onigokko

Лишь в пятницу Кей удосуживается упомянуть во сколько и где состоится их «свидание». Все дни до она не посчитала нужным даже напоминать ему об этом. Поэтому сейчас Кёя стоит у магазина на пятой улице за пять минут до назначенных одиннадцати часов и распугивает потенциальных покупателей агрессивно-кислой миной. Несущуюся к нему русую макушку он видит минуты две спустя. — Привет, Хибари-сан! Кей держится за лямки рюкзака и выглядит, как младшеклашка. На её лице остался лишь один крупный пластырь, скрывающий левый глаз. На самом деле, Кёя думал, что она вырядится, и ему даже придётся заставить её смыть броский неудачный макияж. Но вместо какого-нибудь лёгкого платьица Кей нацепила балахон из свободных шорт и великоватой футболки. Как бы странно не звучало, сейчас она была как никогда похожа на себя, особенно в этих дурацких ярко-красных носках. Кёя выразительно выгинает бровь, на что Кей роняет смешок. Два сапога пара — один вырядился в форму средней школы, другая — в свободную, как в начальной. И оба с опознавательной красной повязкой на рукаве. — Пошли, — без лишних слов тянет его в магазин и толкает тяжёлую дверь. Кёя молчит, не считая нужным даже спрашивать, зачем и почему, просто идёт следом, пока она осматривает ряды полок. Кей останавливается у отдела с кормом для домашних животных и впервые так нещадно для своего бюджета берёт шесть пачек. — Мы будем кормить котов! — поясняет она, задрав голову, и улыбается. Кёя хмыкает и берёт ещё несколько штук. Она одобрительно кивает и шагает к кассе, напевая какую-то мелодию себе под нос. Они расстаются с деньгами под шум кондиционеров и дребезжание холодильников. Кёя даже почти забывает про свою раздражённость, когда они с Кей видят первого в их списке на сегодня пушистого счастливчика. — Зайдём навестить Фуки ещё потом, — произносит себе в коленки она и легонько чешет за ушком беременную кошку. — Как думаешь, Хибари-сан, сколько там у неё котят? — Три, — присмотревшись, выдаёт Кёя, совершенно уверенный. — Здорово… Они обходят все подворотни на окраине города за пару часов, скармливают последнюю пачку ярко-рыжему беспризорнику и наконец сворачивают в парк. Под его вздох Кей, обгоняя ребятню, падает на качели. Она сбрасывает кроссовки на песок и вытягивается во весь рост, начиная резво раскачиваться под неодобрительные взгляды родителей малышей. — Ма-а-ама! Я тоще хотю как девотька! Детсадовцы загораются огоньком, а Кей виновато плюхается на пятую точку и вскальзывает в обувь секундой спустя. Будто не она это, точно не она только что спровоцировала массовое «хочу». А Кёя стоит над ней, сверкая праведным серебром глаз. — Так, как эта, делают только хулиганы и идиоты, — вещает Кёя детям и вытягивает за руку прыснувшую в кулак девчонку. — Не будьте, как она, маленькие травоядные. — Тлавоядные? Кто такие тлавоядные? — переглядываются они недоуменно. — Послушные дети, — завершает он свою поучительную тираду и уводит её с площадки от греха и толпы подальше. Нашла, куда пойти. — Какой ты всё-таки хороший нии-сан, — смеётся Кей и игнорирует его уже привычную хмурость. Она выскальзывает из крепкой хватки на удивление легко и снова бежит куда-то непонятно куда. — А ты — ужасный ребёнок, — фыркает Кёя себе под нос и важно засовывает руки в карманы брюк. Кей падает на траву в тени деревьев совершенно