Ты мне не снишься

Он, конечно, уже познакомился с радиацией — в конце концов, на станции они ликвидировали её последствия, а не в шашки играли, но такого он ещё не видел и не чувствовал никогда. Чем дальше они продвигались, тем тяжелее становилось говорить, идти, даже просто дышать. Это была не усталость после обычного, хоть и тяжелого рабочего дня на атомной электростанции, это была смерть. Рыжий посмотрел на свою спутницу. Она не теряла уверенности в себе и том, что они делали. Её ноги ступали твердо, несмотря на лужи тут и там, недостаток воздуха и все более ощутимую стену, создаваемую радиацией. А ведь он знал, что за огромным и объёмным костюмом скрывалось совершенно тщедушное тело с ногами-спичками. Сумасшедшая упертая баба. Перла напролом. Её трусливым коллегам, да и всему человечеству повезло — без неё они погибли бы в течение ближайших часов и дней. Без её безумной и гениальной башки. Он что, зауважал престарелую анорексичку, потащившую его умирать? Ну уж нет. Только из-за неё за ними вообще послали. Могла бы сразу отправиться подыхать самолично. Позади них раздался сухой хриплый кашель. Единственный доброволец из их команды задыхался в своём костюме, бессмысленно прижимая руку к стеклу защитного шлема. Да уж. Вокруг становилось жарковато, и пусть отравленный воздух не проникал в слои специальных материалов напрямую, радиация с её текущим уровнем уже начала воздействовать и пробовать преодолеть защиту — в приложение к невыносимой жаре лёгкие стало драть, как при запущенном бронхите. Они со старушкой ещё справлялись, а вот желторотый юнец едва переставлял ноги. — Диего, уходи, — приказала та самая старушка, остановившись на мгновение, хотя времени у них уже не осталось ни минуты лишней. Да и не лишней тоже. — Вдвоём мы сможем открыть вентиль. Наших сил хватит, — ее голос из-за костюма звучал глухо, ей приходилось едва ли не кричать, чтобы они различали слова, а не только шум в собственных ушах. — Давай, уходи, не задерживай нас, — повторила она и махнула рукой. Сомневающийся парень помялся ещё секунду, прежде чем показать палец вверх и двинуться обратно. — Вы так благородны, — Рыжий нагнал бабку, когда она припустила вперёд с какой-то неправдоподобной резвостью. — Освободили этого несчастного, хотя он доброволец, а мне за наш подвиг даже доски мемориальной не сделают. Впрочем, как и вам, — его подчёркнуто вежливое замечание звучало как обида, но на самом деле обижаться у него уже не осталось сил. Не хотелось умирать в тишине и одиночестве. Да и понятия тетки о благородстве не лезли ни в какие ворота: она добровольно полезла умирать и отпустила молодого пацана, который сам вызвался пожертвовать собой, и в то же время ничуть не смущалась тому, что с ней не по своей воле умирал человек, накаченный наркотой и огретый по голове. Занятная женщина. Он и правда думал о ней перед смертью, как собирался, шутя сам с собой. — Наши костюмы — самые совершенные на планете. И мы прошли специальную химобработку, — возразила она, не оборачиваясь, и он засмеялся бы, если бы не берег лёгкие. Она что, серьёзно думала, он поверит в эти сказки? Он ведь уже перешёл порог тридцатилетия, и у него имелось образование. Черт возьми, он ведь работал ликвидатором на этой самой станции и насмотрелся всякого. Да и к чему его утешать, он все равно покойник. И никуда ему не убежать. — Новейшая разработка. — Это ты могла бы рассказать тому пацану, — все же с сарказом окружающая действительность воспринималась легче. Словно они с теми козлами вышли на очередной рабочий день, а не он шёл героически жертвовать собой в компании незнакомой тетки, — детка, — добавил Рыжий, как тогда, только очнувшись. Глупо, но на пороге смерти каждый сходит с ума по-своему. — Не называйте меня так, — она развернулась, неожиданно прореагировав на эту глупую шутку, и он увидел, насколько посерело её лицо. Даже учитывая защитное стекло шлема, искажавшее свет, оно выглядело совершенно неживым. Хотя он вроде бы когда-то читал, что при остром облучении на щеках наоборот появляется румянец. Черт, да ей было гораздо хуже, чем он думал. — А то что? Не дашь мне? — может быть, наркота все ещё владела его разумом, но он просто не мог остановиться. Да и нужно ли было? Здоровая злость поможет этой бабе продержаться хотя бы до вентиля. Он не представлял, что будет делать, если она упадёт где-нибудь на полдороги и испустит дух раньше времени. Открывать двери и вентили в одиночку у него