Guilty or innocent?

      Илья отвернулся и все же мягким жестом оттолкнул от себя начальницу. Стараясь не смотреть в глаза женщине, он рассматривал кольца на ее пальцах. Тяжело дыша, продолжал вжиматься в стену, и отрицательно покачал головой, когда изящная рука предложила еще немного алкоголя.       Увидев его реакцию, Екатерина поднялась с пола, слабо улыбнувшись, и, поглаживая ворона, что сидел на руке, вцепившись когтями в тонкое запястье, пошла обратно в кабинет. Посадив птицу на плечо, полковник посмотрела на нового секретаря. Та же задумчиво ее рассматривала, и, не сдержавшись, слабо улыбнулась. — Пошлите, нужно сделать небольшой перерыв. Меняю чайник на подписанные документы.       За стенкой же, спустя почти несколько минут, Илья, наконец поднял голову, и посмотрел в карие глаза Куницкой. Та покачивала полупустую бутылку с вином в руке, раздумывая о чем-то своем. — Марина Николаевна, считаю нужным тебя предупредить, что Администрация города недовольна твоими выходками.       Начальница удивленно подняла тонкие брови, и, хмыкнув, спросила: — Вот как? Да ты что. А выглядит так, будто мэр города лично дал мне полный карт-бланш на все развлечения. — Она таинственно улыбнулась, и сказала, — К тому же, моя колония не влезает в твои пустые карманы бюджета, мальчик мой. — Развернувшись, она отставила бутылку на край стола, и, закурив, упала в свое кресло, тут же закинув ноги в шпильках на столешницу, нисколько не смущаясь задравшейся короткой юбки, — Ты придурок, Илья, если сейчас полезешь мешаться мне. Ты имеешь свою долю. Вот и все. И ты либо со мной и моими деньгами. Либо без меня. И я тебе искренне позавидую, если тебе хватит собственной зарплаты на все развлечения, имущества, парк машин и новых шлюх по вечерам. — Я отошел от этого. У меня есть Катя. — Ага, а те шесть баб, которые тебя ублажали пару дней назад, так это так и должно быть… К тому же ты же не хочешь, — она как-то злобно сверкнула глазками, сжимая в изящной левой руке тонкую сигаретку, — чтобы у тебя внезапно Кати не стало? У меня есть деньги, у тебя есть возможность сделать мою жизнь чуть легче. Мальчик мой, — Женщина усмехнулась, покачав головой, — сиди ровно на жопе и не лезь, нахуй, куда тебя не просят. Это ты сейчас такой весь из себя защитник. А если я отберу у твоей Кати ее транквилизаторы, снова сделав из нее истеричную тряпку, если я отберу у твоей Кати последних двух людей, которым она доверяет, то поверь, меньше двух дней — и сам лично будешь стоять и выкапывать ей могилу, а потом еще сорок дней оттирать ее кабинет от крови, что зальет всю стену, все документы, мебель и останется черной липкой лужей на полу. Ты уже продал свою душу за кексик. Ты уже подписал контракт со мной. И, блять, не беси меня. Иначе я наберу Женечке, а потом попрошу случайного зэка просто пострелять по окнам на третьем этаже. Там много хороших и вежливых людей, которые, в случае чего, уж точно не промажут. — Я меняю половину своей доли на спокойствие Кати. Не трогай ее. — Он протянул руку, — И я хочу знать о ее состоянии. То, что она мне не рассказывает.       Куницкая хмыкнула, посмотрев на его руку. Прибыль еще немного увеличится, в обмен на то, что она скажет четыре предложения. Подняв взгляд, женщина посмотрела на мэра города, и, отмахнувшись от него, взяла в руку бутылку. — Съебался. Я пока подумаю. Поройся у нее в вещах. — Она развела руками, — найди ключик с черной биркой. Откроешь кабинет за моей спиной — найди ключик от ее стола. И тебе не придется продавать свою гнилую плоть мне. — Она расхохоталась, тихо протянув, — Не ем гнилую свинину. Боюсь заразиться тупизной.       Илья опустил руку, и, тяжело вздохнув, пошел в коридор. Закрыв дверь, повернул голову, увидев, как Алина сидит на коленях перед собственной дверью в кабинет, и пытается приманить стоящего по середине коридора ворона. Птица же гордо стояла между двух кабинетов, не обращая внимания на приманку, и, тут же повернув голову, громко каркнула и улетела. — Вы его спугнули. — Расстроено сказала Алина, с трудом поднявшись с пола. — Кто вы? — Задумчиво спросил Илья, засунув руки в карманы дорогого пиджака, — Я довольно часто вижу вас, но не знаю кто вы. — Алина Даниловна. — Улыбнулась девушка, — Майор внутренней службы, начальник конвоирования, режима и надзора. Может, вы что-то бы хотели узнать? — Алина… — Илья задумался, и, встав чуть ближе, перешел на шепот, и, слегка наклонившись, тихо спросил, -… что вы знаете о начальнице колонии? Заметили что-то необычное в ее поведении? — Сомневаетесь, не подменили ли ее? — Продолжая слегка глупо улыбаться спросила так же шепотом стоящая, — Нет, она такая как и всегда. Просто тот момент, когда она была, скажем, чуть живее обычного, это из-за ее здоровья. Но, насколько я знаю, у нее сейчас все хорошо. — Она вас устраивает как начальник колонии? — Меня не устраивает ее заместитель. — Алина пожала плечами, — Я была бы рада, если бы хоть кому-то в этом городе хватило сил столкнуть госпожу Куницкую с ее пафосного золотого трона. Но не мне решать. — Она усмехнулась, — Никто все равно вам правды не скажет, — честно признавшись сказала Алина, и, открыв свой кабинет, кивнула, — спрашивать бесполезно. Все тут боятся и никто вам ничего никогда не скажет. — Ну вы же мне сказали. — Задумчиво протянул Илья, оперевшись плечом о дверной косяк. — Потому что мне бояться нечего. Меня в любом случае либо убьют, либо уволят. А то и все сразу. Остальным, в отличии от меня, хотя бы есть что терять.       Она лишь мягко попрощалась с мэром города, и скрылась в своем кабинете. Илья, задумавшись пошел к Кате, расстегнув пиджак. Во рту был приятный медовый привкус от вина, которое дала ему хлебнуть Куницкая. Вот уж что, но в алкоголе эта ненормальная разбиралась лучше всех в его окружении. Толкнув дверь в кабинет к начальнице колонии, медленно пошел до хозяйки, наслаждаясь нежным цветочным ароматом духов витавшем в воздухе. Теплый летний ветерок дул с окна, тревожа многочисленные растения сквозняком.       Катя читала постановление, перебирая в руке ручку, даже не обращая внимания на то, что происходит вокруг. — Кать, ну-ка посмотри на меня.       Полковник подняла взгляд на стоящего рядом, и отхлебнула еще горячий чай. Мэр выложил из ее рук документ, и, сев перед ней на колени, начал согревать ее ледяные руки своими теплыми. Катя нахмурилась, почувствовав легкий запах от алкоголя, молча смотря на него. — Расскажи мне, почему у тебя такие ледяные руки? — У меня пониженное давление и недостаток кислорода в крови. Я всю жизнь такая бледная и ледяная с фиолетовыми губами. Это все, ради чего ты меня сейчас отвлекаешь? — Ты что-то принимаешь чтобы тебе стало легче?       Екатерина отвела от него взгляд, ничего не ответив. Не сейчас. Не ему. Облизнув сухие тонкие губы, женщина отрицательно покачала головой и тихо сказала: — Илья, родной, сейчас не время и не место это обсуждать. Это долгая история, которую двумя предложениями не рассказать. Сейчас у меня целая куча работы, и я знаю, что ты хочешь меня забрать домой — но не сегодня. Сегодня я ночую тут. Приезжай во вторник, хорошо? — Она провела мягкой рукой по его щеке и осторожно поцеловала, после чего тихо добавила, — Не пей с Куницкой. Прошу, никогда не пей с ней. Ты мне еще нужен живым.       Илья поднялся, и, тяжело вздохнув, посмотрел на блондинку. Та виновато опустила голову, решив вернутся обратно к работе. — Даже у меня оба выходных дня свободы, хотя в моем подчинении не полторы тысячи людей и три сотни заключенных, а почти два миллиона человек! — Вдруг повысил голос он, — Почему у меня получается все успевать за рабочее время, а ты всегда вынуждена оставаться по вечерам и выходить в выходной день? — Потому что я не могу доверять своему заместителю. Потому что у меня не хватает половины штата, а почти все кто есть, абсолютно потерянные люди, которые, если их резко спросить, даже имени своего не вспомнят. У нас с тобой разная работа. Да, ты начальник всего города, но у тебя двадцать один заместитель, на которых ты можешь раскидать все вопросы, и вообще не появляться неделю на рабочем месте. Я не могу себе этого позволить. — Если я тебе дам еще больше денег, — Илья сложил руки в карманы дорогого костюма, — тебе это поможет? — Мне это не поможет. — Она отрицательно покачала головой, — Мне нужны люди, а не деньги. — Найми себе второго заместителя. — Мне не позволяет кадровый резерв. — Екатерина развела руками, — Или ты мне одного из своих заместителей пришлешь сразу со ставкой.       Мэр города слабо улыбнулся, и, ничего не ответив, пошел на выход. Она была права, и с ней было бесполезно спорить. Решив, что он попытается во вторник, мужчина покинул территорию колонии огорченным.

***

      Прошло несколько дней. Погода держалась очень теплая и солнечная. Бригады наемных рабочих топтались по территории, стараясь успеть залатать крыши обоих блоков до того, как снова начнутся дожди. С утра пораньше Грачи на вышках разбудили Алину. — Блять, — взвыла девушка, и, откинув одеяло, схватила рацию, — Что?! — Там еще сто двадцать привезли. — Сколько?! — Искренне удивилась девушка, — Блять, у кого-то на сортировке игривое настроение прошлым утром было что ль. Погодите, не пускайте никого пока.       Она быстро спрыгнула с койки, и, переодевшись в пятнашку, пошла на четвертый этаж. Постучавшись дождалась, пока ей откроет бывший начальник безопасности, а ныне младший конвойный — Николай. — Пошли, мне нужна твоя помощь.       Мужчина глянул на время, и, охуев, сонно посмотрел на нее. — Ты че, Мкртчян, ебнулась? Четыре утра. — У меня сто двадцать зэков привезли. — Она кивнула, — быстро, форму напялил, и погнали. Меняю твои три часа сна на квартальную премию вне очереди. Бегом. И иди, буди всех. — У нас столько места нет! — Возмутился парень, — Ты куда их всех распределишь? — А это уже у меня не спрашивают!       Алина быстро понеслась сломя голову по территории, распугав рассевшихся ворон. Громкое карканье, рычание собак и крики конвойных разбудили, кажется, всех в общежитии. Кто-то с раздражением захлопнул распахнутые окна, кто-то лишь укрылся одеялом с головой. Начальница колонии укрыла плечи одеялом, и подошла к окну, сладко зевнув. Она планировала сегодня проспать до девяти. Но, судя по лаю собак, сегодня их колонию ждет не только бригада с соседних колоний, но и новая партия заключенных. — Да пошли вы все. — Прошептала она, и улеглась обратно в койку, укрывшись одеялом с головой.       Начальница конвойных же понеслась по второму блоку с громким топотом, разбудив прикимаривших служивых, что спали подпирая спинами стены. Раскрыв дверь к Даниле, она швырнула в него пятнистую форму. — Кашин, бегом! Нужна твоя помощь!       Данила едва успел увернутся, и, подавившись сигаретным дымом, начал громко смеяться. — Че происходит? — Он с улыбкой осмотрел пятнистую форму, — Ты че, угараешь? — Быстрее, блядина, у меня нет свободых рук. А кроме тебя доверять некому. Пошли, поиграешь пару часов в моего заместителя.       