Guilty or innocent?

      Начальница колонии медленно сложила руки на груди, нахмурившись. Она была уверена в том, что у Алины ничего серьезного не найдется в ее кабинете, но никто не давал ей гарантии, что ее уверенность чем-то подкреплена. Девчушка давно уже скользила по хрупкому льду, гонясь за Куницкой, и не факт, что она не нарушила с ней закон. К тому же, она точно знала, что девчушка уже как минимум раз брала деньги от заключенного в замен на его свободу. Сейчас решать судьбу будущего заместителя начальника колонии было равносильно подбрасыванию монетки. Ее либо научили ничего не хранить у себя в кабинете, и не брать деньги от чужих людей. Либо нет. — Я воспользуюсь своим правом, и не буду давать вам разрешения лезть в ее кабинет. Ни вам, ни вашим помощникам. Когда понадобится — я могу сделать еще один запрос. А пока — нет. — Хорошо. — Мужчина хмыкнул, и повернул голову, посмотрев на то, как секретарь быстро прошла в приемную, вдруг улыбнулся, сказав, — У вас с Ильей Александровичем один секретарь на двоих? — Нет, это моя секретарь. Ее приняли на работу переводом из администрации. — Екатерина хмыкнула, подогнув одну ногу, став похожа на фламинго. Босая стопа довольно сильно замерзла, от чего начали болеть суставы, — У Ильи Александровича свой секретарь, ничуть не хуже. — Знаете, Екатерина Александровна, я вам благодарен, конечно, что вы дали мне возможность посадить это коррумпированное чудовище, но я осуждаю вас за то, что вы не сделали этого раньше. И что не даете посадить всех сразу. Ничего. Я буду тут до тринадцатого числа. Времени много. — Имею полное право защищать тех, кого нужно. — Убийцу вы тоже защищаете? — Парень хмуро наклонился к ней, заглянув в глаза и прошептал, — Знаете ведь, что это кто-то из вашего штата. — Моя колония это моя юрисдикция, а не ваша. — Ваша колония — ваш ребенок. — Куницкий оголил белоснежные зубки, состроив злобную гримасу, — Ваш ребенок болен. И болен не простудой, а чумой. А вы, вместо того, чтобы вылечить его, стоите и смотрите как он загибается. — Я не позволю сжечь моего ребенка. — Прошептала ему в ответ Екатерина, — Занимайтесь только тем, что прописано в запросе. Проверяйте правомерность всех денег, которые получила Марина Николаевна. Если посчитаете нужным — посадите ее. Но действуйте в рамках закона, иначе ваши действия я приравняю к ее действиям. — Берегите себя, Екатерина Александровна. Я бы опасался на вашем месте просто не проснутся однажды. — Опасайтесь за свое место, подполковник.       Главный следователь отвернулся от нее, выпрямив спину. Отряхнув черную форму, пошел обратно в кабинет к Куницкой, захлопнув за собой дверь. Екатерина Александровна пошла в приемную. Усевшись на диван, сложила руки ладонями вместе. Секретарь обеспокоенно выглянула из-за монитора, смотря на начальницу колонии.       Тяжело и шумно выдохнув, полковник сгорбилась, закрыв ледяными и бледными руками лицо. У нее не было идей, как вылезать из этого всего. И она сама заварила эту кашу. Да, она выиграла себе время на жизнь. Но не подставила ли она под расстрельную статью всю свою колонию? Она может пойти и сама перерыть кабинет Алины. Если она что-то и найдет, то успеет спрятать от ищеек. А может быть это было лишним? Может она зря думает о плохом. — Екатерина Александровна, все хорошо?       Начальница отрицательно покачала головой и медленно опустила руки от лица. Поднялась с дивана, отправившись в кабинет, тут же закрыв за собой дверь. Прошла в полной темноте до одного из стеклянных шкафов. Раскрыла его дверцу, отодвинув кодексы, достала трофейную бутылку с алкоголем, доставшуюся еще от отца. На горлышке была повязана черная ленточка, на которой начертано «в экстренной ситуации — выпить». Раскрыла окошко, усевшись на подоконник между двух пышных папоротников. Свесила босые ноги вниз. Открыла бутылку, и сделала несколько глотков. Ситуации экстреннее уже не будет.       Тем временем машина главы города влетела на территорию колонии, едва не задев стоящие чужие машины. Илья выбрался, хлопнув дверью, и посмотрел на номера. Столичные. Тогда точно дело дрянь. Повернув голову, увидел и Танатоса, которого заботливые люди укрыли красным теплым пледом. Значит он точно угадал куда идти. Быстро поднявшись на третий этаж, Илья встал на пороге приемной. — Я боюсь это говорить, — Ольга Игоревна подперла голову рукой, подняв взгляд от программы, которая все никак не хотела работать, — но кажется все кончено. — Почему ты так решила? — Я слышала за дверью как открылась бутылка.       Илья испугался ее слов, и уже хотел было проверить их, но на его плечо мягко легла рука главного следователя. — Здравствуйте, Илья Александрович. Мы можем поговорить наедине?       Мэр города повернулся, и, увидев, кто же перед ним стоит, лишь согласился. Отказы все равно не принимаются — он выяснил это на личном опыте. Они отошли. Мужчина встал в уголок коридора, засунув руки в карманы своего исторического костюма, внимательно осмотрев молодого человека перед ним. Он одет так же, как и в прошлые разы, когда ездил за его людьми. Он вызывал у него авторитет, и спорить с ним не было никакого смысла. Но сейчас, если от него что-то попросят, он сможет не свидетельствовать против других. Это не его колония, он не знает до конца всей структуры. Он видел все только со стороны начальников. Быть может на две должности ниже уже действуют другие обычаи. — Мне нужно ваше разрешение на то, чтобы я открыл этот кабинет. — Куницкий указал на дверь кабинета Алины, — Она ведь станет первым заместителем начальника колонии. А если будущая начальница колонии уже точно сядет — мне нужно удостовериться, что «золотое проклятие» не перекинулось на следующего руководителя. — Что сказала Екатерина Александровна? — Меня ее мнение не интересует. Вы главный руководитель этого города. И пока эта колония находится в вашем подчинении. — Я руководитель города, а не колонии. Я не имею права в обход действующего начальника колонии что-то решать. Да и разве на Алину Даниловну запрос тоже поступал? — С соседнего округа поступила служебная записка о том, что она себя ведет недостаточно компетентно. Считаю нужным сообщить, что ставлю ее кандидатуру под большое сомнение, особенно учитывая, что она будет руководить колонией одна. — Сообщите это все ее непосредственному руководителю. Я не собираюсь лезть в чужой монастырь со своими желаниями. К тому же, служебными записками вы не занимаетесь. — Раз я все равно тут. — Подполковник выпрямил спину, кротко улыбнувшись, — Незачем откладывать неминуемое. Коррупционеры как сорняки — сегодня один сорвешь, завтра три вырастут. Надо выдирать сразу с корнем. — Занимайтесь тем, ради чего приехали. Я запрещаю вам отходить от своих обязанностей. Занимайтесь личностью Марины Николаевны. Ведь ради нее вы тут, господин Куницкий.       Следователь проигнорировал его реплику, и просто ушел обратно в кабинет. Илья тяжело выдохнул вернувшись в приемную. Решил даже не стучаться, осторожно открыв дверь в кабинет Екатерины. И правда. Вонь от алкоголя сразу почувствовалась. Неужели все так плохо? Зайдя в кабинет, он тихо закрыл за собой дверь беззвучно подойдя к сидящей на подоконнике начальнице. Она оперлась плечом об оконную раму, с грустью смотря на бесконечный черный лес впереди. Сложила руки в замок, где пригрелся ворон, положив голову на ее тонкие пальчики. Бутылка с элитным виски была наполовину пуста. — Ты сама решила напиться?       Екатерина едва кивнула. Она надеялась что ей полегчает. Но стало только хуже. Не день, а сплошное разочарование. Илья отодвинул бутылку и уселся рядом с ней, так же свесив ноги вниз. Сделал несколько глотков, решив посмотреть на звездное небо. Повернув ленточку к себе, прочитал надпись на ней, и усмехнулся. — Куда же ты так быстро сбежала? Ты побоялась этого беспечного шалопая? — Куницкая поклялась мне, что ровно в полночь откроет на меня охоту. — Женщина говорила с большим трудом и с паузами, из-за которых ее было еще тяжелее понимать, — Она хочет арестовать меня, а следом убить. Я испугалась ее, и сбежала от нее. И мне надо спрятаться там, где она меня не найдет. — И ты решила спрятаться в своем кабинете? — Слабо улыбнувшись спросил Илья. — В своей квартире я не просижу и пол часа — она тут же явится за мной. А эти стены всегда были моим спасением. Только раньше они защищали меня от отца, а теперь защищают от нее.       Глава города лишь усмехнулся и сделал еще несколько глотков. Опустил взгляд посмотрев на ворона в ее руках. Тот лишь отвернулся от него, спрятав клювик в ледяные руки, превратившись в одно черное пятно. Екатерина тяжело вздохнула закрыв глаза. Илья хотел бы хоть как-нибудь ее утешить, но прекрасно понимал, что ситуация патовая. Дальше будет только хуже. — Все будет хорошо. Они просто посадят Куницкую и уедут. — Он предложил мне остаться. Они и Алину хотят проверить. Я доверяю Алине, хоть и боюсь, что она могла свернуть не туда. — Начальница отрицательно покачала головой, — Тут что-то идет не так, и видимо из-за меня. Когда я разговаривала со своим вторым ангелом-хранителем, который работает начальником в другой исправительной колонии, он мне сказал, что никогда в жизни не променял бы свою колонию на мою. — Перестань такое говорить. — Илья мягко убрал ее кудряшки с лица, — Лучше тебя никто бы не справился с этими людьми. — Мой отец прекрасно справлялся. — Екатерина потерла лицо рукой пытаясь скрыть накатывающие слезы, и едва слышно сказала дрожащим голосом, — Я незаконно влезла на это кресло. Мне тут не место. Моя обязанность это слоняться по архиву. Я не должна быть здесь.       