неожиданно. Просто берёт и падает, без какого-либо предзнаменования. Он смотрит на неё, как на последнюю дурочку во вселенной, а она похлопывает рядом с собой и закидывает рюкзак под голову. Пока Кёя всё так же недовольно щурится, Кей не выдерживает его непонятного снобизма или, может, просто вредности, и хватает за ладонь, рывком утягивая вниз. Он ругается. — Это не похоже на свидание, — всё-таки замечает Кёя. Они с Кей молча валяются под деревом уже минут двадцать и почти порываются продрыхнуть там до вечера. — Мгх… — тянет она, явно чуть задремавшая. — Ой, да какая разница-то, гуляем и гуляем, — потягивается, разминая шею и вновь валится на землю. Кей переворачивается на бок и смотрит на него так пристально, до тех пор, пока он не заметит и тоже повернётся. Её безбожно спутанные волосы падают на ресницы и губы, вызывая в нём какое-то смутное придирчивое желание смахнуть их с лица и заправить за уши. «Неряха». — Лучше же даже, чем какое-то там свидание, признай? Или ты хочешь полежать у меня на коленках, Хибари-сан? — Хмпф. — Кёя выворачивает шею, пряча лицо за острыми локтями. Глупости какие. Вытащила его на какую-то нелепую прогулку и дурачится. — Тогда дай мне полежать! — Кей приземляется на землю, вместо его ног, и перекатывается от неожиданного толчка в бок. — Ты совсем что ли, тупое травоядное? — шипит он ошарашенно. — Ага! — Она быстренько подбирается, заливисто хохоча, и совершает ещё одну неудачную попытку. И ещё одну, и ещё. На последней Кёя не выдерживает и достаёт тонфы. — Загрызу до смерти! — Загрызи, — выдаёт она на взмах оружия совершенно спокойно и улыбается, будто приняв комплимент. Кей лежит на траве, сложив руки на животе, и совсем не обиженно прищуривается, изучая его внимательными зрачками. А он молчит и тоже пристально наблюдает. Её грудная клетка тяжело, мерно вздымается от смеха и множественных бесполезных выпадов в его сторону. Она выкидывает одну руку в сторону, а другую поднимает к небу, перебирая морозными пальцами знойный воздух. Даже летняя жара их не берёт. Кёя коротко сглатывает, попавшись чернильной макушкой в лапы солнцу и, вздыхая, прячет тонфы. Неисправима. — Прости, Хибари-сан, я же просто шучу, — добавляет Кей и отряхивается, поднимаясь с земли. Она поднимает карие глаза и неловко запускает пятерню в волосы. Слышится такое знакомое им обоим бурчание. — Пошли лучше дадим жору! Кёе ничего не остаётся, кроме того, как вновь пойти следом. Всё-таки он проспорил.

***

— Какие люди! — улыбается Мисаки, когда видит родные лица по ту сторону стойки. — Неужели моя маленькая скряга опустилась до перекусов вне дома? — Ну, изредка можно, — фыркает Кей и поворачивает голову к Кёе. — Что ты хочешь, Хибари-сан? — Он поднимает взгляд на меню, придирчиво вчитываясь в выведенные мелком слова. Минутой спустя они диктуют женщине свой скромный заказ и Мисаки, игнорируя протянутые деньги, направляется с чеком на кухню. — Сегодня вам за мой счёт! — Ма-а-ам! — недовольно тянет Кей, перегинаясь через стойку. — Не бурчи и веди Хи-куна за стол. Я обещала его угостить! Кёя, как и Кей, не сильно доволен таким раскладом. Они оба терпеть не могут оставаться в долгу. Она вздыхает и аккуратно кладёт деньги обратно в кошелёк с рамкой, звонко щёлкая замочком. Он почти хмыкает в кулак — до чего она ещё ребёнок. Кей вешает рюкзак на спинку стула у