Ты мне не снишься

Если научиться смирению, жизнь и правда становится легче. Лаура в этом убедилась. Сколько себя помнила, она всегда боролась — за правду, за новые открытия, за справедливость и спасение человечества, за что угодно. Теперь же бороться — за здравый смысл — оказалось бессмысленно и даже больно. Она приняла свое второе я и сразу стала нормально спать, меньше уставать, больше есть — пища снова усваивалась в её организме. Судя по всему, она даже набрала пару килограмм, что выглядело совершенно невероятно. Женщина внутри неё смилостивилась и позволила ей жить. Черт, как же неадекватно это звучало. — Тебе необязательно прятать от меня эти книги, — указала она Пабло, проходя мимо него в ванную. Лаура сильно напугала его тогда, и он твердо решил держать от неё подальше все, что относилось к их так называемым прошлым жизням. При этом книг на историческую тематику у него становилось все больше — обычные учебники, история костюма, альбомы по искусству и даже справочники по геральдике. Он интересовался всем. И он правда оказался очень умен. — Они плохо на тебя влияют, — ожидаемо возразил Пабло. Ей не хватало его сарказма, низкопошибных шуток, сальных намеков. Ей нравились его забота и обходительность, но... Ей хотелось вернуть того мужчину, злясь на которого, она забывала обо всем. Обычного, самого простого и настойчивого мужика, грубого и перевозбужденного. Кто бы мог подумать. Какие мечты она приобрела. И какие вкусы. — Это и моя жизнь тоже, Пабло, — вздохнула Лаура и снова бросила взгляд на книги. Надо бы тоже их почитать. Хуже не станет, а лишних знаний не бывает. Возможно, она лучше поймёт саму себя и свои неожиданные предпочтения. — Что ты там узнал? — она попыталась улыбнуться и уселась к нему на кровать. Пабло посмотрел на неё несколько секунд, оценивая вопрос и её желание поболтать в целом, а потом все же вытащил одну из книг обратно. Лаура уставилась на тёмную обложку с выдавленным белым названием и вдруг осознала, какая мысль крутилась у неё в голове все это время: «как звали моего сына?». Она помнила любовь, сжавшую не привыкшее ни к чему подобному сердце, и не могла победить грусть. Она не ошиблась: вернуться в мир, где у неё не было никого и ничего, оказалось болезненно. А ведь раньше он полностью её устраивал. — Вот, послушай, — Пабло раскрыл учебник на заложенной странице и прочистил горло: — «Крестной матерью Монморанси была королева Анна Бретонская, в честь которой он получил своё имя», — он усмехнулся каким-то своим мыслям, хотя Лаура не очень понимала причину веселья. Она более-менее помнила европейскую историю, но уж, конечно, не в подробностях. Пабло, наверное, теперь знал побольше неё. — По-французски мужское имя Анн пишется так же, как женское Анна. У меня было бабское имя, представляешь? — видя, что она ничего не понимает, пояснил Пабло. Она ведь так и не поинтересовалась, как звали его в том мире. Узнала про себя и на том успокоилась. — То тебе колготки не дают покоя, то имя, — снова улыбнулась Лаура. Все же Пабло был типичным мужчиной — не дай бог такому выдать хоть какие-то сравнения с женщиной. — Не беспокойся, ты и там ничуть не походил на бабу. Я видела тебя и могу со всей уверенностью судить, — неожиданно для самой себя она потрогала его лицо, ощущая необходимость заполнить чем-нибудь накрывавшую её пустоту. А ведь это только начало — она едва приоткрыла тайну прошлой жизни. Наверное, полное знание её просто убьёт. — Шоссы. Те колготки назывались шоссы, — пояснил Пабло, словно не замечая её действий. Полностью увлечен увиденным и услышанным, жаждущий узнать и понять как можно больше. Она ему искренне завидовала. Его интересу и удовольствию от исследования. Когда-то и она испытывала подобное. Она же физик, учёный... Была. Теперь от неё ничего не осталось. Ничего прежнего. — Женщины тоже их носили одно время, но под платьем их было не видно. — Как мы познакомились? — Лаура убрала руки с его щёк, решив тоже попробовать забыться старыми сказками. Может быть, если она польстит той женщине снова, та её отпустит. Луиза её отпустит. Она сама в это почти не верила: Луиза не какой-то паразит, она часть неё. — Я вырос с твоим сыном. Он рано потерял отца, а у меня оказались предприимчивые родственники, — с лёгкой мечтательностью в голосе ответил Пабло, как будто прекрасно помнил те далекие события и ностальгировал по ним, а потом взглянул на неё и осёкся. Лаура