захотел проведать тебя — вот я тут. Ты слишком тихо работаешь и не берешь телефон. У меня к тебе целая куча предложений. — По поводу работы обращайся к моему заместителю. — Едва слышно сказала она, смотря пустым взглядом в пол, выглядя словно провинившаяся девочка, — Я на больничном. — Ты меня не познакомила со своим заместителем. — Куницкая не нуждается в представлении. — Екатерина подняла голову, и прекрасно заметила его удивление.       Мужчина сел рядом с ней, и, мягко проведя рукой по бледной щеке, наклонился чуть ближе. Екатерина тут же отвернулась, боясь расплакаться у него на глазах. — Что случилось? — Снова повторил он вопрос, — Я не уйду отсюда, пока не узнаю причину твоего плохого настроения. И это точно не из-за того, кто является твоим заместителем. Я останусь с тобой. На день, на ночь, на всю следующую неделю. Я обязан о тебе заботится. И если тебя кто-то обидел, я пойду обижать в ответ. — Он провел рукой по ее светлым кудряшкам, — Что с тобой стало?       Екатерина поджала губы, не поворачивая к нему головы. Прекрасно почувствовала, как проскользили слезы по щекам. Нельзя. Нельзя никому показывать своих слабостей. — Илья, прости, но тебе нужно уйти. — Ее голос задрожал, выдав слабость, — Я не готова сейчас разговаривать.       Он взял ее за руку, абсолютно не собираясь уходить. Мягко провел пальцами по выпирающим костяшкам, но женщина тут же вздрогнула, отдернув руку. Илья нахмурился, и, взяв уже за запястье, повернул конечность кверху ладонью. Глубокие раны украшали бледную кожу. С них не текла кровь, но было видно, что раны еще совсем свежие. —Катя, доверься мне. — Прошептал он, — Я защищу тебя от всех напастей.       Мужчина аккуратно повернул ее голову к себе. Засмотрелся на капельки слез, что застыли на щеках. Начальница поджала губы, и тихо сказала: — Ты должен уйти. Сейчас не время, Илья. Тебе нельзя быть здесь. И нельзя быть со мной. — Почему это? — Он нахмурился, смотря в ее покрасневшие глаза, — Я сейчас тут, рядом с тобой, потому что ты нуждаешься в защите. Прямо сейчас нуждаешься.       Екатерина отрицательно покачала головой. Откинула одеяло в сторону, и, поднявшись за пару шагов преодолела комнатку. Сложив руки на груди, женщина сдерживалась, чтобы не расплакаться. В мыслях начала складывать и вычитать большие числа, чтобы отвлечься. Стояла к мэру спиной, закрыв глаза, стараясь не думать о том, чем сейчас это все обернется. Цифры были ее успокоением в любой ситуации. — Потому что, Илья, это исправительная колония. Тут убийцы, тут рецидивисты. И тут три сотни людей, которым плевать на все. Они легко поднимут бучу и убьют тебя. Все эти люди ненавидят тебя. А если тебя тут убьют — я буду виновата. И себе я твоей смерти не прощу.       Мэр сидел оперевшись рукой о кровать, рассматривая ее маленькую комнатку. Шкаф, кровать, и стол, на котором лежали пара аккуратно сложенных свитеров, томик по одному из федеральных законов, и несколько документов. На единственной полке стояли книги с научной фантастикой, несколько томов Кафки и Лавкрафта, и книга про космос. Все они опирались тяжелым грузом с двух сторон на черный горшок, в котором жил пушистый папоротник, у которого были темно-зеленые листья, раскинувшиеся по корешкам книг, краю полки, и свисали вниз. Илья отметил для себя, что тут было очень уютно. Он своим непрофессиональным взглядом насчитал двенадцать разных фигурок оленей и лошадей, что прятались в различных предметах мебели. Отведя взгляд от белоснежного блестящего оленя, который судя по всему, являлся елочной игрушкой, но стоял на краю стола около свитеров, мужчина решил спросить: — Почему ты плачешь, Катя? — Я не плачу. — Она отрицательно покачала головой, успокоившись, и искренне пожалела, что рядом с ней сейчас нет Инны Борисовны. Снова вернувшись к своим цифрам, женщина повернула руку, рассматривая глубокие раны, — У меня нет чувств. — Ошибаешься. — Тихо ответил ей Илья, рассматривая ее слегка сгорбленные плечи и прекрасную фигуру, — Тебе так же больно, так же страшно, и так же обидно. Ты такой же живой человек, как и все мы. Этого не надо стыдиться. Пойми, Катя. Ты можешь быть честна перед мной. Я сохраню все твои тайны. Я сделаю все, на что мне хватит полномочий и силы, лишь бы ты больше никогда не чувствовала себя плохо.       