***
С утра пораньше, разбуженный новостями от секретаря, мэр города включил плазму прямо с кровати. Укутался теплее в одеяло, чувствуя, насколько же сильно в квартире холодно. На экране своего дорогого смартфона новости смотрела и Куницкая, развалившись на задних сидениях Лексуса. «Вчера ночью в одном из дворов Последнего переулка было найдено тело главного врача первой окружной больницы. — Бодрым голосом говорил диктор, озвучивая жуткие кадры, которые даже цензура не сделала лучше, — Как озвучил нам один один из оперативников, женщина выпала из окна своей квартиры на двадцатом этаже. Предположительно, это был несчастный случай.» — Пиздец! — Воскликнул от ужаса Илья, — Это же лечащий врач Кати! — О, вот это смеху будет. — Куницкая усмехнулась, — Наденька самоубилась. Не выдержала тяжелой доли главврача? — Она начала хохотать, — Пизда просто. Ой, я ору. Женя, прибавь скорости, хочу Алину обрадовать первой. Лексус пронесся прямо перед новеньким трамваем, едва не зацепив его, и свернул на объездную, расплескивая лужи. Уже на подъезде к колонии за внедорожником поползли остальные машины начальников. Когда все въехали на территорию, и ворота колонии закрылись, заключенных повели на завтрак. Куницкая прошла лениво мимо строя, свернула к административному зданию. Побрела изящной походкой по коридору, и вошла без стука в кабинет к Алине. Девчушка пустым взглядом смотрела на то, как сильный ветер тревожит жалюзи. Она полулежала в кресле, сложив босые ноги на стол, укрывшись собственным кителем. — Здоровья погибшим. — Усмехнувшись сказала Куницкая и встала рядом с ней. — Слышала новость? — Начальница запрыгнула на край стола, тут же закурив, после чего дала подкурить Алине, — Надежда Ивановна, говорят, с окна сиганула. — Пиздец. — С грустью сказала Алина, и, затянувшись сигаретой, перевела взгляд на начальницу, — А у нас Колхозника ебнули. Ясэмин отпросилась на пару дней прорыдаться, не стала ей перечить. — Ясю мою обидели, звери. — Куница фыркнула, — Вот оставь вас на пару вечеров одних, так вы сразу как непослушные дети начинаете с окон прыгать и убивать друг друга. — Марина Николаевна, — Девчушка прервала ее, выдохнув дым в сторону, — что могут означать цифры пятнадцать и шесть? — Она протянула ей фотографию с места преступления, — Последние четыре — это последние цифры с личного дела Кашина, — Она указала ей на лежащий на краю стола четырехтомник, — А первые что могут значить? — Хороший вопрос. — Марина стряхнула пепел в сторону и посмотрела на номер дела, после чего посмотрела уже на Алину, — А у тебя какие догадки? — Я думаю, это дата. Денис сказал мне, что это может быть пятнадцатое июня. Но что может произойти пятнадцатого июня? Я знаю, что этот день — последний рабочий день Екатерины Александровны перед отпуском. И пятнадцатое июня — день, когда Данилу должны расстрелять. Но что еще? — Ты не пробовала у собаки спросить? — Я заперла собаку в Шизо, — Алина отвела взгляд, смотря опять в оконце, — Не думаю, что он мне что-то скажет. — Кто убийца по-твоему мнению? — Мне кажется эти цифры подсказка, — Девчушка пожала плечами, — Даже гадать не хочу по поводу убийцы, пока не разгадаю эти цифры. — Она уперла пустой взгляд в раму окна, погруженная в свои мысли. — Я даже уснуть не могу. Их не просто так написали. Куницкая мягко наклонилась к ней, изящно повернув голову к себе. Заправила ее непослушные каштановые вьющиеся волосы за ухо, смотря в глаза, и тихо прошептала: — Успокойся, Алина. Не он первый, не он последний. Он уже пятый за этот месяц. Ну Наденька шестая. Ты думаешь, что это конец? — Я думаю, что пора обратить свой взор к главной подозреваемой. — Алина любовалась ее взглядом, говоря совсем тихо, — Это моя последняя надежда. У нее был реальный мотив убить Мескалита. У нее были все знания, чтобы проскочить незаметно везде. Все говорят о том, что она прекрасно владеет оружием, быстро бегает и хорошо дерется. — Она кивнула, и прошептала, — Пора арестовать Екатерину Александровну. Как минимум за подозрение в пяти убийствах. — Эта выходка будет иметь огромные последствия для тебя, — Марина провела теплыми пальчиками по веснушчатой щеке, — Ты уверена в том, чтобы прямо сейчас напасть на нее. — Я уверена только в том, что хочу правды. И никто мне в этом мире не расскажет того, что может знать Екатерина. — Она кивнула, — Я уверена в этом. Вызывайте ее Марина Николаевна.***
