onigokko

Мизуки просыпается от шума воды. Дождь стучит в зашторенное окно и через полоску между плотными тканями едва сочится грязно-синяя пасмурность. Голова гудит, тело тяжёлое. Мизуки чувствует себя так, будто её переехала машина. Две машины. Ещё она слышит голоса — тихий диалог, тянущийся из-за прикрытой двери. Ей приходится приложить усилие, чтобы подняться с футона, а когда глаза привыкают ко тьме, то, оглянувшись, она сразу понимает, где находится. Каких поискать хламовник с неприкосновенной макулатурой, раскиданной на полу — комната Иноэ. Сам Иноэ находится тоже — на своей кровати, спящий, как мертвец. Мизуки осторожно шагает через бумажки и подходит к нему, обеспокоенно рассматривая с ног до головы, почти шмыгает, не решаясь дотронуться застывшими над телом дрожащими руками. Он дышит, но совсем слабо — кто угодно сначала подумает, что перед ним труп. — Не трогай, — строгий голос позади пугает так, что она жмурится и отскакивает в сторону, чудом не поскользнувшись на раскиданных бумагах. — Я н-не... Когда Мизуки открывает глаза, то быстро признает его — с короткой стрижкой и красной повязкой на левом рукаве. Ватанабе из Дисциплинарного комитета стоит у дверного косяка и кивает головой, подзывая к себе. Она не сразу соображает, чего от неё хотят, но через паузу осознания послушно идёт следом, тревожно обернувшись на Иноэ, перед тем как выйти из комнаты. Из груди рвётся вздох облегчения, когда за столом на кухне её встречает знакомое и надёжное лицо. — И-ичиро-сан! Мозолистая рука, опережая шквал её вопросов и переживаний, опускается на холодный лоб. — Не суетись так, — он осматривает бледное лицо и усаживает девочку на стул рядом, спрашивая о её самочувствии. — Для начала, всё по порядку. Мизуки потерянно отвечает на его вопросы, посматривая в сторону Ватанабе, стоящего рядом. Он слушает их разговор, скрестив руки на груди, и выглядит нервным. Ну, то есть... обычно он внушает ей трепет и ужас, но сейчас кажется, что переживания ему вовсе не чужды. — Цубаки нашёл вас, — объясняет Ичиро, пока наливает в кружку кипяток, заваривая травяной чай, оставленный здесь для Иноэ, чтобы он пил хоть что-то, кроме соков и газировки. — Занёс в квартиру, а потом уже приехал я. — Поняла, — Мизуки благодарно кивает в сторону Ватанабе, немного удивлённая тем, какое у него изящное и необычное для мальчика имя. Она впервые его услышала. — Даже не знаю, почему мне т-тоже стало плохо... Утром же всё было хорошо, а тут вон как п-получилось... — У Ясухиро сильная внутренняя энергия, неудивительно, что он нехотя сбил потоки твоей собственной в таком состоянии, — объясняет Ичиро и ставит кружку с чаем на стол, принимая благодарный кивок. — Подростковый возраст — период, в который вы крайне уязвимы к подобным вещам из-за активной перестройки организма. — Это что-то из альтер... кхм, — Мизуки проговаривает слово медленнее, почти по буквам, — альтернативной медицины? — Можно и так сказать, — Ичиро жмет плечами, складывая руки на груди. Он выбрал более понятную для неё формулировку, не вдаваясь в подробности, чтобы не устраивать длинную лекцию, а просто успокоить встревоженную девочку. — Объяснить кратко сложно, но если попытаться, то внутри каждого человека есть своё пламя, текущее по телу, как кровь по венам. Его можно определить, как жизненную силу, которая так же влияет на организм, как и любой орган. Просто "это" нельзя потрогать привычным способом. Ватанабе кашляет. Как-то так растерянно и загнанно, что Мизуки тоже теряется, будто перенимая его состояние, потому решает не задавать