поняла, что его смутило: услышав упоминание сына, она с силой вцепилась ногтями в собственную руку. Чужая любовь и чужая боль снова захватили её целиком. — Как его звали? — хрипло спросила она. Не стоило этого делать. Нужно было самой почитать парочку имеющихся книг и не задавать глупых вопросов. А ещё лучше никогда больше не вспоминать, что когда-то она родила сына и любила его всем сердцем. Черт возьми, это даже не её сын. Просто отголосок прошлого. Прошлого пятисотлетней давности. Она ведь никогда не хотела детей. — Франциск, — без пояснений понял Пабло. Взглянув на неё ещё раз, он снова захлопнул книгу. Да уж, почему-то ему все это давалось намного легче. — А у тебя были дети? — вдруг пришло на ум Лауре. Странно, но она не размышляла о том, имелось ли в их судьбах хоть какое-то сходство. — Двенадцать, — Пабло рассмеялся, а увидев ошарашенное выражение её лица, захохотал ещё громче. Нет, она, конечно, помнила, что в те времена рождалось много детей, но никак не представляла этого Пабло отцом такой оравы. Вообще не представляла его отцом. Откуда-то она знала: в их мире у него вряд ли имелся хоть один ребёнок. Да и что тут знать: иначе он бы не оказался здесь. — Вот уж ты плодовит, — рассеянно заметила Лаура. Наверное, поэтому он и не чувствовал такой боли по прошлой жизни: куда там убиваться аж по двенадцати детям, родительская любовь была равномерно распределена. А она, похоже, сосредоточилась только на одном ребёнке. Лауре захотелось знать, скольких она родила тогда, но она пока не готова была услышать ответ. В любом случае в той жизни она посвятила себя только сыну. — Одну из моих дочек звали Луизой. Наверное, в честь тебя, — Пабло усмехнулся, и она улыбнулась. Возможно, и правда он назвал дочь в честь неё, раз они так славно общались за закрытыми дверями. И даже встретились спустя пятьсот лет. — Очень мило, — оценила Лаура и нервно почесала запястье. Тревожность и уныние спадали, все же несколько шуток разрядили обстановку. Или начало действовать успокоительное, которое она успела принять. Надо было чем-то заняться. Но чем? Она пообещала себе, что перед сном возьмётся за учебник истории, сейчас же требовалось что-то другое, более нейтральное. — Поиграем в карты? — вдруг предложил Пабло. Она посмотрела на него с удивлением — когда он успел ещё и карты заказать у Фернандо? Она как-то совсем упустила из виду все эти списки, полностью положившись на Пабло. — Вдвоём? — все же поинтересовалась Лаура. Что-то ей подсказывало, для карт нужна была компания побольше. Хотя она вообще не помнила свою последнюю игру, возможно, та случилась лет двадцать назад. Слишком долго её досуг составляли сон и научно-популярные журналы. — Одно из любимых наших прошлых развлечений, — улыбнулся Пабло, делясь очередными знаниями о придворных нравах шестнадцатого века. — Нутром чую, ты терпеть не могла проигрывать, — добавил он и достал из ящика колоду карт. Лаура успела разглядеть автора обложки очередной книги. Кажется, Леони Фрида. Да, если она сумеет осилить всю эту литературу, получит возможность заиметь ещё одну степень по возвращении. Если, конечно, они вернутся. Играть в карты вдвоём и правда было очень глупо, игра выходила либо слишком короткой, либо слишком длинной, но это занятие захватило Лауру. Она никогда бы не подумала, что являлась настолько азартным человеком, и тем не менее она просто не могла остановиться. Особенно когда проигрывала. Каждый кон она обещала себе сыграть в последний раз, и каждый такой раз Пабло выигрывал, а она бросалась отыгрывать. Как с такой чертой она сумела дожить до своих лет? Видимо, не зря не играла пару десятилетий. — Черт, это невозможно! — Пабло опять выиграл, и Лаура уже готова была запустить чем-нибудь тяжёлым ему прямо в рыжую голову. — Ты жульничаешь! — как она могла злиться из-за такой ерунды? Но она злилась! И ещё как! И не только она: женщина внутри неё снова оживилась, и, кажется, тоже проявляла недовольство. Соперником или ею самой, Лаура не сказала бы. — Я ведь говорил, ты ненавидишь проигрывать, — рассмеялся Пабло, все же собирая карты обратно в колоду и откладывая их на тумбочку. — Я с первого взгляда на тебя понял, что ты в лепешку расшибёшься, но своего добьешься, — ну конечно, подумалось Лауре. Все-то он о ней знал с первой встречи. Она злилась. И ещё сильнее от того, что он действительно ни разу не ошибся на её счёт. Самоуверенный ублюдок. — А ещё