В девять двадцать в маленькой студии раздался телефонный звонок. Разбуженная воем смартфона, Екатерина откинула одеяло, сонно посмотрев на того, кто же звонит. Приняв вызов, сонно сказала: — Да, Марина Николаевна, что хотели? — Детка, ты мне срочно нужна. — С широкой улыбкой сказала Куницкая, перебирая в руке наручники, сидя на ногах Алины, — Тут такой пиздец начался, что без тебя не разобраться. — Я на больничном. Вы справитесь сами. — А Санчелла хочет, чтобы ты высказала свое мнение. Давай, кудряшка, и побыстрее, а то ему скоро на самолет. Женщина захлопнула смартфон, и затянулась сигаретой. Тут же стряхнула пепел, хитро скалясь Алине. — Вы ей наврали? — Конечно. — Марина рассмеялась, — Ты что, первый день в начальниках сидишь? Нам с нашими погонами можно пиздеть, как и старшим по званию, так и младшим. — Она выдохнула остатки дыма в сторону, — Саня еще вчера ночью улетел обратно к себе. И высказал свое мнение о том, что наша с тобой колония — хуйня. — Это ее колония. Куницкая подняла взгляд, обрамленный идеальными длинными стрелками. Немного подумала, а после паузы сказала: — Мы обе знаем, что это не так. Это место было всегда в моей власти. И я тут всего добилась. — Она усмехнулась, — Да, я сказала наша колония. — Куницкая протянула ей изящную руку, — Когда Катерины не станет, кому-то придется взять бремя правления этим мешком. К мэру города придет официальная бумага о том, кого стоит рекомендовать на управление. Там будет моя фамилия. Я буду главной. И я хочу тебе предложить место первого заместителя. Мне нравится, какой ты стала. Мне нравятся твои поступки. И то, что ты поступилась своим непогрешимым идеалом — тем более. Мы должны сделать колонию лучшей в стране. — Я согласна, Марина Николаевна, быть вашим заместителем. — Алина поцеловала предложенную руку. Подполковник слабо ей улыбнулась. Это был лучший расклад событий. Она наклонилась чуть ближе, и предложила план допроса на сегодня. Уже ближе к десяти, на очередном трамвае, приехала и начальница колонии. Она спокойно прошла через главные ворота, внимательно осматривая ситуацию, творящуюся на территории. Заметила внимательным взглядом Куницкую, что скрылась во втором блоке. Молча спрятав удостоверение в карман своей темно-фиолетовой толстовки, поднялась в свой кабинет. Поздоровалась с секретарем, и, остановилась около ее стола, мягко оперевшись о него рукой. Ольга Игоревна подняла взгляд, слабо улыбнувшись начальнице. — Как тут дела происходят? Все спокойно? — Вполне, не считая вчерашней смерти того мужчины очаровательного. — Секретарь отложила в сторону письмо, и отпила из своей кружки. — А Александр Юрьевич еще тут? — Никак нет, полковник. Он улетел вчера ночью, в районе часа. — Она хмыкнула, — Он попросил сказать, что оставил у вас на столе что-то важное, но не сказал что именно. — Она протянула начальнице ключ от кабинета. Екатерина слабо кивнула, поблагодарив ее, и отправилась к себе. Слегка расстроенная тем, что ее обманом затащили сюда, решила переодеться. Надев привычную пятнистую форму, повесила пропуск на шею. Раскрыла окно, посмотрев вниз. Ее смутило то, что Алина куда-то очень быстро удирала по лужам, и так же скрылась во втором блоке. — Что тут происходит? — Спросила она сама у себя, и подошла к рабочему столу. Взяла записку, сложенную треугольником, тут же прочитав ее в слух, хоть и шепотом, — «Это твоей последний шанс искупить вину, Катерина. Только так ты избавишься от кошмаров. Останови эту войну любой ценой. И помни, что все зависит от тебя, и только от тебя.» — Отбросив бумагу сразу в мусорку, женщина оперлась руками о край стола. — Неужели отец был прав? Неужели власти без крови и правда не бывает? Она посмотрела на собственные руки, что сильно дрожали от волнения. Из собственных мыслей ее выдрали звуки выстрелов. Скрыв голову под капюшоном толстовки, женщина застегнула пятнистую куртку, закрыла кабинет на ключ. Быстрым шагом отправилась во второй блок, где и была стрельба. Проскользнув внутрь, осмотрела все пространство. На втором этаже слышались крики. Это явно была Алина, и она была чем-то недовольна. Поднявшись на второй этаж, осторожно пошла к Алине, что стояла вцепившись в решетку. Встала чуть поодаль, побоявшись подходить ближе. — Знаешь что? — Зарычала Алина, смотря в глаза Даниле, что стоял так же у решетки у всех на виду, сияя избитой мордой, опустив скованные в наручники руки, — Я прямо сейчас тебя пристрелю. И твоя жизнь ничего не будет стоить. Ты меня понял, псина? — Она схватила его за воротник, нырнув рукой за решетку. Данила отпрянул назад, и, схватившись за ее запястье, с силой дернул девчушку на себя, ударив об решетку. Она вскрикнула, не ожидая настолько резкого удара. Рыжий дернул еще раз, а следом еще. С силой выкрутил руку, и послышался хруст. Алина заорала, дернувшись, и, не удержавшись на ногах, упала прямо перед конвойными вся в слезах. Данила злобно оскалился, и показал всем, кто стоял напротив его решетки боевой табельный