Илья тяжело вздохнул и прижал ее к себе. Екатерина расплакалась уткнувшись в его шею носом. Крепко схватившись одной рукой за его плечо, она прошептала: — Прогони их. Я не хочу чтобы они оставались этой ночью здесь. Мне страшно, что я не удержу их. — Пообещай мне, что тогда перестанешь плакать.       Начальница кивнула, проведя рукой по его щеке. Илья усмехнулся, прихватил с собой бутылку, свалив в приемную. Поставил бутылку перед секретарем, и сказал: — Не отдавай ей. Отдай лучше завтра Марине Николаевне. Хорошо?       Ольга Игоревна кивнула, и спрятала виски в своем столе. Илья расстегнул китель, сияющий золотыми завитушками отправившись в кабинет к Куницкой. Оперативная группа склонилась над столом, изумленно рассматривая находки. Главный следователь поднял голову, и, недовольно хмыкнул, увидев Илью. Глава города встал перед ним, и положил руки на стол. Сам непроизвольно засмотрелся на россыпь бриллиантов и гору иностранной налички, но все же сказал: — Продолжите завтра. — Мы еще не закончили.       Илья кивнул, и серьезно посмотрел на людей в пластиковой форме, чьи лица скрывала балаклавы. Те посмотрели на него, тут же переведя взгляд на своего начальника. — Я знаю. Но сегодня ваша работа окончена. Я дам приказ пропустить вас завтра, но раньше чем в одиннадцать вы сюда не проедите. Я сказал — работа окончена.       Следователь хмыкнул, и кивнул. Делать нечего. — Ладно. Дайте нам пол часа на сборы, и мы уйдем. Все.       Он встал в стороне, спрятав руки в карманы, внимательно смотря на то, как тотальная разруха быстро исчезает, снова уступив место идеальному порядку. Все встало на свои места: документы встали по папкам, все содержимое стола перекочевало обратно по ящикам. Если хозяйке кабинета никто не скажет, что тут был обыск — она даже ничего не заметит. У нее ведь даже пыли на полках не было: иногда только по ней можно было понять, что тут что-то искали. Все оперативники ушли, тут же распихавшись по машинам. Главарь захлопнул кабинет, закрыл его на ключ. Илья протянул руку, и в его ладонь упал ключ с фиолетовой биркой. Тот лишь покачал головой, дав понять, что знает что это еще не все. Подполковник выложил и второй ключ с бирюзовой биркой от кабинета Алины. Хмыкнув, пожелал ему хорошего вечера и ушел, громко топая берцами по плитке, прижимая к себе свою документацию. И прекрасно понимал, что завтра скорее всего явится его давний враг. Сама богиня богатства. И завтра ему придется лично с ней столкнутся.       Илья с видом победителя пришел обратно в кабинет к Екатерине. Бросил на ее стол оба ключа, и усмехнулся. — Все, девочка моя, ну иди ко мне. Милая моя маленькая девочка. Ну иди сюда.       Екатерина усадила ворона на подоконник. Быстро спрыгнула, мягко приземлившись на паркет босыми ногами. Подошла к нему, и обняв его за шею, начала жадно целовать. Илья вжался в стену, отвечая ей. Почувствовав ее ледяные руки, что проскользнули под рубашку, слабо улыбнулся. Да, это того стоило.       В это же самое время Данила с Алиной стояли около панорамного окна. У каждого в руке был бокал, внутри которого плескалось ледяное зеленое пойло. Свет во всем зале был выключен, что позволяло любоваться видом ночного города без помех. Тонкий дым от сигаретки тлеющей в руке девчушки медленно растворялся в воздухе. — И как тебе не стыдно, что ты просто споил Куницкую? Она же нам завтра с тобой таких пиздюлей даст, что мы вдвоем с тобой не унесем. — Это будет потом, поэтому насрать. — Данила залпом выпил содержимое бокала, тут же налив себе еще с запотевшей зеленой бутылки с золотым оленем на этикетке, — Этой ночью я хочу побыть с красивой девочкой, особенно учитывая, что совсем скоро меня убьют.       Алина с грустью вздохнула, смотря на далекое пятнышко света среди леса. Она старалась просто не думать об этом. Ей все равно не хватит общения с ним на всю оставшуюся жизнь. — Видимо мне и правда придется выходить за мэра города. — Она задумчиво посмотрела в бокал, — Как это все не вовремя. Я так не хочу, чтобы ты уходил. Я ведь останусь один на один с Куницкой. И это звучит так страшно. Больше не будет возможности толкнуть вместо себя в ее когти Екатерину, или принести тебя в жертву, чтобы меня не расстреляли в четверг ночью. — Девчушка заправила за ухо непослушную прядку волос, и поправила простыню на плечах, скрывающую ее голое тело, — Если Марина Николаевна проиграет схватку со столичной проверкой — ее ждет любая участь кроме смерти. Она может утянуть меня за собой. Я потеряла контроль в том, как близко дружу с ней. Стала ее тенью. Мне нравится, но я боюсь этого. А вдруг я и правда повторю судьбу Екатерины Александровны? Они ведь изначально не были врагами, а были хорошими знакомыми. Но что же между ними случилось, что они друг другу стали кровными врагами? — Перестань такое говорить. — Данила задумался, и сказал, — Раньше тебе было страшно что тебя уволят, потом стало страшно, что убьют. А теперь ты боишься стать той, кем почти два года гордилась и возводила в богини. Делай что хочешь, Алина. Я серьезно. Страх внутри тебя просто меняет форму. Привыкни к нему, словно это просто фоновая боль. Пока я буду жив — я не дам навредить тебе никому, кроме себя. Но даже когда я умру — я найду человека, который будет защищать тебя. И Илья Александрович в твоем случае — не самый плохой вариант. Если Куница доебет — сбежишь к нему в Администрацию, и гори оно гаром-перегаром. — Я не хочу, чтобы наступало пятнадцатое число. — Алина тяжело вздохнула и сделала несколько глотков. — Я не хочу оставаться одна. И не хочу отдавать тебя земле. Я хочу быть рядом с тобой. И скорее всего я испугаюсь своей участи и уйду за тобой. — Тоже вариант. — Данила улыбнулся, — Зато больше не будет страшно.       Алина допила остатки и отправилась гулять по квартире, спрятавшись в черную сатиновую простыню. Девчушка выглядела очень шикарно в этом наряде, походя на классическую богиню. Ей только оливковых ветвей не хватало в волосах, для пущего сходства. Данила оперся спиной о стекло, смотря на нее. Он будет до последнего молчать о том, что заключил сделку с мисс Неудачей. Если она ему наврала — это не изменит его планов, как и то, если ее слова исполнятся. — Не дай Куницкой возможности подставить тебя. — Данила хмыкнул, — Она может сделать все что угодно, чтобы не сесть одной, даже если вообще такое случится. — А поздно. — Алина задумалась и взяла с комода хрустальную корону, встав около зеркала, — Раньше надо было думать.       Водрузив тяжелую корону Снежной Королевы на свои волосы, она выпрямила спину, придержав простыню на плече. Данила улыбнулся, рассматривая ее. — Ты очень красивая, Алина. Вот уж чего тебе не занимать, так это красоты. Ты особенно красива когда спишь обняв свою лягушку, и на тебя светит луна. — Спасибо. Мне приятно это слышать, особенно от тебя.       Она повернулась боком. Может правда пора бросить курить и пить? Вдруг ей не показалось? Повернув голову к Даниле, девчушка задумалась, не стоит ли на всякий случай сделать еще одну попытку. В конце концов, идут последние дни, когда она видит его живым. Данила медленно подошел к ней. Наклонившись, мягко поцеловал. Алина обхватила его за шею, закрыв глаза.       В шесть утра в большой просторной квартире послышался грохот. Данила столкнул Куницкую с койки, и прижал к себе мирно спящую Алину, укрывшись с головой одеялом. Марина перевернулась на бок, пытаясь понять свое положение в пространстве. Убрала дрожащими руками волосы с лица. Попыталась сделать глубокий вдох, но громко закашлялась. Провела пальцами по шее, не поняв, от чего складывалось такое душащее ощущение. Ничего. Ни простыни, ни ошейника, ни чужих лап. Медленно усевшись на колени, оперлась рукой о кровать, осторожно делая каждый вздох. Поднялась на босые ноги. С презрением посмотрела на спящих, но решив пока не вредить им, пошла вниз. Разлеглась уже на диване на первом этаже, вальяжно закинув ноги на спинку и вытянула руку. Перевела затуманенный взгляд на пол, где валялись пустые бутылки. Заметила и знакомый лифчик. — Так, мой на мне. Или это мой? Тогда чей на мне? — Задумавшись опустила взгляд, и расхохоталась, — Ах да, я же вообще без него. Ладно, хуй с ним.       Закурила свою тонкую сигаретку, смотря на то, как солнце раскрашивает фасады зданий. Дотянулась до смартфона, и, раскрыв его, тут же набрала Илью. И он даже взял. Убрав тонкую ручонку со своего лица, перевернулся беззвучно в кровати, и сонно спросил: — Да, Марина Николаевна? Какого хера ты так рано? — Катя не с тобой?       