ты не сомневался, что я тебе дам, но, как видишь, мы пока только в карты играем, — бросила она в сердцах и немедленно об этом пожалела. Глаза Пабло сузились и уставились на неё подозрительно понимающим взглядом, не предвещавшим ничего хорошего. — И дашь, Лаура. Но я возьму только тогда, когда ты сама попросишь, — он пододвинулся ближе, и она почувствовала, как мгновенно пересохло во рту. Уже подзабытое желание вернулось, словно она не убивалась целыми днями по прошлой и нынешней жизни, полностью окунувшись в свои условные страдания и борьбу с собственной нервной системой. — Хочешь прямо сейчас? — спросил Пабло и дотронулся до её щеки. — Снимем твоё напряжение. Ты такая дерганая, скоро сидеть не сможешь от своих припадков. — Так это я теперь сумасшедшая? — усмехнулась Лаура, не отказываясь и не соглашаясь. Больше всего она хотела бы просто сказать «нет», это было бы правильно и мудро, но она уже не чувствовала уверенности, что вынесет ещё одну подобную перепалку. По крайней мере, вынесет легко. Она не сможет опять делать вид, что ничего не было, пошутили и разошлись. Все же зря она столько лет практиковала воздержание. Женщина в ней проснулась очень не вовремя. — Ты не сумасшедшая. Ты недотраханная и сама это прекрасно знаешь, — без тени улыбки заметил Пабло и погладил её затылок. По телу Лауры знакомо побежали мурашки. Может быть, она и была недотраханная, но она хотела не секса, она хотела человека, и могла за это поручиться, как бы странно себя ни чувствовала. — Такое ощущение, что только я здесь ем гормоны пачками. Ты их выплевываешь что ли? Если так боишься коснуться меня. Раньше ты был куда смелее, — никогда ещё Лаура не несла подобного пошлого бреда, но она и правда нуждалась в том мужике, который придавал ей сил своими идиотскими шутками, одним только наглым присутствием в личном пространстве. Иначе её мысли полностью зациклятся на несуществующих сыновьях. Правда, оставался и другой вариант: на старости лет она просто оказалась шлюхой, готовой заскочить на первого понравившегося мужика. Ну и пусть. Ей уже нечего было терять. — Сука, — неожиданно зло прошипел Пабло, полностью поддаваясь на провокацию и хватая её за волосы. Да, даже в этом мире она имела над ним власть. Удовольствие потекло по венам Лауры, как текло пятьсот лет назад по её тогдашнему телу — Луизы. — Попроси меня. Просто скажи, что хочешь, и я это сделаю, — он запрокинул ей голову, заставляя смотреть в глаза, она чувствовала его злость, обиду и возбуждение, как чувствовала и то, что он не причинит ей вреда. Скорее, наоборот. Или она действительно сошла с ума, или они и правда были созданы друг для друга. Ещё полтысячелетия назад. — Хочу. Госпожа даёт свое разрешение, — усмехнулась Лаура и ужаснулась тому, какие слова лились у неё изо рта. Зачем она это делала? Что за дурацкая ролевая игра? Она и в двадцать так себя не вела. — Тогда, госпожа, раздвигайте свои славные ноги, — зеркально ухмыльнулся Пабло и толкнул её на кровать. Лаура притянула его к себе, целуя первой. Пусть это случится. Это должно было случиться. Они оба знали с тех пор, как он схватил Лауру за руку, очнувшись на станции. Это её мужчина. В их мире точно. — Пабло... Прости меня, — все же честно выдавила она, пока он стягивал с неё футболку. Нельзя было так провоцировать его. Чем она лучше него в наркотическом ударе? Кто кого здесь заставлял и брал на слабо? — Прощаю, — сказал он и сжал её грудь в обычном белом хлопчатобумажном топе. Да уж, совсем не парадно, но Лаура выгнулась от наслаждения. Когда он трогал её, все остальное всегда отступало на второй план. В голове звенело от напряжения и необходимости наконец-то его выплеснуть. Она подцепила край футболки Пабло и протащила выше, желая прижаться к голому мужскому телу. Когда у неё в последний раз был секс с мужчиной? Когда у неё вообще в последний раз был секс? И снова она ощутила, что дело не в сексе, дело в Пабло, к которому она тянулась душой и кое-чем куда более материальным. — Если ты все ещё думаешь, значит, я плохо стараюсь, — избавившись от футболки, Пабло снова склонился над ней и запустил ладонь под резинки её штанов и трусов. Нет, все же одета она оказалась совсем не по случаю. — Потрогай меня, — пробормотала Лаура, чувствуя, как его пальцы спускаются все ниже. Наверное, ещё ни с кем она не была так откровенна в постели. В ней пробудилась какая-то совсем другая женщина. — Мне нравится