пистолет что секунду назад подобрал с искалеченного тела. — Ушли нахуй от меня! — Зарычал рыжий, наставив на одного из конвойных оружие, и те в ужасе отшатнулись куда подальше. — Все! Оставьте меня в покое! А то закончите жизнь как эта шваль под моей камерой. — Он склонился, и, вытянув руку, похлопал ее по карманам, вытащив ключ, с удовольствием расстегнув наручники. Тихо рыча, словно дикий пес, отошел чуть дальше в камеру, сжимая в правой руке пистолет. — Я же говорила, что дело серьезное, и без тебя не разберемся. — Сказала Куницкая, положив руку на плечо полковнику, — Он так уже пятерых искалечил. На него с таким трудом накинули наручники, а он их снял. Что будем делать? Екатерина в шоке посмотрела на нее, и, ничего не ответив, перевела взгляд обратно на Алину. Девчушка с трудом встала на колени, выплюнув кровь и несколько выбитых зубов. Медленно поднялась на ноги, тяжело и глубоко дыша. Вытерла рукавом пятнистой куртки текущую по лицу кровь, и снова подошла к решетке. Данила молча перевел взгляд с нее на двух начальниц, стоящих среди конвойных. Недолго думая направил на них пистолет. Ни Куницкая, ни Новикова не дрогнули, смотря на него с серьезными лицами. — Ну, кто рискнет из вас подойти ко мне? — Он усмехнулся, — Или боитесь какого-то там заключенного. Все почти сто человек личного состава обратили внимания на ту, за чьей спиной стояла Куницкая. И всех смутила эта невнятная низенькая девчушка, которую никто толком не знал. Данила сделал шаг к решетке. Схватив Алину прямо за волосы, вжал ее в прутья, наставив на висок пистолет. — Не стрелять. — Приказала Куницкая, подняв руку, — Тихо, блять, вы не попадете, а я такого заебатого спеца лишусь. Засохли, бля, шоблы ебаные. Никто к нему не подходит. Опустили оружие. Алина зажмурилась, глубоко дыша. Пистолет у виска, конечно, очень не радовал ее. Но тот факт, что вторая рука Данилы довольно расслабленно лежала у нее на плече, давало ей уверенности в том, что она делает. Она не знала, на каких условиях Куницкая с ним договорилась, но судя по всему, это был очень профессиональный спектакль. — Ну идите ко мне, госпожа полковник. Я меняю ебучую выскочку на вас. Екатерина неуверенно сделала несколько шагов вперед, встав прямо перед решеткой. Она видела его злобный взгляд из темноты и жуткую звериную ухмылку. Все лицо рыжего было залито кровью. Молча осмотрев Алину, полковник все же подняла взгляд, взглянув в глаза чудовищу. — Спокойно, Данила. Просто отпустите ее, и никто не пострадает. — Ага, ваше слово нихера не стоит. — Данила фыркнул, лишь сильнее прижав пистолет к виску Алины, из-за чего у той от страха подкосились ноги. — Встаньте еще ближе, если не боитесь, что я вас обману. Я честный милый и добрый парень. Я и мухи не обижу. Куницкая уселась на ограждение, закурив. Ее впечатлило то, что сейчас выделывал Данила. И она искренне им гордилась. — Сильное заявление. — Екатерина подняла руки к нему ладонями, — Отпустите Алину. Не хочу, чтобы она пострадала. — Она кивнула, — Я вас выслушаю. Что вы хотите? — Пожить хоть раз за четырнадцать лет тут как человек, а не пес. — Он дернулся, из-за чего толпа конвойных охнула, схватившись за свое оружие, но Куницкая тут же показала им, что это лишнее, — Вы ведь заперли меня тут, как псину. Избиваете меня. Издеваетесь надо мной. Ваши ведь слова, что тут над заключенными не издеваетесь. — Он кивнул, — Готовы ответить за свои слова, Екатерина Александровна? — Готова. — Она сделала шаг ближе, но очень осторожный, периодически переводя взгляд на Алину, и оценивая ее состояние, — Это мои слова, что тут никто никого не калечит. А то что вы сидите в одиночной камере, так это сдерживающий фактор, чтобы вы ни на кого не напали. Мы оба это знаем, что это может произойти. Тем не менее, я позволила вам работать, позволила вам прогулки, позволила приемы пищи вместе со всеми. — Начальница сделала еще шаг, — Ну же, разве я не права? — Ага, я тут третий день без еды, без воды, и что, хочешь сказать, мразь, — он резко зарычал, уже готовясь пристрелить начальницу конвоя, — что это заебись условия? А хули сама в таких хоромах не живешь? — Их выставляла не я. — Екатерина кивнула, — Это решение было принято моим заместителем в мое отсутствие. Признаю, недоглядела, но прошу вас, Данила Владимирович, отпустите Алину Даниловну. Могу дать свое слово на то, что вас накормят, напоят, и вернут все те условия, которые у вас отобрала моя заместитель. — Поклянись мне. — Он с силой оттолкнул Алину, и, вжавшись в решетку, протянул окровавленную и изуродованную руку, на одной из которых висел наручник. Екатерина замерла, опустив свои руки. Она доверилась ему в первый и последний раз, и он