Она дождалась, пока он переоденется в пятнистую форму. Встав перед ним, натянула на его голову капюшон толстовки, скрыв рыжие волосы, и, широко улыбнувшись, кивнула: — Пойдет. Только желательно молчать и не попасться на глаза начальникам. Понял?       Данила кивнул, и слабо улыбнулся. Докуривая на ходу, пошел за ней, опустив голову в капюшоне. Ему было очень необычно идти в берцах и такой неудобной жесткой форме. Поправив воротник формы, затянул немного капюшон толстовки, что была одета снизу. Но ему было не в первой носить похожую форму. Отведя взгляд от конвойных, он тихо спросил: — И что, что ты хочешь на меня повесить? — У нас сто двадцать человек привезли. — Алина усмехнулась, — Учитывая то, что у нас свободных мест впритык — я вообще не представляю что делать. Так я еще и одна. — Она пожала плечами, — Куницкая съебалась до конца недели, а Новикову я даже будить не хочу. Как хочешь, так и вертись.       Они пошли быстрым шагом к главным воротам, что начали открываться. Конвойные были в полном составе. Данила встал за спиной Алины, стараясь не реагировать на то, что на него рычали служебные собаки, после чего тихо сказал: — Я знаю что во втором блоке места больше. Но можно и некоторых с первого растолкать. Проблема в том, что я слабо ориентируюсь в первом блоке. Там же сейчас Кулич заправляет всем. Он тебе будет больше полезен. — А это уже не мои проблемы, — Алина с улыбкой посмотрела на него, — капитан.       Данила усмехнулся, и отвернулся от нее. Решил еще закурить. На территорию колонии с грохотом въезжали машины. Время с четырех утра быстро перевалило за девять, но даже половина обязанностей не была сделана. Николай с Данилой быстро сработались, помогая Алине, которая едва успевала за ними. Хоть большая часть личных дел уже прошла через руки начальницы колонии не так давно, архивариусу тоже досталось работы. Пока новых заключенных расселяли по комнаткам, старых лишили завтрака. Недовольство усилилось. Все затянулось до двенадцати дня. Когда последняя машина была отпущена, и главные ворота, наконец, с концами закрылись, все выдохнули с облегчением. Встав неподалеку от столовой, наблюдая за рядами людей, одетых в черные робы, что пошли на обед, Алина решила перекурить. Напротив нее встали и Николай с Данилой. — Ты неплохо справилась. — Николай кивнул, — Ладно, признаю, у вас в колонии все не так плохо работает, как мне изначально казалось. Но у нас, даже если больше трех сотен привозили за раз, мы успевали за шесть часов все решить.       Данила затянулся сигаретой, рассматривая свои грязные руки, и, подняв взгляд, спросил у стоящего рядом: — Откуда ты? — С двадцать седьмой. — Николай усмехнулся, — Куницкая предложила мне тут козырное место, а в итоге я всего тут лишился. Единственное, что приобрел, это высокую вероятность, что меня найдут с перерезанным горлом. — Он посмотрел на Данилу, и задумчиво спросил, — Интересно, это на тебе так органично форма смотрится или в принципе всех зэков можно переодеть? — Только на нем. — Алина улыбнулась, любуясь Данилой, что стоял опустив голову. — Только ты учти, Колхозник, что у тебя, как у начальника, был заместитель, а рядом еще был начальник безопасности, у которого явно тоже был помощник. И начальник колонии у тебя не в карты играет, а его заместитель не пьет на рабочем месте. — Она кивнула, — Я считаю, что я отлично справилась, учитывая то, что я, чисто технически, была одна.       Николай нахмурился, и, увидев, что к ним идет начальница колонии, тут же выкинул сигарету, выдохнув дым в сторону. Алина же, вместе с Данилой, так и продолжили стоять, решив наплевать на все. — Добрый день, граждане. — Екатерина сложила руки за спиной, стоя перед ними в форме без опознавательных знаков, и пропуском на шее, — Все нормально прошло? — Конечно. — Алина улыбнулась, — Могло быть и хуже, но даже никто никому морду не набил. Сейчас накормим всех, кого должны, а потом новеньких. — Она задумалась, — Голодные, наверное, все.       Начальник колонии была еще слегка сонная, проснувшись всего с полчаса назад. Ей всю ночь снились кошмары, а непрекращающийся с четырех утра вой и крики — забрали последнюю возможность тихо и хорошо поспать. Екатерина подняла голову, не поняв, кто же такой высокий стоит по правую сторону от нее. Прошлась взглядом по пятнистой форме, заметив погоны капитана, и, дотянувшись, слегка сдвинула капюшон назад. Рыжие волосы предательски свалились на лицо. Полковник удивленно посмотрела на Данилу, снова сложив назад руки. Тот слабо улыбнулся ей, ничего не сказав. — Даже вот так? — Спросила стоящая, повернувшись к Алине. — Он выглядит устрашающе. — Алина усмехнулась, — Одна я не справилась бы даже через месяц. У него ни оружия, ни полномочий. Он просто стоит пугалом, чтобы никто не дергался лишний раз.       Данила лишь слабо кивнул, затянувшись сигаретой. Екатерина же задумалась, и сказала: — Я сама понимаю, что тебе тяжело. Но ничего не могу с этим сделать. Довольствуйся тем, что есть. — Она указала на Данилу мягким жестом, — Против него сейчас я ничего не имею. Только учти, что это все под твою ответственность. Любой его косяк может стоить тебе должности. — Тогда действительно останется так, как говорила Ясэмин. — Николай усмехнулся, — Вы, да Марина Николаевна. Потому что больше служить будет некому. О вашей колонии слишком много слухов ходит по стране. И ни одного хорошего я не слышал за последние три-четыре года. А вы с каждым днем только ухудшаете положение.       Екатерина лишь пожала плечами, и, повернувшись к Алине, жестом показала, что надо поговорить наедине. Они отошли чуть поодаль. — Алина, я думаю ты помнишь о том, что сегодня вечером еще приедет делегация с двух других колоний. И ни одного, ни второго я не готова видеть рядом с тобой. Пожалуйста, потерпи эти пару дней, пока они не уедут. — Екатерина Александровна, — устало выдохнула майор, — я все понимаю, но тянуть на себе столько людей я не хочу. У нас ровно пять сотен человек в колонии. И осталось всего десять одиночных камер. Это тяжело. Плевать на деньги. — Она отвела взгляд, — Я чисто физически не справлюсь. Я не успею посмотреть и за заключенными, и за конвойными, и за Грачами. Слишком много людей для меня одной. Да и почему я должна тащить на себе восемьдесят процентов колонии, когда двое начальников прохлаждаются на югах, половина заместителей в запое уже неделю? Повесьте на меня еще юридический отдел, что уж там, да и отдел кадров. — Она отрицательно покачала головой, — Нет. Мне нужен кто-то из парней еще. Иначе завтра я встану и уйду. И останетесь вы одна, — Алина усмехнулась, — потому что Марины Николаевны тоже до конца недели не будет. И что? Успеете вы за ними за всеми? — Это не просьба. — Екатерина выпрямила спину, и, услышав грохот открывающихся ворот, указала на них, и сказала, — Марину Николаевну я уговорила остаться. И если ты хорошо себя покажешь, я попрошу и Александра Юрьевича остаться тут. У тебя будет рядом знающий и сильный начальник. Поверь мне, если вы будете вдвоем, то вы сможете контролировать и пять тысяч заключенных. — Другой вопрос, — Алина развела руками, — увидев это все — захочет ли он остаться. Ведь это все наследие Сергея Геннадьевича. И что-то мне подсказывает, что четыре года назад тут было лучше. Даже Колхозник это подтверждает. — Она отрицательно покачала головой, — Выбирайте. Либо Николай, либо Данила.       Лексус въехал на территорию. С него вышла Куницкая, одетая в парадную форму. Деловито отряхнув свои погоны подполковника, она закурила, и, цокая шпильками по асфальту, пошла в кабинет. Екатерина кратко посмотрела на нее, и, отвернувшись, сказала: — Выбирай: либо ты будешь уволена, либо справишься одна.       Полковник ушла в здание. Алина с раздражением плюнула на асфальт, и пошла обратно к парням. — Ну и? — Николай усмехнулся, — Не вытянула эту войну с прекрасным? — Та пиздец. — Алина махнула рукой, — Пускай увольняет. Ебанутая. — Крепко обняв Данилу, задумалась, — А раньше было все нормально. Раньше она была человеком. А сейчас такой же сукой стала как и Куницкая. Опять выбор из двух зол. — Она поцеловала кратко Данилу, и кивнула, — Пошли, пес, ты хорошо послужил и я тебя покормлю.       Они вдвоем пошли в административное здание. Поднявшись на третий этаж, пошли вместе до кабинета Алины. Данила устроился в ее кресле, и, стянув с себя пятнистую куртку, отряхнул свой ватник с тремя послужными статьями. Девчушка же достала несколько тарелок с холодильника, и, одну и них поставила перед рыжим, а со второй села рядом за стол. Данила взял предложенную вилку, и, отпив с чужой кружки терпкий кофе, с удовольствием насладился его вкусом. Как он давно не пил кофе. Даже отвык. Они молча обедали почти двадцать минут. Алина подперла голову, и, закурив, тихо сказала: — Ты со спины кажешься Мескалитом. — Она слабо улыбнулась, — Меня, наверное, раз двадцать за час спрашивали, не воскрес ли наш убиенный. — стряхнув сигаретный пепел, Алина затянулась, тихо сказав, — И особенно интересно то, что я убила вчера очень много времени, прежде чем нашла легкую не состыковку. Видишь ли, рыжий, в тот день много кто шлялся туда-сюда. И я проследила за всеми выходами и входами в общежитие. И проблема в том, что Мескалит сначала два раза зашел, а потом, почти через двадцать минут после своей смерти, спокойно вышел. — Она развела руками, — Я ни на что не намекаю, но первый раз он шел с непокрытой головой, а вот второй раз уже шел в капюшоне, да еще и так, будто уже прилично поддал. — Что ты хочешь сказать? — С улыбкой спросил Данила, — Это референс в мою сторону? — Я ничего пока не хочу сказать. — Она пожала плечами, — Я на тебя не думаю. Ты был рядом со мной все время. Ты же не можешь раздвоиться. Но, — Алина вытянулась на стульчике, положив ногу на ногу, — ты скорее всего знаешь о том, кто это мог быть. Так же как и знаешь о том, кто на тебя повесил семь лет сверху. — Она кивнула, — Самое смешное, что за неделю до того, как осудить тебя за убийство, на твоего прихвостня, того очаровательного мальчишку, тоже повесили срок за убийство.       Данила смотрел на нее не выражая никаких эмоций, лишь мысленно гордясь тем, что она все же встала на истинный путь. — Кто повесил на тебя срок? — Спросила Алина, затянувшись сигаретой, и протянув ему зажигалку.       Данила тоже закурил, и, начав качаться в удобном кресле, ничего ей не сказал, слабо улыбаясь. Даже если она каждый час начнет у него спрашивать этот вопрос, то все равно ничего не добьется. Алина хмыкнула, не зная, как его разговорить. Постучав ноготками по столу, все же потушила сигаретку. Заглушив звонящий телефон, она сказала: — Я знаю о том, что это была не Куницкая. Судя по всему, ты об этом тоже знаешь.       Рыжий жестом ее остановил, и, порывшись в карманах своих штанов, сказал: — Я думаю, это тебе очень многое скажет. И ты перестанешь меня доебывать с вопросами.       