Ньирбатор

Суббота, 30 декабря 1963 года С самого утра я была погружена в тяжёлые раздумья, вызванные преизбыточными советами Барона Батория. Я должна, мол, придумать нечто поистине коварное, смаковать свой план отмщения и быть неподражаемой. Кажется, Барон перепутал меня с какой-то легендарной лицедейкой, но я старалась не возражать, а слушала и мотала его советы на ус. «Если хочешь отвести от себя подозрения, — вещал он, заговорщицки прислонившись к углу своей рамы, — ты должна избавиться от виновного гадким, мерзопакостным способом, то бишь, маггловским» Сударь, попридержите коней! Я ещё даже имени виновного не знаю. А пока Гонтарёк его не добудет, я намеренно его избегаю. Пускай подтянет алхимию... Или осуществит свое тайное желание — превратится в скользкое и липкое сурукуку. В свете последних событий даже не знаю, зачем Варегу эти навыки. Боевая магия даётся ему лучше всего, и при этом он ещё спрашивает: «Почему бы тебе не дождаться Дня Тиборка, 18-го января, и вызвать виновного на дуэль?» Лишённая склонности к самоубийству, я трезво оцениваю свои шансы в схватке с Пожирателем Смерти. У меня нет никаких преимуществ, а лелеять надежды на чудо я себе позволить не могу. Варега послушать, так он бы схватил Пожирателя за капюшон и задал ему такую трепку, от котopой тот бы взлетел в воздух, как обутый в эспадрильи лепрекон. Барон, не упуская случая, чтобы назвать меня «милым ничтожеством», признает, что в таких обстоятельствах убийство по-маггловски — это самый изощрённый вариант. Естественно, всё надо будет устроить так, чтобы в причастности магглов не возникло никаких сомнений. Гонтарёк обещает подсобить. Уж не знаю, с какой это радости, но с его стороны это неожиданно. Я с трудом представляю, во что выльется его желание поучавствовать... Варег, кстати говоря, всегда презирал сквибов. Балог его пугал до чёртиков, сам о том не подозревая. Надо бы упомянуть, что Тодор Балог был не только сторожем, но и гробокопателем, и Варег рассуждал, что лопата в его руках — это самой собой жестокое орудие убийства. Он искренне удивился, когда я поведала ему, что это также рабочий инвентарь. Нам тогда едва перевалило за 7 лет и мы мало что смыслили в сквибах. Нам казалось, что сквибство — это такое скверное настроение, когда волшебник устаёт от магии и в целях разнообразия прибегает к чему-то неординарному. Воскресенье, 31 декабря Семейство Гзаси только-только исчезло, а в медье уже начали вовсю их мифологизировать. Газетные лавки наводнили брошюрки, в которых описаны неимовернейшие истории, объясняющие их исчезновение. Видимо, люди готовы что-угодно выдумать, лишь бы не признавать, что все Гзаси, вероятнее всего, обрели бессмертие, в котором прилежно исполняют обязательства инферналов. Эх, неплохо бы собрать побольше брошюр для Тины, чтоб она у себя распространила, пускай думают, что у нас тут каждый день происходит героический эпос, и не воображают себе, будто у нас произвол, беспредел и ужас, согласованный с местным магическим министерством... Эти забавные мысли улетучились в ту же секунду, как я вспомнила, что Тина, скорее всего, больше к нам приедет. Стало достоверно известно, что несколько маггловских семей — те, что были посообразительнее — уже смотались из медье. Нападения и несчастные случаи участились, но на сей раз, как ни удивительно, не от рук Пожирателей. Ходит молва, что в наши леса пожаловали не что-то там не пойми что, а сами оборотни. Эти особи не водятся у нас с начала века вследствие целенаправленного истребления. Для выпускников Дурмстранга тех времён охота на оборотней была едва ли не самым добродетельным видом досуга. Истребляли даже тех, кто совестливо