Ньирбатор

Thou whose spirit lieth upon every act of Oppression, hatred and strife. Inno A Satana, Emperor

Суббота, 20 марта 1964 года Сегодняшний вечер в комнате Лорда был просто кошмарным. Беседа с Лордом приняла совсем не тот оборот, какой я планировала. Мои теории были небрежно отвергнуты. В нескольких тезисах были противоречия, но я решила ничего не приукрашивать. С Лордом лукавить не получится; это первый человек в моей жизни, который видит меня насквозь. Хотелось бы сказать такое о Вареге, человеке, который знает меня всю жизнь, но я порой ловлю его на том, что он приписывает мне какие-то свои качества, а потом удивляется, когда не обнаруживает их у меня. Всё, о чем бы ни шла речь, вызывало со стороны Лорда суровую критику, он был беспощаден, сардонически ухмылялся. Вокруг него билась рассерженная магия. Он даже не похвалил меня за расшифровку целой страницы второго очерка. — И всё без толку, — резко выплюнул он. — С тобой говорить всё равно что с безмозглой гриффиндоркой. — Барон обо мне лучшего мнения, милорд, — робко возразила я. — Он называл меня пуффендуйкой. — Нашла чем кичиться! — Глаза Лорда насмешливо сощурились. — Да ты в жизни не видела пуффендуйцев. Их увлечения сродни работе домашних эльфов. — А моя хогвартская подруга говорила, что пуффендуйки — самые аккуратные и ухоженные... — Да, да, вылитые гувернантки времён короля Георга, — едко вставил он. Я прыснула со смеху. Какой же он ворчливый... Но я не горела желанием вдаваться в какие-то школьные предрассудки. — Милорд, пожалуйста, не кипятитесь. Я лишь попыталась объяснить, что доводы касательно обряда с треножником — сущий вздор. — Он меркнет в сравнении с той нелепицей, которую ты несёшь, — оборвал он меня, поворачиваясь ко мне спиной. — Я сопоставила формулу заклинания в 4-кратном повторении с... — Довольно! — перебил он меня. — Это меня уже бесит. И вот в таких враждебных репликах прошёл весь вечер. Порой мне казалось, что он отыгрывался на мне за Агнесу, за то, что я вступилась за неё. Он обронил фразу: «Я снизошел до того, что выслушал дежурные любезности от твоей подруги, во взгляде которой читалось противоположное». Он понял, что Агнеса строптивая, ясный перец, — но мне что с того? Дружбе это не мешает, и Лорд не в курсе всех нюансов наших отношений. После инцидента с Агнесой и Лордом я до сих пор мандражирую и испытываю двоякое чувство. Его нападки на мою подругу привели меня в ужас, но я же видела под конец разговора, что он смягчился. Не знаю, чем закончится эта история. Было б неплохо, если б Агнеса, удовлетворившись агонией отца, вернула его к нормальной жизни. Тёмный Лорд, говорят, не прощает. А если хорошенько попросить его? А если умаслить его очередным люком? Всё равно придётся открывать... Агнеса вышла из гостиной живой; это уже о чём-то говорит. Ну что ж, пока было бы грешно пенять на судьбу — фортуна на её стороне. Понедельник, 22 марта Проснувшись утром, я сразу пошла к эльфу на кухню что-нибудь перекусить. Со вчерашнего вечера мой разум был возбуждён, на меня накатило такое вдохновение, что я расшифровывала целых две страницы второго очерка. Я пришла к выводу, что текст составлен при помощи ключевых слов, использованных в «Розе ветров». Семнадцать фраз тоже напрямую с ними связаны. Я сопоставила их на одной странице своей тетради и получился зигзаг, точно пятна гадюки. Когда мне кажется, что передо мной забрезжил свет истины, он всякий раз разветвляется и змеится. Впрочем, я нахожу этот опыт занимательным и предчувствую, что он мне понадобится даже вне хоркруксии. — Юная госпожа Присцилла, у вас такой разгоряченный вид! Как бы вы у меня не простудились! — озабоченно запричитал Фери, бегая туда и обратно, занятый приготовлениями завтрака. — Фери, я только перекусить зашла, — я возразила голосом извне. — На длительные трапезы у меня нет времени. — Нет-нет, госпожа, нужно есть, не то захвораете, фурией станете! Я устало хлопнула ресницами, а эльф сокрушенно покачал головой и с шумом отодвинул стул, чтобы я садилась, а потом придвинул его с богатырской силой. Откуда в