Ты мне не снишься

В какой-то степени он начал понимать Лауру и её зацикленность на выяснении всего, что случилось: здесь было чертовски скучно. Это во-первых. А во-вторых, конечно, порой хотелось знать, какой умник организовал такую дрянную вечеринку. Впрочем, сама вечеринка не особо удивляла Пабло — в так называемом общежитии ликвидаторов, а тем более в Санатории он чего только не насмотрелся. Мало ли зачем их с теткой здесь держали — уж точно не для того, чтобы лечить. Кажется, даже она догадалась об этом довольно быстро. Ну и в-третьих, он понимал её зацикленность по той простой причине, что все ещё видел обрывки того странного сна и не мог найти покоя. — Ты сама не своя в последнее время, — он зашел к ней в комнату и сразу обнаружил пишущей какие-то каракули на белом листе бумаги. Удивительно, но очень быстро они привыкли не закрывать дверь между своими комнатами — замкнутое пространство ощутимо давило на психику, и так становилось немного легче. — Откуда тебе знать, какая я своя, а какая не своя, — замечание, конечно, было справедливо. Он понятия не имел, как эта женщина вела себя в обычной жизни. Может, она всегда угрюмо таращилась в белый лист и терялась в пространстве. И тем не менее он совершенно чётко ощущал, что Лаура пребывала в чем-то подозрительно похожем на депрессию. Героический поступок привёл к абсолютно неожиданным для нее последствиям, и это, судя по всему, не позволяло ей расслабиться ни на минуту. — Ты подавлена, — со всей возможной вежливостью заметил Рыжий. Не привык он утешать теток пенсионного возраста, ещё и сидя с ними взаперти после чуть было не случившейся ядерной катастрофы. Да и вообще не привык утешать женщин. — С каких это пор ты стал психологом? — ну вот. Об этом он ей и говорил. В последние дни стервозность плескалась из неё с удвоенной силой. Он, конечно, находил в том определённый шарм, но так они рисковали однажды просто поубивать друг друга в порыве раздражения. — Ну хочешь, я расскажу тебе все, что помню о том дне, Лаура. Если это тебя успокоит, — предложил Рыжий, и ее бровь вопросительно взлетела вверх. Черт, он проявлял просто чудеса выдержки, общаясь с этой невыносимой бабой. — Ты говорил, что ничего не помнишь, — ответила она и все же отложила ручку в сторону. Его взгляд зацепился за её худую ногу в светлой штанине и скромном тапке. Почему-то захотелось спросить, носила ли она когда-нибудь платья, как та женщина, а ещё больше захотелось представить. Но Лаура болезненно реагировала на все упоминания его сна. Рыжий подозревал, что она побаивалась этой его стороны и принимала за что-нибудь вроде шизофрении или наркотической ломки. — Тогда расскажи о своей жизни. Что-нибудь интересное. Уверен, его было много, — он придвинул второй стул к столу и сел рядом с ней. Лаура снова напряглась, будто он уже приставил ей к горлу нож. Дерьмо. Все же не стоило так пугать бабку непрозрачными пожеланиями её трахнуть. Как же он деградировал в компании тех идиотов. Впрочем, странно, но сами пожелания не были ему неприятны даже сейчас, хотя он в последнюю очередь возжелал бы такую тетку. Что-то в ней было. Помимо хорошей фигуры. — Уверена, в твоей жизни интересного случалось побольше моего, — ух, как же её пёрло. Он реально мало кому простил бы столько говна за один разговор. — Ну и что ты хочешь услышать? Как я убивал людей, употреблял дурь и трахал малолеток? — это звучало уже, конечно, не так вежливо, и она дернулась, а он придвинулся ещё ближе. Лицо, изрезанное морщинами, оказалось ровно перед ним. Странно, но морщины Лауру не портили. Скорее, добавляли пикантности. И ещё у неё были очень красивые тёмные глаза. — Слушай, Лаура, я не делал ничего невероятно плохого. Тебе нечего бояться. Со мной, — добавил он спокойнее. Захотелось дотронуться до неё и избавить от сомнений. Сомнения тянули их вниз. — На что это ты намекаешь? — она прищурилась. Точь-в-точь, как женщина из его сна. Он на секунду даже завис от подобного сходства. Как же её разговорить... Звук съезжающей в сторону стенной панели вывел их обоих из транса. Пользуясь случаем, Лаура вскочила и ланью понеслась к своему давнему дружку. Вот же дура. Такая умная и такая дура. Пабло тоже прошёлся, встав в дверном проёме комнаты Лауры. Её дружбан замолк на полуслове