Ньирбатор

Среда, 16 декабря 1963 г. Мне снился кошмар. Метель. Вечер. Сторож кладбища возвращается домой, шагая по улице в сопровождении старых вязов с растрескавшимися стволами. Огни в задёрнутых шторами окнах гаснут один за другим. Навстречу ему плывут конусообразные тени, словно отсутствующее лицо смерти, отмeченнoe pазитeльным cxoдством с этим старым миром. Он чувствует аморфную хватку парящих убийц. Поцелуй. Он уже ничего не чувствует. *** Все предостережения, знаки и пророчества мало-помалу обретают плоть и кровь. А также чернила типографии. Пресса довольно двояко освещает всё случившееся. «Убийством семьи сквибов он заявил о себе после многих месяцев подготовки, слухов, угроз и предупреждений. Тот-Кого-Нельзя-Называть: кто он?» «Благодаря без конца повторяемому обещанию того, что волшебники под его проводом займут подобающее им место в магическом мире, Тот-Кого-Нельзя-Называть получил удивительно мощную поддержку среди магической молодежи, которая стремительно стала пополнять ряды Пожирателей Смерти. Его цели как нельзя лучше отвечают воинственным устремлениям чистокровной части населения. Не прошло и недели со дня убийства семьи сквибов, как Тот-Кого-Нельзя-Называть вывел себя на политическую арену с откровенным вызовом общественному мнению. Мы должны отдать должное тем темпам, которыми Тот-Кого-Нельзя-Называть наращивает свою власть» «Идеи Того-Кого-Нельзя-Называть не соответствуют нравственным нормам двадцатого века, — заявляет Бартемиус Крауч, глава отдела магического правопорядка. Былая сдержанность Министерства исчезла, а слабовольные голоса, взывавшие к компромиссам, умолкли» «Крауч, заподозрив скрытые мотивы в создании Ордена Феникса, отнёсся сдержанно к инициативе Дамблдора. По его мнению, следует занять твердую позицию противостояния растущим амбициям магглолюбивого волшебника» «Министр Габор разделяет убеждения Того-Кого-Нельзя-Называть в том, что позиции чистокровных волшебников станут более прочными с помощью демонcтрации cилы, котopая всегда вызывает большее уважение, чем любые политические маневры, пуcть даже и веcьма уcпешные» А ещё в Аквинкуме судачат о том, чего не прочтёшь нигде. Поговаривают, есть свидетели убийства Тодора Балога. Они всё видели из окна одного из домов, лежащих там, где произошло нападение дементоров — на улице Лорда Вальдиса, что в полумиле вниз по реке Пеште. Волшебники несколько дней толпились возле могилы Балогов, мысленно прощаясь с погибшей семьёй. Сквибов презирали, но смерти им никто не желал. Все усилия пoлиции и репортёров pазбиваются о каменную cтену мoлчания, а маггловские газеты пишут об одном и том же: «Неслыханное убийство целой семьи всколыхнуло весь Сабольч-Сатмар-Берег. Допрошен ряд свидетелей, но ничего нового, проясняющего тайну, пока не обнаружено» Подробностями никто не располагает, но каждый в медье знает, что горстка свидетелей и участковый, который вносил в протокол их сведения, бесследно исчезли. В медье появился небывалый спрос на британские печатные издания, в которых в основном держит речь Альбус Дамблдор. Он убеждает волшебников повсеместно объединятся и примыкать к сопротивлению в лице Ордена Феникса. Учитывая всё то, что произошло в нашем медье за последнюю неделю, примыкать к сопротивлению было бы верхом неблагоразумия. Всё зависит от обстоятельств, глупо гнать всех под одну гребёнку. Разве благоразумно, сидя в логове врага, взывать о помощи к его противнику? Тем более когда наш министр Габор уже не скрывает, на чьей он стороне. Никто не хочет оказаться под Меткой. Альбус Дамблдор слишком много разглагольствует о добре и свете, а о нас он толком ни черта не знает. После режима Ангреногена ожесточение нашего общества достигло предела. Много жертв впоследствии уподобилось своим палачам. Светлых волшебников здесь днём с огнём не сыщешь. Размышляя об участи, постигшей Балогов, я как будто не чувствую и половины того, что должна. Если правду говорят, что чувства могут