ее не подвел. Он сдержал все условия их договора. Ему можно верить? Но разве такому чудовищу, что напало с ничего, можно верить? Он сейчас, это не человек, разговаривающий с человеком. Он сейчас — это животное. С одним инстинктом, не имеющим обратной реакции. Убивать и быть убитым. Хмыкнула, но все же пожала его руку. Но хватка не ослабла. Напротив, он в секунду улыбнувшись, с силой дернул женщину на себя. Она вжалась в решетку, и замерла. Прекрасно почувствовала жуткую боль в плече. — Это ловушка. — Едва слышно прошептал Данила, и наставил демонстративно пистолет уже к ее голове. — Ребята! — Радостно воскликнул он, — Смотрите что могу! Давайте избавим колонию от ее ночных кошмаров? Нахуя вам это чудовище. Екатерина дернулась, и выбила пистолет из его руки, а сама защелкнула свободный наручник на прутьях. С опаской увернувшись от размашистого удара, отошла от решетки. Данила со злостью зарычал, ударив решетку свободной рукой, и вскрикнул: — Мразь! Алина подняла валяющийся пистолет, тут же спрятав его обратно в кобуру. Екатерина вытерла рукавом проступивший от волнения пот на лбу, и, отдышавшись, повернулась к начальнику смены. — Денис, пожалуйста, попросите врача дать ему успокоительного, и верните тот режим, который у него должен быть. — Она пошла вниз, поправив капюшон на голове, — Куницкая и Мкртчян ко мне в кабинет. Данила вжался в решетку, и, рассмеявшись, прошептал: — Вот так вам и надо, проститутки. Разгадывайте загадки сами, — Алина замахнулась на него, а рыжий в ответ лишь улыбнулся, — Ну что, еще раз рискнешь ко мне в будку руку сунуть? Куницкая отдернула Алину от клетки, и быстро потянула ее за собой, покидая второй блок. Обе начальницы встали у ворот второго блока, решив сделать перекур. — Отлично сработано. — Похвалила девчушку Куницкая. — Сомневаюсь, что этот бой мы выиграли. Данила, мне, конечно, поддался, но как-то это было странно. — Она отрицательно покачала головой, — Тут что-то не так. — Плевать. — Марина затянулась сигаретой, — Главное, что Данила спровоцировал Катю на проявление реальных действий. И у него это прекрасно получилось. Главное тебе ща нам всю катку не заруинить. Ты сейчас не можешь выбить дверь с ноги, и крикнуть, что она арестована, виновна, и ее приговорили к высшей мере наказания. Данила на нашей стороне. Он не наш пес, но он с нами сотрудничает. И когда он знает наши мотивы, то тем более будет нам помогать. В этой колонии никто не хочет видеть ее в начальниках. — Вас тоже никто не хочет видеть в начальниках. — Алина усмехнулась, — Кому какая разница, кто там что хочет? Мы служим на благо одного дела. А победу можно брать любой ценой. Провокациями, убийствами и договорами. С заключенными мы договоримся, с конвойными я вопрос улажу, и последним вопросом в нашей с вами деятельности остается Екатерина Александровна. Она либо виновна в тех убийствах, которые происходят, либо была их прямым свидетелем. Поверю во все, что угодно, кроме того, что Екатерина Александровна никак с этими убийствами не связана. Слишком много вопросов к ней накопилось. — Алина выбросила окурок в лужу, и посмотрела на Куницкую, — Вы уверены, что нельзя выбить дверь ногой? — Не стоит. — Марина рассмеялась, — Давай я выбью ее для тебя. Будет эпично. Они докурили, после чего сразу же отправились в административное здание. Куницкая и правда раскрыла дверь с ноги, ввалившись в кабинет, придерживая свой китель сияющий погонами, а следом за ней вошла Алина с очень самоуверенным видом, хоть и с расцарапанным лицом и очертаниями синяка около глаза. Екатерина Александровна стояла у одного из шкафов, застегивая свой официальный китель, после чего жестом показала обеим найти себе место. Дамы уселись напротив друг друга на ближайшие кресла. — Я буду очень рада, — спокойно сказала Екатерина, с неохотой усевшись в свое кресло и сложив руки на столе, — если мне кто-то объяснит что тут происходит. Меня не было всего пару дней, а вы тут уже успели вдвоем устроить ад и Израиль, с которым мне опять нужно что-то делать. Алина посмотрела внимательным взглядом на Куницкую, что качалась в кресле, демонстративно в нем откинувшись, и перебирая в руках тонкую сигаретку. Женщина немного подумала, но не то чтобы очень хорошо, после чего сказала: — Псина себя плохо показала. У Алины есть теория, что это он грохнул Колхозника. Девчушка гордо согласилась, пояснив: — Вообще, у меня как бы двое подозреваемых конкретно по этому убийству. Проблема только в том, что то оружие, которое нашли у Данилы, это не пистолет, а обычная заточка. Но он работал в том цехе, напротив входа в который и убили Николая. Плюс, с того же цеха утащили и гвозди, которыми вбили его руки в