Илья раскрыл глаза. Маленькая уютная спальня, освещаемая теплым утренним солнцем. Лучики проходили через полупрозрачные шторы, а на них сияли летающие в воздухе пылинки. Он перевел взгляд со штор на хрупкий силуэт Екатерины впереди себя, что спала к нему спиной, прикрытая лишь маленьким кусочком одеяла. Мужчина задумался тихо сказав: — Нет, я ее так и не нашел. Дай поспать, я только лег.       Завершив вызов, Илья прижался к Екатерине, мягко поцеловав ее в шею. Женщина махнула на него своей тонкой ручонкой и сонно прошептала: — Она тебя расстреляет за вранье. — Это будет потом, поэтому сейчас мне плевать.       Екатерина раскрыла глаза, и повернулась к нему. Лениво потерла руками лицо. Не сдержавшись счастливо улыбнулась. — Дурак. — Прошептала она.       Она наклонилась к нему, тут же поцеловав. Илья только и успел дать «умному дому» приказ закрыть шторы. Пускай это утро никогда не наступит.       Куницкая задумалась, стряхнув сигаретный пепел на пол. Набрала уже секретаря, которая увлеченно регистрировала гору прибывших писем. Женщина взяла трубку. — Катя в колонии была? — Никак нет. Даже не появлялась. Вы не хотите приехать и что-нибудь подписать? — Последнее о чем я сейчас хочу думать, это о работе. Я ищу свою выскочку, а ты мне о работе. Если моя девочка придет в колонию — скажи мне об этом.       Утомившись от двух звонков, женщина решила вздремнуть, решив, что ей лениво просить дворецкого принести выпить. Закрыв рукой глаза, вальяжно развалилась на диване, пытаясь выгнуться так, чтобы солнце в лицо не светило. Ну и мерзость вставать так рано.       Время уже подходило к девяти. На маленькой кухоньке главы города пахло кофе. Екатерина задумчиво размешивала сахар, подперев голову рукой. Как странно — таблетки уже должны были перестать действовать, но хуже ей пока не становилось. Это очень странно, но хорошо. — Я могу спрятать тебя тут. — Она все равно отправит сюда наряд. — Екатерина отрицательно покачала головой, — Я не хочу, чтобы тебе выбили дверь. — А я не хочу, чтобы она тебя арестовала. Ты ведь невиновна. — Была бы я невиновна — она бы меня не искала. — Екатерина подняла голубые глаза, и сделала несколько глотков. Запустила руку в растрепанные кудрявые волосы, задумавшись, — Мне надо вернутся в колонию. — У нас город в полтора миллиона человек. Больше сотен улиц, больше миллиона домов. Не глупи, Катя, она в любом случае найдет тебя там. Я могу найти тебе место где угодно. — Дашь мне гарантию, что она не навредит моим людям? Не ввалится в мой кабинет? Что она просто не начнет убивать тех, кто хоть примерно мог знать куда я уехала? Она ведь и до твоего заместителя может дотянуться. Эта женщина опасна, если ты вдруг не заметил. И я не могу себе позволить отдать ей кого-то на съедение. — А чем ты им поможешь? — Илья опустил голову, тихо прошептав, — Я не хочу лишаться тебя. — Я бегаю от нее всю свою жизнь. Я знаю это чудовище. И поверь мне — никто кроме меня от нее не спрячется. Я знаю что делаю. Но мне нужна машина чтобы туда добраться. Это все, о чем я тебя попрошу. — Она задумалась, и улыбнулась, тихо сказав, — И дай мне что-нибудь поудобнее из одежды. В платье неудобно.       Илья рассмеялся, и кивнул. Делать нечего. Он отпустит ее. Он с таким трудом украл ее из ее колонии, а теперь придется вернуть. Он поверил ей. И будет надеяться, что ее не поймают. Екатерина порылась в шкафу, и нашла себе приличную черную рубашку. Со штанами было уже сложнее. — Ну у тебя и беспорядок, Илья. — Так ты же его тут навела. — Глава города расхохотался, — Ах ты вредина. Раскидала все мои тряпки, а потом еще ходит причитает. — Тебе нужна хозяйка в доме. — Блондинка задумчиво перебирала вешалки с пиджаками, — У тебя варенье в ванной. Я открываю холодильник, а там бинты напротив сыра.       Илья громко расхохотался, вжавшись в стену. Екатерина кинула в него своим платьем, сама начав смеяться. — Ой да ладно тебе. Это у всех так. — Нет, это только ты такая свинюшка. Мастер по устраиванию помоев. В городе порядок навел, но в доме не смог. Смотря на большую картину — не забывай о маленьких деталях.       Начальница переоделась. Надела поверх черной рубашки длинный свободный пиджак, и подвернула рукава. Илья встал позади нее, с улыбкой рассматривая через отражение в зеркале. Просторная комната залита ярким солнечным светом. С приоткрытого окна тянуло легкой утренней прохладой. Екатерина повернула голову, смотря на Илью и тихо сказала: — Не беспокойся за меня. Я не сдамся ей раньше времени. Она не получит такой радости. — Обещаешь?       Екатерина загадочно отвела взгляд, и пошла обуваться. Задумчиво заправив непослушные прядки за ухо, уселась мерить чужие кроссовки. — Сороконожка моя, тебе зачем столько? — Ну я же бегаю. — Илья встал перед ней, оперевшись уже плечом о шкаф, — У меня четыре пары кроссовок. Плюс если я туфли засру, надо другие. Этих тоже пять штук. И так гонять пару штук. Ну и те шикарные мне очень нравятся. Очень редко их одеваю — они стоят как крыло от самолета, но они мои самые любимые. — Он нахмурился, заметив, какую пару взяла девушка, и растерялся. — Да, вот эти. — У меня в таких половина заключенных ходят.       Екатерина надела кроссовки на ноги, и крепко затянула яркие шнурки. Несмотря на свой объем, сама обувь была довольно легкой. Она имела высокие борта, закрывая щиколотку. Встав на ноги, она прошлась немного, и кивнула. Вот эти пойдут. Удобно сбегать будет. Подойдя к зеркалу, глянулась на себя. Черная рубашка с длинным пиджаком, свободно скроенными штанами, прекрасно дополнялись черными кроссовками с яркой цветной подошвой и шнурками. Что бы сейчас не творилось в колонии — она выберется из любой ситуации. И по пересеченной местности убежит, и на грязи не навернется. — Машина ждет тебя. Я пожелаю тебе удачи, но я в нее не верю. — Будем надеяться, что Марина Николаевна еще спит, и я ей не особо нужна. Не бойся за меня, я же говорю. Если я не возьму трубку — позвони Ольге. Она уж точно скажет, жива я или меня уже пристрелили.       Илья крепко обнялся с возлюбленной на прощание. От нее пахло его одеколоном. На ее пальчике было его колечко. Она так его и не сняла. Ему было обидно от одной мысли, что на такой великолепной женщине не было его руки. Но теперь она принадлежит ему. Теперь это его маленькая кудрявая девочка. И он любил ее, даже когда она себя ненавидела.       Екатерина быстро спустилась вниз, запрыгнув в нужную машину. Через затонированные окна виднелся утренний субботний город. Еще даже толком людей не было. Только отдельные бегуны, бедолаги с собаками и неизвестно откуда взявшиеся мутные типы. Она точно знала, что когда она переступит порог колонии, об этом обязательно сообщат Куницкой, и та выдвинется за ней на охоту. Но у нее был свой план. Она просто сделает вид, что она где-то на территории, а сама запрется в кабинете до того, как не приедет проверка. Повернув руку, она посмотрела на умные часы, которые отдал ей Илья. Время десять. Он наказал их раньше одиннадцати не пускать. Значит у нее пока еще есть время. Откинувшись в кресле дорогой иномарки, она закрыла глаза. Только девятое. Ей осталось жить меньше недели. Начались закрадываться сомнения в том, стоило ли ее оканчивать, но, кажется, это не надолго.       В просторной квартире стоял очень вкусный аромат кофе и завтрака. Куницкая лениво перебирала вилкой обжаренные овощи, не поднимая головы. Ее молчание и задумчивый вид смутил как Алину, так и Данилу, которые были жутко голодными, наворачивая уже по второй порции, запивая все горячим кофе. — Так. — Женщина положила вилку, очнувшись от раздумий, — Надо освежить память. Где моя любимая… — Тут еще вчера так наосвежались, что тут дышать нечем. Хлебни кофе лучше. — С улыбкой предложил Данила, едва прожевав сочный кусочек бекона.       Куницкая не стала его слушать, роясь по кухонным шкафам. Ей было плохо физически, и надо было срочно хлопнуть, пока не стало плохо еще и морально. — Ищем, ищем. — Причитала она, и раскрыла уже холодильник, — Спокойно ищем, не переживая, что мы не сможем напиться. Все нормально. Успеем. Всего глоточек. Бутылочку. Ну пару бутылочек…       Марина достала прохладную бутылку, в одно движение штопором открыла ее, начав хлестать прямо с горла. Красное вино потекло по бледной коже, начав впитываться в шелковый халат. Данила подпер голову, задумчиво смотря на то, как начальница давится алкоголем, стараясь выпить его за один раз, словно это последняя бутылка и больше не будет. Переведя взгляд на Алину, тихо сказал: — Она же сейчас опять напьется, озвереет, и мы ее уже не поймаем. — Она нам вредить не станет. — Алина усмехнулась и придвинула к себе кружечку с кофе, взяв следом кексик с шоколадной крошкой, — Забей.       Выхлестав всю бутылку, женщина уселась обратно. Отодвинула от себя тарелку, и опустила голову, смотря на свой маникюр. — Что вчера было? — Все было весело. — Данила усмехнулся, — Пир вчера был. А потом был такой же пир, но поменьше. Ты выхуярила почти две бутылки с водкой в одно жало, и скажем так, тебя хватило не надолго. — Так вот почему мне показалось, что меня душат с утра. — Куницкая усмехнулась, — Алкогольный делирий. Я думала не доживу до него. Ладно. Хорошо. Мне кто-то звонил?       