Екатерина уперла взгляд в лежащий на столе темно-синий свитер, и беззвучно сказала: «Я тебе не верю». Тяжело выдохнув, она сказала уже в слух: — Иди, решай рабочие моменты с моим заместителем. Мне нужно побыть одной. Приди позже. — Она протянула ему ключ от комнаты, выглядя абсолютно нейтрально, хоть и покрасневшие глаза ее выдавали, — Дай мне отдохнуть хотя бы на больничном.       Илья все же забрал ключик из тонких пальцев, и ушел. Прекрасно услышал, как за ним закрылась дверь на ключ. Вальяжной походкой вышел с общежития, и, быстрым шагом прошелся до административного здания, стараясь не намокнуть под проливным дождем. Поднялся на третий этаж, и, немного подумав, осмотрелся. Два коридора в обе стороны от него. С любопытством прошелся в одну сторону, а следом прошелся в другую. Остановился около черной двери, на которой висела большая табличка, гласящая, что в этом кабинете обитает заместитель начальника колонии Куницкая Марина Николаевна. Постучавшись, мужчина вошел в кабинет. — Добрый день. — Начальница подняла голову от пустой бумаги, слабо улыбнувшись, — Господин мэр, чем могу помочь?       Мужчина сел рядом с ее столом, оперевшись о край. В кабинете стояла жуткая духота. Вокруг все было серо, и максимально в деловом стиле. На полках лежала тысячелетняя пыль. На идеально чистом столе лежала лишь одна пустая бумажка и золотая ручка с гербом округа. Рядом же лежала гербовая печать. Сама Марина Николаевна сидела в черной рубашке, надев сверху китель, искренне надеясь, что ей не придется подниматься из-за стола, просто потому, что длины рубашки не хватит, чтобы прикрыть голый зад. Сидеть перед мэром без юбки, просто потому, что не успела ее надеть — довольно интересный опыт. — Екатерина Александровна сказала, что мы можем уладить с вами ряд рабочих моментов… Быть может с вами, госпожа Куницкая, — он широко улыбнулся, — мы сможем найти общий язык. — Возможно. — Она кивнула, стараясь сильно не вертеть головой, дабы не выдать свои десятки засосов и царапин, что украшали ее кожу. — Я не такая принципиальная, как мой руководитель, — Марина Николаевна взяла ручку в руки, облизнув ярко накрашенные губы, — со мной всегда можно договориться.       Они проговорили почти несколько часов о всех проблемных моментах. Марина с легкостью отдавала то, что Катя совершенно не хотела отдавать. Легко соглашалась на любые условия, максимально склоняя голову в ноги мэру. Она его не уважала. Она не ставила его в авторитет. Но вот разговор зашел о руководителе колонии, и она не могла сдержаться. — Марина Николаевна, — Илья Александрович постарался сесть чуть удобнее, и потер больную шею, — скажите мне, вам нравится с Екатериной Александровной работать? — Начальников не выбирают. — Ну, а если бы выбирали…? — Илья слабо улыбнулся. — Тогда я бы выбрала кого угодно, но не ее. Это не ее место. Она вообще не приспособлена к руководящим должностям. Этот человек абсолютно не понимает как управлять такой сложной системой, как исправительная колония. Это не точку на рынке держать, и не закорючки в документах ставить. — Куницкая изящно подперла голову рукой, сияя своими дорогими украшениями, и поправила серьги с большими камешками сапфиров, — Тут думать надо. Хочу предложить вам одно выгодное предложение. Я прекрасно знаю о том, что у вас с Екатериной Александровной есть не только рабочие отношения. А еще есть те, о которых лучше не знать нашим друзьям из прокуратуры, служб внутренних проверок, и много кому еще. — Она приятно улыбнулась, внимательно смотря в глаза мэру, прекрасно увидев, как он напрягся, — Я хочу о них промолчать, но это мой долг — сообщить о межведомственном сговоре… — Что вы хотите за свое молчание?       