стену, скажем так, сделав из него мученика. Я нашла в этом свой смысл, но Марине Николаевне этот смысл не понравился. — Алина усмехнулась, — Сказала, что я слишком глубоко копаю. Идея в том, что Данила, скорее всего, мог совершить такое показательное убийство бывшего начальника безопасности по нескольким причинам. Во-первых, показывая всем, что он сам является мучеником, а во-вторых, что Николай был именно начальником безопасности, а с безопасностью, по мнению многих заключенных, у нас дела склеиваются чуть лучше, чем никак. А тот пистолет, который, предположительно, является орудием преступления, был найден у второго бедолаги. Это некий Ширяев, поступил к нам вот, вроде, с последнего «завоза». Я бы хотела, чтобы у него были какие-то свои мотивы, но он сидит не сильно по серьезной статье, да и всего два с половиной года у него срок. Это такой, прям, совсем мутный мальчик, который заимел пистолет, чисто чтобы поставить на место тех, кто над ним издевается. Да и, я попрошу обратить ваше внимание, что пистолет, который у него нашли, это пистолет Надежды Ивановны. Она с ним ходила. А вот это уже за гранью моего понимания. Екатерина подперла голову рукой, с непониманием рассматривая их. Данила явно не просто так сказал, что это ловушка. Она просила его предупредить, когда что-то пойдет не так. Видимо сейчас и было такое время. — Зачем же мне обращать на это свое внимание? Пистолет могли просто украсть. — Катя, очнись, нахуй, у нас нельзя просто так выкрасть пистолет, который лежал на оружейном складе, куда всего трое из нас имели доступ. Это наш убиенный, да мы с тобой. Я уверена, что Кольку бы не завалили, если бы он спокойно спонсировал зэков оружием. Да, это прибыльное развлечение, но, сука, можно пулю в лоб прям на месте отхватить, плюс еще и на тебя потом бунт стихийный повесят. Я точно знаю, что я тоже никому оружие не давала. Как минимум чужое. А свое я берегу. Один вопрос с тобой. Полковник подняла взгляд, и снова сложила обе руки на стол. Алина отвела взгляд от нее, сосредоточившись на пересчитывании колечек на изящных пальчиках Куницкой, чтобы не начать улыбаться или смеяться. — Вы подозреваете меня? — Искренне удивилась Екатерина. — Ну, блять, а хули. — Куницкая пожала плечами, — Тебе же Николай не понравился. У тебя был мотив, чтобы его ебнули. — Если бы я убивала бы всех, кто мне наврал, то вы были бы мертвы уже через десять минут с нашего знакомства, а Алину стоило бы пристрелить в отделе кадров. Блондинка фыркнула, и взяла свою грязную кружку, сосредоточенно высыпав в нее пару ложечек с кофе. Попросила по конференц-телефону секретаря принести кипяточка. Как только Ольга Игоревна ушла, Алина подняла голову, и, посмотрев на полковника, сказала: — У вас был мотив для убийства Николая, для убийства Леонида Юрьевича, для убийства Петра. И я не вижу на вашем лице грусти, что вы лишились своей последней подруги. Ведь Надежда Ивановна умерла сегодня ночью. И я, насколько знаю, она не тот человек, который увидев во внутренних распоряжениях, что на каждое рыло выделили по куску мыла, спросит, надо ли табуретку с веревкой выслужить или просто можно купить. — Алина кивнула, — Я такая, Данила такой, даже Марина Николаевна такая. Но не Надежда Ивановна. Этот человек с собственной сильной позицией все выдержал. И я не могу поверить в то, что она решила рассмотреть, почему у нас под окнами дома ливневая решетка шатается, да причем прямо свесившись с окна. А кот ее столкнул. — Алина фыркнула, — Вот не верю. Знаете, во что верю? Что с такой силы, простите за мой французский, с двадцатого этажа не разъебаться. Но еще пару этажей выше, и, прямо скажем, этажа так с двадцать пятого — уже да. И по криминалистике я была лучшей на курсе. Вот где, а вот тут я точно не ошибусь. А, кстати, если я живу на восьмом, а Надежда Ивановна на двадцатом, то, на каком же этаже живете вы? Я точно помню, что когда госпожа Куницкая меня подвозила, она сказала о том, что я живу с вами в одном доме. Куницкая в шоке раскрыла рот, увидев, как Екатерина моментально побледнела, и, вскинув руки, воскликнула: — Алина, ебать! Ты чо мне об этом не сказала?! — Двадцать пятый. — Тихо сказала Екатерина, — И я не тот человек, который сможет убить собственных друзей. Алина Даниловна, вы правда считаете, что я виновна в смерти Николая? — Да, а еще Петра, еще Мескалита, и скорее всего Жени, который просто вам попался под горячую руку. — Она кивнула, — Да, я правда так считаю. Екатерина поджала губы, ничего ей не ответив. Куницкая громко хлопнула ладонью по столу, и расхохоталась: — Продано! Мразь, я всю жизнь знала, что с тобой что-то не так! Сука, охуенно! — Она заходилась хохотом, — Знаешь, что, блять, тебя