Она подняла голову, и увидела, как Данила с Алиной синхронно пожали плечами. Опустив голову обратно, Марина задумалась, отведя взгляд. Чего-то не хватало еще. Нет, напиться было мало. Что же еще она забыла? Этот маленький отрезок сна на диване под солнцем видимо навредил ей сильнее, чем вчерашняя попойка. Поднявшись из-за стола, она придержала свой шелковый халат, отправившись наверх. Решила оставить их вдвоем, заодно и полежать на чем-нибудь мягком со своей больной спиной. Подняла с пола одеяло, и завалилась обратно в кровать. Перевернулась на бок, смотря в окошко. Что же она забыла?       Услышав звон смартфона, Марина приняла вызов. Это был главный по смене Грачей. В своей привычной манере он рапортовал: — Госпожа Новикова приехала в колонию на черной иномарке. Граждан с недобрыми намерениями пока не было, но вроде как они планировали приехать к обеду.       Захлопнув смартфон, Куницкая вдруг расхохоталась. Ну вот же оно! Как мало ей надо было! Вот же что она забыла. Пора. Пора арестовать эту наглую выскочку. Быстро переодевшись в парадную форму, Марина Николаевна спустилась вниз, жестом приказав молодежи собираться, а сама спрятала в кобуру свой пистолет.       Уже через пол часа они уселись в жемчужный Лексус. Алина решила усесться на переднее сидение, тут же пристегнувшись. Данила с Мариной же закурили, переглянувшись. — Какие планы на день? — Посадить начальника колонии. — Куницкая задумчиво копошилась в смартфоне, сжав сигарету в зубах, — Я эту хуйню доведу до такого состояния, чтобы она умоляла меня о смерти. И нигде эта хуита не скроется от меня. Я не дам ей легкой смерти. — Марина Николаевна, вы мне лучше скажите, — Алина с улыбкой посмотрела в окно на небольшие новостройки, которые сияли красивыми фасадами, — а что будет, когда вы вступите в должность? Что изменится? — Я все перестрою под себя. Негоже людям счастливым из колонии выходить. Надо вернуть то, что было при Сереже. Чтобы пиздили, чтобы убивали, чтобы ненавидели. А то Катя устроила тут курорт, ебать. Так ваще ни в какие ворота не лезет. — Марина повернула голову задумчиво смотря на Данилу, — А ты чего загадочный такой, рыжий? — А я знаю, что быстро все не получится перестроить. Тебе слишком дохуя всего менять придется. А еще и действующий состав тебе явно не будет легко подчиняться. Про заключенных не знаю, но служивые долго будут брыкаться. — Данила усмехнулся, — Ты напрасно думаешь, что тебе дадут сейчас Екатерину Александровну камнями закидать. И кроме тебя в нее этот камень никто не кинет. — Алина, — вдруг сказала Марина, — ты ебнешь мне Катьку? Хочу чтобы прям вот до конца следующей недели. И чтобы из какого-нибудь пиздатого пистолета, так чтобы прям от души. Чтобы она прям еще помучалась хорошенько. — Без проблем. — Алина кивнула. — Вот видишь. Все честно. — Марина усмехнулась, и, заметив взгляд девчушки, сказала, — Что, тебе нравится та хуета, которую сейчас Илья с Максимом разрешают строить? — Эти чудесные малоэтажные домики в натуральной облицовке из дерева и камня? Конечно! — Алина задумчиво вздохнула, — Я видела цены на квартиры в таких домах, и скажем так, в ближайшие лет сорок я себе даже на первоначальный взнос не насобираю. — У тебя же скоро день рождения. — Марина стряхнула пепел, и посмотрела в окно, — Выбирай любую квартиру. Я тебе ее подарю.       Не поверив ее словам, Алина обернулась назад, раскрыв рот. Марина улыбнулась ей в ответ. Как же она ей сейчас Катю напоминает. Катя-то постеснялась большую квартиру просить. Ее совесть задушила бы. Интересно, задушит ли совет эту. — Совсем любую? Типа, хоть студию, хоть шестикомнатную?       Марина кивнула, переписываясь с губернатором. Затянувшись сигаретой, сказала: — Любую, какую захочешь. Захочешь, спросишь сразу про ремонт. Будет тебе подарок на день рождения. А на вступление в должность отдам тебе свой Лексус. Хочешь — учись сама водить, хочешь, отдам сразу с водителем. Новый себе присмотрела. А этот уже никто не купит. У нас в городе нет людей, которым было бы под силу его прокормить. — За какие заслуги? — Полюбопытствовала девчушка, застегнув теплую куртку. — За убийство Кати. — Синхронно сказали Данила с Мариной.       Алина с грустью отвела взгляд от новеньких домиков. С другой стороны — она и так поклялась, что убьет ее. Да, это будет первый человек, которого она убьет. Лишь бы после выстрела психика не посыпалась.       Машина свернула на последний участок дороги. Куницкая достала свой пистолет, внимательно пересчитав патроны. Все на месте. Это хорошо — она давно не практиковалась в стрельбе. Пора это исправлять. Как только машина остановилась, Данила вышел сам, и открыл дверь перед Куницкой. Женщина вышла с машины, тут же уперев руки в бока, осмотрела здание колонии. Повернув голову к Алине тут же сказала: — Собери мне всех живых конвойных и Грачей. Максимально много, которых сможешь. Только тех, кто на вышках сидят — не трогай. Они мне еще понадобятся. Через пол часа тут.       Сама же госпожа пошла в административное здание, крепко сжимая пистолет в руке. Делала каждый шаг с осторожностью, чтобы звук шпильки донесся до каждого кабинета. Чтобы все в здании услышали, что хозяйка на месте. Поднявшись на третий этаж, Куницкая распахнула с ноги дверь в приемную, что с грохотом ударилась об шкаф. Секретарь вздрогнула, тут же подняв руки, в одной из которой была печать, а во второй кружка. Марина медленно перевела взгляд с нее, на дверь начальницы колонии. Дверь была закрыта на печать. Значит еще не открывалась? Подойдя к окну позади секретаря, она раскрыла его на распашку, и высунулась в него. И окна в кабинете все закрыты. Значит она точно не смогла бы там сидеть.       Екатерина Александровна выдернула флешку, на которой хранилась электронная подпись, и съехала со стула под стол. Тут становилось довольно душно. Но судя по стуку шпилек — великая госпожа уже точно знала, что полковник тут. — Открой мне дверь. — Приказала Марина. — У меня нет ключа. — Секретарь пожала плечами, — Она же уносит его всегда с собой. — Она тебе доверяет. Катя всем секретарям доверяет. У тебя точно есть ключ, давай, детка, не расстраивай меня. Открой кабинет. — Но она сюда еще не поднималась. — Секретарь тяжко вздохнула и поднялась из-за стола, достав нужный ключик из кармана, — Вы уверены? — Не думаю, что она спряталась где-то в колонии. Она же у нас такая наивная. Давай. Я просто гляну. Скажем всем, что мне печать нужна.       Екатерина Александровна вздрогнула, услышав, как открывается дверь. Куда дальше бежать? Так и прятаться под столом? А если она решит сюда заглянуть? Медленный стук каблуков раздался уже в кабинете. Куницкая взяла свою рацию в руки, и пошла по кабинету, вдыхая теплый воздух. Тут пахло одеколоном Ильи, но никак не Катей. Это очень странно. Встав около главного стола, Марина прислушалась. Медленно отвела пистолет в сторону, всматриваясь в пустой просторный кабинет. — Ну же, девочка моя. Иди сюда. — Ее голос прозвучал так ласково, — Я даже пообещаю тебе не выламывать руки. Просто изобью тебя и просто арестую. На твоих тоненьких ручках будут так красиво смотреться наручники.       Екатерина проползла под второй стол беззвучно, и закрыла рот рукой, прекрасно понимая, что может дышать слишком громко. Слух у этой кобры был идеальный. — Ну же. Мы с тобой обе знаем, что у нас расстрел по четвергам, а сегодня только суббота. Вылезай. Я тебя все равно найду. Я догоню тебя. И я начну в тебя стрелять. У тебя еще есть возможность сдаться самой и прожить еще пару дней.       Марина прислушалась, и решила раскрыть один из шкафов. Отодвинула пистолетом несколько висящих вещей, внимательно посмотрев вниз увидела осколки от когда-то большого зеркала на дверце. Только по уголкам сохранилось. Слабо улыбнувшись, она закрыла одну дверцу, и пошла по кабинету дальше, грозно цокая каблуками. Встала спиной к двери, заприметив загадочную шкатулку, которую никогда не видела. Екатерина воспользовалась моментом, и выползла из-под стола. Секретарь ее увидела, но не подала виду, пока начальница колонии прижалась к ножке, кратко выглянув из-за нее, и тут же спряталась обратно. Лишь с грустью вздохнула, увидев, на что же Куницкая обратила свое внимание. — Вауч. Какая красота. И почему я ее никогда не видела?       Марина сняла шкатулку с полки, и подошла к окну, пытаясь разобрать инициалы на дереве. Екатерина же проползла к шкафу, тут же спряталась внутри. Вторую дверцу не стала закрывать, крепко зажав рот и нос руками. Страшно. Было очень очень страшно. Прочитав инициалы «С.Г.» госпожа уселась в кресло начальницы колонии, и задумчиво раскрыла ее. Увидев лежащий на изумрудном бархате пистолет, охнула. Эту трофейную красоту она видела лишь однажды. Достав его из коробки, посмотрела в магазин. Трех не хватает. А где? — Я же вам говорила, что ее тут нет. — Сказала Ольга Игоревна, чем напугала Марину. Та вздрогнула, крепче сжав пистолет. — Не трогайте ее вещи, прошу, она не любит этого. — Я тоже не люблю, когда в моем кабинете кто-то ошивается. — Марина вложила пистолет обратно, пытаясь вспомнить о том, видела ли когда-нибудь она это оружие в действии. Но что если им воспользовался не Сережа, а Екатерина?       