не было ни сил, ни желания. Да и как ни крути, необходимой научной подготовкой здесь тоже обладала только его героическая спутница. — Я и так вам, как вы выразились, не дам, — она подошла к нему и постучала по пластине на груди тяжёлой защитной перчаткой. Определённо, он не ошибся, это была баба с характером, а не добрая старушка-одуванчик. — По-моему, это очевидно, — под маской шлема она обвела взглядом помещение вокруг, непространно намекая на их скорую смерть, хотя только что рассказывала про суперзащиту. И черт побери, ему нравилась её серьёзность. Они были, как хороший и плохой полицейский — дурашливый хам и манерная стерва с ледяным взором. Лучшей команды ликвидаторов не придумаешь. — Спорим? — не нашёл ничего лучше для ответа Рыжий, когда она, вытянув перед собой фонарь, снова направилась вперёд по тёмному подтопленному коридору — теперь по крайней мере было понятно, почему она так бежала. Просто боялась не успеть. Боже, что за чушь он ей нес. И зачем. Давно пора было заткнуться. — Это разговор в духе неимоверно пошлого и глупого кино, — прокричала она в свой шлем, и он не мог с ней не согласиться. Такие диалоги больше подходили сбежавшему пацану и его подружкам, а не ему — взрослому мужику, в последнюю очередь заинтересованному в этой немолодой и далеко не привлекательной женщине. В романтичной обстановке починки ядерного реактора. Сами виноваты — в конце концов, он ещё под дозой. — Зато ты разозлилась. Видишь, как забегала, — он указал на настенную табличку. Они почти подошли к резервуару. Хвала небесам за то, что бабка давно выключила счётчик — наверное, он бы вопил не переставая последние минут пятнадцать, а здесь вообще бы взорвался. — Сначала мы откроем дверь, — сообщила она очевидное, как только заветный проем с предупреждением о радиационной опасности оказался ровно у них перед носом. Странно, но все, что сейчас волновало Рыжего: дрогнет ли рука железной тетки, когда она дотронется до двери в их мучительную смерть. Да, он и правда кое-чего читал о радиации и лучевой болезни и знал, какие ужасы несёт в себе облучение. Дрогнет или нет? Он с жадностью наблюдал за рукой в бесформенной оранжевой груде скафандра. Не дрогнула. Безумная женщина даже не посмотрела на него — она сразу коснулась вентиля и повернула его в сторону. Вернее, попыталась повернуть — застарелый металл только жалобно скрипнул. Оно и понятно — женщина весила килограмм пятьдесят, не больше, куда ей крутить покорёженные ядерной аварией механизмы. — Давай я помогу, — странно, но она словно придала ему уверенности. Или настоящей готовности умереть. Здесь и сейчас. Может быть, это правда было достойнее, чем смерть в драке с обдолбанными отбросами. Или его мозг наконец-то включил защитные механизмы, пройдя стадию принятия и миновав несколько промежуточных. Времени-то на всякие психологические штучки не было. Рыжий навалился на вентиль, с силой смещая в сторону. Скрип стал громче, дверь тоже заскрежетала, сопротивляясь, и тогда старуха взялась за вентиль вместе с ним. Как он и предполагал, они буквально упирались в пол и стены руками и ногами, прилагая немыслимые усилия, чтобы выиграть свою первую битву. Когда им наконец это удалось, они едва не упали на пол от перенапряжения. Рыжий прикрыл глаза и попытался передохнуть хоть минуту, но тут же открыл их снова — бабка заходилась кашлем, сгибаясь пополам вместе со скафандром. Твою мать. Нужно было спешить. Он схватил её под руку, одним движением толкнул дверь вовнутрь и шагнул в образовавшийся проём, пропихнув бабку вместе с собой. А затем их буквально сшибло невидимой волной. Раньше он чувствовал, как радиация создавала им стену сопротивления, пусть и понимал, что это скорее иллюзия, ведь радиация не огонь и не взрыв... И он ошибся. Настоящая стена появилась сейчас. Такая преграда, которую ноги просто отказывались преодолевать. Все равно что идти против ветра. Настоящего урагана. — Это не реактор. Он дальше, — прокричала бабка, хотя он и сам давно догадался. У реактора их бы, наверное, уже зажарило до угольков. — Нам нужны вентили, чтобы пустить воду, — она махнула куда-то вправо, и они поспешили туда со всей возможной скоростью, преодолевая ощутимое сопротивление воздуха, выставив вперёд руки. И им становилось хуже с каждой секундой — Рыжий почувствовал кровь, стекающую от носа к подбородку, а серое лицо тетки вдруг стало загорелым. Вот же дерьмо. Они же умрут прямо сейчас, когда до вентилей осталась