Куница лишь хмыкнула, и сказала: — Я хочу чтобы вы знали о том, что она — самый опасный человек в колонии. Не убийцы, не финансовые мошенники, коррупционеры, — она вдруг рассмеялась и сказала, — Бог мой, никого нет страшнее, чем этот человек.       Мэр лишь наклонился к ней чуть ближе, прислушавшись к ее сладким речам. Куницкая выложила все карты. Показала все то, чего ни в коем случае нельзя было знать столь высокопоставленному лицу. Мужчина не ушел разочарованным. В шесть часов, он вернулся в общежитие.       Ливень не прекращался, проходясь ровными слоями по густому темно-зеленому лесу. Шум от его капель был слышен через раскрытое окно. В комнатке начальницы колонии не горел свет. Она сидела на подоконнике, спиной к природе, любуясь осколком стекла, глубоко вошедшим под кожу. Большой кристаллик блекло играл сотнями граней, залитый светлой кровью. Мягко спустившись на пол, она попыталась его вытащить, но острой гранью разодрала и подушечку пальцев. Убрав мешающиеся волосы, женщина бродила по комнатке, рассматривая глубокие раны. Они все были получены осколками стекла, а точнее зеркала, которое она разбила. Обещала же себе, что никогда не будет никаких чувств. Но это лицо, постоянно отражавшееся в проклятом зеркале, пробуждало только ненависть.       Услышав, как дверь открывается, Екатерина тут же закрыла дверцу шкафа, скрыв место преступления, и села на кровать. Убрала обе руки за спину, попытавшись не реагировать на жуткую боль, что причинял ей осколок. Увидев перед собой Илью, женщина молча рассматривала его. — Хорошо, рабочие моменты я уладил. — Мэр оперся о край стола, и сложил руки на груди, рассматривая сидящую, — Катя, поехали отсюда? — Не могу. — Спокойно призналась она. — И не хочу. Во-первых, мне нельзя отдыхать больше двух дней, иначе я потом сама не соберусь, и остальных не соберу. А во-вторых, я не хочу, чтобы все знали о том, что между нами происходит. — А что в этом такого? — Илья улыбнулся, встав перед ней, и поправил свои намокшие волосы, — Мы с тобой взрослые люди. Тебе тридцать семь, мне тридцать шесть. Ты серьезно уверена в том, что мы не можем быть вместе? — Чтобы быть вместе, не надо быть у всех на виду. — Екатерина отвела взгляд, — Обо мне и так хватает слухов, которые распускают люди, которые работают ниже меня.       Илья сел рядом с ней, и, повернув к себе ее голову, посмотрел в глаза. Немного подумав, он начал ее осторожно целовать, боясь, что она снова отвернется. Но, судя по всему, за несколько часов ее состояние стабилизировалось, и начальник колонии ответила на поцелуй. — Я знаю, что у тебя есть пару документов. — Все документы у меня в кабинете. — Она пожала плечами, — Хочу хотя бы тут не видеть работы. — Почему ты не бываешь дома? — Мой дом — это студия в двадцать квадратных метров на «Вторчермете». — Екатерина усмехнулась, — Это другой конец города. Ты представляешь сколько времени я потрачу, прежде чем доеду отсюда — туда. — Так давай я тебя переведу в семнашку? — Илья мягко перебирал ее прядки, говоря совсем тихо, — Там тебе будет двадцать минут ходьбы. И останешься под моим крылом. — Увидев, что она отказалась, мужчина взял ее за руку, и сказал, — Ближе к лету, скорее всего, мне нужно будет провести празднование на юбилей города. — Торжественный бал, который бывает раз в четыре года. — Начальница кивнула, — Я была на таком в прошлый раз. Отвратительное зрелище. Куча нахальных судей, прокуроров, чиновников и торгашей. — Я хочу, чтобы ты была со мной на этом балу. Была моей королевой Екатериной Великой. — Он прижал ее к себе, — Хочу, чтобы все знали, что ты моя возлюбленная. Что я люблю тебя.       