Взяв в руки рацию, Марина подперла голову рукой и спросила: — Детка моя, все готово? — Да, восемьдесят процентов состава уже ждут вашего приказа. — Рапортовала Алина, стоя перед ровными шеренгами своих подчиненных. Тут были как Грачи, так и конвойные. Все как один — в сияющей новенькой пятнистой форме, как и сама начальница конвоирования. — Какой приказ? — Приказываю: перестрясите всю колонию. Загляните в каждую камеру, в каждый куст и за каждый столб, но найдите мне мою Катерину. Она где-то здесь. Если кто-то знает о том, где она, или кто-то найдет ее лично — выплачу на руки двести тысяч.       Екатерина слабо улыбнулась. Как-то дешево она оценила ее свободу. Это даже обидно. Кратко выглянув из-за дверцы шкафа, женщина заметила и торчащие из кармана кителя наручники. Видимо она даже готова сама лично ее арестовать. Какая честь — сгинуть в руках богини богатства. — Ну че, детишки, слышали приказ! — Алина расхохоталась, — Двести штук на дороге не валяются. От себя еще двести накину — если дадите мне ее поймать. За работу! Деньги имеют свойство дешеветь!       Куницкая поднялась из-за стола, и поставила шкатулку обратно. Замерла, посмотрев на ящичек стола запертый на ключ. Как же сильно у нее чесались руки перерыть его. Сдержавшись, она оставила вещи в покое. У нее еще будет время. Медленно опустилась на колени, заглянув под стол. И тут никого. — Блять! Проститутка крашеная. Чтоб тебя Илья изнасиловал в темной подворотне.       Поднявшись с колен, Куницкая отряхнула форму, и пошла на выход. Закрыла сама лично кабинет на ключ, но ключ не стала отдавать секретарю, спрятав у себя, отправилась в свой кабинет. Екатерина же выползла из шкафа, тяжело отдышавшись. Высунувшись из-под стола, прекрасно заметила и Грача на одной из вышек, который пристально смотрел в окно. Мальчишка тут же отчитался об увиденном, на что ему в ответ прилетел подзатыльник за дезинформацию. Екатерина прижалась к стене между окон, глубоко и тяжело дыша. Ну и что дальше? К окнам не подойти — тут же сдадут. Из кабинета уже не выйти. А даже если и выйдешь, то не надолго — тут же начнут стрелять в спину. Как же она скучала по этому чувству отчаянья и бессилия.       Табун служивых быстро разбрелся по территории колонии. Алина стояла перед двумя блоками, сложив руки за спиной, внимательно следя за действиями своего отдела. Ее густые распущенные волосы трепал теплый ветер. Идеальная форма сияла золотыми звездочками на погонах. Ее мысли были заняты тем, что же дальше делать со своей жизнью. Они скорее всего сейчас поймают Екатерину. Ну посадят ее, а то и сразу пристрелят. Что же ей поручат делать дальше? Она ведь займет ее место. Ей будет двадцать пять, а она уже будет заместителем начальника колонии. Совсем скоро. Чуть меньше пары дней. Но кого же Куницкая возьмет своим вторым заместителем, и не будет ли у нее какого-то конфликта с этим гражданином. Переведя взгляд с дерущихся заключенных, девчушка закинула голову, смотря на голубое небо на котором сияло яркое солнце. Слишком хорошая погода, да и держится довольно долго. Она даже отвыкла от этой жары на солнышке. Отвыкла от слепящих лучей. От запаха луговых цветов, которые еще не были затоптаны конвойными. От теплого ветра сильно качались верхушки сосен за забором.       Куницкая же встала по середине своего кабинета, медленно расстегивая китель. Серьезным взглядом осмотрела идеальный порядок. Но что-то было не так. Дотянувшись до трубки, набрала секретаря, тут же приказав той явится к ней прямо сейчас. Ольга Игоревна встала на пороге уже буквально через минуту. Заметив, что начальница была не в духе, она уже было испугалась, что где-то напортачила. — Они были тут? — Кто? — Тут же испуганно ответила вопросом на вопрос секретарь. — Проверка. — Да. — Женщина пожала плечами, — Я вас предупреждала, что они придут. И они пришли. Вчера ночью пробыли тут до трех, а потом ушли.       Куницкая медленно повернула голову в сторону, перестав опираться о стол, подошла к шкафу, внимательно посмотрев на полку. Ни единой пылинки. Это была единственная полка, которая индикатором, рылся ли тут кто-то или нет. — Только не говори, что они тут были. В моем кабинете.       Секретарь уже открыла было рот, но растерявшись, тут же закрыла его. — Кто тебе разрешил их пропустить в мой кабинет? — Прорычала Куницкая медленно подходя к секретарю. — Какая наглая хуйня вообразила себе, что она выше меня, и имеет право рыться в моих вещах? — Екатерина Александровна разрешила. А оперативная группа состояла из четырех рядовых человек и одного, который представился. Простите, конечно, но это был подполковник Куницкий. И я уже сталкивалась с ним, пока работала на Илью Александровича. И прекрасно знала, что они войдут в этот кабинет если очень захотят. — Это такой низкий молоденький пидорас, верно? — Марина Николаевна наклонилась к секретарю, — Это вот эта хуета своими лапками трогала мои вещи? — Так точно. — Заткнись и стой теперь.       Куницкая пошла обратно до стола. Тут же взяла рацию, подойдя к окну, внимательно посмотрела на летающее воронье. — Алина, есть успехи? — Никак нет. Еще второй блок, конечно, остался, но не думаю, что она где-то там. На территории колонии ее нет с вероятностью в девяносто процентов.       Марина постучала ноготками по рации. Не испарилась же она. Где она могла прятаться? Где ее точно не станут искать? Повернув голову снова к секретарю, она злобно смотрела на нее. Ольга Игоревна стояла прижавшись спиной к двери, смотря куда-то в сторону. Она выглядела довольно спокойной, хоть в разговоре и очень осторожничала. — Илья о тебе много хорошего сказал. Но мне интересно, как далеко ты зайдешь в своем желании не лишится должности. — Марина встала перед ней, выглядя словно бестия, медленно спрятав пистолет в кобуру. — Сдай свою полуденницу. — Какова цена?       Куницкая искренне удивилась такому вопросу. Уперев руки в бока, она задумалась. — Что ты хочешь от меня, крестьянка? — Зарплату больше, чем пятнадцать тысяч. И гарантию того, что вы меня не уволите. — Торгуешься, даже не смотря на то, что Катя твой действующий начальник? — Вы правы — сейчас она мой начальник. Но уже через несколько дней ее не станет. Она умрет, а моим начальником станете вы. Я хочу сразу занять выгодную позицию в окопе, раз уж я влезла в это поле битвы. — Сколько ты хочешь? — Пятьдесят. — Много. — Тогда ищите сама, Марина Николаевна. Она так и не покидала территорию колонии. Однажды вы ее найдете. Но зная вашу «спринтерскую» натуру, забьете вы на нее раньше, чем найдете.       Куницкая поджала губы, задумавшись. Она была права. Медленно пройдясь от одного конца кабинета до другого, потратила пару минут на размышления, просто перебирая варианты словно монетку. Однажды она ее найдет. Это верно. Но к тому времени уже и страсть поутихнет, и руки начнут сильнее дрожать, сжимая пистолет. Нет. Больше ждать нельзя. Она и так целый день потеряла. Слишком много времени этой выскочке дала чтобы жить. Пора покончить с этим. — Договорились. Говори мне где она.       Секретарь отрицательно покачала головой, и спокойно сказала: — Я знаю, что вы слишком любите обманывать людей. Позвоните в бухгалтерию и подтвердите свои слова, только потом я скажу вам где она.       Куницкая все же сдалась и пошла к телефону. Быстро набрала нужный номер, договорившись о повышении надбавок для своего будущего секретаря, и взяла в руки рацию, тут же приказав Алине подняться к ним. Не самой же бежать, если Катя побежит. Только когда младшая помощница встала позади Куницкой, секретарю дали возможность сказать. Но та лишь молча пошла в коридор. — Какого черта, Марина Николаевна? — Не имею ни малейшего понятия. — Куницкая усмехнулась, — Но она мне нравится. Пошли, я знаю, что Катя побежит. Я приказываю тебе ее остановить любой ценой. И стрелять в нее тоже разрешается.       Обе начальницы медленно пошли за секретарем. Ольга Игоревна встала около двери, и жестом указала, что они пришли. Марина Николаевна достала пистолет, и снова раскрыла проклятую дверь.       Стало гораздо жарче. Куницкая быстро переступила порог, грозно шагая по кабинету с одной стороны. Алина же остановилась в дверях, услышав тихое шебаршение. Словно мышь. Но мыши водились только в архивах. Она пристально осматривала пустующий кабинет. Духота. Почти полная тишина. Но компьютер-то работал. Им запрещено оставлять технику работающей всю ночь. — Катя, сдавайся сама. Иначе мы тебя сейчас просто пристрелим и на этом все закончится.       Екатерина Александровна вжалась в стенку шкафа, зажав рот и нос руками, замерев. Повисла полная тишина. Ей нужно было собраться и просто сбежать. Время было ровно двенадцать. Скоро должна объявиться проверка. Сердце в груди так предательски быстро билось. Ее бросило в холод. Пришло осознание, что она прямо сейчас может умереть. И тогда она никому не поможет. Нужно сбежать. Нужно собраться и просто побежать. Зажмурившись, начала медленно считать до трех. Судя по стуку шпилек, они уже точно знают куда идти. Секретарь сдала? Или сами успели перерыть колонию и все найти? — Катя, сдайся и никто не пострадает. — Марина медленно подошла к шкафу, потянувшись ко второй дверце.       