и уставился на него с нечитаемым выражением лица. «Со мной твои игры не пройдут, козёл», — подумал Рыжий и сложил руки на груди, готовясь слушать чужой разговор. — Фернандо, ты меня слышишь? — надрывалась Лаура, пока они играли в гляделки. — Фернандо, почему ты не сказал мне про камеры?! — терпение бабки подходило к концу, и из неё наконец-то полилась властность, какая-то горделивость, уязвленное самолюбие. — Да, Фернандо, почему ты ей не сказал? — подал голос Рыжий, неприкрытым сарказмом возвращая старика к диалогу. Какой же все-таки мерзкий тип. — Лаура, это необходимо для твоего лечения. Нужно следить за твоим состоянием, — глаза старикашки подозрительно забегали. На этот раз не обманулась даже Лаура. Нет, все же она сочетала в себе поразительный ум и поразительную наивность. Хорошо, что ум побеждал гораздо чаще. — Поэтому ты мне не сказал? Тебе не кажется, что запереть человека в замкнутом пространстве против его воли, при этом тайно наставив на него камеры, это преступление против личности? Это статья, Фернандо, — ну вот, шикарно сказано. Рыжий улыбнулся, хотя ему давно уже стало понятно: все, кто был связан со станцией так или иначе, в последнюю очередь думали о личности и чьих-то там правах. Просто обычно это касалось мусора вроде него, тогда как Лаура относилась совсем к другой категории людей. Бедная баба. До сих пор не поняла, что здесь любому могли выдрать ноги и глазом не моргнуть. — Только когда это не касается научного эксперимента, — на этот раз голос старикашки прозвучал твёрдо, даже самодовольно. В принципе, Рыжий уже понял его мотивацию. Оставалось только донести её до Лауры. — Эксперимент? О чем идёт речь? — она встрепенулась, услышав о чем-то родном и знакомом, а потом словно поникла. Черт, этот козёл точно её доведёт. — Мы же были друзьями, Фернандо, — ну да, только он совсем не возражал против твоей такой удобной смерти. — Я и так сказал больше, чем следовало, — Фернандо скривился, наверняка в душе считая себя едва ли не героем. Рыжий хорошо знал такой тип людей: они классно обманывали и себя, и других, подстраиваясь под любые обстоятельства. — Составьте список того, что вам нужно, — заметил старикан на прощание и смылся, не прощаясь. — А ведь он тебя подсидел, — вслух констатировал Рыжий, и Лаура повернулась к нему. — Просто наслаждается тем, как вы поменялись ролями. Настоящий урод, — кажется, она посчитала неразумным с ним спорить, поэтому он продолжил. — Вот, кого тебе действительно стоит бояться. — Неужели? Кто из вас двоих сидел в тюрьме? — заявила ему в лицо упрямая ослица, и у Рыжего потемнело в глазах. Как же он ненавидел эту тему с тюрьмой. — Он же спас нас. Было бы бессмысленно причинять нам вред после этого. — Ты так думаешь? — видит Бог, он молчал много раз, когда она списывала свое спасение на старого хрена — конечно, они же типа дружили много лет, но сейчас... Она же не считала зазорным раз за разом вспоминать про его так и не наступившую судимость. Ни на секунду в эту светлую во всех смыслах башку не приходила мысль, кто в первую очередь мог вытащить её тогда. — Я спас тебя, Лаура. Я вынес тебя оттуда собственными руками, — Рыжий сделал пару шагов к ней, и она сначала попятилась, а потом замерла, то ли не зная, куда бежать, то ли не желая так явно проявлять недоверие. — Между прочим, именно поэтому на моей правой руке не хватает шкуры, — он поднял и показал ей пострадавшую руку. — Ты смеешься надо мной, — она посмотрела на отличающуюся по цвету кожу его предплечья. Тугую перевязку уже сняли, и теперь даже намазанная всеми возможными гормональными мазями и антибиотиками новая кожа предстала в своём не слишком презентабельном виде. Пабло не знал, какая вещь пугала его больше: то, что кожа была не его, поскольку её явно не срезали с других частей тела, или то, что повязку с руки снял неизвестно кто, пока он спал. Да, у него тоже имелись поводы для тревоги. Главное, что кожа все-таки не отторглась. Он предпочёл сосредоточиться на таком факте. — Подумай своими хвалеными мозгами хоть раз, Лаура. Кто вытащил бы тебя из резервуара, кроме меня? Ты же помнишь, что отключилась там. Мы пошли туда, жертвуя собой ради высшей цели. Кто бы пошёл туда, чтобы пожертвовать собой ради тебя? — это было жестоко, но