Екатерина закрыла глаза, лишь размышляя о том, что ему с таким желанием выглядеть красиво на виду у общественности, стоило бы выбрать в качестве пассии Куницкую. Та подходит ему и по статусу, и по желанию понтоваться связями и нарядами. Решив ему ничего не отвечать, она сидела и молчала, думая о том, как же сильно ненавидит себя. — Дашь ключик от кабинета? — Илья наклонился к ней, — Мне бы документик забрать. — Давай я с тобой схожу. Подождешь? — Чего подожду?       Екатерина пожала плечами, и сказала: — Меня не поймут, если я выйду в таком виде. Я не могу себе позволить этого.       Илья же согласился, решив посмотреть за представлением. Он мягко отпустил ее, а сам почти лег. Екатерина надела на белую футболку голубую рубашку. Быстро застегнула ее, а следом надела китель. Переодела штаны, и, пока стояла и зашнуровывала берцы, мужчина спросил: — Почему ты не носишь юбки? У тебя ведь они есть. И в форме есть… — Потому что мне в них не удобно. — Она хмыкнула, и подняла один из свитеров, достав ключ с черной биркой, — Пошли.       Они вдвоем преодолели все расстояние. Илья попросил пару минут на то, чтобы ответить на звонок. Екатерина же тем временем с трудом поднималась по лестнице к себе, раздумывая о том, чем же можно вытащить этот проклятый осколок, и чем залить эти раны, чтобы они не мешали ей. Не кровоточили, пачкая документы, и не доставляли много боли. Она осторожно ступила на третий этаж. Осторожно осмотрелась, и, вставила ключ, открывая дверь приемной. Тут же вздрогнула, услышав, что дверь Марины Николаевны распахнулась. Порезанная рука ее не слушалась. Ключ упал на пол. Екатерина поджала губы, прекрасно понимая, что сейчас как минимум узнает все, что о ней думают, а как максимум ее сейчас прям тут и убьют. — Вот ты и уебище. — Тут же сказала Куницкая, хлопнув дверью своего кабинета, и, закатывая рукав рубашки, уверенным шагом, цокая шпильками, пошла к начальнице, — Я, блять, на каком основании должна в место тебя работать?! — Она схватила крепко кудрявые блондинистые волосы, тут же вжав начальницу в дверь приемной, — Я тебе, блять, че, нанималась?! — Марина Николаевна. — Екатерина вздрогнула, вжавшись в дверь приемной, — Успокойтесь, пожалуйста. Мэр города тут. Не надо позорить колонию. — Ах ты, блять, чертова кукла! Ты тут со мной еще и пререкаться будешь?!       Куницкая со всей силы ударила начальницу. Полковник пошатнулась, обняв больной живот. Ей стало резко хуже. Ноги ее не удержали, и она свалилась на колени. Тут же получила кулаком в лицо, и кучу оскорблений в свой адрес. Все обитатели третьего, так же как и второго с четвертым этажом, слышали крик Марины. Она ударила начальницу еще раз, разбив ее бледное покрасневшее лицо, и вскрикнула: — Похуй мне на твоего ебыря! Похуй мне на твое состояние! За тебя работать никто не будет! Уебище! Не справляешься — уебывай нахуй отсюда! Неудачница, блять. Почему все должны страдать из-за того, что ты решила, блять, взять себе больничный! Воспаление хитрости лечится пиздюлями!       Множество любопытных морд высунулись со своих кабинетов, и множество заглянули во второй коридорчик, где и происходило действо. Екатерина Александровна сидела на коленях, закрыв рукой разбитый нос и губы, задыхаясь, и мучилась от резкой боли, согнувшись. Марина Николаевна схватила ее грубо за волосы, с размаху ударив начальницу головой об стену. — Неудачница! Будешь уволена!       Никакого ответа не последовало. Екатерина свалилась на пол, и закрылась окровавленными руками, чудом не запачкав китель. Куницкая сдернула его с начальницы, и, гордо надев на себя, застегнула пуговицы. — Забирайте. — Дрожащим голосом сказала лежащая, попытавшись встать, но тут же рухнула обратно, — Дарю. — Мне подачки твои не нужны. Я сама все возьму. — Куницкая плюнула в нее, и сказала, — Подумай над своим поведением, шлюха. Ты своими выходками всю колонию подводишь. Уебище лесное. Только, блять, не выйди завтра. Я тебя к кресту прибью, потаскуха.       