спалило? То, как ты, сука, ловко выбила из рук Данилы оружие. Это, блять, надо охуительную реакцию иметь. Алина, довольная собой, широко улыбнулась, и посмотрела на совсем потерянную Екатерину Александровну, решив дополнить еще свои мысли: — Мескалита вы наебнули, скорее всего, за то, что он вас изнасиловал. А вот на Марину Николаевну рука не поднялась. Побоялись. Женя, опять же, скорее всего просто мог стать свидетелем убийства. Петра вы убрали за то, что он узнал о том, что именно вы убили этих двоих бедолаг, и тут же сказал, что вы должны понести наказание. А Николая за то, что он наврал, чуть не убил вас, а еще был нашим, с Мариной Николаевной, прихвостнем. А что же вы Александра Юрьевича не переебали за то, что он Кирилла убил? Или вы не знаете о том, что он просто договорился с Мариной Николаевной. Просто посмотрите на эту красотку, — Алина указала на Куницкую, что улыбалась во все свои тридцать два белоснежных зуба, — Она просто приказала пристрелить случайного человека, с которым я пообщалась в чужой колонии на десять минут дольше. Она отдала приказ убить Кирилла. А вы, даже не зная этого, просто, нахуй, выкосили половину колонии. Конечно, Марина Николаевна, блять, очень плохая. Она убила вашего секретаря. А вы убили ее заместителя, ее лучшего друга и собутыльника, а еще постоянно мешали ее работе. Да, ее методы работы очень сомнительные, но она хотя бы не прикидывается непогрешимой. Она мне на первой же встрече сказала, что она та еще мразь. И так и получилось! Но она хотя бы честная. А вы, да вы посмотрите на себя. — Алина отрицательно покачала головой. — И что вы будете делать дальше? — спросила Екатерина, смотря на них абсолютно спокойно, сложив руки в замок, и оперевшись о стол, — Арестуете меня? А доказательств вам хватает? — Она кивнула, — Прошу, арестовывайте, раз считаете, что я во всем виновата. Раздался телефонный звонок. Екатерина взяла трубку, и нахмурилась, слушая торопливую и невнятную речь начальника Грачей, что дожевывал бутерброд с салом и апельсинами, смотря на камеры. Пока она была занята своим делом, Алина с Мариной взяли время переговорить. — И что, что мы будем делать? — Алина усмехнулась, смотря в глаза Куницкой, — Я еще никогда не доходила до такого этапа. — Давай просто подождем. Мы дали ей знать, что мы знаем о ее выходках. — Тихо сказала Марина, — Сегодня я предлагаю съебаться на озерцо. Там нахуяримся, наплаваемся, нажремся и уже будем думать. Арестовать мы ее всегда успеем. Она никуда не сбежит, как минимум потому что до ее отпуска еще почти месяц, а ей совесть не позволит съебаться раньше. Алина согласилась и развалилась в своем кресле. Деловито достала свою сигаретку, и, только успела положить за ухо, как начальник колонии указала на дверь, и сказала: — Если все всех уже поблагодарили, Алина Даниловна, сходите до машины. Там с Администрации города приехали. Заберите документы. Нужно поговорить с Мариной Николаевной наедине. Девчушка лишь пожала плечами, пожелала Куницкой удачи, а сама пошла на выход. Спустилась на улицу, медленно идя к воротам. Там, один из грачей, что слез со своего поста, стоял и упорно доебывался до прибывшего гостя, кто он такой и что он забыл в этом проклятом месте. Алина вышла к нему, за территорию, и, увидев «блатные номера» дорогой черной матовой иномарки, прогнала бедолагу обратно на вышку, решив подоебываться уже самостоятельно. Там, на месте водителя, сидел прекрасный молодой человек в дорогом фраке. Он же задал вопрос первый: — Кем будете? — Начальник конвоирования, режима, надзора, безопасности и других классных штук. — Алина усмехнулась, показав свое удостоверение, — Майор Мкртчян. А вы, я полагаю, с администрации. К Куницкой или к Новиковой? — Именно так. — Мужчина кивнул, и дотянулся до соседнего кресла, взяв три загадочных белых конвертика, протянув ее девушке, — Я личный секретарь Ильи Александровича. И я и к ним, и к вам. — Он протянул три обычных конверта, на которых не было опознавательных знаков, кроме первых букв имени и отчества, отписанных в правом нижнем уголке. — Передадите каждому свой. А третий ваш. — Мужчина слабо улыбнулся, — До встречи, Алина Даниловна, восьмого числа. Машина тут же развернулась, и поехала обратно. Алина посмотрела на подчиненного, что стоял в шоке. Девчушка почесала шею, отправившись обратно в здание. Любопытство пробирало до самых костей, но все три конверта были залеплены черной сургучной печатью с гербом города, исключая возможность подсмотреть содержимое. Начальница поднялась на третий этаж, и пошла сразу к начальнице колонии. Уселась на свое место, и протянула каждой начальнице свой конвертик. Марина Николаевна радостно