Куницкая показала Алине приготовится и раскрыла дверцу резким жестом. Екатерина Александровна тут же выскочила со шкафа, толкнув с силой начальницу от себя, и бросилась бежать. Ловко столкнула Алину с ног, и, перескочив ее, быстро побежала вниз, проскользнув по лестнице. Да, с кроссовками она не прогадала. Они помогли набрать ей нужную скорость.       За ней тут же бросилась Алина, перескакивая ступени. Екатерина быстро пронеслась по пустым коридорам, и на ходу раскрыла дверь. Выскочила с административного здания, едва не упав. Перепрыгнула ступеньки, бросившись бежать по длинному плацу в сторону блоков. Куницкая распахнула окно, точно прицелившись в черный силуэт. Грачи на вышках синхронно подняли свои автоматы, направив их на начальницу колонии. На счет три, раздавшийся по рации, Екатерина вскрикнула, едва успев пригнуться от просвистевших в воздухе пуль. Асфальт под ногами разлетелся мелкими камешками. Пронесясь на полной скорости до двух блоков, женщина помчалась дальше, пытаясь на бегу найти свой пропуск. Она забыла его в кабинете. Нужен план «Б». Алина быстро догоняла ее, и едва не навернулась на резком повороте. Ей было бежать немного тяжело. Не столько физическая слабость тяготила, как осознание того, что она бежит сейчас не за той, кем надо. Что-то пошло не так. Она же поклялась ее защищать любой ценой. А сейчас сама лично бежит первая в стае дикой охоты, объявленной на начальницу колонии. Она считала ее виновной, но не считала что расстрел для нее будет лучшим наказанием. Она попытается уменьшить ей меру наказания, если сможет. — Стойте! Это приказ!       Екатерина лишь усмехнулась, проносясь позади второго блока, и, плечом выбив дверь барака, влетела внутрь него. Запнувшись, упала на пол, провалившись в темноту. Больно ободрала ноги и руки об деревянный пол. Тут же подскочила, быстро осмотрев стоящие койки заключенных. Бросилась бежать дальше, ловко перескакивая личные вещи, мимо бравых мужчин, которые синхронно поворачивали голову засмотревшись на такую красотку. Алина же, явно выдохшись, ввалилась в барак спустя пару минут. Резко подняв руку с пистолетом в потолок, выстрелила, спугнув почти всех. Заключенные прекрасно поняли команду, улегшись на пол. Начальница конвоя замерла, внимательно высматривая хоть что-то знакомое. Пошла мимо коек. Тут был только один путь на свободу. Послышался медленный скрип деревянной рамы окна. Екатерина, что под выстрел в воздух успела свалится с заключенными на землю, оставшись незамеченной, переползла под кроватями. Вот и черные вещи пригодились. Прикинувшись тенью от постельного, Екатерина приметила бедолагу, что сидел сгорбившись около окна, вжавшись лицом в стену от страха. Открытое окно. Она как раз туда проскользнет. Беззвучно стянув металлическую кружку с тумбочки, швырнула ее в даль. Пока Алина отвлеклась на пикирующую кружку, начальница колонии резко подскочила с пола. С разбегу запрыгнула на спину заключенного, и выскочила в форточку. Начальница конвоя едва успела заметить промелькнувшие в воздухе кроссовки. — Раз! — Громкий крик Куницкой послышался даже здесь.       Екатерина свалилась на землю, глубоко и тяжело дыша. Медленно поднялась с колен. Ей на плечо уселся ворон. Женщина перевернулась на бок, указав на вышку Грачей. — Помоги мне. Отвлеки их.       Блондинка вжалась в стену барака, видя, как засияло на солнечном свету оружие. Тут же поднялась с земли, бросилась бежать дальше, переведя дыхание. Стаи воронья налетели с леса, атаковав вышки. Громкое воронье карканье разнеслось по территории так же сильно, как и рычание служебных собак, беснующихся в клетках. Жесткая подошва кроссовок даже в грязи не сильно застревала. Екатерина прекрасно услышала топот позади себя. Ее уже успела нагнать Алина, попытавшись схватиться за черный пиджак, но не успела. — Стойте! Иначе они будут стрелять!       Екатерина вжалась в стенку уже первого блока, спрятавшись на самом углу. Дождалась, пока начальница конвойных промчится мимо, и поставила ей подножку, следом еще и толкнув в спину. Алина свалилась на гравий, но тут же перевернулась на спину, схватившись за свое оружие, направив его на начальницу. Екатерина заправила свои кудряшки за ухо, глубоко дыша и встала над ней, вытерев текущую кровь с лица окровавленными руками. — Я же просила тебя быть самостоятельной. У тебя еще есть время одуматься. Пожалуйста, не совершай моих ошибок. Не верь в ее доброту. — Почему нет? — Потому что я тоже ее защищала и любила. И ты видишь к чему это привело. — Она делала каждый вдох так тяжело, словно умирала, — Не подчиняйся ей. Иначе через десять лет уже ты будешь в бегах. Прошу, сдерни с себя ее ошейник. Не верь ей. Она чудовище.       Начальница колонии выхватила табельное из рук и швырнула его в сторону. Склонилась над Алиной, быстро проведя рукой по ее форме, вытащила пропуск. Пока начальница конвоя пыталась сообразить что же ей вообще сказали, Екатерина повесила ее пропуск себе на шею, отправившись по теням от блоков к воротам колонии. Алина попыталась встать, но ей не хватило сил. Перевернувшись на бок, она дотянулась до выпавшей рации, взвыв: — У нее есть пропуск. Не дайте ей покинуть территорию. Куницкая нас всех лично на одном суку повесит.       Екатерина прикинула ближайший путь до главных ворот. Но тут же заметила и конвойных, похватавших свое оружие. Несколько путей тут же закрылись. Пока она раздумывала, Куницкая решила лично выйти на охоту, прекрасно поняв, что ее окружают одни безрукие бездари и идиоты. Грозно шагая в форме, она крепко сжала пистолет в руке, отправившись на поиски. Начальницу колонии медленно окружали конвойные, похожие на гиен. Она попыталась побежать, но серьезные люди в пятнистой форме наставили на нее оружие. Женщина отшатнулась, и тут же почувствовала пистолет на затылке. Раскрыла рот резко сделав вдох. Из-за угла вышла Марина. Поправила своим пистолетом прядки волос, и расстегнув китель на ходу, медленно остановилась перед начальницей колонии. Их окружали порядка тридцати людей с оружием. — Алина, фу. Хорошая собачка.       Рука с мандалой, держащая пистолет, медленно опустилась. Екатерина подняла пустые руки, всем показывая, что сдается. Так хотя бы ни у кого кроме Марины не появится шанса пристрелить ее за попытку к бегству. — Какая птичка красивая попалась в наши сети. Ну здравствуй, моя маленькая Катерина. Вот мы, наконец, и встретились. Бегаешь ты быстро, молодец. И за спортивное ориентирование тебе пятерка. Во всем остальном — увы, два, и пересдачи не будет. — Марина сняла пистолет с предохранителя, и кивнула, — Ну же, я не кусаюсь, ты можешь мне что-то сказать. Например, сознаться в убийствах. Сознаться в должностных преступлениях. Может скажешь этим людям что-то в свое оправдание, чтобы они тебя не пристрелили? — Я сдаюсь вам, Марина Николаевна. — Екатерина кивнула, — Я признаю свою вину.       Подполковник искренне удивилась ее словам, и перевела взгляд на Алину, что спрятала свое оружие. Девчушка медленно сделала шаг вперед, сравнявшись с начальницей колонии. Она не хотела бы ее смерти прямо сейчас, да и вообще в принципе. — Как хорошо, что ты даже не заставляешь меня хоть в этот раз ждать. — Марина задумалась, рассматривая свою кудрявую девочку, — Что, прямо все-все признаешь? — Так точно, Марина Николаевна. Я каюсь в совершенном. — Если ты надеешься, что если признаешь свою вину — я не пристрелю тебя, то ошибаешься. Вот видишь, а ты мне в свои двадцать пять говорила, что такое больше не повторится. Как видишь — повторилось. Я опять выдернула ковер из-под твоих ног, и ты снова в моей власти. — Она развела руками, посмотрев на стоящих конвойных, — Видишь, все твои подчиненные подчиняются мне. Вся твоя империя это пара мертвых бабулек и ворох тайн. Ты не достойна ничего из того, чем правила все это время. — Куницкая счастливо улыбнулась, и медленно подняла руку, — Нет, правда. Это единственное что ты сейчас заслуживаешь. И всегда заслуживала. Только пулю в лоб. И то, детка, упорным трудом. — Она выпрямила руку, выдав свой приказ, — На колени, малолетка.       Екатерина медленно уселась на колени. Старалась не смотреть ей лишний раз в глаза, чтобы не выдать свой животный страх смерти, который разрушал психику. Ей хотелось плакать. Но нельзя. Нельзя давать этому чудовищу видеть свои слабости. Шумная толпа затихла. Повисла тяжелая пауза. Только ветер с шумом беспокоил деревья.       Вот он. Вот тот самый момент, когда она ее убьет. Торжество силы власти. Вот настает час расплаты. Вот эта мелкая тварь, которая перепортила ей всю жизнь, всю служебную лестницу, психику и ее колонию, которую ей обещали в наследство. Но что-то не так. Она направила на Катю оружие. Как и всегда, в угрозе просто выпустить пулю, окончив этот бесконечный забег на перегонки со смертью. Но рука дрожит. Нет. Она не может переступить эту черту. — Отдай то, что всегда принадлежало мне. Признай перед всеми, стоя передо мной на коленях в грязи, что я королева этих земель. Только мое слово здесь имеет единственную силу. Признай перед всеми, что это моя колония.       