Он вытянул из кармана шарфик, и положил его перед Алиной. Черная приятная шелковая ткань, насквозь пропахшая одеколоном Мескалита. Девчушка в шоке подняла взгляд. Этот шарф скрывал лицо убийцы. Но на нее напал кто-то не сильно высокий. Это была точно не Марина и точно не Данила. Они просто слишком высокие. Взяв шарф в руки, она принюхалась. Только этот аромат… Или нет? Она потрепала шарфик в руках, и, встав у зеркала, что было на внутренней дверце шкафа, повязала его на себя. Нет. Не только аромат Мескалита. Эти приторные духи чувствовались даже тут. — Куницкая. — Она задумалась и повернулась к рыжему, — Это была она? — А сколько она ростом? — Данила отвел взгляд, смотря на пейзаж за окном, — Я-то не знаю о ней так, как знаешь о ней ты. Ты всех начальников видела в неприглядном виде. В таком, когда они не начальники, а классические мамины подруги, что приходят чай попить и всю дорогую колбасу поесть.       Алина задумалась, и посмотрела на пол. Она бы почувствовала, что что-то идет не так. Она почувствовала бы опасность. Подняв взгляд, посмотрела на себя в зеркало. Кто же это мог быть? — Дай подсказку. — Прошептала Алина, резко развернувшись. — Хоть что-то. — Можно стать ниже, если снять каблуки. — Данила отвел взгляд, — А можно стать выше, если надеть каблуки. — Он закурил еще одну сигаретку, подперев лениво голову, — Магия, которая есть только у женщин. Способность одним изящным движением равняться ростом как со мной, так и с тобой. — Он кивнул, — Единственная проблема, что Куницкая — единственная, кто ходит на слишком высоких шпильках, и не падает через три шага. — Стряхнув пепел в сторону, рыжий качался в кресле, вытянувшись в нем, и спокойно сказал, — Даже расщедрюсь, и подарю еще одну подсказку. Никто не готов пачкать в крови свои руки. — Он улыбнулся, — И немногие из нас готовы сотрудничать с вами, чтобы запачкать свои руки в обмен на свободу, особенно зная, что одна из птиц высшего полета — наебывает с вероятностью пятьдесят на пятьдесят.       Алина стояла, смотря внимательно на свое отражение в зеркале. Рыжий докурил, и с деловым видом сложил руки, рассматривая подругу. — Плюнь на это все. Ты слишком любишь играть в детективов. Тебе бы в следственный комитет или в ментовку. Тут уже осудили всех, кого поймали. А на остальных — ни у кого мозгов не хватает. — Он усмехнулся, — Видишь, все знают о том, что Куницкая ворует. Но никто с этим ничего не делает. Все, что делается тут — кому-то нужно. — Его рука указала в оконце, — Нам даже крышу починили раньше, чем дожди начнутся. Редко в какой колонии такое можно встретить. Обычно это все делается абы как, уже постфактум, и то, все на деньги, которые содрали с заключенных силами самих заключенных. — он рассмеялся, — Пойди, скажи в чужой колонии, что твои начальники реально ремонтируют служебные здания за выделенные на это деньги, а не пропивают их.       После обеда, ближе к трем, в кабинете начальницы колонии стоял жуткий крик. Новая секретарь с грустью сидела за рабочим столом, подперев голову рукой, и искренне жалела, что согласилась на уговоры мэра города. За окном, по небу гуляли тучки. Недовольные Грачи уже давно завели разговор о том, что ночью обещают ливни. С их вышек особенно красиво смотрелись новенькие листы на крышах. Конвойные лениво бродили по территории, следя за теми, кто убирал многочисленные дорожки, засматриваясь на Лексус, что стоял под ветвями дерева, притаившись заранее от возможных капризов погоды.       За дверью, в большом и просторном кабинете ругались все те же привычные лица. Это была Куницкая, что выглядела шикарно, но единственное, что портило ее вид, это не самый чистый бинт на левой руке. Уже привычно это была Алина, взявшая себе под крыло старшего конвойного, на которого можно было положится. И начальница отдела кадров, которая впервые, за долгое время встала на сторону несносной малолетней глупой девчушки, которую случайным ветром занесло в начальники. Все были при официальной парадной форме, включая руководителя колонии. Стоявшие друг напротив друга, находились по разные стороны от стола начальника, за которым сидела Екатерина Александровна, абсолютно никак не реагируя на сыплющиеся оскорбления, спокойно сводя очередной ежемесячный отчет. Ее эти дебаты никогда не впечатляли и не интересовали. Как бы сильно не орали собеседники друг на друга — ее научили не реагировать на экспрессию и качество подачи мнения. Нужно лишь либо поддержать стороны конфликтов, либо отклонить их желания. Можно и просто проигнорировать все происходящее, но это все однажды может приобрести необратимые последствия в виде увольнений, мятежей и забастовок. И Катерина всеми силами старалась не доводить до этого этапа. — Я не могу держать на своих плечах полторы тысячи работников поделенных на разные смены и группы, держать поделенных на разные блоки и сословия заключенных, еще и успевать делать бумажную работу! — Возмутилась Алина, — Дайте мне кого-то в помощь, я не справляюсь. — Ух ты, ебать! — Куницкая развела руками, — Я в свое время прекрасно справлялась с двумя отделами, пока ты проебывалась со своей псиной в другом городе. — Но тогда у нас было двести двадцать человек, — встрял старший по смене конвойный, — А не пять сотен. И нас было в разы меньше. Нам тоже тяжело! Из-за того, что Алина Даниловна решает разные проблемы, даже не у кого отпросится или что-то спросить! — Ебать, гугл открой, пидорас охуевший. — Марина уперла руки в бока, недовольно и беспокойно цокая каблучком, — Спрашивает он. Начальники нужны не для того, чтобы консультировать. Мы начальники, а не справочная служба. — Это тоже входит в список наших должностных обязанностей. — Спокойно сказала Екатерина, перевернув очередной листик, быстро считая цифры даже не глядя на калькулятор, — Так же как и надзор над подчиненными и много чего еще. — На те деньги, которые я сейчас вынуждена платить Алине Даниловне, мы можем нанять еще сто конвойных! Сто! — Вскрикнула Ясэмин, — Дайте ей просто взять к себе того, кого она считает нужным! Плевать, поставим один оклад в четыре тысячи. У нее же есть на это полномочия. — Хуй у нее есть. — Куницкая отрицательно покачала головой, показывая всем свое искреннее недовольство тем, что кто-то имеет смелость что-то у нее выпрашивать, — а вот прав никаких у этой ебанутой нет. Если мы ей сейчас дадим ей те полномочия, которые были у того же Мескалита, когда тот был начальником службы конвоирования, режима и надзора — колонию можно будет закрывать. — Раз вы обе уверены, что я такая тупая, что ж вы никого умнее не найдете?!       Куницкая хотела уже что-то было сказать, но, растерявшись, посмотрела на полковника. Та, поняв, что сейчас ее очередь отвечать, подняла голубые глаза от бумаги, и, осмотрев стоящих, спокойно сказала, пожав плечами: — Не имею ни малейшего понятия. Меня все устраивает.       Пока блондинка сверялась дальше, споры продолжились. Почти еще час прошел, прежде чем секретарь набрала начальницу. Та, постучав ручкой по столу, взяла паузу среди ожесточенных споров, и, подняв руку раскрытой ладонью вверх, спокойно ответила на звонок. Все четверо спорщиков переводили дыхание, недовольно озираясь. Как только ее рука опустилась, споры продолжились лишь сильнее. — Я не так много прошу! — Алина уперла руки в бока, — Чтобы увидеть как это тяжело, надо иметь глаз. Хотя бы один. Хотя бы на жопе! Давайте я сейчас возьму, и просто съебусь на больничный?! Кто из вас возьмет мои обязанности?! — Тебя никто не отпустит на больничный. — Куницкая усмехнулась, — Раскатала она губу. У тебя половина подчиненных с лихорадкой на рабочих местах, а ты что, думаешь, что умнее, чем они? — Нет, но если я проработаю три дня в таком режиме, я нихера не буду понимать, а значит, начну косячить в документах, тыкать в программах куда не надо, и могу так напортачить, что потом придется перед директором службы наказаний оправдываться! — Она выпрямилась, гордо подняв голову и убрав непослушные волосы назад, — Нет, Марина Николаевна, с меня хватит! Я не собираюсь больше терпеть ваши выходки, особенно с таким отношением ко мне. Мой рабочий день с девяти до шести. И я тоже встану, и уйду, блять, ровно в шесть. А то и вовсе возьму с вас пример, и съебусь нахуй на неделю никого не предупредив. Все должны быть в одинаковых условиях. — Мы на войне! — Вскрикнула Куницкая, — Тут нет дележки на свое и чужое. Дальше будет только хуже! Хочешь работы легче — увольняйся нахуй! Власти без крови не бывает! Тебя тут никто не держит. Пойдешь в «Ленту» гречу раскладывать! Марш отсюда, ебанько!       Настала резкая тишина. Екатерина Александровна подняла голову от отчета, не поняв, почему все резко замолкли, и заметила, как медленно открывается дверь в кабинет. Все стоящие лишь молча осмотрели стоящего на пороге. Алина слабо улыбнулась, прекрасно узнав этого статного человека в форме, и перевела взгляд на полковника. Та же, опустив голову, спокойно сказала, подытожив сборище ради пустых споров: — Марина Николаевна, возьмите, пожалуйста, управление над своим бывшим отделом. Алина Даниловна, даю вам разрешение на выбор одного человека из вашего подчинения в помощь. Но только одного. И только на один оклад. — Она изящно махнула рукой, — Все свободны.       Начальники ушли в приемную, продолжив ругаться там, но уже за закрытыми дверьми, из-за чего секретарь беспокойно начала искать что-нибудь от головной боли.       На пороге кабинета же, стоял высокий мужчина у которого на плечах были погоны генерала. Седые волосы были идеально уложены, а под небольшой бородкой прятались глубокие морщины. Екатерина медленно опустила бумаги, и выпрямила спину, рассматривая стоящего без единого слова. — Добрый вечер, Екатерина Александровна. — Своим привычным серьезным тоном сказал стоящий, и, поправив китель с погонами генерала, изобразил легкую, едва заметную улыбку, — Генерал Майоров прибыл к вам в командировку.       Екатерина молча слезла с кресла, и, на ходу обувшись, подошла к мужчине. Кратко пожала его руку, сказав: — Добрый вечер, Александр Юрьевич. — Так же «официально» ответила начальница колонии, — Полковник Новикова к вашим услугам.       Мужчина мягко поцеловал ее ледяную бледную руку, и Екатерина, не сдержавшись, бросилась в его объятия. — Катерина, — прошептал мужчина, прижав к себе полковника, — девочка моя. Как же я скучал. — Господин Саша. — Екатерина обняла его за шею, зажмурившись, чтобы не расплакаться, — Как же вас не хватало. Спасибо, что вы приехали. — Я знаю, Катерина. — Он провел руками по ее кудрявым волосам, опустив голову, и тихо сказал, — Я знаю. — Мужчина усмехнулся, — Ну же, девочка моя, отец же всегда был против, если мы долго обнимались. Моя маленькая, — Стоящий отрицательно покачал головой, — я рядом. Я помогу тебе. Можешь пожаловаться старому деду на не справедливости…       Они сели беседовать, налив себе по чашечке горячего чая. Катерина пожаловалась старому другу на все, что произошло в ее жизни с того момента, как она ушла работать сюда. Пожаловалась на отца, на рабские условия труда, на то, что ей пришлось вытерпеть, чтобы забраться настолько высоко. Даже рассказала о том, что сейчас с ней происходит, лишь утаив о самых страшных вещах, которые с ней происходили. Промолчала и про то, какую роль в ее жизни сыграла Куницкая. Генерал же поделился своими напастями. О том, как они с Сергеем тянули тяжелые лямки начальников колонии, и как помогали всем кому могли. Рассказал о том, как оказался там, где оказался.       