пытался подавить в себе животное начало и порывал все связи со своими сородичами. Сенсацией в недавнем происшествии стали сведения магглы из деревни Аспидовой, расположенной в четырёх милях от Аквинкума. «Ведовские известия» писали о том, что неведомая тварь явилась женщине, когда та шастала на опушке леса, собирая, как это водится у магглов, говённые ягоды. Чудовище не было похоже ни на зверя, ни на человека, скорее оно походило на макаку на волчьих лапах. Не издавая никаких членораздельных звуков, оно таращило на женщину свои предельно выпученные глаза и робко переминалось с лапы на лапу. Госпожа Катарина говорит, что это, должно быть, новоиспечённый оборотень, ведь нормальные особи не ведут себя так несуразно. Вот кого эти происшествия привели в восторг, так это Агнесу. Как оказалось, это вообще её рук дело. «На Аспидовую обрушилась казнь вполне заслуженная, — сказала она мне донельзя будничным тоном. — Я сама её призвала, и справилась недурно» Признание Агнесы не повергло меня в ужас, я всего-то поразилась уровню её магии. Она у неё скорее сокрушительная, нежели созидательная, и с каждым годом сила Агнесы всё больше реализуется в этом направлении. Вблизи можно повелевать животными, — но оборотнями? И на таком расстоянии? В медье судачат, мол, балуется Каркарова некромантией, но оборотни-то живы, да и Агнеса призналась бы мне, если бы создала оборотней-инферналов... Ладно, шутки в сторону. Загвоздка в том, что некогда в деревне Аспидовой на склоне холма находилось фамильное поместье Норбесок, предков Агнесы по линии матери. Из-за своего буйного нрава они нажили себе много врагов — как среди магов, так и среди магглов. Когда ненависть достигла предела, враги объединили силы, чтобы стереть род Норбесок с лица земли. Но им удалось лишь спалить их поместье. Магглы до сих пор верят, что пожар приключился вследствие удара молнии. Норбески породнились с Каркаровыми и поселились в деревне, прилегающей к Ньирбатору, но их взор неизменно устремлён в сторону Аспидовой, и не меркнет их обида, а жажда мести бросает тень на все радости. Судя по всему, Норбески обрели в лице Агнесы достойную мстительницу, ведь справилась она и вправду недурно. Лишь за два дня стало известно о семнадцати в клочья растерзанных телах. Остальные подробности этого происшествия я узнала сегодня, когда Агнеса пригласила меня к себе на обед. *** Чета Каркаровых не перестаёт удивлять меня своими вычурными вкусами. На сей раз это были морские моллюски: cвежие и жиpные, а к ним полагался джин с экстрактом из лепестков болгарской розы и свежего огурца. Агнеса терпеть не может своего отца, и дело не в том, что она не разделяет его пристрастий к сырым устрицам. Госпожа Каркарова, отличаясь крайне кротким нравом и не питая ни грамма любви к своей строптивой дочери, поспешила стать на сторону мужа, заявив, что «сырые устрицы чрезвычайно полезны для здоровья подрастающих ведьм». Мы уже вроде бы выросли, и, будь я у себя дома, я бы в этом призналась, но в гостях у Каркаровых нужно вести себя посдержаннее. Дело даже не в меховой накидке госпожи Каркаровой, более уместной для времён Марии Терезии и Франца Иосифа, и не в патриархальных замашках старика... Просто Каркарову в тягость сознавать, что в семье маячит другой лидер — дочь, с которой приходится считаться. Следом за устрицами настала очередь баpаньих языков, пpиготовленных в пергаменте. А перед десертом старик Каркаров, по своему обычаю, произносил длинную речь. Сегодня он был особо красноречив, что несомненно роднит его с племянником Игорем: «Магглолюбцы — это предатели! Они только и знают, что читать о Дамблдоре, следить за полётом маггловской мысли и