эта твоя сторона, Лаура, — признался Пабло, лаская её сильно, быстро и уверенно, ровно как она хотела, целуя в шею и потираясь носом о щеку. Лаура прошлась ногтями по его лопаткам и вклинилась коленом между его ног, встретив вполне ощутимую твердость. Определённо, она ему нравилась, не соврал. Она улыбнулась и надавила сильнее. В ответ в неё немедленно проник палец, выбив довольный вздох и сходу принявшись двигаться размашисто и настойчиво. Лицо Пабло краснело от эмоций и усилий прямо над ней, и она видела, как расширяются его зрачки, как собираются капли пота у него на лбу, как ещё сильнее вьются от влаги волосы. В тот день он выглядел почти так же, обдолбавшись наркотиками, а значит, сегодня ему и правда нравилось... Нравилось трахать её даже пальцами. Он делал это просто потрясающе, вдалбливаясь до основания, меняя скорость и угол проникновения. От этой мысли Лаура застонала, громко и бесстыдно, совсем незнакомо. Когда она полюбила грязные разговоры и мысли? Вместе с ним. С его чертовым появлением. Её рука сама скользнула ему в штаны и принялась надрачивать с таким умением и упоением, каких она никогда за собой не замечала. Пабло над ней тоже удивлённо замер, коротко застонав, а потом, как будто разъярившись, вытянул руку из её трусов и практически одним движением содрал с неё оставшуюся одежду. Лауре показалось, она уже ничего не соображала, что полностью подтверждалось мерзостью, продолжившей литься у неё изо рта. — Что, я не похожа на твоих малолеток? — выдала она, когда он вновь застыл, разглядывая её обнаженное тело, растянувшееся на дешёвых больничных простынях. Вряд ли она поражала красотой, но в его взгляде сквозило желание, почти восторг, он походил на себя из прошлого, в уважительном поклоне приветствующего госпожу. И этот взгляд от её слов потемнел. — Не бойся, не заявлю на тебя, — вот черт, что она несла, зачем, почему. Она всегда обладала властной натурой, но не злой, не насмехающейся. Все существо Лауры сжалось от ужаса перед взбешенным преступником и... возбуждения перед долгожданным любовником. — Счастлив взять вас в любовницы, госпожа, — после секундного замешательства, Пабло все же совладал с явным желанием придушить её на месте, спустил штаны, отбросил их в сторону, раздвинул ей ноги и вошёл. Без всяких новых прилюдий, лишних слов и оскорблений. От длинных, грубых и размашистых толчков Лаура застонала во весь голос, снова не похожий, чужой, полный пьяного удовольствия. Она притянула Пабло к себе за плечи, укусила за ухо, обхватила ногами, обняла руками. Ближе, ближе, ещё ближе. Она хотела навсегда запомнить это чувство идеального совпадения, полного попадания, ощущения, что наконец-то нашла своего мужчину, наконец-то не одна. Какая же она баба, чёрт бы её побрал. Старая глупая баба. — Пабло, — протянула она, с усилием сжимая его тощую, но подтянутую задницу. Его руки у неё на бедрах дрогнули от такого откровенного внимания. — Хочу тебя, — не сдержалась Лаура. Как же хорошо. Слишком, слишком хорошо. Черт, черт, черт. Она выгнулась ему навстречу, прижимаясь грудью и запрокидывая голову. Ещё совсем немного, совсем чуть-чуть. — Какая же ты оторва, — тяжело дыша и двигаясь все быстрее, входя до упора и снова выходя, прошептал ей в ухо Пабло. — Это же надо так тащиться от того, что я деру тебя на камеру. Ты ведь не забыла? — он поцеловал её в щеку, а затем в губы, заглушив отчаянный стон. Он выиграл — она забыла, забыла, и этот удар оказался куда более мощным, чем все её нелепые пошлости. — Передай привет Фернандо. Чтоб он подох, гаденыш, — Пабло задрал её ноги ещё выше и принялся трахать с такой скоростью, что она вцепилась в простыни, чтобы они вдвоём просто не улетели с кровати, трясущейся под ними, как будто она собиралась развалиться прямо сейчас. — Ты моя. Моя, Лаура, — то ли приказал, то ли сообщил Пабло, и она согласилась с ним, содрогнувшись в оргазме. Сделав ещё несколько сильных и глубоких толчков, он последовал за ней. Уже давно забытое и горячее разлилось между ног Лауры. — Кажется, я сошла с ума, — прошептала она, глядя в белый потолок с мерцающей на нем кварцевой лампой, в которой она впервые разглядела маленькую и едва заметную красную точку. Камера. Может быть, правда стоило передать привет. Тело словно не весило ничего, и изводящая нервы тревога отступила. Все же недотраханная. — Бывает, — сказал Пабло и, подтянув её на подушки, накрыл их обоих одеялом.