Они, ближе к пяти часам утра, вышли прогуляться по территории колонии. Идя в парадной форме, два начальника медленно шли по пустым тропинкам, продолжив свое обсуждение. Сошлись на том, что никому из них не было известно куда подевался Сергей Геннадьевич, и это было удивлением для них обоих. — К слову, — спокойным тоном начал Александр, шагая по асфальтовой дорожке мимо первого блока, — Куницкая тоже не знает о том, куда он исчез. Мы созванивались в тот вечер, после заседания суда. — Вот это-то больше всего и страшно. — Екатерина отрицательно покачала головой. — Ну не мог он просто встать и уйти. — А что произошло в тот вечер, когда он исчез? — Генерал кратко посмотрел на нее, — Ты ведь последняя его видела. — Потому что он меня вызвал в тот вечер. Мы с ним очень сильно разругались. Он сказал, что больше не хочет видеть меня в этой колонии, и сделает так, чтобы меня не пустили в другие. Я была уже готова бежать обратно к вам, но потом на утро поползли странные слухи. В следующий вечер он не вернулся. Через неделю всем стало ясно, что что-то пошло не так, потому что отец никогда не пропадал так надолго без предупреждения. — Ты совсем ничего мне не сказала о том, какие у вас сейчас отношения с Мариной. — Я думаю, можно будет просто сказать, что я с ней до сих пор на «Вы», и вы все поймете, господин Саша. — Екатерина посмотрела на быстро проходящие над головой тучи, и тихо начала рассказывать, — После того, как отец исчез, мы остались один на один. У меня больше никого не было первое время. Она относилась ко мне все так же наплевательски, но периодически проявляла снисхождение, и вспоминала, что ее обязанностью была прямая забота обо мне. Но потом я выросла и возненавидела ее окончательно. Она стала моим тюремщиком. Стала моим продольным. Моим конвойным и Грачом. И ничего кроме ненависти она ко мне не испытывала. Все шрамы и ссадины, а так же переломанные пальцы рук, несколько выбитых зубов и седые волосы в тридцать — ее рук дело. От нее исходила только ненависть и бесконечное насилие в мою сторону. Она переломала мне всю психику. Мой ангел-хранитель оказался обычной злой мачехой. — Я вот что скажу… — Александр положил руку на хрупкое плечо, и посмотрел в глаза Катерине, остановившись на задворках двух блоков, — иногда люди вроде Куницкой просто необходимы. Благодаря ним начинаешь ценить… — Что? — Катерина тяжело вздохнула, — Что я ничего не достойна, ничего не знаю, и одно сплошное ничего, нигде и никак? Она научила меня только тому, что я никчемная медленная девочка с аутизмом. — Зато благодаря ней ты спокойно оградила себя от тех людей, которые могли тебе навредить. Ты легко и очень быстро научилась тому, как надо поступать, а как не надо. — Слишком большую цену я за это все заплатила. — Она тяжело вздохнула, — Я просто не удивлюсь, знаете, даже если узнаю, что именно она виновата в том, что Кирилла больше нет. А пока мне приходится с ней работать бок о бок — у меня растет только одно желание. — Сделав паузу, женщина мягко убрала руку друга со своего плеча, все же дополнив, — в один день просто не проснуться. И сейчас это желание достигло критического параметра. Она собственноручно смела в могилу всех тех, кому я доверяла и с кем я дружила. И я уверена в том, что если бы мы с вами были не «подпольно» друзьями, а у нее на виду — она бы нашла способ и вас со мной разделить.       Александр смотрел ей в глаза, не в силах признаться в правде. Екатерина крепко обняла его, и тихо сказала: — Пообещайте, что все будет хорошо. Прошу вас, господин Саша. Вы — моя последняя надежда. — Надежды нет, Катерина. — С грустью подытожил генерал, — И мне нечего тебе предложить. — Поглаживая ее по волосам, он кратко глянул на время, и прошептал, — Пошли обратно. Скоро приедут остальные. Тебе нужно собраться. — Вы пойдете ко мне работать? — С надеждой посмотрела Катерина на него, — Прошу вас, господин Саша, мне очень тяжело. У меня больше половины штата нет. И нет надежных людей рядом. — Ты предлагаешь мне бросить пять тысяч человек в обмен на твои пять сотен? — Он кратко усмехнулся, — Нет, у меня свои обязанности и я не могу их оставить. А ты, если не справляешься, легко можешь встать и уйти на больничный, поставив на свое место Марину. Она быстро утрясет все, и ты через пару недель вернешься — а тут уже все будет тихо и спокойно. — Если я ее оставлю тут властвовать на две недели, то возвращаться будет некуда. К тому же, у меня осталась последняя проблема, которая и не дает мне уйти с этого места. — Начальница колонии медленно пошла обратно, крепко вцепившись в рукав идущего рядом, словно потерянная маленькая девочка, — Так случилось, что меня угораздило на старости лет вступить в отношения. — Она тяжело вздохнула, — И все бы ничего, если бы не мой отказ от того, чтобы вступить в брак с очаровательным молодым человеком. — Что за человек? — С любопытством спросил Саша, рассматривая территорию, — Не думаю, что ты бы влюбилась в какого-нибудь негодяя. — Еще хуже. — Катерина усмехнулась, — Я влюбилась в мэра города. И так сложилось, что он толкнул меня на эту должность, и не пускает обратно. — Вот тут уже да… — Растерялся мужчина, — Лучше не скажешь. Угораздило же тебя… Так, то что тебя губернатор награждал… — Была только заслуга Ильи Александровича, да. Он считает, что я прекрасно справляюсь, и он не примет моего отказа от должности. И он сказал, что единственная причина, по которой он отпустит меня из этого места — моя смерть. — Она поднялась обратно в свой кабинет, и, затянув за собой друга, села с ним подальше от стен, на подоконник ровно в середине кабинета. Перейдя на едва слышимый шепот, прижалась к нему, обняв за шею, — А еще, у меня от него ребенок. — Боже мой! — Воскликнул Саша, и рассмеялся, — девочка моя, я так рад за тебя! — Он обнял ее, — Я уж думал, ты так и останешься без семьи и детей с любимой работой. — Его теплая и сильная рука потрепала ее кудряшки, — Катерина моя, наконец хорошие новости. Что же ты мне раньше не сказала? И что-то ты не выглядишь счастливой.       Женщина поджала губы, опасливо осмотревшись, и, подытожила: — А я и не хочу этого всего. Просто это случайное стечение обстоятельств. И если об этом всем узнает Марина Николаевна — то я точно не жилец. Прошу вас, она не должна ни о чем знать. — Ты зря не доверяешь Марине. — Александр пожал плечами, — Сергей не просто так нас с ней к тебе приставил. Он всю жизнь доверял нам. И у тебя нет оснований не доверять ей. — Я жила с этим чудовищем почти двадцать лет. — Екатерина посмотрела ему в глаза, — Это монстр. Это исчадие ада. Она — страшнее самой смерти. И я это все не просто так говорю. Я пережила это все лично.       Генерал тяжело вздохнул, и прижал к себе, продолжая успокаивать. — Ты обязана сохранить этого ребенка. И выйти замуж за Илью, раз ты его любишь. И раньше, чем у тебя родится малыш. Негоже рожать раньше свадьбы. — Вы меня не поняли. — Екатерина опустила руки, и прошептала, — Я не собираюсь рожать. И замуж выходить тем более. Я собираюсь покончить с собой. И считаю, что вы должны об этом знать, чтобы это не было для вас шоком. Просто вся моя жизнь — это непрекращающийся кошмар. А после того, как Кирилла не стало — она не имеет смысла. Я не хочу больше быть здесь. Моя жизнь, все мое существование, — сделав паузу, девушка перевела дыхание, закрыв руками лицо, — это большая ошибка. И я уже все решила. Никто меня не переубедит в этом. Просто, вы, господин Саша, единственный знайте об этом. И будьте к этому готовы. — Когда? — Пятнадцатого июня. — Она перевела взгляд на небо, где медленно начинал капать дождь, — Это мой последний рабочий день перед отпуском. Мне осталось совсем немного. Поэтому я прошу вас остаться тут. Куницкой нужен будет хороший человек рядом. С которым она сможет легко и быстро работать. Да и мне, чтобы не угробить колонию раньше времени, и в целости и сохранности передать ее, нужна ваша помощь.       Генерал задумался над ее предложением. Это был, пожалуй, один из самых тяжелых выборов в его жизни.       Через несколько часов жизнь в колонии начала потихоньку проявляться. Вот уже забегали конвойные. Загремели черпаки и кастрюли в столовых. Сменились у всех смены. Строй «городских» пошел к автобусной остановке, громко хохоча на весь лес. Ближе к девяти приехали все начальники. Куницкая вместе с Алиной стояли и пререкались прямо у дверей второго блока, чем изрядно застопорили строй идущих зэков, которым было очень все любопытно. — Знаешь чо я тебе скажу. — недовольно нахмурилась Марина, уперев руки в бока, выглядя еще немного сонной, — Ты хоть и научилась отстаивать свои интересы, но все еще тяжко понимаешь как тут работают отдельные люди. — Да никак. — Алина развела руками. — Я уж заметила, что все кто работают на вашей стороне — пинают всю смену хуи, а все, кто работают на стороне Катерины — работают не покладая рук. И тут сразу моментально проявляется принцип голубца. Одни жрут только капусту. Другие только мясо. В среднем, бля, у всех голубцы. Да ну бля, так ваще не смешно. Теперь посмотрим, как вы успеете делать все свои прямые обязанности еще и тянуть на себе огромный административный отдел.       Подполковник гордо поправила волосы, выпрямив спину, и приятно улыбнулась. У нее снова все зубки были в целости и сохранности, сияя идеальной белизной. Она все же сняла бинт с руки, и теперь всем на обозрение были выставлены свежие шрамы на когда-то отрубленных пальцах, и длинная рана, которая так толком и не зажила, в центре ладони. — Я тянула на себе этот отдел пятнадцать лет. Никто лучше меня не знает этих работяг. Хватит со мной спорить — я повешу твою псину на плахе.       Алина лишь фыркнула, и, задрав нос пошла в здание второго блока. Куницкая заместила, что у нее к ремню сзади был привязан черный шелковый платок. Нахмурившись, она поправила свой китель, и пошла в здание. Возле ее кабинета ее уже ждал старый друг — Александр. Он, наговорившись по душам с Екатериной, решил поговорить и со второй старой подругой. Куницкая тут же бросилась ему на шею, крепко обняв, и счастливо расхохоталась на весь коридор. — Как я скучала, Сань.       