вымирать, как животные, то увесистая часть наших чувств, стало быть, необратимо погребена. Мы как... Животные. Мири куда-то пропала. Складывается такое впечатление, что никто кроме меня этого не заметил. Мой мозг был выжат, как губка. Я с огромным усилием сдерживаю обуревающие меня чувства. Пятница, 18 декабря С того самого вечера в «Немезиде» я имела неудовольствие видеть Пожирателей Смерти уже несколько раз. Наследник зовётся у них Тёмным Лордом, и никто из наших его не видел. Не очень ободряющее начало, как говорит госпожа Катарина. Пожиратели держат себя высокомерно; прохаживаясь по Аквинкуму, они поглядывают на наших волшебников, как на грязь под ногами, издают смешки, отвешивают колкости. Из трактира Каркаровых гулко доносятся их насмешливые голоса. Ходит молва, что эти приезжие считают нас грязнокровками. Это чушь доксева, я уверена, что их кровь и наполовину не так чиста, как, например, у нашего булочника Лугоши. На днях его заподозрили в симпатии Ордену Феникса, подвергли пыткам и разгромили его булочную, оставив рожки да ножки; но ущерб поправим, булочную отстроят всем медье. Разрушителей было двое: чета Лестрейндж. Невооружённым глазом видно, что они какие-то буйно помешанные, сверх всякой меры. Любопытно, что в погроме не участвовал тот-молодой-и-нервный (как же его там?..); Немного дёрганный, но по сравнению с Лестрейнджами держится более менее прилично. Иная мысль утешает меня ежеминутно — что в Ньирбатор им нет прохода, ибо кровь Баториев, текущая в жилах госпожи Катарины, служит мощной защитой для замка от посторонних. Агнеса в инциденте показала себя с лучшей стороны, оказав Лугоши необходимую помощь в виде целебного снадобья. Она не побоялась навлечь на себя гнев Пожирателей, чем удивила многих. К слову, только дурак мог заподозрить Лугоши в симпатиях ОФ. На двери его булочной издавна значится вход грязнокровкам воспрещён. *** Дома я полдня занималась поисками портрета Барона Батория, но, увы, безуспешно. Хотелось бы расспросить его, узнать, был ли у него сын, и почему мы о нём никогда не слыхали. А если был, то почему его нет в могильном склепе? И где его портрет? И почему он встречался в лесу с дочерью великой волшебницы Ровены? Госпожа говорит, что моё рвение разгадать фамильные секреты весьма похвально, а вопрос Албанского леса в этом контексте несущественен. Она верит, что один потомок Баториев стоит тысячи магглов. Подумать только, из госпожи получилась был отменная Пожирательница Смерти! Прошел слух, что профессор Картахара, один из самых видных волшебников Венгрии, уже примкнул к Тому-Кого-Нельзя-Называть. Полагаю, немало волшебников присоединятся к нему, узнав, что такое светило числится в его слугах. Да и у Шиндера немало доброжелателей из бывших учеников, которые взахлёб его цитируют. Интересно узнать, какая позиция у профессора Сэлвина. Во время моей учебы в Дурмстранге он был для меня самой авторитетной фигурой, ориентиром и наставником. «Может, не стоит так ломать лову? Может, просто отправить сову и спросить напрямую?» — мелькнула мысль. А потом я вспомнила о Тине, и профессор выпал из головы. Баториевы рюши! Тина же обещала вскоре приехать! Маловероятно, что она приедет сюда в такое смутное время, и мне искренне жалко утраченной возможности повидаться с подругой. Как теперь разговаривать с ней на эту тему? Как признаться, что и я, и госпожа, и Гонтарёки, и Каркаровы, и Матяш Балог — который ей так нравится — да и всё графство не прочь присоединиться к Тёмному Лорду, — смотря, что он предложит. А что потребует взамен? Даже Фери-гаденыш смеет требовать. Принесёт мне утром завтрак и говорит: «Кушайте, юная госпожа Присцилла! Я требую, чтобы вы были здоровы!» Воскресенье, 19 декабря В Аквинкуме сегодня было суматошно и многолюдно. В «Немезиду» было не протиснуться, но в трактире Каркаровых было много свободных мест. Пожиратели облюбовали это место, поэтому здешние колдуны не горят желанием здесь засиживаться. Агнеса