вопросов. Но ей хотелось. Но она чувствует себя неловко. Но она всё ещё волнуется, и это не даёт ей лишних сил на любопытство. Ичиро чуть поднимает брови, опираясь на спинку стула, но кивает, заканчивая своё объяснение. — Так что не переживай, Мизуки, с твоим здоровьем всё в порядке. Тебе просто нужно успокоиться и расслабиться, тогда ты почувствуешь, как неприятное чувство разлада внутри окончательно сойдёт на нет. — П-поняла, — кивает. — А Иноэ-кун? С ним всё т-тоже скоро будет хорошо? После небольшой, почти неощутимой паузы следует ответ: — Да, — крепкая рука опускается на растрёпанную светлую макушку. — Он приболел, но ему тоже просто следует хорошо отдохнуть и принять нужные меры для выздоровления. — Слава богу, — Мизуки вздыхает от облегчения так громко, что закрывает рот рукой. Ичиро тоже выдыхает, чувствуя, как она успокаивается, несмотря на суетливость. Он не соврал — у Иноэ температура, симптомы простуды и переутомления. И Ватанабе сказал ему, что в его комнате свет горел до самого утра. Скорее всего, он слишком переживал из-за недавних событий с Кей, и это привело к неутешительным последствиям. Ичиро знает, что Иноэ не хотел причинить ей вред. Он может сколько угодно повторять, что она разочарование, что на неё совсем нельзя положиться, что она ветреная и глупая, что делает каждый раз всё только хуже, будто пытаясь убедить в этом не только отца, но и себя. Только вина, отражённая на его лице, была более горькой, чем любые его слова. Ему было жаль, и он хотел наказания. Наказания, кроме как от собственной совести, он не получил. Поэтому — Ичиро подбирает с пола медицинский справочник, сначала один, потом второй и третий — он, как и всегда, пытается заполнить тот пробел, из-за которого ошибся. Он хочет быть идеальным. Хочет всё обо всех знать и всегда ко всему быть готовым. Иноэ старается быть взрослым, которым не является. Он самый трудный его ученик. Труднее Горо и труднее Акане, — собственной младшей сестры — но если узнает об этом, то не будет разговаривать с ним неделю и откажется приходить ужинать. Иноэ выглядит отстранённым и безразличным, но внутри него постоянно кипят эмоции. Он упрямый, любопытный и вспыльчивый. Его тёмные безжизненные глаза — лишь врожденная корочка копоти, бездна, голодная до всего цветного и яркого. Он много переживает, много думает — даже слишком. Его мысли превращаются в тревогу, а тревога — в пламя. Чем больше Иноэ тонет в ней, тем сильнее горит его небо. Иноэ особенный. Он живой проводник — может свободно пропускать своё и поглощать чужое пламя, им манипулировать и его чувствовать. Люди учатся этому годами, но Иноэ таким родился. Однако, — Ичиро садится на край кровати и вновь кладёт ладонь на горячий лоб и рёбра, осторожно пропуская поток энергии через кончики пальцев — у каждой силы есть цена. Цена Иноэ — чувствовать абсолютно всё. Любой всполох пламени, его запах, температуру, настроение; видеть, слышать, чуять, принимать на язык и обжигаться. Обжигаться, задыхаться, давиться, плакать, потому что в голове слишком много шума, в носу слишком много запахов, а на кожу постоянно что-то давит. Именно поэтому он стал его учеником. Именно поэтому Макото опустился перед ним на колени десять лет назад. Иноэ ненавидит своего отца. Ичиро не испытывает к Макото неприязни, но не давит на него, позволяя мальчику чувствовать то, что он чувствует. Подмена эмоций, их отрицание и подавление — дорога в место куда хуже, чем Ад. Ичиро смотрит на болезненно-белое лицо Иноэ и видит в нём скорее Акиру, чем Макото. Ему не нравится это сходство.