Алина же поднялась к Даниле. Усевшись рядом с ним на кровать, протянула ему несколько мандаринок. Рыжий кратко поблагодарил ее, и принялся их чистить. Свежий цитрусовый аромат наполнил небольшую пустую комнатенку. — Данила, — Алина оперлась спиной о изголовье кровати, приобняв подушку, — у меня к тебе серьезный разговор. — Внимательно слушаю. — Задумчиво протянул сидящий, дав сложить на себя ноги, и жуя мандаринку. — Хочу знать твое мнение. Я вчера хорошо подумала о том, что тут происходит. И помимо экзистенциального кризиса, ко мне пришло и пару любопытных вещей. Для начала я попрошу тебя отвечать односложно. Просто отвечай мне правду. Хорошо? — Рыжий кивнул, начав развязывать шнурки на берцах девушки, и, немного подумав, решил связать их вместе. — Ты знаешь о том, кто убил Мескалита? — Данила снова кивнул, — Оу, — Алина тут же растерялась, — Хорошо. Это был кто-то из начальников? Быть может Катерина, Марина, не знаю… Петр? — Заключенный отрицательно покачал головой, — Бля, хорошо, может кто-то из мелких служащих? — Снова отрицательный ответ, — Один из заключенных? Ты ведь мне говорил о том, что не все начальники готовы пачкать руки. Это был заключенный? — Данила перевел взгляд на нее, и, улыбнувшись, кивнул. — Ты можешь мне сказать кто это был? — Могу, но ты мне не поверишь. — Он закинул еще одну дольку в рот. — Считаю нужным тебя предупредить, что это может переломать тебе всю психику. — Хорошо, плюнем на этого идиота. Петра убил тот же самый человек? — Насколько мне известно — нет. — Данила улыбнулся, поправив непослушную челку. — Это был кто-то из служивых? — Это была одна из твоих любимых начальниц. Он слишком много знал. И в ту ночь он узнал о том, кто пришил Мескалита. — Почему ты мне не можешь сказать конкретного имени убийцы? — Во-первых, еще не финал. Убийства и покушения будут еще. Я просто не хочу их останавливать. Ты же захочешь их арестовать. А я хочу, чтобы пролилась кровь. Во-вторых, заказчик признается тебе лично во всем содеянном. Просто тогда, — он отвел взгляд, — уже будет поздно что-то менять. А в третьих, я сам завишу от убийцы. У нас с ним заключен контракт. Мне запрещено разглашать все тайны. Я рассказал тебе все то, что смог. — Кто будет следующей жертвой?       Зелено-голубой взгляд остановился на изящных руках девчушки. Данила забрался сверху на нее, и, немного подумав, сказал: — Ну, раз тебя уже напугали, то, я думаю, убийца придет в одну из ночей к последней значимой фигуре. Той, которая контролирует все. — Он медленно начал расстегивать китель, поцеловав лежащую, и прошептал, смотря ей в глаза, — Вопрос лишь в том, кто по-твоему мнению контролирует тут все. — Учитывая то, что мне постоянно тычут, что я не угадала в звании Снежной Королевы колонии — то шансов у меня не очень много, верно?       Данила расхохотался и кивнул. — Бля, не надо. — Она остановила его загребущие ручонки, — У нас тут во всю проверки с других колоний шныряют и целая куча любопытных глаз. Мне запрещено иметь с тобой связь. — Ну это же не мои проблемы, верно? — Он расстегнул рубашку, и, коснувшись губами теплой кожи, улыбнулся, — Я могу тебе рассказать кто убийца, если ты остановишься в своих действиях и больше никому не навредишь. — Данила отвел взгляд от ее заинтересованных глаз, явно задумавшись, — Хотя нет, я не буду говорить. В конце концов меня еще не пришили, а я еще ментам на вокзале торчу! — Он усмехнулся, — Ну? Так и будешь лежать и охуевать, или тебя устраивает, что я буду в ватнике? Мне же лучше, даже раздеваться не придется.       Спустя почти час Алина с большой неохотой выскочила из камеры Данилы, и, едва не сбив какого-то доходягу конвойного, застегивая китель на ходу, понеслась в административное здание. Она опять сейчас влипнет, потому что из-за своих стонов не услышала вызов на совещание. Резко остановившись в приемной, девчушка испуганно посмотрела на секретаря. Женщина с улыбкой показала ей на воротник, а следом указала на шкаф. Алина раскрыла одну из дверц, и, ужаснувшись новым засосам, постаралась их скрыть. Перевязав волосы, кротко кивнула Ольге Игоревне в знак благодарности, и зашла в кабинет к начальнице колонии. — Заходи, мы тебя ждали.       Девчушка растерялась, встав на пороге. Она увидела злой взгляд полный ненависти у Куницкой, что стояла по левую сторону от начальницы колонии, и, тут же заметила по правую сторону господина Майорова. Подчинившись просьбе полковника, она медленно прошла по кабинету, чувствуя, как ее бросило в жар, и села на ближайшее кресло по правую сторону, боясь быть забрызганной слюнями Марины. Она не верила легендам о том, что она плюется серной кислотой, но проверять на себе не хотелось. — Алина Даниловна. — Развел руками генерал, мягко опираясь рукой о кресло Екатерины Александровны, — Нам нужно ваше мнение.       Полковник протянула ей черную папку с гербом города, слабо улыбнувшись. Алина нахмурилась, увидев спокойный вид Екатерины Александровны, и прекрасно заметила, что у той снова появился добрый материнский взгляд. Это настораживало еще больше, чем то, что трое главных начальников спросили ее мнения, и тем более, что Куницкая была до жути злая.       Раскрыв папку, она взяла в руки официальный ответ на их запрос. Она пару раз сталкивалась с такими, когда была заместителем заместителя, но что с ними нужно было делать — для нее так и осталось загадкой. Это был ответ от самой самой северной тюрьмы «Полярная сова». Они писали о том, что готовы забрать себе последних обитателей одиночек. Таких осталось всего десять человек во всей колонии. Видимо, ее распределение не понравилось начальникам. А может быть у них были свои планы. Она перевернула листок, и увидела список заключенных. Заметила и фамилию Данилы в списке.       Руки резко похолодели. Она тут же хотела было воскликнуть, что такого нельзя допустить, но растерялась. Ей нельзя было показывать свою любовь. Нельзя было показывать, что этот человек ей важен. Алина медленно подняла взгляд от документа, и вопросительно посмотрела на начальников. — Что именно вы хотели бы у меня узнать?       Она решила выбить себе хотя бы минуту на то, чтобы подумать. К ее несчастью Куницкая умела ловко парировать и слишком быстро говорила. Особенно когда была на эмоциях. К великому сожалению, сейчас был именно такой случай. — Ты согласна с тем, что мы просто переведем этих мудоебов куда подальше, а в оставшиеся десять камер пропихнем еще больше мудоебов, но те уже будут не с такими заебами? — Марина… — Растерялся Александр Юрьевич, — Ну выражения…       Все трое снова посмотрели на Алину. Та грустно уткнула взгляд в герб с перекрещенными мечами в левом верхнем уголке, раздумывая что им сказать. Она же не могла просто сказать нет. Обязательно последует вопрос «почему». Ответ «потому что я так решила» не подходит. Именно за этим, видимо, три курса из пяти ей преподавали те предметы, которые к специальности не имеют отношения, но прекрасно учат искать доказательства, когда односложные ответы не подходят. — Ладно, это займет какое-то время. — Устало вздохнула Екатерина, и слезла с кресла, отправившись в приемную, — Схожу за кофе пока.       Как только дверь закрылась, Куницкая повернула голову, недовольно смотря на Майорова и сказала: — Почему мы просто не можем решить все без нее? — Колония — ее ребенок. — Устало ответил Александр, отрицательно покачав головой, — Ее ребенок заболел. И если она это не исправит у нее лопнет голова. Не хочу чтобы меня забрызгало. — Да, а так забрызгает нас всех. Это тупая идея. Ты же видишь, что она все еще уперлась как баран своими рогами. — Куницкая недовольно фыркнула, — Эта девка, блять, ни за двадцать лет не изменится, ни за пятьдесят. Всех горбатых пусть исправляет экскаватор. Это не наша забота. — Она начальник колонии. Ты обязана слушаться ее мнения, даже если оно тебе не нравится. — Александр задумался, — В конце концов на твоих плечах не лежат погоны полковника. Ты пока подполковник. Вот и будь под ней, а не выше нее. — Ничего удивительного, что тебя скинули с должности. Ты такой же доставучий как и она.       Алина лишь удивилась тому, что они продолжали выяснять свои отношения прямо при ней, словно та была просто очередным цветком в кабинете или тумбочкой. В прочем, с каждой уходящей секундой она понимала, что так и было. Аргументов не находилось. Да еще и пропали намеки на те, которые еще были. — Ты виновата в том, что ее ребенок заболел. — С грустью сказал Александр. — Марина, тебя приставили чтобы не допустить такой ситуации. — Я просто выполняю пожелания мэра города. Илья сказал: меньше начальников — больше заключенных. Я выполнила. А то, что Катя не уследила за равновесием — проблемы экскаватора, а не мои.       Уже успокоившись ответила на обвинения Марина, и потерла больную шею, тоже оперевшись о кресло. Господин Майоров кратко посмотрел на нее, после чего перевел взгляд на Алину, дополнив свою мысль, прерванную неуместными репликами: — Сережа просил тебя последить за ней, а не делать работу за нее. — Она встала как вкопанная, — Марина развела руками, — Я не могла просто два года смотреть, как колония загибается без начальника. Когда не было либо Кати либо Сережи, меньше чем месяц, еще можно было удержать равновесие. — Ей было страшно принимать решения за всех работяг и тянуть на себе ответственность за всю колонию. Вот она рот и вообще закрыла, хотя периодически высказывала свое мнение. А вот тебе стало жалко колонию, а может и саму Катю и ты свой рот открыла, хотя тебя никто об этом не просил. Ей надо было справится с этим самой, и она бы и справилась, если бы не ты. — Ага, а потом еще не спала полгода, а потом повесилась. — Марина бросила свою золотую ручку на стопки личных дел, стоящих на краю стола, и тихо фыркнула, отвернувшись от него, — Спасибо за ценную информацию, — С сарказмом дополнила стоящая, и скрестила руки на груди.       Алина с любопытством за ними наблюдала, не веря своим ушам. Да и глазам тоже. Первый раз за все то время, когда она работает с ними, она увидела раскаяние Куницы, и то, что она признала вину. Видимо у этого Александра Юрьевича гораздо больше власти и полномочий, чем ей изначально показалось. — Да и вообще, — Куницкая обернулась через плечо, посмотрев на мужчину, и вдруг улыбнулась, — не я из генерала стала капитаном. Твое мнение не учитывается уже через четыре часа. Довольствуйся своим последним решением в погонах генерала.       Спустя пару минут затишья, Катерина Александровна решила все же вернутся на рабочее место. Она сжимала обоими руками кружку с ароматным кофе, и, сев обратно в кресло, постучала ручкой по столу, привлекая внимание Алины. Девчушка растерянно подняла голову, прекрасно понимая, что ее позвали потому, что у них у самих было смятение. И то, скорее всего позвала именно полковник, так как она осталась со своим мнением в меньшинстве, и видимо надеется на поддержку. — Вы хотите их перевести туда, потому что хотите освободить последние десять одиночных камер? — Осторожно задала вопрос Алина, — Или потому что им всем за последнее время продлили сроки, а от семи и до пятнадцати лет слишком уже долго для нашей колонии? — Работай с той информацией которая есть. — Резко ответила Куницкая, развернувшись и придержав края расстегнутого кителя, под которым впервые за долгое время была голубая рубашка, — Больше информации тебе дай — ты совсем встрянешь. Ну! Да — нет, и свободна. — Я против. — Тут же ответила Алина. — Почему? — Через секунду спросил уже Александр.       