призналась, что её отец тоже примкнул к Тёмному Лорду, и когда она делилась со мной подробностями, с её лица не сходило брезгливое выражение. Агнеса считает отца невыносимым прихвостнем, который то и дело ждёт, чтобы им помыкали. Трактирный эльф вручил мне «Ежедневный пророк» — свежайший номер, прямо из типографии, судя по моим почерневшим пальцам. Вырисовывается чёткая картина: Тот-Кого-Нельзя-Называть располагает огромными человеческими ресурсами и средствами, и многие волшебники охотно примыкают к нему. А многие готовы отстаивать тот мир, каковым мы его знаем. Ни для кого уже не секрет, что наступили тёмные времена; грядёт кровопролитное противостояние. Впрочем, нам не впервой. Магический мир не успел спохватится, как всё это обрушилось на нас, хотя, госпожа говорит, что волшебники, внимающие знакам, могли ожидать подобного. Но в большинстве своём волшебники не сразу поняли, что произошло. Слухи теперь всё ширятся и ширятся, к ним присоединяются всё новые слухи, и уже всё медье стало единым слухом. О Дамблдоре, светлейшем маге современности, наши волшебники отзываются нелестно — и всё из-за его магглолюбных высказываний. Проще говоря, у нас его называют старым дураком. По-моему, любить магглов это крайне противоестественно. Тьфу, это же надо быть таким самоотверженным! А Дамблдор, кроме того, что дурак, так ещё и гений. Поговаривают, что он изобрёл надёжный способ передачи секретных срочных сообщений — говорящий Патронус. У нас Патронуса вообще никто, кроме профессуры, вызывать не умеет. Либо оттого, что нет особо счастливых воспоминаний, либо оттого, что потребности прежде не было, поскольку дементоры тут не водятся. Если они взаправду примкнули к Тёмному Лорду, нам нечего опасаться. Балог не в счёт, как бы ни было прискорбно это сознавать. «Видишь, Гонтарёк, какая бывает магия... Говорящий Патронус! Это тебе не стены расписывать и ртуть перегонять...» — подумалось мне. Я с нетерпением ждала нашей встречи, чтобы всё обсудить. А ещё у меня было к нему важное дело. *** Ужиная сегодня с госпожой Катариной, я любовалась картиной Ксиллы Годелот, висящей над камином в обеденном зале. Фери обнаружил её на днях в одном из медных люков во втором погребе, который я нарочно не пыталась открыть, не ведая, что меня ждёт. Фери рыдал от счастья, визжа что есть мочи, что люк открылся ему неспроста; что замок таким образом благодарит его за все его труды; что госпожа Ксилла наградила его своим творением. Я бы позволила эльфу забрать картину в свой чуланчик, но госпожа настояла, чтобы повесить её на видном месте. На картине изображены связанные магглы, которых бросают оборотням Шарвара. Засмотревшись на картину, я представила себе, как члены Ордена Феникса посылают друг другу Патронуса «внимание-Дамблдора взяли-внимание-в плен-внимание-в Ньирбаторе», и не смогла сдержать заливистого смеха. Госпожа закашлялась, обжегшись гуляшом — и улыбка сошла с моего лица. Я почувствовала, что меня снедает зависть. К Патронусу. Я его возненавидела. Понедельник, 20 декабря К каждому выпуску британской газеты «Ежедневный пророк» теперь прилагается брошюра, которая гласит: Издано по приказу Министерства магии. КАК ЗАЩИТИТЬ СВОЙ ДОМ И СЕМЬЮ ОТ ТЕМНЫХ ИСКУССТВ В настоящее время волшебному сообществу угрожает организация, называющая себя Пожирателями смерти. Соблюдение несложных правил безопасности поможет вам защитить себя, свой дом и свою семью. 1. Старайтесь не выходить из дома в одиночку. 2. Будьте особенно осторожны в темное время суток. По возможности распределяйте свое время таким образом, чтобы завершить любые путешествия до наступления темноты. 3. Тщательно проверьте меры безопасности в своем доме, убедитесь, что все члены вашей семьи знакомы с экстренными приемами самообороны, такими, как Щитовые чары и Дезиллюминационное заклинание, а несовершеннолетние члены семьи владеют навыками парной трансгрессии. 