приспосабливаться к смраду магглолюбивой эпохи. Сейчас у Тёмного Лорда в руках достаточнo нитей, чтобы пoтянуть за ниx и увидеть, как запляшут вce эти ничтожecтва…». В свинцового-сером обеденном зале его голос отдавал поистине чугунным авторитаризмом. Признаться, мне его тирада пришлась по вкусу больше, нежели баранина, но, мельком взглянув на Агнесу, я поняла, что ей этого говорить не стоит. Агнеса ненавидит своего отца чистейшей воды ненавистью. Зная её нрав, можно только поражаться тому, что он до сих пор жив. Смутное время в нашем медье сейчас очень подходящее для совершения своих тёмных дел, которые годами откладывались, ожидая удобного случая. Под конец речи господин Каркаров торжественно поведал о том, что Тёмный Лорд не призывал никаких оборотней, и все происшествия, связанные с Аспидовой, следует признать «достижением его Агнесы». Он говорил об этом очень пылко, словно пытаясь доказать с пеной у рта, что интересуется благоденствием дочери. Агнеса продолжала бросать на отца не то брезгливые, не то снисходительные взгляды, в которых читалось, что он не в лучшем положении, чем жители Аспидовой. Мы так и не успели перейти к десерту, когда к столу подбежал дрожащий эльф Бэби и истерично доложил: «Господин! За воротами топчутся какие-то две фигуры, укутанные в плащи с капюшонами, и требуют от вас вывести дочь на разговор!» Забыв о том, что я не у себя дома, я вскочила, опрокинув кресло, и подбежала к окну. За воротами стояли Пожиратели. Чёрные балахоны. Чёрные капюшоны. Чёрные сюртуки. Каркаров вышел к Пожирателям сам. Он подозвал их на крыльцо, а мы, оставаясь вне поля зрения, навострили уши у самой парадной двери. Монотонным тоном Пожиратели сообщили, что прибыли по приказу Тёмного Лорда, дабы выяснить, не является ли происходящее в Аспидовой и ближайшем к ней лесе некой «подрывной деятельностью с целью дискредитировать курс Тёмного Лорда». Всем известно, что в Аспидовой имеется около шести чистокровных семейств, и, спрашивается, с какой стати Тёмному Лорду натравливать на них оборотней, которые с недавнего времени присягнули ему на верность. Помимо всего прочего, их активизация в такой близости от местопребывания Пожирателей Смерти вызывает ещё уйму вопросов. Всё это высказал один из Пожирателей, под конец добавив какое-то унылое наставление: «Тёмный Лорд каждому воздаёт по заслугам: ободрение тем, кто нуждается в ободрении, упрёк тем, кто заслуживает упрёка, наказание для провинившихся, но во всём главенствует дисциплина» Агнесу такой оборот событий вовсе не обескуражил. Не дожидаясь разрешения отца, она выпорхнула из дома прямо в лапы нарушителей её покоя. Выражение её лица говорило само за себя: она будто бы хотела полюбопытствовать, в честь какого праздника её отвлекают от насущных дел. К слову, вторым Пожирателем был Снейп, молодой человек с чёрными сальными, точно смазанными жиром волосами (к этому времени я уже усекла, что это вопрос не гигиены, а душевного состояния). Стоило Агнесе подойти к ним, как этот самый Снейп вперил в неё свой пустующий черный взор, точно рептилия, которая готовится к броску. Уж больно пытливо и настороженно смотрел он на нашу Агнесу, и я до чёртиков за неё перепугалась. Следующие несколько минут ничего не происходило за исключением того, что глаза Снейпа прямо-таки вонзились в глаза Агнесы — и они тотчас застыли. Я прислонилась к раме окна, не ведая, что за беда настигла Агнесу, теряясь в догадках, не находя себе места. Мне было невдомек, отчего Агнеса просто не отведёт взгляд от глазищ этого жуткого типа. В полном безмолвии они так простояли около трёх минут. Прежде чем был разорван визуальный контакт, я заметила, что синие