Алина внутренне искренне расстроилась, понадеявшись на то, что ей и правда хватит односложного ответа. — Потому что у меня мало информации. Почему именно эти люди? У нас, к примеру, продлили сроки еще для двадцати. Это все те люди, которые чуть переворот не устроили в колонии год назад, убив при этом пятнадцать человек личного состава. Просто эти сидят по одиночкам, а те нет. Этим повезло, а другим нет? Или вопрос в другом. Просто, может, эти люди мешают лично вам? Этот рожей не вышел, этот в Марину Николаевну плюнул, а другой вообще ее задушить дважды пытался. Так? Или у этих десятерых будет классно смотреться на кисти татуировка с восходящим солнцем, оленем и надписью «север» — Алина развела руками, — Мало информации для решения. Поэтому пока нет. — Все сразу. — С грустью сказала Екатерина, опередив остальных стоящих позади нее, — нам нужны еще места, но я не знаю где их взять. И да, срок этих людей «в общем» перевалил за пятнадцать лет. Это является веским основанием для перевода в тюрьму. Но, — Екатерина покачала головой, заправив несколько упавших прядок за ухо, — «Полярная сова» единственная тюрьма, которая согласилась забрать их. — Блядство, а не начальница. — Прошипела Марина, оперевшись спиной уже о стеклянные дверцы шкафа, излучая недовольство и негатив. Не сдержавшись, она вскинула, — Ну! Быстрее, блять, я не молодею! — Я же сказала «нет». — Два — два. — Александр развел руками, — Зовем еще кого-нибудь? — Больше нам никто не помощник. — Екатерина подперла голову рукой, вторую прижав к животу. — Остальные не разбираются в вопросе, и это будет игра в случайность. Подбрасывать монетку примерно так же эффективно. — Испытываешь удовольствие в том, чтобы отказать мне? — С издевкой спросила Марина Николаевна, посмотрев на полковника. — Я ради этого живу. — Спокойно ответила ей Катерина, подняв взгляд, — Попробуйте отравить мне жизнь, и хоть раз спросите о чем-то таком, чтобы я сказала «Да». Женится я на вас не буду. Закон не позволяет. — Ну, — Задумался Александр, и, забрав документ у Алины из рук, поднял тяжелую золотую ручку вложил ее в руку Екатерины, — Просто подели список напополам. Половину отправим туда, а к остальным подселим еще народ. Заведение в выигрыше. — Их не просто так рассадили по одиночкам. — Осторожно вмешалась Алина, сложив обе руки перед собой, чем привлекла внимание начальников, — Они становятся опасны как только в их постоянном окружении кто-то появляется. Эту систему мы с Мариной Николаевной продумывали не один день и даже не месяц. И эта система не давала сбоев до вчерашнего дня. Их нельзя «смешивать» с остальными людьми. Это будет гарантированный бунт. Эти люди ярко выраженные психологи и лидеры. Они могут просто разнести свое мнение через своих сокамерников, и тогда будет вспышка бунта похуже чем эпидемия чумы. — Она пожала плечами, — Тогда я потеряю не пятнадцать человек, а в лучшем случае тысячу. — Тогда мы должны их отправить куда подальше. — Куницкая склонилась над Екатериной с другой стороны, тяжело дыша над ухом, — Так будет лучше и легче. Пока они этапами проедут три тысячи километров на север, где еще даже снег не растаял, от их характеров нихера не останется. Подписывай. Отправляем их ближайшим поездом. — Эти люди — рецидивисты. — Снова встряла Алина, — Они сидели до нашей колонии в других. Их уже пробовали таскать через всю страну. Троих из них не успокоила семидневная поездка на поезде. И когда они туда приедут — там начнется резня, они даже с поезда не успеют сойти. Их нельзя трогать.       Екатерина уткнула взгляд в листок, сжав золотую ручку с гербом округа на язычке. Алина была права. Но тяжелое дыхание «ангелов-хранителей» с двух сторон не оставляло ей никакого шанса, если она сама не возмутится и не выскажется. Вздрогнув, опустила голову, лишь сжав крепче ручку в руке. Алина внимательно наблюдала за ее состоянием, и прекрасно заметила, что ее что-то беспокоило. — Катя. Нам нельзя медлить. Сортировка повесит нас завтра. Подписывай. — Катя. — Устало сказал Александр, — Решай. От твоего мнения все зависит. Мнения поравнялись. Но это твоя колония.       Екатерина медленно подняла взгляд, посмотрев Алине в глаза. Та же прекрасно увидела и текущие слезы по щекам, хотя ничего больше ее не выдавало. Нужно срочно что-то придумать, пока ей не стало еще хуже в их присутствии. Так она прогонит этих надоедливых мух, и спросит чем можно помочь. — Мы можем просто переоборудовать одну из мастерских. — Тут же вспомнила Алина слова Данилы, — У нас же есть небольшое здание столярной мастерской. Там процентов тридцать занято. Перенесем все в шиноперемалывающий, а из того здания сделаем барак как в «больших» колониях. Там, конечно, нулевые условия, но это же временно.       Начальник колонии положила ручку и тут же кивнула. — Так и сделаем. Свободны. Все.       Марина с Сашей ушли ни с чем, и тут же прихватили за собой Алину, оставив полковника в одиночестве. Захлопнув дверь к начальнице колонии, Куницкая тут же вжала Алину прямо в ближайший шкаф. — Ты ебанутая или куда? — Она зарычала, — Тебе надо было просто сказать «Да». Нахера ты вмешалась со своим мнением? — Спросили мое мнение. — Едва слышно ответила Алина, вцепившись в ее руки, смотря ей в глаза, — А не ваше, которое сказано моими устами. Я высказала свое мнение. Екатерина Александровна согласилась. — Тебе это с рук не сойдет. — Она резко ее отпустила, из-за чего Алина завалилась на пол прямо в ноги секретарю, что стояла в шоке едва не раскидав документы. Марина резко указала черным ноготком с золотым узором на Ольгу Игоревну, и сказала, — Ты. Приготовишь ее родителям похоронку. Напиши, что она «не подчинилась руководству».       Поправив свой китель, женщина ушла, оставив секретаря с Алиной в одиночестве. Женщина осторожно присела на краешек своего стола, крепко прижимая к себе документы и с любопытством наблюдала за тем, как начальница конвойных медленно переворачивается на бок, тяжело и глубоко дыша, держась ледяными руками за покрасневшую шею. Вдруг девчушку осенило. Она резко сделала вдох, и поднялась с пола. Вселенная от такого резкого действия не прогрузилась, бедняга упала уже на колени, упершись руками в пол. — Блять. Проститутка крашенная.       Все же поднявшись на ноги со второго раза, она вернулась обратно в кабинет к начальнице колонии. Искренне удивилась тому, что кабинет был пуст. — Катерина Александровна…? — Осторожно спросила Алина, -… Вы превратились в ворону и улетели?       Она обошла стол, тяжело и глубоко дыша. И даже нашла полковника. К сожалению начальница, видимо, не успела превратится в ворону до того, как ей станет еще хуже, и просто лежала на полу без сознания, сжав в руке смартфон. Аккуратно вытащив его из ее ледяной руки, Алина уселась на колени перед полковником, и нажала кнопку вызова на последнем номере. «Надежда». Что же, это последняя надежда, которая осталась. — Катя? — Тут же послышался взволнованный голос, — Что случилось? — Надежда Ивановна. — С грустью сказала Алина, узнав этот голос, — Катерина не дозвонилась и теперь уже звоню я. Она сидела мучилась двадцать минут, что ее даже на слезы пробило, а теперь она просто свалилась под стол и не реагирует. — Блять. — Расстроенно вздохнула врач, — Вот хоть бы раз ты, Алина, мне позвонила по-хорошему поводу. Но молодец, что не позвонила кому-нибудь еще. Пропусти через двадцать минут скорую на территорию. И прими то, что тебе что-то придется наврать мэру города, а потом еще недели две жить под управлением Куницкой. — Зачем?! — Потому что я ее забираю на лечение.       Алина раздраженно отбросила смартфон, как только поняла, что вызов был завершен. Перевернув полковника с живота на спину, она склонилась над ней, прислушавшись к ее дыханию. Дышит, но совсем слабо. Сжав в руке тонкое ледяное запястье, она быстро просчитала пульс. Упал до пятидесяти. — Нет, я вам не дам умереть. — Дотянувшись до конференц-телефона, она набрала секретарю, — Ольга Игоревна, срочно несите нашатырь. Лежит в ящичке в шкафу по правую сторону.       Уже через несколько секунд обеспокоенная секретарь зашла с нужной баночкой. Алина попросила отойти ее подальше, и, дала полковнику вдохнуть резкие пары. Не помогает. Черт. — Нет, я воскресила Куницкую, и вас тоже на тот свет не пущу. — Алина быстро начала обыскивать ее карманы, — Ну, чего ты там такого нажралась? Острые крылышки поперек горла встали? — Простите, а что происходит? — Удивленно спросила секретарь, — Вы же не врач. — К моему великому сожалению я по образованию вообще юрист. — Она вдруг лучезарно улыбнулась, — Но я не стала противится, когда проходила курсы по первой помощи, и длительное обучение в помощниках у ее лечащего врача. — Алина рассмеялась, — Благодаря мне Куницкая все еще ходит живая. Решила, что без нее будет скучно, и воскресила ее. Надеюсь, парень с терновым венцом не обидится, что я отобрала у него право на единоличное владение «чудом».       Она сунула руку в карман кителя, и, вытащила пустую темно-коричневую баночку. Покрутила ее в руках, после чего решилась нагуглить что это вообще за лекарство.       Тем временем на вышках обеспокоенные Грачи заметили летящую на всех парах машину скорой, что своим воем распугала всех птиц в округе. — Алина Даниловна! — Воскликнул Грач в рацию, — Там скорая! — Блять. — Девчушка раздраженно схватила рацию, — Пропустите ее. И раскройте им двери в административку.       Алина откинула волосы с лица, снова пытаясь нащупать пульс. Ей стало не по себе, когда на запястьях его не почувствовалось. Уже послышался обеспокоенный топот по лестнице. Секретарь открыла дверь в кабинет начальницы колонии, пропустив главного врача. — Руки! — Воскликнула Надежда, — Что было?       Врач, одетая в привычный белый халат с бейджиком от первой окружной больницы, уселась по другую сторону от Екатерины. Секретарь любезно закрыла дверь с той стороны, скрыв их от любопытных взглядов и перегородила собой проход. — Хороший вопрос. — Алина протянула ей пустую бутылочку, — Ну и какого хрена? Вы же знаете, что это сильные успокоительные? — Спасибо что предупредила. — Надежда Ивановна выхватила бутылочку и ужаснулась, посмотрев на нее через свет, — Что, совсем пустая?! Там же было пятьдесят две штуки. Вот дурочка малолетняя. — Врач начала копошится в черном чемоданчике, — Знаешь, Алина, я не просто так проучилась двенадцать лет на врача, чтобы не знать что за таблетки я ей выписала.       Алина в шоке указала на лежащее бездыханное тело, и спросила: — Такого эффекта добивались? Чтобы она коньки отбросила прям сразу после собрания? Да у нее слезы так лились, что у меня было ощущение, что Куницкая ее напополам порезала. — Катя сама такие сильные просила. — Врач начала приводить полковника в чувства, и перешла на тихий шепот, — И она сказала, что ей плевать на то, что будет с ребенком. Она хотела любыми силами выравнять свою психику. Алина, она больна. — Да, у нее паразит в животе, и она, в отличии от остальных девушек не хочет наряжать его и давать ему смешное имя, чтобы его в школе травили. Она, видимо, насмотрелась «Чужого», и теперь боится, что ребенок пробьет кожу и вылезет немного не там, где задумывалось природой. — Я бы, узнав, что мой ребенок от Мескалита, сделала бы тоже самое.       