столика в самом углу зала. Там, где потише и её спутник не будет столь раздражён людской суетой. Кёя стучит по столешнице пальцами и просматривает книжные полки, когда перед его носом оказывается сложенная шахматная доска. — Умеешь играть, Хибари-сан? — спрашивает Кей и усаживается напротив, наспех собирая в чашу ладоней игральные фигуры. — А сама хоть умеешь, травоядное? — хмыкает он, складывая руки на груди. Кей лишь кивает в ответ, с энтузиазмом расставляя пешки в аккуратный ряд. — Чур, чёрные мои! — решает за него и нетерпеливо похлопывает по столу, призывая начать партию. — Да пожалуйста. — Кёя пожимает плечами и делает первый ход. Она, по его мнению, слишком опрометчива и проста. Совершает странные ходы, тасует фигуры меж собой в каком-то хаотичном порядке, будто играя в первый раз. Но в свой новый черёд Кей неожиданно наконец становится серьёзна. Она хмурит брови и пристально таращится на доску, раздумывая уже вторую, а может и третью минуту. — Неужели не знаешь, что предпринять, травоядное? — усмехается Кёя. — Я… — цыкает. — Не могу вспомнить название этой песни.       Он порывается кинуть в неё чем-нибудь потяжелее шахматной фигурки под какую-то мелодию из альтернативы. — Не дай её пешке стать ферзём. — Мисаки по-домашнему опускает локоть на его плечо и останавливает ход ладьёй. Другой рукой она держит внушительный поднос, за который Кей краешком сознания волнуется, пускай даже у матери за плечами многолетний опыт работы официанткой. — Мама! — всё же возмущённо восклицает девочка. — Правило касания! И так нечестно, не подсказывай ему! — Хи-кун ещё не коснулся её, — посмеивается Мисаки и опускает стаканы с газировкой и холодным чаем на стол. — Тем более, будет же совсем не интересно, если он так быстро проиграет. Кёя недовольно вскидывает голову и небрежно смахивает руку со своего плеча. — Я не проиграю, — надменно выгинает бровь и всё равно делает задуманный ход. — Это просто твоя первая игра с Кей, — ухмыляется Мисаки и лохматит чернильную макушку ему назло. — Удачи. — Пф. Когда спустя пару-тройку минут её пешка всё-таки становится ферзём, Хибари становится не до высокомерного фырканья. Несмотря на голод, тянущий желудок, они продолжают игру. — Шах. — Кей ставит прошедшую поле пешку как раз так, что он теряет последнюю лазейку. — И мат. — С улыбкой лишает фигуру опоры и поднимает глаза с одного поверженного короля на другого. Кёя хмурится и не верит, что мог ей проиграть. — Реванш. Он с особым раздражением смахивает финальный расклад, как свидетельство его поражения. Очередного поражения в пользу Кей. — Хорошо, только… — девочка выгинает брови, обхватывая руками требующий пищи живот. — Давай наконец покушаем. До сих пор насупившись, Кёя делает пару жадных глотков, пока она набивает рот сэндвичем с куриным филе и салатом, становясь похожей на хомяка. Эта несносная привычка, которую он, помнится, когда-то обругал, у неё с детства. Так, почти в мгновение ока расправившись с едой, Кей чуть сползает на стуле. Уже наелась. — Осанка, — поучительно одёргивает её Кёя. — Дуросанка-а-а, — тянет Кей, но всё-таки послушно выпрямляется. — Хи-кун, переезжай к нам! — восклицает вновь подошедшая Мисаки и присаживается рядом с дочерью. — Ты в удивительном авторитете, раз эта жучка почти добровольно выпрямила спину. Девочка недовольно мычит, утыкаясь ей в