этого дряхлого эльфа столько энергии?! Пока я ела, Фери читал мне вчерашний выпуск «Ежедневного Пророка» ВПЕРВЫЕ ПОЙМАН ПОЖИРАТЕЛЬ СМЕРТИ В воскресенье, 21-го марта мракоборцы достигли успеха и впервые задержали Пожирателя Смерти — Орсона Эйвери, 38. Под сывороткой правды он сознался в том, что убил Гарольда Дожа, 39 и его жену Миранду, 32. Его отец, вдовец Элфиас Дож хоронил пустой гроб, но кладбище было полно людей, знакомых и незнакомых, пришедших проститься с заместителем министра магии. Всех тронула история его сына и невестки, которые в начале марта отправились на велосипедную прогулку к друзьям и трагически погибли. Поимка удалась при попытке Эйвери напасть на Дедалуса Дингла, члена Ордена Феникса, который согласился стать наживкой. Впоследствии стало известно, что это была совместная операция Ордена Феникса и мракоборцев под началом Аластора Грюма; он задержал Эйвери и он же его допрашивает. Пока неизвестно, выдал ли Эйвери имена других состоящих в незаконном формировании. Назначен ряд экспертиз, проводятся следственные действия, направленные на установление всех обстоятельств произошедшего. Все детали следствия остаются в тайне, но многое откроется общественности непосредственно на открытом заседании суда, которое назначено на десятое апреля. Затем Фери начал читать статью Риты Скитер, которая провела собственное расследование. Каким-то образом она разузнала о произошедшей драме между покойным Дожем, Эйвери и некой женщиной. Скитер с удовольствием смакует подробности, указывая на существование любовного треугольника и, как следствие этого, на возможное отмщение. «Гарольд Дож был женат, — пишет Скитер, специальный корреспондент «Пророка», — и любил жену ровно настолько, чтобы совершать с ней велосипедные прогулки, а страстно любил он другую. Однажды Дож навестил свою любовницу, и в тот же день к ней пожаловал Орсон Эйвери. Каково было её удивление, когда она увидела на своём пороге двух разгоряченных мужчин, требующих её внимания. После совместного распития огненных напитков у Эйвери вспыхнуло чувство ревности, и он бросил в Дожа непростительное заклятие — Круциатус. Лондонский район Баттерси пронзили вопли незадачливого любовника. На место происшествия выехала маггловская полиция. Мракоборцы спохватились, как обычно, с многочасовым опозданием, и прибыли уже не в квартиру вертихвостки, а на место кровавого преступления: маггловская полиция была убита на скорую руку. Это дело попытались замять, как очередной промах, нет свидетеля — нет дела. Женщина пропала. Эйвери пропал. Дож пропал...» Фери откашлялся после дрянного хохота и зачитал следующую статью: «Потеряв доверие волшебного общества, Крауч теперь с помощью томика «Речи Мракоборца» произносит громовые обвинительные речи против всех. Стоя за трибуной, заложив пальцем нужную страницу в книге и размахивая правой рукой, он изображает исполнителя карающих богов и приходит в неописуемый раж, обвиняя всех в предательстве и продажности. Оппоненты иногда прерывают его возгласами «Неудачник!» и «Палач!», а вслед за ними эти возгласы подхватывает публика, и Краучу не остаётся ничего другого, как уйти с высоко поднятой головой...» *** В три часа я выходила в Аквинкум поискать Миклоса. Я послала ему сову, но мальчик не ответил. Я поспрашивала о нём всех уличных зевак, но никто ничего толком не знает. Похоже, придётся ждать, пока он сам не объявится. Только бы Миклос не возненавидел меня. Дорогой дневник, меня скоро все возненавидят. Я слышу это противное шушуканье, во взглядах встречных я вижу укор. За что мне это? В половине шестого я пошла к Варегу. Он попросил меня срочно прийти к нему и обсудить всё, что между нами происходит. В результате у меня состоялся краткий и досадный разговор с госпожой Элефебой, поскольку дома оказалась лишь она одна. Олеандры возле особняка Гонтарёков уже облачились в весенние бpачные наряды, покрылись мoлодыми листьями и приготовились к цветению. Там всё распускается с невероятной быстротой. А деревья вокруг Ньирбатора, как обычно, остаются глухи к призывам весны. Госпожа Элефеба