Алина в шоке замерла, не поверив ее словам. Врач устало развела руками, и, почувствовав, что руки мокрые, опустила голову. — Ну да, и кровь не должна литься со всех щелей. По крайней мере настолько не запланировано.       Девчушка опустила голову, и увидела, как на полу растекается лужа крови. — Она умирает. — Констатировала Надежда Ивановна, — И мы ей уже ничем не поможем. Я тебе потом расскажу про ее диагноз. Дверь мне открой.       Врач сняла с Екатерины ее китель, и, взяв на руки, прижала к себе. Алина раскрыла ей дверь.       В коридоре уже столпились люди, услышавшие шумиху. Молчаливые наблюдатели уставились на Надежду Ивановну, что прижимала к себе бездыханное тело полковника, держа ее на руках, как маленького ребенка, у которой вся рубашка и штаны пропитывались медленно кровью. Женщина быстро спустилась вниз, и уложила бедолагу в машине. Водитель скорой тут же закрыл двери и машина с воем покинула территорию колонии.       В коридоре же все в шоке уставились на Алину, что стояла около секретаря совсем поникшая. Все ее руки были по локоть в крови, и в одной из них прятался ключик от закрытой двери. Девчушка подняла растерянный взгляд, и заметила стоящих в сторонке Марину и Александра. Только на их лицах читалась улыбка. Начальница конвойных махнула руками, и, когда все расступились, пошла к себе в кабинет, чувствуя, что на глазах проступили слезы. Этого не хватало для полного счастья. Если бы не Куницкая, которая ее задержала на эти пять минут, возможно, она бы успела помочь Екатерине.       К ее сожалению — теперь это меньшее из зол.       Остаток рабочего дня прошел очень скомкано. В девять к Алине в кабинет зашла Куницкая. Женщина была одета уже в черную шелковую рубашку, заправленную в привычную короткую юбку, а на ногах красовались шпильки. — Уходите. — Попросила Алина, уткнув взгляд в документы, так за пять часов и не успокоившись и не придя в себя. — Ты не можешь меня послать. — С улыбкой сказала начальница и медленно закрыла за собой дверь. — Да, знаю, тебе очень хочется, но теперь я старшая.       Алина подняла пустой взгляд и спросила сразу в лоб: — Зачем вы напали на меня в архиве? — Чего? — Кажется, заданный вопрос поверг Куницкую в ступор на некоторое время, — Я? Когда?       Алина поднялась со своего кресла, и встала перед ней. Она была слишком высокой. Сняв со своего ремня черный шелковый шарф, девчушка протянула его начальнице. — Кроме одеколона давно гниющего за забором вашего дружка, там чувствуются только одни духи. Ни одна женщина в колонии не пахнет так, как пахнете вы. Дорогим элитным, сука, парфюмом, блевотно-сладким до невозможности, что если долго рядом с вами стоять — глаза заслезятся. — Она бросила в нее шарфом, — Разувайтесь. — Ты охуела? — В шоке спросила Марина, даже забыв зачем пришла.       Алина уселась перед ней на колени, и, протянула руку. Марина хмыкнула, но все же протянула ей в ответ ногу. Девчушка стянула с нее шпильки, и, поднявшись с пола, взяла линейку со стола, тут же измерив каблук. — Двадцать два сантиметра. — Алина посмотрела на то, насколько же начальница стала ниже, и, сжав замшевую туфлю в руке, задумалась, — Неужели вы ростом… — Не сильно высокая так, да? — Куницкая сложила руки на груди, загадочно улыбаясь, — Метр семьдесят восемь. Отдай. Я не могу так.       Девчушка нахмурилась, и встала перед ней. Проблема в том, что сама Алина была слишком низкой. У них все равно оставалась разница в росте, хоть теперь и не такая приличная. Куницкая аккуратно сложила квадрат шарфа в треугольник, и, поправив волосы, повязала его на шею. Ее выразительный взгляд с длинными стрелками стал еще изящнее. Алина сняла с себя толстовку Данилы и протянула начальнице, с опаской от нее отходя. Куницкая решила ей поддаться окончательно, и надела предложенную вещь. Капюшон скрыл ее волосы. Шарф закрыл выразительные черты лица. Все, что ее выдавало, слишком соблазнительный и внимательный взгляд. — Убедилась? — Заинтересованно спросила Марина, и провела рукой по ткани. — Вау, какая мягкая. И пахнет Данилой. — Она убрала шарф с лица, и, вдохнув запах, слабо улыбнулась, — Все? Теперь ты убедилась, что это была не я? К тому же — Она показала свою левую руку, — я из-за нее даже сигарету сжать не могу. Не то, чтобы на кого-то нападать. Они функционируют, но я все еще не могу их толком контролировать. Когда на тебя напали — я уже ровно день ходила без пальцев. Ты думаешь, что я тебя этими руками задушила? — Марина рассмеялась, — Насколько же ты отчаялась, что считаешь, что это я. Мне даже жалко тебя. Забей хуй. Я твоя начальница отныне. — женщина сняла себя толстовку и поправила шарфик, — Поехали ужинать. — Не поеду. — Алина уселась обратно в кресло, — Я все равно сегодня уже ничего не съем, и не усну. — Я тебя напою, а потом изнасилую. — Марина кивнула, — Уснешь как миленькая. Поехали.       Деваться было некуда. Одев шпильки обратно на изящные ножки, девушка надела свою толстовку, и пошла за ней покорной собачкой. Уселась в машину, тут же закурив. Куницкая положила голову на ее плечо, и всю дорогу молчала, куря уже свою сигаретку. Где-то на середине пути Марина тихо сказала: — Я не виновата в том, что сегодня произошло с Катей. И Саша не виноват. Он пошутил, а я засмеялась. — Это я уже сама догадалась. Екатерина Александровна сама виновата в том, что ее сегодня вынесли вперед ногами. — Алина закрыла руками лицо, завыв, — Да что же я делаю не так. Я работаю на нее — ей плохо. Я работаю против нее — ей опять плохо. Даже если я держу нейтралитет — ей снова плохо. — А что если причина не в тебе? — Марина рассмеялась, — У Кати слишком совесть больно кусается. Если тебе полегчает — можешь думать что ей плохо из-за меня. — Мне надо это доказать самой себе. — Она кивнула, — И даже с этого момента ничего не изменится. Просто все продолжат жить дальше, включая меня, и в этой жизни у меня будет чуть меньше уважения в ваш адрес. — Вот это угроза. — Начальница обняла Алину за шею, буквально завалив ее на кресла и нависнув сверху, — Тебе только с такой мотивацией в серийные убийцы подаваться. — Она изящно изогнулась, и положила руки девчушки на свою талию, — Итак, родная, расскажи мне что было с нашей девочкой? — Она умирает, как сказала ее лечащий врач. А еще у нее проблема. И довольно весомая. И я бы сказала, ей с этой проблемой, реально проще откинуть коньки, чем решить ее. Это вам не разорванное архивное дело скотчем склеивать. — А ты опять копаешься в душе у человека без его разрешения? — Марина отрицательно покачала головой, — Ты не в следственном комитете работаешь. Но если ты разгадаешь загадку с великим убийцей, а Катя тебя уволит — я найду тебе место в главном управлении следственного… Ты хорошо загадки разгадываешь. Неужели эта не под силу?       Алина отрицательно покачала головой и с грустью посмотрела на пустую пачку сигарет. Дело, скорее всего, даже не в том, что она не может разгадать загадку. Дело в том, что она уже ничего не изменит. Чтобы она не сделала — ситуация будет ухудшаться. Она не может предотвратить чью-то смерть, чьи-то ссоры или чью-то любовь. Ей это не под силу. Видимо, ей предоставлена роль наблюдающего. — Иной раз, Алина, нужно больше мужества для того, чтобы жить, чем для того, чтобы покончить с собой. — Пока тебя что-то в этом мире еще держит — это тяжело сделать. Осознание того, что родным и знакомым будет плохо без тебя. Осознание, что ты кому-то важен и нужен. Но если нет тяжкого груза ответственности — то уже мало что остановит. — Ошибаешься. — Марина жестом попросила остановить машину, — Некоторых людей даже не остановит груз ответственности. В такие моменты я даже рада, что у меня нет родителей, мужей, детей и прочих пидорасов, от которых я была бы зависима. Мне похуям. Я могу с одними разругаться, а с другими подружится, и все это меньше чем за час! — Осторожно выбравшись с машины, женщина поправила растрепанные волосы, — Это лучше всего.       Алина торопливо пошла за ней в очередной дорогой ресторан. Этот, судя по невысоким домам в округе, прятавшихся за большими старыми зелеными деревьями — находился в старых кварталах, что попали под нежную руку мэра. Он лишь отменил снос этих зданий и сруб деревьев — и этим спас одну из самых любимых пешеходных улиц в этом квартале.       Девчушка старалась не отставать, держась поближе, и едва перебарывая себя, чтобы не вцепиться в ее рукав, спрятавшись от всех за материнским плечом. Куницкая же лениво брела по ресторану к отгороженным столикам. Усевшись за один такой, что был забронирован, тут же заказала себе кучу всего, даже не заглядывая в меню. Алина уселась рядом, но решила изучить красивые картинки. — Почему мы тут, а не дома ужинаем? — Потому что я хочу поесть тут.       Марина закурила, и выдержала паузу, наблюдая за тем, как вежливый официант наливает красное вино в дорогой бокал. Они отужинали разговаривая на отвлеченные темы. Тарелка с гребешками и черной икрой сменилась на стейк из мраморной говядины с копченым пюре. Вино было лишь началом в их долгих посиделках. Следом пошел знаменитый настой на травах в тридцать пять процентов, а там, уж совсем без разбору водка, коньяк и ром. С огромным трудом, но Алина все же вывернула разговор на очень скользкую дорожку личных разговоров. Сжав в руке серебряную вилку, она рассматривала потерянный вид начальницы, которой явно было не очень хорошо, но все же спросила: — Почему вы слушаетесь мнения господина Майорова? — Его зовут Саша. — Марина подперла голову рукой, водя краем ножичка по паштету, — И он мой друг. А по поводу Совы мы с ним согласны — потому что эти последние десять уебков нам не нужны. — Если вы не успели прочитать — фамилия Данилы тоже была в этом списке. — Данилу расстреляют пятнадцатого числа. — Она кивнула, — Очередь молчаливого списка дошла и до него. Поэтому, я думаю, на него накинули эту «семерку». У тебя есть время с ним попрощаться. — Что значит молчаливый список?       