цветы на тафтовом платье Агнесы несколько поблекли. Бароновы кальсоны, что же это такое?! Пожиратели кивнули Каркарову на прощание, а когда уже были за воротами, бросили друг другу нарочно громко: «Хотят истребить друг друга — не будем им мешать» Позднее я узнала от Агнесы, что это была легилименция. Любой волшебник нашего медье, узнав это, начал бы рвать и метать, поскольку здесь такое не приветствуется и считается крайне дурным тоном. Этому их в том Хогвартсе обучают? Волшебники Сабольч-Сатмар-Берега скорее подожгут вас или уложат по-маггловски, но копаться в вашей голове никто не станет. Ещё мой покойный отец говорил, что легилименция — это политиканство, а честь присутствует лишь в дуэли. Несколько по-другому рассуждал профессор Сэлвин, говоря, что в том и состоит заурядность грязнокровки — всегда рваться в бой. Так он упрекал нас с Варегом, поймав однажды на горячем: когда мы устроили дуэль в теплице в классе гербалогии. Думаю, если б мы тогда владели легилименцией, то применяли бы её на каждом шагу, напрочь забросив дуэли. Нечаянные откровения наверняка рассорили бы нас окончательно. Яксли — так, за словами Каркарова, зовут второго Пожирателя, и он, в отличие от Снейпа, «требует к себе особого почтения». Если верить слухам, именно Яксли наложил Империус на нашего министра Габора, вследствие чего наше Министерство стало марионеточным. Это лишь подогрело интерес к главному кукловоду, которого никто из наших пока не видел. До крайности поражена всеми этими происшествиями, следовавшими друг за другом столь стремительно, мне захотелось поскорее вернуться в Ньирбатор, мой дом, мою крепость, где все свои, где госпожа и эльф-домовик. Где я просто Приска. *** На подходе к замку я встретила Миклоса. Мальчик подпрыгивал и напевал себе что-то под нос. Он просто фонтанировал энергией. Я уже собиралась спросить его о том случае на луговине и поинтересоваться, почему он до сих пор не в Дурмстранге, но не тут-то было. Когда расстояние между нами сократилось до нескольких шагов, я услышала то, что потрясло меня до глубины души:

Кар-кар избавил нас от Мири, Поднял вой в трактире. Прощай, о Мири, Цыганка в кашемире.

— Что за вздор ты несёшь?! — схватив его за руку, воскликнула я. — А, привет, Приска! — улыбнулся тот. — Ответь на вопрос, Миклос. — Я... я просто всё вижу, — ответ прозвучал по-детски нелепо. — Что ты видишь, Миклос? Объяснись. Пожалуйста. — То, что только дети видят, а кентавры знают. — Что же ты видел? Что тебе известно о Мири? Ты знаешь, что с ней? Я была уже на взводе. Холодок пробежал по спине, когда я вспомнила о пророчестве Мири. Она знала, что скоро всё изменится, но предвидела ли она, что постигнет её саму?.. — Я вижу сны, — ответил Миклос. — И о тебе тоже вижу. Тебя постигнет участь похуже. Я недоуменно смотрела на мальчика, а мне уже рисовались сцены тортур одна краше другой. Вопросы рвались наружу, но я будто бы подверглась Конфундусу. — Почему вы не поженитесь с Гонтарёком? — внезапный вопрос застал меня врасплох. — Не твоего ума дело, — прошипела я. — Пошёл отсюда, чтоб глаза мои тебя не видели! Твои кентавры — просто животные! — А я думал, мы друзья... — Миклос смотрел на меня совершенно непонимающим взглядом. Багровый диск солнца повис у самого горизонта, бросая на Ньирбатор мерцающую нежную рябь. Окна смотрели на меня, как глаза живого человека, который хотел бы рассказать всё, чему должно сбыться — но не может. Уже у калитки замка я оглянулась и увидела, что Миклос так и не сдвинулся с места, а смотрел мне вслед. Я была чертовски напугана. «Участь похуже». Что может быть хуже смерти? Гадкий мальчишка. Проклятые кентавры. Давно я так не плакала.