Екатерина прекрасно увидела, как дрожат ее руки, сжимающие пистолет. Ей стало ощутимо легче. — Сергей Геннадьевич сказал одну вещь, когда я видела его в последний раз. — Она уперлась руками в траву, пытаясь отдышаться от ощущения близкой смерти, — Что место начальника колонии должен занимать человек достаточно хладнокровный, чтобы противостоять желанию крови и убийства. Эта власть развращает, Марина Николаевна. И роль начальника всей колонии заключается в том, чтобы не пускать до реальной власти тех людей, которые слабы, и поддались этому желанию. Я официально заявляю, что ты, Марина, слаба, чтобы руководить этой колонией. Твои решения могут повлиять на всю колонию, изменить все на годы вперед. Твои указы прольют реки крови. Тут начнет пахнуть гнилью и смертью. Я не могу этого допустить. И я не имею права давать твоей слабой до крови души, убийств и денег, эту силу. Я официально признаю, что если я умру, реальная власть в колонии уйдет Алине. Но никак не тебе. Ты не достойна этого. — Екатерина медленно поднялась, — Хочешь с этим поспорить — пристрели меня.       Куницкая моментально разозлилась, и схватила наглую выскочку за воротник рубашки. Приставив пистолет к виску, прижала бедняжку к стенке, зарычав: — Ты не достойна легкой смерти. Мне жалко на тебя тратить пули. Собаке — собачья смерть.       Поняв, что с оружием обращаться сил нет, было принято решение забить ее голыми руками. Она отбросила к ногам Алины свой пистолет, и с размаху ударила Екатерину об стену. Конвойные вздрогнули. Подполковник с особой страстью разбивала неугомонной выскочке лицо об бетонную стенку. Когда та уже была не в состоянии стоять на ногах, то завалила ее на землю, и, схватившись за хрупкую руку, с силой наступила ее. Кровь текущая с лица смешивалась с грязью. Все просто стояли и смотрели на избиение. Екатерина не сопротивлялась происходящему. Она чувствовала, как рвутся мышцы. Как трещат кости. Как льется кровь из ран. Все ощущения уже были такими привычными. Просто очередной сон, где с ней расправляются и все стоят и безучастно смотрят. Они могут помочь, но они не хотят помогать. Екатерина вздрогнула, почувствовав, как хрустнула рука в запястье. Куницкая была похожа на дикого пса, дорвавшегося до добычи. Но никто ее не рискнул остановить.       Никто, кроме Алины. — Марина Николаевна, остановитесь. Ей хватит.       Куницкая резко подняла голову, окровавленными руками пытаясь задушить начальницу колонии. Екатерина медленно отвернула голову в сторону и закрыла глаза. Ее ослабшие руки свалились на землю. Еще несколько секунд, и она бы умерла. Получила бы, наконец, свободу. Избавилась от мучений. И была готова смириться с этим. Но вот, впервые за несколько лет сон пошел по другому сценарию. — Она должна подохнуть. — Марина Николаевна, а я говорю, что ей хватит. — Алина выглядела максимально серьезно. — Как минимум на сегодня. Вы же ее сейчас просто убьете. Думайте, прежде чем нанести этот удар. Убьете ее — и станете убийцей, каковой вас тут все и считают. — Девчушка взяла в руки рацию, — Станете такой же как она. Оно вам надо? — Переведя взгляд на две главных вышки, которые следили за воротами, сказала, — Что случилось? — Приехали вежливые люди. — Рапортовал Денис, стоя между рядовыми, прекрасно увидев знакомую машину, которую они едва вчера вытолкнули с территории.       Стоящие конвойные переглянулись, заметив, как Куницкая переменилась в лице, услышав про проверку. Екатерина открыла глаза, с благодарностью посмотрев на Алину, которая стояла максимально в геройской позе и с довольно философским выражением лица. Слабо улыбнувшись, начальница колонии облегченно выдохнула. Она все еще сомневается. Она все еще не враг. — Ты права. — Марина Николаевна поднялась с земли, и резко дернула Екатерину, усадив ее на колени, быстро сковала руки за спиной в наручники,  — Как минимум сейчас у нас есть проблема посущественней. За работу, бездари! По местам! Каждый, кто хоть немного накосячит — расстреляю.       Конвойные разбежались по своим местам. Алина же молча наблюдала за начальницей колонии. Куницкая подняла ее на ноги, и потащила за собой. Екатерина едва перебирая ногами, хромая, и постанывая от боли, тащилась за ней, даже не представляя, что же с ней дальше будут делать. Но все оказалось куда прозаичнее. Марина Николаевна раскрыла одиночную камеру во втором блоке, и с силой швырнула начальницу внутрь. Лишившись опоры, женщина свалилась на пол словно пыльный ковер, да еще и лицом проехавшись по бетонному полу. Плечо предательски хрустнуло. — Подумай над своим поведением хорошенько, кудряшка. Времени у тебя теперь достаточно.       Услышав знакомый голос за стенкой, Данила приподнялся в койке. Услышал и стук каблуков уходящей Куницкой. Вот дела. Неужели там посадили именно ту, о ком он подумал.       Куницкая же пошла на улицу, и встала перед воротами, наконец разрешив открыть их. Рядом с ней встала Алина, сложив руки за спиной. — Я осуждаю твои поступки, но мне понятны твои мотивы. — Куницкая хмыкнула, — Мы с тобой еще поговорим. — Я не претендую на место начальника колонии. Для меня — хуйня-война, лишь бы не убило. Ни меня, ни Данилу. — Ну, Кати это уже не касается. Теперь она нам не интересна. А ты начнешь спорить со мной так же как она — у меня уже рука не дрогнет тебя пристрелить. — Я поговорю с вами по душам, только если вы мне признаетесь, почему вы не смогли этого сделать. — Тихо сказала Алина, переведя взгляд от въехавшего минивена, — Я всегда думала, что у вас-то точно рука не дрогнет. — Не тут-то было. — Куницкая хмыкнула, — Даже мой комплекс Бога дает осечку раз в три тысячи лет. И видимо этот момент настал.       С машины вывалились четыре мужчины с автоматами на перевес. Все как один — в черной защитной форме и балаклавах. Последним же на землю, стараясь не запачкать туфли, ступил и подполковник Куницкий. Молодой человек пафосно поправил мягкие волосы, встав прямо перед Мариной Николаевной, вооруженный папкой с документами. Алина засмотрелась на мужчину, и не поверив его удостоверению, перевела взгляд на Марину, которая стояла сложив руки на груди прожигая взглядом беспечного гражданина. — Рад вас видеть, Марина Николаевна. — Он перевел взгляд на рядом стоящую, — А вы, наверное, Алина Даниловна. Что же, думаю, тот факт, что мэр города не пустил меня в ваш кабинет — ничего сильно не меняет. Вы не сможете и сто рублей в долг взять. — Будешь ей хамить — сгинешь так же как отец, грязнокровка. — Куницкая глубоко и тяжело дышала, совершенно не смущаясь того, что ее официальная форма была промочена в чужой крови. — Как грубо, госпожа. — Мужчина слабо улыбнулся, смотря начальнице в глаза, — Алмазы как объясните в своем кабинете? А два миллиона иностранной валюты? — Он усмехнулся, — Мои покровители осведомлены о том, куда я поехал и к кому. Убьете меня — тогда точно не отвертитесь от высшей меры наказания. — Ебало остудил, мальчик. — Марина Николаевна оттолкнула его, заставив отшатнутся обратно, — Съебался с моей колонии. Я тебе запрещаю тут ползать, и трогать все своими лапками тараканьими. — Вы не имеете права останавливать правосудие. Вас поймали за руку, госпожа коррупционер. На вас жалуются шесть округов нашей страны. Нет человека гнилее, чем вы, госпожа Куницкая. — Если ты пытаешься найти убийцу своего отца — ты его нашел. — Марина усмехнулась, — Уебывай. — Мои родители живы и в добром здравии. — Молодой человек снова сделал шаг вперед, но снова получил уверенный толчок в плечо, из-за чего отшатнулся назад, вжавшись в дверь машины, — У меня есть ордер на обыск и ваш арест. Вы сядете, Марина Николаевна, и скорее всего уже навсегда. — Он повернул голову, — Алина Даниловна, будьте готовы стать единственным начальником этой помойки. Будущее этой колонии сомнительно, так что не думаю что это надолго. — Это моя колония. И мне поебать на тебя и твои ордеры. Съебался, хуйня. И пиздеть мне не надо. Тебе был годик, когда твой отец исчез. Такой добрый и славный мужчина был. Служил в отделе по работе с несовершеннолетними. И никаких нареканий у него не было. А тут взял — и исчез, а потом его еще и безвестно отсутствующим признали. Какая жалость. И бедный Константин с четырьмя сестрами остался без отца с больной матушкой. — Она резко вскрикнула. — Уебывай с моей территории, иначе сгинешь в след за отцом, гнилец!       Бравые мужчины схватились за автоматы направив их на женщину. Куницкая рычала как дикий пес, сжав крепко руки в кулаки. Алина незаметно оттянула ее назад за китель, внимательно смотря на реакцию мальчишки. Видимо поэтому у них одинаковые фамилии. И это его отец стал тем, кто первый кинул камень в несформированную детскую психику маленькой Марины. — Вы не имеете права со мной в таком тоне разговаривать! — Тут же перешел на крик следователь, — Вы арестованы за коррупцию в особо крупных размерах, взятничестве, халатном отношении к работе, использовании своих должностных обязанностей в корыстных целях, убийствах, погромах, разбоях, краже людей.       Марина тут же схватилась за оружие, направив его на собеседника. Его долго ждать не надо было. Константин показал свое табельное. Ситуация стала патовой. — Да блять. — Алина отвела взгляд, — Сколько можно.       