4. Договоритесь об условных знаках с друзьями и родственниками, чтобы исключить возможность использования их облика Пожирателями смерти при помощи Оборотного зелья. 5. Если у вас возникло впечатление, что кто-то из членов семьи, коллег, друзей или соседей ведет себя необычно, немедленно обратитесь в Группу обеспечения магического правопорядка. Возможно, вы столкнулись с человеком, находящимся под действием заклятия Империус. 6. При появлении Черной Метки над жилым домом или любым другим строением НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ ВХОДИТЕ ВНУТРЬ и немедленно обратитесь в Управление мракоборцев. 7. По неподтвержденным сведениям, существует возможность, что Пожиратели смерти используют инферналов. При встрече с инферналом НЕМЕДЛЕННО сообщите об этом в Министерство.* Мне любопытно: как обратиться в Управление мракоборцев, если у нас такого не имеется? Получается, Пожиратели выкапывают тела для создания инферналов? Можно только догадываться, зачем они понадобились Тёмному Лорду. А вдруг он сможет избавить пещеру короля Иштвана от неуязвимого?.. Пускай даже забирает его себе. Главное, чтобы использовал по назначению — против своих политических оппонентов, а не нашего многострадального Сабольча. Помимо прочего, в медье объявили открытие сезона, который называется Дни ожидания. Сабольч-Сатмар-Берег придерживается древнего обычая, согласно которому в день рождения первого мастера волшебных палочек Тиборка Грегоровича, 18-го января, принято проводить магические дуэли. Вызывать может только старший младшего, а если тот откажется, будет лютейший позор, внесут во все летописи, и на родовом древе отметят: если молодой, то «хлюпик», а постарше — «нюня». Проводятся дуэли в заброшенном амфитеатре в Аквинкуме. Он и так огромный, но с помощью расширительных чар он становится настоящим ристалищем. Смертельный исход в дуэли не обязателен, но бывали случаи, когда запал было уже не остановить. Именно на такой дуэли погиб отец Варега, когда после свержения Ангреногена его вызвал отец погибшего семейства, полувеликан Рохдок. Тот имел право отказать не-человеку, но, полагаю, после всего он сам уже не хотел жить. В Дни ожидания всех охватывает лёгкий мандраж. Кто-то носится с мыслью, что его вызовут; кто-то совсем не подозревает; кто-то рассчитывает на то, что успел со всеми помириться. Судя по дуэлям за прошедшие несколько лет, вызывают всегда того, кого намереваются убить, — ведь сразиться можно когда-угодно, но убить безнаказанно — только раз в году. Вторник, 21 декабря После картины Ксиллы я терзалась мыслью, что надо бы всё-таки найти портрет нашего достопочтенного Барона. Для меня это крайне важное дело, самой бы знать, почему. Я предчувствую, что информация, которую я собираюсь выведать у Барона, сможет мне как-нибудь пригодится. Это что-то из разряда чувств и предчувствий, а логики никакой. Блуждая по замку, я вышла на четвертый, наименее изученный мною этаж, и увидела то же, что всегда — один из множественных люков, разбросанных по замку, которые таят в себе различные сокровища, тайны и угрозы. Этот люк выглядел довольно заманчиво: на нём лежал небольшой драгоценный камешек. Испробовав преграду рукой, я поняла, что камешек с места сдвинуть невозможно. После применения отторгающего заклинания, преграда начала поддаваться. Открыв люк, я изумилась тому, что оказалась в положении вверх тормашками. Такой безобидный люк мне ещё не попадался. Я полезла вниз, взбираясь вверх, цепляясь пальцами за плиту, используя липнущее ментальное подвешивание. По мере того, как мои руки, точно паучьи лапки, подбирались все выше, дышать было всё тяжелее, воздух казался едким. Я пыталась успокоиться, мысленно и вслух убеждая себя, что мои ощущения вызваны на редкость безрадостными поисками вечно убегающего Барона. В какой-то миг меня одолела сильная дрожь, и носом пошла кровь. К счастью, именно тогда я обнаружила, что воткнулась головой в следующий люк, и на сей раз мой подъем завершился. Новый люк вывел меня на