плечо. — Пожалуй, откажусь. — Жалко, а то вдруг кое-кто и в комнате прибираться бы стал… — осуждающе тянет Мисаки. — Ой, да нормально у меня всё! — Кей елозит по руке матери макушкой и теребит фартук, пока женщина нещадно стыдит её перед мальчиком, который ей нравится, и хитренько щурится. — Ну, на столе творческий беспорядок, ну и что? Мой же стол? Мой. И там всё на своих местах, между прочим! — Ну да, ну да, — смеётся ей в волосы Мисаки и бросает взгляд на Кёю, мол, подыграй, пристыди. — У нас, вообще-то, партия. — К её сожалению и счастью Кей, он намёка не понимает и лишь требовательно хмурится, поправляя фигуры. — Ну и кто всё-таки выиграл прошлую? — вздохнув, спрашивает женщина, подперев ладонью щёку. — Я! — приосанившись, гордо восклицает Кей и придвигается ближе к столу. Мисаки смотрит на юношу со снисходительным тоном во взгляде. Она же ему говорила. — У меня сейчас перерыв, так что посмотрю на вас немного. Ну, раз-два-три — начало игры! — Хлопок в ладоши объявляет новую партию. Хибари снова достаются белые и право первого хода. Сначала он целиком сосредотачивается на поле, полностью отдаваясь в раздумья о каждом действии. Кей играет всё также по-детски и поверхностно озвучивает свои мысли. — Сюда… хм, а если вот так… Его это откровенно подбешивает. Когда вновь настаёт её черёд, Кёя чувствует, как его ногу легонько пихают под столом. Он поднимает гневный взгляд и встречается им с Мисаки, которая кивает головой в сторону дочери. Кёя непонимающе переглядывается с ней и наконец смотрит на Кей. Она не выглядит особо серьёзной, а уголки её губ и вовсе наивно приподняты, будто они играют в классики, а не маленькую проекцию войны. Что он вообще должен понять по этому лицу? Женщина вновь пихает его и указывает пальцем на глаза. Кёя недоуменно и чуть зловредно выгибает бровь, но всё-таки принимает… совет. Глаза Кей снуют по полю туда-сюда, то выразительно щурясь, то наоборот в оцепенении распахиваясь, и вновь змейкой пробегают по фигурам. Он наблюдает за ней так пару ходов и на своём неожиданно решает поднять взгляд. Она смотрит на него… даже не так, она смотрит в него. Внимательно и пристально заглядывает, будто пытаясь прочитать мысли. И Кёя понимает. Во время своей очереди, Кей думает на несколько ходов вперёд, скурпулёзно перебирая вариации исхода с каждой фигурой. Но, когда настаёт его черёд, она выслеживает по взгляду такую же ниточку мыслей, переставая столь тщательно следить за доской, и высчитывает уже его предположительные действия. Кёя ошибся. Недостаточно серьёзен был он, а не она. Мисаки с ухмылкой замечает, как в нём загорается осознание. Её дочь, может, и не стала Седьмым Демоном Намимори, как когда-то мечтала, но над ней истинно адским пламенем властвует азарт и желание победы. Это у них, Эризав, семейное. «Чёр-р-рт возьми!» Кей невольно закусывает губу, сдирая сухую кожу и нервно отстукивает пяткой под столом. Её почти трясёт от желания взять вверх и в этой партии. — Не думай, что сможешь загнать меня в угол. — На её лице расцветает довольный оскал вместе с поверженной белой ладьёй. — Не думай, что на этот раз тебе повезёт, — хмыкает Кёя, лишая её последнего чёрного коня. Мисаки умилённо наблюдает за их маленькой войной. Они оба так увлечены и раззадорены, отчего и ей становится чертовски весело даже просто наблюдать за их игрой.