держала себя сдержанно и отстранённо, отвечала мне сквозь зубы, как будто я чужая и недостойна того, чтобы мне растолковали, почему Варег позвал меня, а сам убрался восвояси, — точно детские игры какие-то! Моя будущая свекровь всегда была так добра со мной, а после этого разговора у меня на душе горький осадок. Смотря поверх моей головы, госпожа Элефеба произнесла: «Варег срочно отбыл по неотложным делам к Тренку». Речь идёт об известном в волшебной среде ювелире-антикваре. Почему Варег не прислал мне сову, понятия не имею. Или он хотел меня оскорбить? Госпожа Элефеба не пригласила меня в дом; а когда я поспешила ретироваться, она, вместе того, чтобы, по своему обычаю, развернуть меня обратно, внезапно сказала: «Относись к Варегу с уважением. В противном случае в один прекрасный день окажется, что от ваших отношений остались лишь осколки, которые уже никогда не склеить вновь. Он в тебе души не чает, но я не позволю тебе вить из него верёвки» Затем она демонстративно позвала эльфа и велела запереть дверь на засов. Я поняла кое-что. Во-первых, у Гонтарёков мне больше не рады. Во-вторых, госпожа Элефеба верит слухам злокозненных людей. В-третьих, Варег играет в детские игры. Вторник, 23 марта Сегодня я целый день корпела над рукописями в библиотеке. Легкая дрема охватывала меня, но я не боялась: я наложила на себя бодрящее заклинание. Оно довольно вредное для здоровья, но я пообещала себе, что не выйду из библиотеки без перевода третьей страницы. С таким умонастроением я держалась ещё некоторое время. «Кудесник, ну почему ты был таким чертякой?» — я вопрошала, почти касаясь губами тёртой кожи с выдавленными символами. Вдруг за моей спиной что-то прошелестело. «Замок любит подурачиться, — сказала я себе. — Не отвлекайся!» Но в следующую минуту меня от изумления точно громом сразило. В блестящей полировке дверцы шкафа я увидела тень. Тень чего-то громадного, что стояло позади меня. Тень чёрной башни или дементора. Силуэт Лорда Волдеморта. Вздрогнув, я приподнялась, а он опустил свои паучьи пальцы на моё правое плечо, как бы приказывая мне снова сесть. Очень неохотно, со стеснённым сердцем, я заставила себя повиноваться. Никогда ещё присутствие Лорда не казалось мне более замораживающим. Длинные пальцы легли на моё плечо, надавив на ямку над ключицей, — меня чуть удар не хватил. Такого ужаса мне ещё не доводилось испытывать. Лорд учтиво осведомился, есть ли у меня какие-либо вопросы по второму очерку. Я не сразу ответила, у меня язык присох к гортани: ну не умею я разговаривать с человеком, не видя его глаз. «Что за привычка такая — подкрадываться сзади?» Лорд, по-всей видимости, и не думал менять свою позицию — он продолжал стоять на месте, и мои глаза лихорадочно впивались в дверцу шкафа. Я не стала задавать ему вопросов, а только обратила его внимание на то, что продвигаюсь с похвальными темпами. Нахваливать себя я не люблю, но сейчас на то была причина: я всего лишь попыталась скрыть жуткую усталость. Голос мой был затухающим, будто сил хватало лишь на двусложные слова. Лорд по-прежнему стоял позади меня; казалось, он через моё плечо поглядывал на расшифровку. Я ощущала это своим затылком, как бы глупо это ни прозвучало. Пергамент вибрировал под моим пышным пером. И перо подрагивало над моим пергаментом. А ещё дрожали мои руки. Только волосы дыбом не встали, — и то утешение. — В чём дело, Приска? — вкрадчиво спросил он. — Что-то тебя беспокоит? — Я задумалась, милорд. Он молчал. Я с полминуты колебалась, стоит ли продолжать дальше. В блестящей полировке я разглядела дугу — выжидательно выгнутую бровь Лорда. — Я читала новости, милорд. Об Орсоне Эйвери. — А что с ним? — вяло спросил он. — Ну как же... Его поймали с поличным. — И что с того? — В его голосе я услышала лишь раздражение. То ли Лорд блефует, то ли ему действительно наплевать. — Раньше то и дело писали о том, что живьём не удаётся поймать ни одного Пожирателя. А тут впервые. Он может выдать имена. Может навредить вам. Его же допрашивает сам Грюм. Говорят, он недавно вышел из Мунго с очередным