каменную плоскость, покрытую мхом. В изнеможении растянувшись на шершавом полу, я услышала леденящий кровь голос: — Так ты нашла меня... дерзкая девчонка. Признаюсь, не такое ты ничтожество, как я думал. Славно потрудилась, — негромко заговорил ко мне Стефан Баторий из портрета, прислонённого к стене. — Пожалуйста, монсеньёр... позвольте мне забрать вас к себе, иначе я здесь... не выдержу, — умоляла я Барона, чувствуя надвигающееся проклятие запретного места. Замок вздумал сопротивляться мне. Я чуть было не разрыдалась. — Глупая, ох, глупая девчонка... — Барон проказливо ухмыльнулся. — Возьми себя в руки, черт побери! Замок ощущает твою немощь и это забавляет его. Соберись! Я приказываю тебе! Вспомни, какой звук самый прелестный для госпожи Эржбеты? — Звук головы, падающей в корзину, — еле дыша, ответила я. — А какие глаза для неё самые пронзительные? — Те, в которые воткнуты иглы, — ответив на этот вопрос, я ощутила заметное облегчение. — Чего же ты так боялась, коль знаешь всё это? — ворчал Барон. — Но правильно делаешь, что боишься. Тебе ещё как нужно бояться, ведь ты посягаешь на то, что НЕ ПРИНАДЛЕЖИТ ТЕБЕ! У меня глаза на лоб полезли от такой чепухи. — Как это не принадлежит мне?!В таком случае замок уже избавился бы от меня! Ньирбатор видит во мне свою будущую госпожу! — Не смей препираться со мной! Возомнила себе чёрт знает что. Преследуешь меня постоянно, ни стыда, ни совести! Думаешь, я не видел, чем вы занимаетесь с тем разгильдяем? Ты не достойна быть госпожой Ньирбатора! — Если б вы отвечали на мой зов, а не прятались, подглядывая, и вели себя, как подобает... — мысленно обрушившись руганью на Барона, я смекнула что к чему и надела маску сокрушения, чтоб умилостивить его. Он самодовольно фыркнул и сказал: — Барон не прячется. Это замок меня от тебя прячет. Ты — недостаточно хорошая компания, надо полагать. — Его ноздры раздувались от надменности, он пыхтел со злости, как настоящий аристократ. — Ну же, глупышка, вынеси меня отсюда! Не мешкая ни секунды, я выполнила его приказ. Уменьшив портрет до ручного зеркальца, я пролезла обратным путем. Спускаться было намного легче; из двух уровней люка меня буквально выпихнуло. Я сжимала зеркальце, искоса поглядывая на него. Никогда в жизни со мной так не обращались. Если запустить в Барона Инсендио, Ньирбатор не простит мне, и мы все тут вспыхнем. Ему, стало быть, приятнее было общество Мальсибера, когда тот жил здесь примерно лет двадцать назад. Очень коварный напыщенный индюк... Лучше о нём совсем не вспоминать. *** Поздно вечером, притащив портрет Барона Батория в свою комнату, я повесила его поближе к портьерам, чтобы в случае чего поплотнее заслонить. Вешая его на стену, мне пришлось скрепя сердце выслушать всякие оскорбления по поводу моих «неуклюжих действий» с его обиталищем. Я попробовала заставить его умолкнуть и как бы невзначай начала рассказывать о недавних происшествиях. О знаках. О кентаврах и детях. О змеях на ферме. О сквибах. О Вилме. О том, что девочку стоило оставить в живых и предоставить ей место в маггловском мире. Барон слушал меня, щурясь и фыркая. — Что же ты такая медлительная, а? Палец о палец не ударишь, только стоишь у меня над душой. НУЖНО ОТОМСТИТЬ! Иначе подашь плохой пример грядущим поколениям, — огласил он свое слово. Да простят меня мои покойные родители, но это слово Барона озвучило мои самые сокровенные мысли. Я ведь в самом деле жажду отомстить. Собственноручно и сполна. Я словно саму себя услышала, посему набралась небывалой решимости. Довольно-таки умный портрет; жаль, что умный и приятный — не одно и то же. — А что касается твоего вопроса, то у меня никогда не было сыновей, — заговорил Барон, понизив голос на целую октаву. — Я и есть тот барон, который встречался в лесу с Еленой, дочерью Ровены... Любовь есть непозволительная роскошь для тёмных волшебников. Мы становимся уязвимее и готовы подставляться друг ради друга. Это проигрышный вариант, — в