***

— Дети, я конечно всё понимаю, — со смешком подмечает Мисаки спустя два часа. — Но вы собираетесь просидеть здесь до закрытия? Кёя скрипит зубами — он не может проиграть и третью партию. Кей грызёт ногти — она хочет урвать и третью победу. Мисаки громко вздыхает и обречённо качает головой. Сколько вообще можно мусолить эту игру? — Может вам хоть попить принести? — Молчат. — Эйко-Эризава Кей, Хибари Кёя, — угрожающе тянет она, — я что, пустой звук для вас? — Воды… — всё-таки шипит Кей и скрепя сердце расстаётся с ферзём. Кёя воинственно постукивает пальцами по столешнице. — Боже-боже… Два дурика, — хмыкает Мисаки и уходит на кухню. — Шах. — Сердце пропускает удар. «Нет, нет, нет…» Некуда больше бежать. — И мат. Кёя победоносно складывает руки на груди. Кей с тихим воем сползает на стуле и почти скрывается под столом. — А-а-а, но как так-то?.. — Слишком любишь пешки, травоядное. — Кёя готов поспорить, что и следующую партию он бы тоже взял. — Реванш? — Нет-нет-нет, Хи-кун, на сегодня больше никаких реваншей, — вручая ему в руки стакан с водой, произносит Мисаки, быстренько щёлкая его по носу. Кёя где-то очень глубоко внутри порывается грызануть её. Эризавы слишком тактильные. — Я умываю руки, — устало посмеивается Кей и встаёт, вытягиваясь в струнку. — Сейчас вернусь. Кёя даже плечом не повёл. Мисаки падает на место дочери и крутит между пальцами её поверженного короля. — Хорошая игра выдалась, верно? — улыбается она, покачивая ногой. — Хм. — Он односложно чуть склоняет голову к плечу, но Мисаки видит ещё не потухший в глазах огонёк. — Кей играет в шахматы с самого маленького, так что не расстраивайся сильно из-за двух проигрышей. Всё-таки ты даже урвал последнюю победу, молодец! — Я не расстроен, — фыркает Кёя, на что женщина улыбается ещё шире. Каков гордец. — Возможно, ты же всё-таки отыгрался, — разводит она руками и начинает складывать фигуры обратно в доску. — Кей обыгрывает меня в семи случаях из десяти. Хах, маленькая наследница дедушкиного азарта, — с теплом рассказывает Мисаки и проводит пальцами по чехарде чёрно-белых квадратиков. — Шахматы, сёги, го, ханафуда, европейские карты… во всё умеет, чертовка! Я пока училась, Кей, в большинстве своём, воспитывал мой отец. И чем они только не занимались… Иногда мне даже кажется, что нет того, во что она не всунула бы свой любопытный нос. Кёя лишь только хмыкает. Он не особо знает что-либо о жизни Кей, но точно уверен в паре-тройке вещей. Хотя бы то, что она безгранично любит человека напротив и обожает вытворять странности, ему стало ясно ещё больше года назад. Ну, а сегодня его познаний стало на крупинку больше. — Кстати, Хи-кун, тут такое дело… В общем, завтра ты мне нужен. Отговорки не принимаются. — Что? — Кёя недоуменно хмурится. Провести все выходные с семейством Эризав? Нет уж, увольте. — С какой стати? — Ха-а-а, как запарно… — вздыхает Мисаки. — Знаешь городскую легенду о Демонах Намимори? — Демоны Намимори? — Ему известно лишь то, что он, вроде как, имеет такую репутацию среди горожан. Ни больше ни меньше. — Только не говори, что не знаешь? — Она со смешком прикрывает рот рукой. — Боже-боже, и правда не знаешь. Ты где жил все пятнадцать лет, ребёнок? — В Намимори, — бычится Кёя. — И я не ребёнок. — Неужели Кей ни разу тебе не рассказывала? Она же знает… — Что я должна была рассказать Хибари-сану? — спрашивает подходящая Кей и переводит взгляд с лица матери на лицо Кёи. — Эх, Кей, Кей… — качает головой Мисаки. — Хотя… хм, тогда у нас действительно получится сюрприз!  