шрамом, а он свирепый, вселяет ужас не только в... — Думаешь, я этого не предвидел? — перебил меня Лорд. — Стоит Эйвери назвать первую букву чьей-то фамилии, моментально активизируется проклятие. — Значит, он погибнет? — Само собой, — ответил Лорд и хмыкнул, будто удивляясь, что меня заботят такие пустяки. Расточительство Лорда поразило меня. Эйвери — сверстник Лорда, я сразу предположила, что они учились вместе и собиралась об этом спросить. Любопытство, притупленное страхом, на миг обрело былую остроту, но тон Лорда был настолько хладнокровен, что я не решилась спросить. — Он заслужил это, — снова послышался голос Лорд у меня за спиной. — Знаешь почему? — Знаю, милорд. — Так скажи, — послышался приказной тон. Тень в полировке по-прежнему была неподвижна и беспристрастна. — Он расправился с Дожем не ради поставленной задачи, а из-за личной вражды. — Верно, Приска. Эйвери просчитался, когда пожелал совместить полезное с приятным. Я не разрешаю такого. — Вы очень суровы, милорд. Послышался едкий смешок. — А на днях ты говорила: «Вы очень добры, милорд». — Да... — Смутившись, что он помнит, я опустила голову и подперла её кулаком. Хотя Лорду не было видно моего лица, но у меня мелькнула глупая мысль, что он сквозь затылок видит мою реакцию. — Я имела в виду по отношению ко мне. — И о чём это говорит, Приска? — Может быть, о том, что... э-э... с глупыми девчонками вы более великодушны, чем со своими слугами?.. — Ты намеренно избегаешь конкретики? — бесцветным тоном полюбопытствовал Лорд. Я не нашлась, что ответить и просто покачала головой. Разговор заходил в тупик. Разговор, в котором не видишь лицо собеседника, но ощущаешь на затылке испытующий взгляд, и пытаешься понять по тону голоса, к чему он клонит. Странная встреча длилась недолго. Лорд предупредил, что отчёт вечером отменяется, так как он уходит из замка по делам. Перед уходом он напомнил мне, что «никто не окажет более благотворного влияния на мой ум, чем он». Кто бы мог подумать, что он собирается оказывать влияние на мой ум? Разве я не пешка в его семиглавом бессмертии? Разве он не избавится от меня, как только его достигнет? Я не успела обернуться, как он уже вышел. Моё плечо было словно охвачено пламенем. Лорд привнёс в мою жизнь истинное знание Хокруксии. Могу ли я теперь не попасть под его влияние? А если семиглавый крестраж далёк от реализации, могу ли я не разделить его заблуждений? В уме Лорда таится столько высоких истин, и его влияние столь всеобъемлюще, что в одиночку я бы не смогла отличить ошибочное от достоверного. Я не уверена в бессмертии — лишь в том, что он ни за что не остановится, пока не добьётся своего. Судя по всему, тайны Лорда никто кроме меня не знает. Тогда, в кабинете, когда Розье увидел меня, его взгляд был рассеян, он быстро заморгал. Что-то тут нечисто. Скорее всего Лорд применил к нему Обливиэйт, как в случае с Сэлвином. Возможно, он так подчистил им память, что само упоминание хоркруксии вызовет у них неприязнь. Впрочем, карьере Сэлвина вреда от этого не будет — всецело посвятив себя службе Волдеморту, он уже не преподаёт в Дурмстранге. Я вышла из библиотеки и добрела до своей комнаты. Завалилась в постель и спала всласть до самых сумерек. Среда, 24 марта Сегодня мы с Варегом наконец встретились. Шесть дней не виделись, совами не обменивались. Я думала, он уже возненавидел меня. Поцелуи. Объятия. Нежные слова. И вся эта эластичная жизнерадостность была какой-то натянутой. Я не могла забыть слова госпожи Элефебы. Если Варег нажаловался на меня своей матери, то ему можно посочувствовать, как любому маленькому ребёнку. Если б у меня были родители, я бы никогда не обращалась к ним с такими глупостями. Тем не менее, я была настроена доброжелательно и хотела провести с Варегом свободное время. Вечером мы с ним пошли гулять. Лёгкий ветер гладил нам щёки, воздух казался тёплым. Посидев недолго в «Немезиде», мы вышли из магической части Аквинкума, пересекли барьер и двинулись в направлении юго-западного Будапешта. Там вечер был сырой и холодный; в сером тумане, низко нависшем над