выхватила свой, тут же раскрыв. Екатерина Александровна же перевернула свой конвертик, и, посмотрев на инициалы в уголке, отложила конверт в сторону, сделав несколько глотков терпкого кофе, с грустью поняв на двадцатом глотке, что сахара в кофе не было. Пока она сомневалась в собственной памяти, Куницкая уже распотрошила свое пригласительное. Алина зачаровано смотрела на нее, боясь открыть свой. — Третий, я полагаю, у вас. — Спросила Екатерина, и, когда девчушка согласилась, постучала ручкой по столу, привлекая внимание Марины Николаевны. — Так, прошу, дайте мне немного внимания, и будете обе радоваться. Я предлагаю приостановить вашу розыскную деятельность. — Она указала на свой конверт, — До восьмого числа. Но до этого числа нам нужно поработать сообща. А потом, делайте со мной что хотите. — Почему до восьмого? — Алина нахмурилась, и перевела взгляд на Куницкую, — Чего происходит? Почему вы опять все знаете, а я ничего не знаю. — Это приглашение от главы города на закрытый банкет. — Тихо сказала Екатерина Александровна, подперев голову рукой, второй сжимая горячую кружку с кофейком. Алина решилась открыть и свой конвертик, видя улыбку на лице Куницы. Женщина внимательно читала свой пригласительный, загадочно улыбаясь. — И что это такое? Чем это грозит? Что происходит? Почему я опять ничего не понимаю? — Раз в четыре года мэр города обязан устраивать банкет для главных лиц города. — С гордостью ответила Куницкая, откинувшись в кресле, — Он приглашает всех своих помощников, очень часто губернатор тоже бывает на этой вечеринке. — Приглашают судей, прокуроров, полицейских, чиновников, — с грустью перечисляла Екатерина Александровна, решив покопаться в стопках документов на подпись, — представителей собеса, главных врачей поликлиник, богатых предпринимателей, иногда главных лиц высших учебных заведений приглашают, но там обычно старые бабушки и дедушки, которым попойка при погонах не сильно интересна. На таких вечеринках не бывает обычных людей. Они там не нужны. — Прошлый мэр города выходил в свет со своей женой. — Задумчиво протянула Куницкая, злорадно сверкнув своими накрашенными глазками с острыми стрелками на веках, — Теперь этот дурачок пойдет с тобой? — Я ему не жена. — Холодно ответила Екатерина, — Не любовница, и не подруга. У нас только деловые отношения. А все слухи о том, что я с ним пара — ошибочные. — Ага, я видела. — Отпарировала Куницкая и повернула голову к Алине, — Я надеюсь, тебе хватит мозгов найти себе среди своих подчиненных или равных по званию молодого человека. Псину ты туда не протащишь. — А как одеваться надо? — С любопытством спросила начальница конвойных, абсолютно пропустив пожелания старшего по званию, — Типа, можно я просто в форме приду? — К сожалению нельзя. — Екатерина отрицательно покачала головой, — Так же как и нельзя приходить в чем попало. У женщин обязательны вечерние платья, а у мужчин — фраки. — Она посмотрела своими голубыми глазами на Алину, и дополнила, — Я советую тебе прислушаться к совету Марины Николаевны. Можешь взять любого из мужчин, на свой выбор. Я бы предложила тебе пойти с Николаем, но он немного умер. — И мы даже знаем по чьей вине. — Протянула Куницкая, и отвернувшись, чихнула, — В прошлый раз Мескалит был таким шикарным. — Она задумалась — У него был такой шикарный фрак… А ты на него даже не посмотрела, сучка крашеная. — Марина повернула голову, постучав острыми ноготками по столешнице, и сказала, немного подумав, — А если никого не возьмешь — можешь быть легко изнасилованной главным прокурором города и мировым судьей. Им на двоих век с лишним. — Куницкая хмыкнула, — Никому такого счастья не нужно. — Она взяла свой конверт, спрятав пригласительный внутрь, тут же набрала кому-то в смартфоне, — Алина, до главного банкетного зала округа ходит пятый автобус. — Она рассмеялась, и сказала. — Беги на остановку вместе с Катей, у нее проездной. — Женщина подняла голову, посмотрев начальнице колонии в глаза, — Вернемся к нашим баранам, а то мне тут некогда. Я согласна. Давай мы до восьмого числа прикинемся твоими послушными девочками, но, будь готова, что я прямо в двенадцать часов и одну минуту девятого числа, прямо на балу, убью тебя, залив твоей кровью всю плитку, которую так старательно украшал наш неуважаемый Илья Александрович. Уж пару неделек я еще тебя потерплю. Но потом — уже нет. Подполковник тут же гордо свалила с кабинета. Алина лишь слабо улыбнулась, и, посмотрела на Екатерину Александровну. Начальница так и не прикоснулась к своему конверту, задумчиво перебирая документы. — Почему вы не рады? — С любопытством спросила Алина. — У меня нет бального платья, рожей я не особо вышла, на