Она подманивает дочку поближе и что-то шепчет ей на ухо, отчего та расцветает всё больше и больше с каждой новой секундой. Кей с энтузиазмом кивает, а Кёя продолжает непонимающе сверлить их взглядом. — Уже завтра?! — радостно восклицает она. — Да, — кивает Мисаки. — Хи-кун, мы зайдём за тобой завтра. — Я согласился лишь на этот день, — твёрдо проговаривает он. — Этот день?.. Кей размахивает руками у шеи и рта за спиной матери. «Молчи! Молчи, блин!» — Это… у нас сегодня было комитетское мероприятие с утра, а после него я уговорила Хибари-сана прогуляться немного, вот мы и зашли сюда заодно, кушать захотелось, а домой ещё не хотелось, в общем вот! — на одном дыхании протараторила она. — А. — Ну, так значит завтра, короче… — выдыхает Кей. — Кстати, мам, ты когда сегодня домой вернёшься? — Часов в десять… может, чуть позже. Я выбиваю себе два выходных на завтра и понедельник, чтобы после всего продрыхнуть до обеда, — смеётся Мисаки и приглаживает лохматые русые волосы, оправляя футболку. — Как придёшь, свари рис, пожалуйста. В холодильнике ещё осталось мясо с овощами, погрейте его с Кентой и садитесь ужинать без меня. — Ага. Волнение Кей стихает у Кёи на глазах за пару мгновений и сменяется мягкой улыбкой. Кажется, когда в её поле зрения появляется Мисаки, он тут же теряет в очках важности и внимания. Не то что бы его это вообще волнует, но Кёя невольно замечает. Это слишком очевидно, чтобы не приметить. — Ну ты и болтушка, Хибари-сан! — бурчит Кей, когда они идут по предзакатным улочкам, покинув кофейню. — Взял и чуть не пропалил всё… Мама же меня прибила, если бы узнала, что я пошла на свидание вот так! — указывает на свой пацанский прикид. — Без марафета и всех подобных штучек. — Не мои проблемы, — раздражённо пожимает он плечами. — Тебя бы потом заставили идти со мной на второе — на правильное свидание. Так что вполне твои! — улыбается она чуть лукаво. — Будто бы я согласился. — Кёя закатывает глаза. За кого они его вообще принимают? — Уж в этом я не сомневаюсь, — смеётся Кей и решает закончить их небольшой спор. В воздухе витает особая летняя свежесть и лёгкий ветер доносит приглушённые голоса людей, проходящих мимо. Дети резвятся во дворах, по которым Кей и ведёт их к очередному пункту в своём плане. Кёя вновь не спрашивает, куда они направляются, только идёт следом, молча наблюдая то за окружающей суетой, то за на удивление спокойно лавирующей в ней девочкой. Она больше не призывает его к разговорам и, кажется, тоже наслаждается молчанием. Ей не неловко от возникшей тишины между ними, даже наоборот. Как-то хорошо так, по-домашнему. Посреди балагана чужих жизней, сами себе на уме, они просто шагают мимо. — Сегодня не думаю, что успеем, но когда-нибудь нужно снова сходить на особое место, — спустя какое-то время выдаёт Кей. Вновь без каких-либо предпосылок и совершено естественно, будто только что они вели оживлённый диалог. — Это же ты там ограду поставил, Хибари-сан? Кёя кивает. Не то на последний вопрос, не то сразу на оба. Кей это почти неважно, потому что рано или поздно она всё равно его туда вытащит. Там красиво, почему нет? — Хорошо, а то и сорваться же можно. Всегда чуть страшновато было. Разговор вновь резко обрывается, но им ни холодно, ни жарко. Будто так и надо. Не то у них такое особое взаимопонимание, не то причудливая версия идиллии. Всё-таки, им не впервой просто вышагивать рядом. — Мизуки-чан, выходи, мы пришли навестить вас с Фуки, — проговаривает Кей в трубку телефона, пока Кёя терпеливо осматривается. — М-мы? Ты с Изуми-тян и Масамуне-куном? — Нет, я с Хибари-саном. На той стороне что-то звучно загрохотало. — Мизуки-чан? Мизуки-чан, ты в порядке? Что случилось? — Может… я б-быстренько передам тебе Фуки и просто подожду… — Боже-боже, — посмеивается Кей. — Он тебя не съест, не бойся ты так! Давай же, я и тебя увидеть хочу. Спустя минутки две-три, железную дверь робко толкают и из-за неё несмело высовывает нос Мизуки. — Добрый в-вечер, Эйко-тян, Х-хибари-сан… — кивает она головой и жмётся ближе к Кей. — В-вот Фуки, он немного царапается, пока его держишь, так что осторожнее, пожалуйста… — Угум, не беспокойся, мы привыкшие, если что, — улыбается она и принимает в руки серый комок, аккуратно усаживая на груди. — Вы отвозили его в ветклинику, травоядное? — спрашивает Кёя, заглядывая ей в глаза. Та вздрагивает, но, взглянув