правдиво. Он искренне хотел, чтобы она сама догадалась, но, конечно, она не могла предпочесть его, совершенно незнакомого и преступника к тому же, своему давнему другу, будь он неладен. — Но зачем ты это сделал? — на лице Лауры застыла растерянность. Она наконец-то получила новую информацию о том дне, однако легче от неё не стало. Поэтому Рыжий и не хотел говорить ей: они ещё не достигли того доверия, при котором она верила бы его словам, а ничего доказывать он не собирался. В конце концов, это он пострадал здесь больше всех. — Потому что не мог поступить иначе, — он и сам много думал, почему тогда потащил полумертвую бабку к выходу. По всем здравым соображениям стоило спасаться самому и не тратить на неё силы и драгоценное время... Но он вцепился в неё и больше не смог отпустить. Как будто только в ней и было спасение. И странный сон только усилил это чувство. Что, конечно, выглядело довольно нелепо. — Я... — начала Лаура, судя по всему, собираясь возразить... и вдруг резко осела на пол. Рыжий даже не сразу осознал случившееся — она просто плюхнулась на свою костлявую задницу и разом побледнела. И только когда она стала заваливаться назад, до него дошло. — Лаура! — он бросился к ней и перехватил за талию. Кажется, бабка потеряла сознание — она не упала благодаря его рукам, но больше не шевелилась, и её глаза закатились. Вот чёрт. Он, конечно, видел, что она периодически зависала, и все же обмороки вроде бы остались в прошлом. — Лаура, очнись, — Рыжий потряс тетку за плечи и похлопал по щекам. Её голова безвольно мотнулась, напугав его ещё больше. Ну хоть пульс у неё прощупывался нормально — удары сердца ощущались ровно и даже размеренно. Ну вот и что с ней делать? Даже если бы он знал, как позвать на помощь, он совсем не доверял тем, кто запер их тут и теперь наблюдал за ними, как за подопытными кроликами. Пришлось ждать. Не помрёт же она. Наверное. Признаков инсульта и инфаркта не наблюдалось, значит, полежит и очнется. Ей было даже полезно — казалось, её мозг не отключался даже во сне. Пусть отдохнет. Он не стал перетаскивать бессознательное тело на кровать, только прислонил к себе удобнее. Тёплая. И не скажешь, что капризная и жёсткая одновременно. Хотя в принципе он с самого начала не считал её только бессердечной стервой. Бессердечная стерва не полезла бы в реактор, жертвуя собой. Наверное, прошло минут десять, прежде чем она снова зашевелилась — сначала хаотично и инстинктивно, а потом более целенаправленно. Когда она наконец-то открыла глаза, он реально вздохнул с облегчением. — Мне нехорошо, Пабло, — пробормотала она ему в плечо, и Рыжий замер. Впервые она назвала его по имени. Несмотря на то, что он сказал ей свое имя, она не спешила пользоваться им, как долго не спешила переходить на ты. Удивительная баба. Очень осторожно он поднялся на ноги, держа её на руках. Дежа вю. Все это уже было. Может быть, даже не раз. Странное чувство. Как и все в их теперешней жизни. — Выпей, — уложив в кровать, он принёс ей таблетку успокоительного, которым они тоже снабжались в избытке, и воды из никогда не пересыхавшего кулера. — Все в порядке? — спросил Рыжий, когда бабка успокоилась и вновь стала похожей на саму себя. Конечно, не каждый день предают старые друзья. Слава богу, у него их не было. — Да. Мне нездоровится в последние дни, — ну, в это он верил. Недаром она притихла и пребывала в таком унынии. Только неплохо было бы сообщать о своём состоянии тому, кто жил с тобой под одной крышей и имел все шансы однажды, сильно удививившись, обнаружить твой неудачливый труп — Послушай, Лаура, — он склонился как можно ближе к её лицу, стараясь укрыться от наблюдающих за ними камер. — Как только ты окрепнешь, мы свалим отсюда, — тёмные женские глаза уставились на него с удивлением. Ну, конечно, дорогая, подумалось Пабло, ты же не собираешься сидеть здесь вечно, радуя своими обмороками бывших коллег, к слову, даже сейчас не явившихся поболтать лично. — Я не доверяю ни твоему дружку, ни кому-либо ещё из тех, кто связан со станцией. Вообще никому. И я тебя здесь не оставлю. Ты поняла меня, Лаура? — он мог ожидать от неё многих реакций, но она только послушно кивнула, все так же глядя ему в глаза, и тогда он со спокойной совестью уложил ладонь на её острое колено.