От ее реплики служивым позади Константина стало весело. Самому же мужчине было не до смеха. — Я убила твоего отца. Задушила своими руками, выколов ему глаза ногтями. Я видела, как он захлебывается в криках и муках. Твой отец был редкостной дрянью. Будь умнее — не лезь на меня. У тебя нет полномочий, мальчик, лезть на спину такой гордой и непокорной лошади. Еще никто не смог меня за пятьдесят два года приручить. И первым ты точно не будешь. — Зато я смогу пристрелить тебя прямо здесь и сейчас. Без суда и следствия. И твой начальник колонии даже не будет против. Кстати где она? Ты ее тоже убила? — Нет, не успела, ты от трапезы отвлек. — Она подняла взгляд поверх него. Резко подняла руку, раскрыв ее ладонью к солнцу. Служивые тут же обернулись, увидев, как Грачи на вышках достали оружие. — Я даю тебе последнюю возможность съебать с моей колонии. Я не пущу тебя в нее. Ни сейчас, ни вечером, ни через день, ни через месяц. Сейчас начальник колонии на больничном, и я за нее. Я ее заместитель. И это моя колония. И пока я жива — твои тараканьи лапки не будут рыться на моей территории, не будут касаться моих документов, и тем более не будут касаться меня. Слышал про судьбу Января? Если не хочешь, чтобы твоя кровь растворилась в моем шампанском — уебывай нахуй. Второго шанса не будет. В следующей раз по тебе, твоей машине и твоим легавым начнут стрелять Грачи. Официальное предупреждение ты получил. Про судьбу отца узнал. Все. Ты смотришь в глаза его убийцы. — Она сделала несколько шагов к нему, и приставила пистолет к глотке, наклонилась максимально близко, прошептав на ухо, — Уебывай, мальчик. Это моя колония. И никто не посмеет тут ходить, если я этого не разрешу. — Сука, ты умрешь. — Прошептал ей в ответ Константин, смотря в глаза, — Мы возьмем твою колонию штурмом. Но в должность ты не заступишь. Поверь мне, этого не случится.       Куницкая лишь улыбнулась ему, сделав шаг назад. Главный следователь спрятал свой пистолет, и залез обратно в машину. Следом забрались и его ребята. Только когда машина покинула территорию, Марина Николаевна с нескрываемым пафосом раскинула руки и вскрикнула: — Я тут богиня, и никакая тварь не смеет на меня покушаться.       Сильный ветер решил подыграть ей, растрепав ее китель и волосы, придав особого пафоса. — Это моя колония! И я ее бессмертный руководитель!       Алина, хмуро глянув на то, как богиня одиннадцатой колонии утопает в аплодисментах, решила закурить. Лучше бы эта богиня овладела навыком разведения огня без подручных средств. Засунув руки в карманы, девчушка выдохнула дым через нос, и сказала: — Великая госпожа, я все понимаю, но можно уже идти работать?       Куницкая приобняла Алину за талию, прижав к себе. Забрала сигарету, и сказала: — Ты что, не рада тому, что я тут творю? — То что вы тут вытворяете вообще никому не нравится, но хуле уже сделать. — Алина усмехнулась, — Хуйня-война, лишь бы не убило. — Она прижалась к ней, — Покорнейше благодарю, ваше высочество за избавление от паразитов. Говорят, Илья Александрович их просто спугнул. Посмотрим, насколько ваш театр хорош. Но я реально боюсь, что он в следующей раз приедет с кем-нибудь посерьезнее. — Об этом и будем потом думать. А сейчас надо отдохнуть. И выпить. Вечером зайди ко мне, хочу кое-что тебе сказать.       Через несколько часов все притихло. Пока Алина сидела в отделе кадров, изучая сборник с тысячью и одним положением, прилагаемых к новой должности, а Куницкая вела переговоры с губернатором о случившемся, во втором блоке среди конвойных пошли перешептывания. — У нас че, реально там начальника колонии заперли? — А ты где был? — Поинтересовался начальник смены, — Сам же вроде видел, как Куницкая толкнула туда какую-то светлую девочку. Я не уверен, что это была наша начальник колонии, но вроде как и она. Я ее только по слухам знаю. — А я вообще думал, что у нас мужик начальник колонии. Это мы сколько лет уже под бабами ходим…?       Толпа конвойных притихла на какое-то время, пытаясь подобрать нужный ответ. — Да хуй ее знает. — Начальник смены почесал затылок ключом от своего кабинета, — Ну, типа, мужичок уж года два как сгинул, а может и больше. Но эта девочка, говорят, была его заместителем. И типа, бля, получилось че получилось.       Один из конвойных жестом обратил на себя внимание, и тихо спросил: — То есть у нас в камере лежит арестованная начальник колонии, которую скинули с кресла. — Он вдруг улыбнулся, — Раз она теперь без должности, то может мы ее… — Чего? — Удивился начальник смены, — Елисей, ты дурак? А если это про нее говорят, что она с мэром города спит? — Да и хуй на него покласть. Мы же ему об этом не скажем. А эта сейчас даже нихуя не поймет. Ее Куницкая и так отпиздила. — Он развел руками, — Ну типа у нас лежит в камере девочка, вроде как красивая даже, без должности, без звания, еще и которая сопротивляться не будет… — Ты дурак. — Начальник смены вздохнул, — Ты просто вот еблан. Но я в деле.       Куницкая же, решив прерывать долгую и монотонную речь губернатора, взяла единственный документ, что валялся у нее на столе. Перевернула ручку в руке нужной стороной. — Слушай, Женя, у меня к тебе очень занимательное предложение. — Внимательно слушаю. — Я готова на твои условия вывести эту колонию в тройку лучших в стране, но ты решаешь проблему с этим ушлым пидорасом. Любой ценой. Хоть ебни его. — Я думал ты сама с ним разберешься. — Губернатор сухо рассмеялся, — В конце концов, ты уже столько народу задушила. — Не хочу пачкать об него руки. Слишком мелкая сошка. Пристрели его. Он мне мешается. И я выполню твое пожелание.       Положив трубку, Куницкая нахмурилась, откинув в сторону сопроводительное письмо и внимательно вчитываясь в строчки тяжелого юридического текста. Снова раздался телефонный звонок. Марина подняла трубку, и тут же услышала голос Ильи. — Я даже шокирован тем, что ты на рабочем месте. Ты получила письмо? — Да, прямо сейчас пытаюсь разобраться что ты за хуергу написал. — Марина перевернула лист, — Нахуя это тебе? — Ты сама знаешь зачем. Скажем так, я не хочу терять вашу колонию как своего соратника по полю битвы.       Марина задумалась, подперев голову. — Я не могу это подписать. Это не выгодно. — Не выгодно «изменить опечатку» в документе, и почти половину бюджета отдать вам? — Нет, не выгодно такой дорогой кусок так дешево тебе отдавать. — Марина, подумай хорошо. — Дядь, я только что с губернатором разговаривала. И он мне предложил столкнуть тебя с места, и усесться в твое кресло. Знаешь, почему я не повелась? Потому что после тебя в городе будет такой же беспорядок, как и после Кати в колонии. Я ненавижу убираться, поэтому возьму пыльный кусок золота, чем полезу за бриллиантом в кучу говна. — Марина усмехнулась, — Кстати, дядя, можешь уже делать предложение Алине. Твоя Катя завтра с утра будет мертва. — Почему это?! — Потому что Катя в сделку не входила. Это было уловкой, я обманула тебя.       Снова положив трубку, она тяжело вздохнула. Выложила с кобуры пистолет. Сняла с себя китель. Положила ручку, решив пока не подписывать предложение от Администрации ни отрицательно, ни положительно. У нее есть десять дней на официальный ответ. За десять дней она все же определится, стоит ли шкурка выделки.       Время медленно пошло до четырех вечера. На улице начались сильные ливни. Стало довольно темно. Марина закрыла свой кабинет, и без оружия, в одной черной сатиновой рубашке, заправленной в мини юбку, да на шпильках отправилась во второй блок. Раскрыла нужную дверь, тут же закрыла ее за собой. Медленно прошлась до жесткой койки с тонким матрасом, который скорее походил на простыню, и уселась на нее. Сняла туфли, отставив их в сторону. Поставила свои босые ножки на бетонный пол.       В ее ногах лежала Катя, прикрыв глаза в луже собственной крови. Она лежала на животе, положив голову на ледяной пол, думая о том, что же с ней в этот раз будут делать. Она пролежала тут довольно приличное время, как ей казалось, и теперь, раз она не созналась в своих грехах, из нее сейчас начнут выбивать это признание. Она медленно подняла потерянный взгляд на Куницкую, которая закурила. Маленький огонек от спички осветил ее лицо. Этот выразительный взгляд с острыми стрелками был все так же притягателен. — Скажи мне, зачем это все? — Марина положила ногу на ногу, оперевшись спиной о стенку. — У вас надо это спросить. — Хрипло сказала Екатерина. — Я защищаю свои идеалы. — Нет, мне плевать на то, что происходит вокруг. Того мальчика, которого ты вчера ночью выгнала сегодня убьют по указу губернатора. Это скорее всего вызовет какую-то шумиху, но вдруг ты не поняла — мне похуй. Я спрашиваю тебя о том, зачем ты начала это все? Зачем ты начала войну против меня. — А зачем вам хочется это знать? — Затем, что я не хочу такого же повторения с Алиной. Знаешь, первый ребенок всегда комом. Но вот заводишь себе второго, и уже точно хочется знать, где ты напортачил, чтобы хоть это чудовище не отбилось от рук. — Куницкая затянулась сигареткой, — Это наш с тобой последний разговор, поэтому я разрешаю тебе называть меня на «ты». Завтра тебя не станет.