на расслабленную Кей, чуть смелеет и быстро подбирается. — Д-да, Хибари-сан! У него были пару царапин, а так болезней с-совсем нет! — Юноша кивает и прекращает смотреть на неё, отдавая своё внимание Фуки. Мизуки тихонечко выдыхает. — Хочешь подержать? — Кей всё так же осторожно отцепляет маленькие коготки с футболки и передаёт котёнка в руки Хибари. Тот безмолвно принимает его с невиданной чужим людям нежностью и чешет загривок. Мизуки ошарашенно хлопает глазами и едва держится на ногах, когда видит, как постепенно смягчается лицо Главы Дисциплинарного комитета. Она смотрит на Кёю, затем на Кей, потом на Кёю, и снова на Кей, с каждым новым переходом взгляда заливаясь краской всё сильнее. Потому что Кей выглядит чертовски влюблённой. Даже слишком очевидно, чтобы это можно было отрицать. Мизуки сглатывает — ей так неловко, так стыдно, будто она узнала что-то настолько личное и сокровенное, не предназначенное для чужих глаз. Девочка делает шаг назад и тихонько тянет одноклассницу за собой. Кей отвлекается от созерцания Хибари, но той же улыбки лишается не сразу. У Мизуки стучит в ушах и кровь приливает к вискам, потому что на соклубников и друзей так не смотрят. А она нечаянно поймала этот влюблённый взгляд, направленный на человека, что пугает её больше всего. — Эйко-тян… — Мизуки гнёт дрожащие пальцы и чуть пригинается к уху девочки. — Вы с Х-хибари-саном… ну… встречаетесь? — Ей кажется, что сердце только что ушло в пятки. — А? — Кей слегка поражённо приподнимает брови. — Нет, не встречаемся. С чего ты взяла? — А… п-прости тогда, п-пожалуйста! — Да чего ты так, Мизуки-чан? — успокаивающе улыбается она. — Извини… просто ты к Хибари-сану так… близко, и не боишься, вы вместе, ну… часто… ещё и с-смотришь так… ну очень-очень, и я подумала, что ты… — …Влюблена в него? — заканчивает за одноклассницу Кей. — Ну, так это да. Мне он нравится, это правда. У Мизуки, кажется, земля из-под ног уходит. Кей говорит об этом так честно и спокойно, будто бы совершенно не стесняясь. Её внимание вновь невольно перехватывает Кёя, и, зацепившись взглядом за его лицо, она очарованно щурит глаза, смягчаясь во всех своих чертах. — Ну… это было куда легче, чем ты можешь подумать. Кёя улыбается. И Мизуки уже не знает, чьей именно улыбкой она смущена больше.

***

— Мизуки-чан и Фуки такие хорошенькие, я бы их обоих затискала! — умилённо пищит Кей, когда они с Хибари покидают спальный район, вдоволь нагладив своего пушистого подопечного. Предоставив в большинстве своём его юноше, сама девочка действительно приставала к Мизуки. До тех пор, пока Кёя насильно не оттащил её за шкирку и вернул Фуки в руки хозяйки. Ему, на самом деле, немного льстило то, что девочка решила так назвать своего питомца. Как там Кей говорит — это было… «мило»? — Ты вообще знаешь о понятии «личное пространство»? — осуждающе спрашивает он. Почти риторический вопрос. — Да ладно тебе, Хибари-сан, — пожимает плечами Кей. — Если мне скажут «нет», я не буду лезть. — Я говорю «нет», — выразительно и чётко проговаривает Кёя. — Ла-ла-ла! — смеётся она и выбегает вперёд, пританцовывая. — Ты — моё исключение. Потому что особенный, такой особенный, — шутливо напевает, пока «исключение» недовольно хмурится. — А вообще, смотри. — Кей прекращает дурачиться и подходит к нему, поднимая тёплую ладонь и переплетая пальцы. Кёя недоуменно застывает, а складка меж его бровей становится всё глубже. — Травоядное, что ты делаешь? — Жду, пока ты скажешь «нет». Ему совершенно непонятно, что за глупости творятся в её голове. Он пытается выдрать руку, но она крепко-крепко держится и выжидающе заглядывает в глаза. — Отпусти, иначе… Кей с улыбкой размыкает замок пальцев. И что это было? — Пф, Хибари-сан, твоё лицо, твоё лицо, — замечает она. — Сейчас очень глупое! — Загрызу до смерти… — угрожающе шипит Кёя и хватает её за ворот. А её совсем не пугает расправа. И даже не потому, что девушек он не бьёт, а по иной причине.