Марина Николаевна гордая собой ушла обратно к себе в кабинет, громко хлопнув дверью. Екатерина же, с большим трудом поднялась, заодно подняв ключ. Раскрыв дверь приемной, она ввалилась через порог, тут же захлопнув дверь обратно. Быстро набрала начальницу отдела кадров, вымолив себе десять минут на то, чтобы она отвлекла мэра. Тут же получив согласие, набрала следующий номер. — Алина, иди срочно ко мне в кабинет.       Алина с неохотой отстранилась от Данилы, с которым обнималась в его комнатке. Спрятав телефон обратно в карман, она потрепала парня по рыжим волосам, бегом отправившись в здание. Пронеслась мимо мэра города, который стоял и разговаривал с начальницей отдела кадров, спрятавшись от сильного ливня под крышей. Быстро проскочила на третий этаж. Зашла в приемную задыхаясь, и тут же замерла. Медленно закрыла за собой дверь, в шоке смотря на начальницу колонии, что лежала на полу, обняв живот, вся в крови. Она протянула руку, и, повернув ее, сказала: — Вытащи осколок. — Ее рука сильно дрожала, — Быстрее, у нас немного времени, пока Ясэмин отвлекает Илью.       Девчушке хватило пары секунд на то, чтобы сообразить где что лежит. Инна Борисовна держала у себя в шкафу все — от гранат и до таблеток от пониженного давления. Наученная, видимо, уже горьким опытом. — Екатерина Александровна, — Алина взяла пинцет, рассматривая осколок, который почти спрятался под кожей, — что происходит? — Время пошло на месяцы. — Начальница поджала ноги, глубоко дыша, тут же отвернувшись, — У тебя очень мало времени. Тебе нужно быть сильной, Алина. — Ради чего? — Девчушка подняла свои карие глаза, замерев. — Они тебе все врут. — Она задрожала, прекрасно чувствуя, что чувства берут над ней верх, — Я тебе тоже вру. Все ради одной причины. Ты должна победить в этой схватке. Ты должна остановить ее. Ты должна спасти всю тысячу людей, и уберечь еще три с половиной тысячи новых людей от того, от чего сейчас мы все страдаем. — Екатерина опустила голову и прошептала, — Я сдаюсь. И я уступаю место тебе. Я даю тебе последние месяцы. Ты должна победить ее. Ты должна стать первой и повести всех остальных за собой. Всех этих людей, которые так же как и ты, боятся ее. Сделай это. — Она кивнула, — Ты должна покончить с произволом Марины Николаевны раз и навсегда. — Ее голос очень сильно дрожал, и она сама нашла в себе силы вытереть кровь с себя, — Не соверши моих ошибок. Не поддавайся ей. Не дай набросить на тебя поводок. Никому не верь. Слышишь меня?       Алина замерла, смотря ей в глаза. Медленно подняла ее футболку, увидев черные пятна, что разошлись по всему бледному животу. Она нахмурилась, и подняла взгляд. — Екатерина Александровна, вам нельзя сдаваться. Вы еще молоды и красивы. Я не смогу побороться с ней одна. — Я не могу тянуть за собой всю колонию, потому что на мне уже поводок, который затянут как петля. И она меня отдернет раз, второй, третий. — Екатерина подняла глаза и прошептала, — На четвертый она меня задушит. Сейчас я уеду с мэром отсюда. Ты должна сделать все, что в твоих силах, но Куницкая ни в коем случае не должна знать, что меня нет на рабочем месте. — Она тяжело выдохнула, и прошептала, — Я доверяю тебе последнее что у меня есть. Последнее, что у меня не отобрали. Мою колонию. Дело всей моей жизни. Ты должна выстоять. Обруби эту золотую цепь. Ты сможешь. У тебя хватит силы. У меня уже их нет. Я всю свою жизнь боролась с ней. Когда я приеду, ты сможешь задать мне столько вопросов, сколько захочешь. — Она подняла покрасневшие глаза, и прошептала, — Времени мне хватит до июня. Самое большее — август.       Алина подняла полковника с пола, и тут же крепко ее обняла. Екатерина опустила голову, прижавшись к ней, тяжело выдохнув. Она прекрасно знала, как это выглядит. Что она сдалась и сбежала. Она неудачница. Она ни на что не способна. И пора уже с этим смириться. Она нигде не преуспела. Стоит дать дорогу молодым в борьбе против чистого зла. Богини ночных кошмаров. Богини богатства и подхалимства. Возможно Алине хватит сил. Или ума, чтобы перебросить эту чуму дальше. Так же с ней поступил отец. Так же поступает и она.