буквально пара метров. — Здесь... Здесь... — прохрипела его гениальная спутница и взялась за новый вентиль, на котором красовалась пометка о содержании в резервуаре бора. Рыжий не стал её разглядывать и схватился за второй вентиль. Слава богу, эти поддались им обоим с первого раза — приложить силу они были бы просто не в состоянии. Он чувствовал, как горит кожа на лице и боялся увидеть, что она уже сползла с лица бабки. Боялся увидеть покрытый язвами чужой череп. Жар стоял такой, что ботинки ощутимо липли к полу. Или ему казалось — крыша явно ехала, сознание начало мутнеть, а глаза слабеть. Все вентили были открыты, но они оба ещё стояли на своих местах — пока вода отчётливо не зашумела по трубам. Значит, им удалось. По крайней мере, они все же умрут не зря. Он снова посмотрел слезящимися глазами на пометку «бор». И бредовая мысль посетила его голову: — Здесь такая жара. Может быть, она от генераторов, а не от реактора? — это, конечно, было глупо. Генераторы давно сгорели, охлаждая тот самый реактор. Ему просто хотелось жить. Хотя реактор ведь располагался дальше. Возможно, жар и вправду не от него, а от спалившейся техники. А она точно спалилась здесь? Неужели, чтобы утром заменить генераторы временно охлажденного реактора, понадобится ещё группа добровольцев? Если в этом месте буквально сшибает с ног. Разве что сшибало не радиацией, а именно жаром. Чушь, от жара не тошнит, не болит голова и не хлещет из носа кровища. Ах да, даже от жара не приобретают мгновенный равномерный загар. Черт, чего только ни придумает воспаленный мозг в борьбе за существование. Он снова огляделся в поисках старухи и только потом задумался — почему в поисках? Она же стояла рядом. Куда она делась? Рыжий посмотрел по сторонам. Тётка словно испарилась. Её что, жаром разложило на атомы? Кажется, и его сейчас испарит. Если раньше с него текло в три ручья, сейчас даже моргать стало трудно — веки плохо двигались из-за отсутствия естественной влаги. А потом он посмотрел на пол. Надежда человечества лежала там и не шевелилась. Рыжий бросился к ней — сам не зная, зачем. Он ведь познакомился с ней час назад, если не меньше. — Очнись, — позвал он. Зачем? Реально, зачем? Она все равно умрёт. Или уже умерла. — Давай вставай, — Рыжий опустился рядом и перехватил её подмышками, подтягивая выше. Странно, он не видел на морщинистом лице ни язв, ни ожогов. Или у него начались глюки? — Ты слышишь меня? — он с силой потряс женщину за плечи. Да какого черта он делает? Надо уходить, раз он ещё жив. И потом до него вдруг дошло. Он затряс женщину ещё яростнее и заорал во всю мощь выжженных лёгких: — Лаура, ты слышишь меня?! — это был первый раз, когда он назвал её по имени, и он вложил в него оставшиеся силы и оставшиеся надежды. — Мы уходим, Лаура! — прокричал Рыжий во второй раз и подхватил женщину на руки. Бог знает, как, но ему удалось вернуться к двери и переступить через порог — пошатнувшись, и все же успешно. Не церемонясь, он переложил женщину удобнее и захлопнул дверь — нельзя было херить свои труды и пропускать новую порцию радиации в коридор. На запирающий вентиль его не хватило: Рыжий побоялся, что, если опустит свою ношу на пол, уже больше не поднимет. Какое счастье, что она весила так мало — он бы просто её не дотащил. Куда дотащил? Он уже не помнил, а глаза ничего не видели. Работала только мышечная память: здесь они были, здесь отпустили пацана, а здесь прятался поворот. Черт, кажется, он сейчас и правда подохнет. Остались ли у него мышцы вообще? Рыжий чувствовал, как кожа на правой руке начинает сползать, словно обычная перчатка. Не то чтобы он когда-нибудь носил перчатки... Что это за бред? Что за бред в его голове? Он споткнулся, едва не упав вместе с теткой, в которую вцепился, как в спасательный круг, и которая не подавала признаков жизни. Но зачем-то была ему нужна. Может быть, чтобы не потеряться. Ориентация в пространстве окончательно его подводила. Бесконечная череда коридоров и настоящее море под ногами. Кажется, воды стало больше. Намного больше. А вот сил не осталось. Ладно, здесь хотя бы прохладнее. За следующим поворотом они наконец-то отдохнут. Отдохнут. Сдохнут. — Какого черта? — вдруг раздалось где-то сбоку. Рыжий повернул туда голову, но ничего не увидел. Только темноту. Говорящую. — Зовите бригаду! Похоже, им удалось. Удалось. Оставалось надеяться, дама его простит за то, что он уронит её прямо здесь. И больше не осталось ничего.