каблуках я ходить не умею, да еще и мэр города обязательно что-нибудь вычудит. Всем покажет, что я его собственность. — Едва слышно прошептала начальница, закрыв рукой лицо, — Ненавижу это все. Я не собираюсь идти. Мне прошлого раза хватило. — Хотите бросить меня на каком-то там балу, чтобы я там умерла от страха перед главой города или района? — Ты можешь тоже не идти. — Полковник пожала плечами. — Но я хочу! — Тут же воскликнула Алина, — Я за свои двадцать четыре года когда еще смогу побывать на закрытой вечеринке с такими людьми? — Тогда будь готова разочароваться. — Выдохнула Екатерина, и взяла обратно в руки случайный документ прекрасно поняв, что на столе было свалено что попало, — Да и раз ты теперь в качестве матери выбрала Марину Николаевну, значит к ней и обращайся за помощью. — Я разочаровалась в вас, как в человеке. — Она кивнула, — Вы убийца, и должны сидеть за свои выходки. Но, пока еще действует в Океании презумпция невиновности, а дело на вас не возбуждено, вы все еще мой начальник, Екатерина Александровна. И как начальник вы мне очень нравитесь. Проблема в том, что то хорошее, что вы делали, пока были начальницей, не окупает того ужаса ваших поступков, которого вы сделали как человек. Ваша забота мне помогла, когда я только пришла сюда. Но вы же сами понимаете, что однажды это должно было случится. — Как хорошо, что я больше никогда не стану матерью. — Екатерина кивнула, — Раз мне не удалось вложить в тебя нужные качества, как специалиста, то детей мне тем более нельзя доверить. — Она немного подумала, и сказала, — Спроси у Марины Николаевны про платье. Я уверена, что она тебе явно поможет. — Если вы не пойдете на этот бал. — Алина улыбнулась, — Я приеду и пристрелю вас. Прихватив свой конвертик, девчушка так же свалила с кабинета начальницы колонии. Рассматривая печать на конверте, ввалилась в кабинет к Куницкой, которая что-то напевала себе под нос, наливая в прозрачный стакан вино одной рукой, и водку другой. Усевшись на стульчик около стола, решилась на то, чтобы открыть свой конверт. Алина осторожно вытащила свою открытку. Очень приятный на ощупь картон, который был связан благородного оттенка красной лентой. Развязав ее, она внимательно прочитала послание, что было написано каллиграфическим почерком, судя по всему, еще и вручную: «Уважаемая Алина Даниловна! Глава города, Илья Александрович В. приглашает Вас на закрытое празднество в честь юбилея муниципального образования. Торжество состоится восьмого июня в главном банкетном зале города по улице Герцогини. Начало в шесть вечера. Мы будем рады видеть Вас.» Задумчиво хмыкнув, она перевернула пригласительный, посмотрела в правый нижний угол, на котором была нарисована золотая иголка, через ушко которой была продета серебряная колючая проволока. Она уже не раз видела этот символ. Она видела как и реальный его прототип, когда копошилась в личных вещах великой начальницы, так и периодически встречала их в случайных местах. — Марина Николаевна, — задумчиво протянула Алина, и подняла взгляд, тут же ужаснувшись от того, как ловко начальница за два глотка выпила очень странное содержимое стакана, даже на несколько секунд растерялась, — ебать, пиздец. Вы завязывайте мешать так алкоголь. А вы мне поможете с платьем? А то я не то, чтобы имею че-нить классное и не сильно позорное для такого важного события. Подполковник задумчиво хмыкнула, и тут же дотянулась до своего конференц-телефона, набрав какой-то короткий номер, ничего не ответила. — Захар, — Марина откинулась в кресле, поправив рубашку, — У Ангелины найдется лишних пару часов? — Немного подумав, она сказала, — Ну так сделай, чтобы нашлось. Пускай заедет сейчас ко мне. — Еще пару минут пререканий со своим дворецким, и она положила трубку, повернув голову, гордо сказала, — Через два часа приедет одна леди с прямыми руками. Все будет. Поехали. — Куда? — Удивилась Алина, — Середина рабочего дня. Да еще и понедельник. — Ну-у-у, — Куницкая отвела взгляд, — мы с тобой силой затащили главную начальницу на рабочее место. А значит, чисто технически мы ей сейчас не нужны. — Она слабо улыбнулась, — Заедем ко мне. Моя хорошая подруга снимет с тебя мерки и что-нибудь придумает. Через пару дней будет все готово. Но, самое главное, что пока хуйня за стенкой на своем рабочем месте, мы можем съебаться. — Вы мне предлагали свалить к озеру нажираться, напиваться и наплаваться. Я заинтригована. — Она кивнула, — А псину заберем? — А у тебя че, рука уже не болит? — Куницкая расхохоталась, — ну если хочешь — поговори с ним. Если он согласится, — Марина кивнула, — то хватай его, и до моей машины. Прям у тебя десять минут на сборы. И девять из них прошло.