глазах Барона сверкнул зловещий блеск. Я внимательно слушала, разглядывая портрет в полумраке. У меня душа взыграла от любопытства, когда я осознала, что портрет может стать кладезем бесценной информации. — Судя по всему, я стал слишком значимой личностью, чтобы просто исчезнуть. Я — призрак. Я — портрет. Я — душа Ньирбатора. *** Фери, который знает наизусть всю историю замка, с самого детства советовал мне не попадаться на глаза Барону. А после торжественного внесения портрета в мою спальню, эльф отвёл меня по-заговорщицки в сторонку и запричитал: — Юная госпожа Присцилла, вам известно, что такое «тактика выжженной земли и массовых казней»? — Да, Фери, ты мне с малых лет рассказывал о маминых Годелотах, — устало ответила я. — С Бароном всё то же самое! — завопил эльф. — Он ничуть не добрее! Его нрав поистине злобен. Как и все молодые люди, он лелеял планы кровавых войн, похлеще гоблинских. Его светлая душа до сих пор обитает в Хогвартсе, а тёмная навеки заключена здесь. — Эльф многозначительно покосился в сторону моей комнаты и вытер платком вспотевшее от страха чело. — Из-за него вы окажетесь на скамье подсудимых! И господина Гонтарёка за собой небось утащите! После упоминания моего ненаглядного рассердилась, но не так чтобы очень. Фери возомнил себя больно важным советником, но радость от находки уберегла его от незамедлительного наказания. — Фери, а у тебя, оказывается, слишком много свободного времени, если ты успеваешь ещё и подслушивать. С завтрашнего дня твой график будет уплотнён. Разве ты не подчиняешься госпоже Катарине? В ответ эльф приготовился наносить себе увечья. Я пригрозила ему Конфундусом, и он наконец притих. Госпожа говорит, что с Бароном полезнее дружить, ведь он, в некотором смысле, воплощает душу замка, а без души тот сломает себе шею. Суббота, 25 декабря Госпожа Элефеба пригласила меня сегодня к себе на ужин. Сегодня — это прямо сейчас. Мне нужно поскорее собираться. Барон злопыхательно усмехается; Фери махает руками и полотенцем, торопя меня. Напишу только общую сводку новостей, пока не забыла. — Полицейский участок заметно обезлюдел. Из офицеров остались только самые жизнестойкие, например, инспектор Мазуревич. — Директор Дурмстранга Стржеховски исключил из школы всех грязнокровок, то ли самовольно желая угодить министру Габору, то ли по его прямому приказу. Министры магии соседних стран одобрили его старания. — Типография, печатавшая газеты, лояльные курсу Дамблдора сгорела дотла. — Исчезновения — уже больше не исчезновения. Теперь это называется «серийные исчезновения». Первыми исчезли семеро свидетелей с улицы Лорда Вальдиса, участковый, Мири; затем Барто и Китти Гзаси, за которыми последовала пропажа Гаспара Гзаси. Немного позднее пять других исчезновений с той же фамилией. В итоге пропали все волшебники и грязнокровки, связаны с семьей Гзаси. Я их не знаю, но все они исчезли. Пока что полиции удалось найти всего один труп, оставленный намеренно: обезображенный труп представлял из себя pавномерную кляксу гниющей плoти и перемолотых кocтей, — отличительная примета заклятия Тэлапидем Тэрит. Похоже, Пожиратели смерти развлекаются на полную масть. У меня дрожь пробегает вдоль позвоночника, как подумаю, что Тэлапидем Тэрит можно применить к человеку, а не к флоббер-червю, на котором мы упражнялись в Дурмстранге. Теперь — самое худшее. Сегодня в Аквинкуме Беллатриса Лестрейндж опозорила меня у всех на глазах. Идя прямо на меня посреди площади, она истерично завопила: «Уйди с дороги, оборванка! Брысь! Брысь! Брысь!» Я была огорошена. Оборванка из меня никакая: на мне чёрное бархатное платье, на плечах расшитое рубинами; у меня роскошная темная коса ниже пояса; в моей комнате живёт барон. Я по какой-то непостижимой глупости начала перечислять в уме все атрибуты, указывающие на то, что я — не оборванка. Я повелась на её подстрекательство, а здесь такого здесь не прощают. Иначе подам плохой пример грядущим поколениям.