— Думаю… я просто верю тебе, и этого стало достаточно.

Кей знает, что он это знает. Пожалуй, она безнадёжна. Кёя отпускает её и наконец идёт впереди, а не следует за ней по пятам. Это их «свидание» почти на исходе, потому что всё это время она вела их к его дому. Вновь провожала. — Было весело, — отмечает Кей, когда остаётся совсем немного до деревянных ворот. — Это моё первое, так что сравнивать не с чем, но… — потирает шею, — с тобой в любом случае классно, Хибари-сан, — улыбается она, и Кёя видит, как чуть краснеет её лицо. Совсем немного. Всё-таки, говоря такие бесстыдные вещи, должно же что-то внутри у неё замкнуть. — И это… — Что? Кей вытягивается на носочках и тянет его за запястье, пытаясь хоть на капельку ближе склонить к себе. А мгновением спустя коротко целует в Кёю щёку. Пока он приходит в себя, пытаясь осознать произошедшее, Кей нарочито медленно отстраняется. Хочет хотя бы немного продлить этот момент и не получить по макушке. — Ну, — протягивает она, скрывая возникший румянец ладонью. — Должно же это хотя-бы закончиться как свидание… — И пожимает плечами. — Ты… — Завтра мы с мамой придём за тобой, где бы ты ни был! — зловеще тянет Кей и противно лыбится. А потом, не выдерживая собственной абсурдности, смеётся. — В общем, пока, Хибари-сан! Спасибо, что прогулялся со мной! Кей машет ему ладонью и уже бежит вниз по улице, хватая лохматой макушкой всполохи заката. Так она похожа на фитилёк или свечку, с этим её румянцем и отражением неба в волосах. Кажется, он забыл вернуть ей кепку. Опять. — Говорил же, что только убегать и можешь, — фыркает Кёя и вытирает щеку. Губы у Кей сухие-сухие, потому не оставили даже влажного следа, лишь непонятную дымку над кожей и желание тереть лицо, пытаясь избавиться от фантомного прикосновения. — Маленькое тупое травоядное. У него на лице отражается лишь недовольство и непонятно даже, краснота на скулах возникла от раздражения или всё-таки от… Кей. — С возвращением, Кёя. На пороге, как ни странно, его встречает Аме. Женщина выглядит куда лучше, чем пару месяцев назад, когда в очередной раз проживала свой «отпуск» в больнице. Она выглядит здоровой, и он действительно рад. — Я дома. Кей явно сделала с ним что-то странное, потому что ему так неожиданно хочется отбросить всю свою гордую независимость и просто побыть с Аме. Где-то на задворках сознания у него даже возникает тут же отброшенное желание заняться подобными глупостями, что он наблюдал за Эризавами. — Сёги. — Кёя медлит пару секунд — собирается с мыслями. — Хочешь сыграть со мной в сёги? Аме застывает от неожиданности, но мгновением позже улыбается ему так мягко и ласково, будто он только что подарил ей лично собранный букет полевых ромашек. Как когда-то давно, лет, наверное, десять назад. — Конечно хочу. — Она берёт его под руку и не может перестать улыбаться, мерно вышагивая по поскрипывающим половицам. — А потом в ханафуду? — А потом в ханафуду, — вздыхает он и позволяет себе улыбнуться. Его мать, на самом деле, та ещё любительница игр. Возможно, именно поэтому он никогда не может устоять перед соблазном обставить Кей. Наследственность.