Уставший взгляд начальницы медленно поднялся. Марина тяжело вздохнула, и, отложив нож в сторону, откинулась на диванчике. Потерла руками лицо. Выдержав паузу, видимо, собираясь с мыслями, спокойно сказала: — Молчаливый список — это огромный список людей, которые неугодны действующей власти Океании. У нас в стране, если ты вдруг не заметила, действует запрет на смертную казнь. Поэтому список молчаливый. Просто однажды последний мучительный день пройдет, и окажется, что случайный заключенный, чаще всего политзаключенный или какой-то уж совсем серийный убийца, в это утро не проснулся. — Она кивнула, — Пятнадцатого июня расстреляют тринадцать человек. Пятнадцатого числа он не проснется. Скорее всего Данила об этом уже знает или узнает в скором времени. Так же как про это знала и Катя. Но почему она сомневалась в подписи сегодня днем — для меня загадка. — Вы видели ее состояние? Мне кажется, она сомневалась в том, жива она сейчас или мертва. — Не в этом дело. — Марина тяжело вздохнула, — Плевать на Катю. Просто нужно, чтобы эти молчаливые списочники были в дороге. Проходили по этапу или возвращались домой. Если их убьют прям на территории колонии — это будет скандал, и мы встанем следующие в этом проклятом списке. — Есть шанс оттуда его убрать? — Алина наклонилась чуть ближе, — Я уверена, что вы тоже не хотите, чтобы он не проснулся. — Я пью красное вино. — Куницкая указала на бокал, и, немного подумав, тихо добавила, — Пила, ладно. Изначально. Ты видишь мое состояние. Я люблю эту суку. Но моих полномочий не хватит на то, чтобы помочь Даниле. Если я пью красное вино, а потом резко перехожу на что-то крепкое, а то и с утра уже хуярю водяру или ром — значит скорее всего дело дрянь. — Это значит ему осталось… — Меньше месяца жизни. — Марина с грустью согласилась. — Советую тебе искать новую любовь всей жизни. А мне все же придется продолжить спать с этим домом престарелых. Единственный, кто в выигрыше — это сама колония. Любая. Не придется тратить лишние триста деревянных на этого ушлепка. — Она взяла в руки вилку, продолжив ужинать, — А еще мне придется вести дела с сыном одного из местных депутатов, вместо того, чтобы просто поручить Даньке свой приказ, и он все выполнит. Этот его Кулич — просто пиздец, который нихера ничего не умеет, бесполезный как осел в море. — Алина рассмеялась, и откинула голову, задумавшись над ее словами, — Хули ржешь? Я тебе серьезно заявляю. — Так что у вас с ними за работа? — Долго рассказывать. — Куницкая закинула в рот кусочек десерта и взяла в руки стакан с виски, — В общем-то достаточно рутинная в рамках любой колонии. Они выполняют свою черную работу, а я получаю свою долю, чтобы никто, начиная Катей и заканчивая уборщицей — в их дела не лез. — Прожевав еще кусочек, указала своей серебряной вилкой на десерт Алины, — Красный бархат. Любимый у Кати. — Серьезно? — Алина улыбнулась, — Еще его не разу не пробовала, и единственное, почему его выбрала — меня заинтересовал цвет. Очень выразительный. — Она подняла взгляд, видя, как начальница с трудом контролирует себя, и спросила, — Я уже задавала этот вопрос, но доебусь еще раз. Вы ведь любите Екатерину Александровну? — Она моя Золушка. — Женщина поправила волосы, и запила сладость алкоголем, — Она выполняет всю грязную работу вместо меня, работает вместо меня и никогда ни на что не жалуется. Она красива собой, и невероятно покорна. Я могла бы ее любить, но она не в моем вкусе. Я ее не люблю и не уважаю. К сожалению, она ветошь, абсолютно инертная, и делающая все, лишь бы ей в очередной раз по загривку не прилетело палкой. Она не умеет добиваться своего, не умеет отстаивать свое мнение и не умеет ругаться. Ну или не любит — я так и не определилась. — Почему нет? — Потому что мне нужно для начала человека уважать. — Марина подняла взгляд, — Я уже даже тебя уважаю, что ты держишь пса на коротком поводке, уже научилась орать и матерится, прекрасно стреляешь, да и вкусно готовишь. А за что ее уважать? Вот вспомни ее достижения за то время, пока ты тут работаешь. Вот что она сделала хорошего, пока ты тут?       Алина подперла голову рукой, и задумалась. Скоро пойдет третий год, как она тут находится. Пришлось пролистать много дней истории, чтобы вспомнить хоть что-то хорошее. — Ну она отпустила меня с Даней в другой город… Повысила меня в звании… — Алина начала загибать пальцы. — А теперь пойми, что тебя в другой город отпустила я — чтобы мне было проще без посредников и твоих навыков в разведке убить ненужных мне людей. Ты бы только мне мешалась. А до капитана тебя дотянул Мескалит, а вот майора уже подарила тебе я. — Она улыбнулась, — Так же как и должность начальницы конвоя тебе подарили начальница юридического и отдела кадров. Представляешь? А вот у меня за все это время Катя была лишь помехой слева. Сейчас, благо, ее Илья периодически пытается оторвать от работы своими заботами, но, камон, мы обе видим, что даже мэру города ее не столкнуть. Катя в этой колонии лишняя. Она была лишняя и когда Сережа был начальником, и когда сама стала руководителем. Катя плохая еще больше, чем я. — Нет уж, вас во вредности переплюнет только работа на шиноперемалывающей машине, с которой один из тысячи уйдет без инвалидности. — Алина рассмеялась, — Пошлите, Марина Николаевна, уже поздновато. Мне, в отличии от вас, завтра на работу. — Только пойдем пешком. — Куницкая взяла зажигалку, лежащую одиноко на краю стола, и, расплатившись по счету, оставила купюру с пейзажами Хабаровского края в качестве чаевых, — Химчистка всего салона — дорогое развлечение, и не факт, что я это все донесу, учитывая то, сколько я выпила.       Они вышли с ресторана, и медленно побрели по краю тротуара, стараясь не завалится нигде. — Учитывая то, сколько вы пьете — просто чудо, что вы дожили до полтинника. У меня уже печень больная, а вы ведь вообще не просыхаете, а еще и курите, да и наркотики с беспорядочными половыми связями… Прям эталон плохого образа жизни. Жаль, что нет медали за худший пример для следующих поколений. — Кстати, — Марина огляделась, и свернула во дворы, цокая каблучками по асфальту, — хочешь покажу тебе классное место?       Алина осмотрелась, не понимая, куда они идут. В этом районе она была последний раз в детстве, и то с родителями. Тут совсем плохо с навигацией, а еще учитывая их нетрезвое состояние — их спортивное ориентирование может окончится в ближайшей канаве. Но, Марина Николаевна так уверенно тащила ее мимо пятиэтажек, которым скоро будет под сотню лет, что девчушка даже особо не сопротивляясь. Они вышли прямо перед большим парком, который дал Алине моментальный ориентир. Это же другой конец города! Им топать и топать до еврейской пасхи до дома Куницы.       Женщина медленно прошлась на красный по зебре, и пошла в парк, потащив Алину за руку за собой. Девчушка вовремя придерживала начальницу, приводя ее в нормальное положение, чтобы не дай бог ее потом не поднимать с земли. Они шли по узким тропинкам по парку, поросшему соснами. Тут дышалось легко и свободно. Прижав женщину к одному из деревьев, придержала ее волосы, дав бедняге проблеваться. — Да уж, мне было бы жалко блевать от крабов с черной икрой, но это все равно лучше, чем отравится сайрой за двадцать четыре рубля. — Не смеши меня. — Просто если я не отвлекусь — сама рядом прилягу. — Рассмеялась Алина, — Куда вы меня вообще тащите? Ебать, тут же еще пол часа хотьбы, и мы выйдем на «Вторчермет». — Тут пацаны лежат. — С трудом сказала Куницкая, и, выпрямившись, вытерла губы об рукав, а сама спиной прижалась к дереву, закинув голову, — Хочу тебе показать классное место. — Вы не чувствуете… — Алина взяла паузу, беспокойно осматриваясь в полутьме. Там где заканчивался слабый свет фонарей — шла непроглядная тьма. Из-за того, что сосны росли тут слишком долго, их широкие кроны перегородили все небо. -… что тут кто-то еще есть? — Я же говорю — пацаны тут лежат. С той войны еще лежат.       Она разулась, и ступила босыми ногами на холодную землю. Понеся каблуки в руке, женщина медленно пошла в темноту, с трудом держа равновесие, покачиваясь из стороны в сторону. Алина побрела за ней, обняв руками живот. Только спустя какое-то время она заметила маленькие заборчики. Они едва превышали высоту щиколотки. Внутри небольшой огороженной территории стояли потрескавшиеся и разваливающиеся каменные и деревянные кресты. Некоторые таблички с именами и датами были прибиты прямо к деревьям. Девчушка остановилась около одной из таких, и, сметя рукой паутину, вчиталась. Куницкая была права. Этот бедолага, который судя по всему, покоился прямо под деревом, пережил две войны. — Последние тут были захоронены еще в том веке. — С трудом выговорила Марина и остановилась, — В пятидесятых годах. Они все уже лежали тут, когда родилась я. — И зачем же мы здесь? — Алина встала рядом с ней, и, ужаснувшись, посмотрела на выкопанную яму. — Решила похвастаться собственным местом на кладбище. — Она задумчиво почесала шею, и указала на мраморную плиту, на которой было выбиты имя, дата рождения, но даты смерти не было. — Проблема в том, что я пока еще живая, но вот яму-то уже выкопали. — Я не думаю, что это критично важно. — Алина посмотрела на нее, и придержала, — Не надо туда падать раньше времени. Есть шанс никогда из этой ямы не выбраться.       Где-то позади хрустнула ветка. Алина резко обернулась, сжав начальницу за запястье, тут же всматриваясь в темноту. Там, около одной из сосен, стояла свечка. Подул ветер, затушив ее. Повисла тяжелая тишина. Куницкая дышала тяжело, закрыв глаза, еле сдерживаясь, чтобы не лишится остатков еды в желудке. Девчушка обняла ее за талию, дав на себя облокотится.       Ветер поднялся сильнее. Тяжело заскрипели деревья, нагнетая атмосферу. Стоящие две живые души нарушали покой тысячи мертвым в эту прекрасную пригожую ночь. Раздался резкий гром. Сверкнувшая молния осветила лес настолько, насколько смогла. Но и этой доли секунды Алине хватило, чтобы понять — что живые они тут не одни. — Пора валить, Марина Николаевна. Быстрее. — Не тормоши меня. — Она рухнула на колени и уперлась руками в землю, склонив голову, — Тяжко мне.       Алина тут же огляделась. Еще один раскат грома, следующий за молнией. Силуэт, который она заметила, быстро несся по дорожкам, кажется, приближаясь к ним. Решив не дожидаться следующего сияния, она подняла резким жестом Куницкую на ноги. Женщина с трудом устояла, и оттолкнула ее от себя, недовольно фыркнув. Девчушка свалилась на землю, в нескольким сантиметрах от острых кольев оградки. — Сказала же не тормоши. — Недовольно сказала Марина, уперев руки в бока.       Она резко замолчала, и, пошатнувшись, свалилась точно в яму. Стоящий за ней силуэт воткнул лопату в землю, опустив голову в капюшоне. Алина замерла, смотря на стоящего. Это был невысокий человек, одетый во все черное, из-за чего довольно сильно сливался с местностью. Резким жестом вытащив лопату из земли, не смотря на вой из не закопанной могилы, нападающий быстро пошел на девушку. Та увернулась от одного удара, отвернулась от второго. Быстро отползла от силуэта, встав на ноги, тут же попыталась дать отпор. Почти пару минут безуспешно пыталась справится с нападающим, но тот был сильнее и, к сожалению, трезвее, из-за чего не пропускал ни одного удара. Ловким ударом вырубив и Алину, снова воткнул лопату в землю. Схватив девчушку за воротник протащил ее до могилы, после чего тут же столкнул ее. Оперевшись руками о черенок, силуэт посмотрел вниз. Снова раскат грома. Молния осветила ночной лес. Ледяные капли медленно начали заливать все. Куницкая перевернулась на бок, держась за больную руку, и, пыталась собраться в кучу, смотря на стоящего на краю ее могилки. Опустила взгляд, с ужасом увидев, неестественно выгнувшуюся ногу. — Ты просто должна подохнуть. — Послышалось откуда-то сверху.