рекой, тускло светились огни барж. В этой части города находятся маггловские развлекательные центры и новое здание полицейского участка, которое не успели открыть, так как весь состав старого участка истребили ещё в конце ноября. Большинство волшебников эта часть города привлекает лишь тем, что здесь находится запечатанная пещера короля Иштвана. Внешне она совсем непримечательная и была б совершенно незаметной, если б возле неё не красовалась золотая табличка с рунической резьбой. «Пещера короля Иштвана была излюбленным пристанищем Геллерта Гриндельвальда, великого волшебника с душой поэта. Здесь он любил подпитывать силы, мечтать и составлять планы для общего блага всех волшебников. Пускай знают друзья и враги, мертвые и живые, старые и молодые, что не было в Сабольч-Сатмар-Береге такого, кто ориентировался в наших подземных жилищах лучше Гриндельвальда». Пещера находится у подножия вечнозелёного холма. Ни холма, ни пещеры магглы не видят. Место сырое и мрачноватое. Не исключено что сюда можно проникнуть из затопленного острова Маргит, хотя никто подобного пути до сих пор не нашёл. К холму ведёт дорожка, посыпанная золой, а перед самим входом пещеры огорожен небольшой квадратик голой земли — там расположен алтарь. Пещеру запечатывает каменная глыба, защищённая от любых чар. Над глыбой на провисшем шнуре болтается вторая табличка: «Здесь четвёртого ноября 1955-го года произошла знаменитая дуэль Ангреногена Сквернейшего и Аластора Грюма, в которой выдающийся мракоборец избавил нас от узурпатора. Не входите сюда, если не намерены сразиться с неуязвимым инферналом» Восклицательный знак. Размашистый. Красный. Ниже указан 1956-й год — дата смерти Ванды Долоховой, волшебницы, которая погибла от руки пещерного инфернала и этим спасла всех остальных, поскольку без её жертвы мы б не узнали, что туда заглядывать не стоит. Эта волшебница приходится сестрой Антонину Долохову, главе бюро магического законодательства. Мы с Варегом прогуливались по центру юго-западной части. Было многолюдно — много тёмных и темнейших с разными целями: либо что-то найти, либо потерять. Никто просто так не гуляет в этой части города. Кое-кого я узнала, это всё знакомые люди, обитатели медье, а из чужих заметила только балахоны нескольких Пожирателей. Мы заглянули в несколько винных лавок и, наконец, остановились у погребка под вывеской «Красный омут», неподалёку от заброшенного поместья. Мы с Варегом планировали немного позднее уединиться в склепе, трансфигурируя сундуки в удобную кровать. Варег не донимал меня, не упрекал, не гримасничал, но я чувствовала, что между нами всё разваливается. Интуиция подсказывала мне, что нужно спасать наши отношения; плотские утехи были запланированы как спасительные меры. Тривиально, разумеется, но... есть ли что-то нетривиальное в этих отношениях?.. Недолго жила надежда. «Испаряется мopoженое, cтоит его только лизнуть. Иcчезает конфeта, eдва успев ocвободиться от обёртки», — частенько говорил покойный муж госпожи. Всё случилось, как раз когда мы проходили мимо улицы Каменщиков, где находится заброшенное поместье Ангреногена — массивное, каменное здание в глубине большого каменного двора, которому с обеих сторон ведут полукругом каменные ступени. Никто из уважающих себя волшебников не горит желанием заходить в поместье Сквернейшего. С того самого дня, как на дверном косяке было наклеено объявление, гласившее, что поместье сдается, там ошиваются беглые колдуны. «Держите вора!» — завопил кто-то во всё горло. Я оглянулась и увидела Исидора. Возле него стояла Элла, сестра Варега. В следующий миг Исидор помчался за каким-то мужчиной — магглом, как оказалось позже. Элла была немного растрёпанная, закрывала рот руками и вся дрожала. Варег сразу побежал к ней. Некогда было соображать, что произошло, из обрывочной речи Эллы уже все поняли, что маггл ограбил её, когда она выходила из ювелирного магазина. — Он подобрался ко мне бочком и говорит: «Ну, пойдем-ка, домой тебя провожу», — поведала Элла срывающимся от рыданий голосом. — Когда я отказалась, он схватил меня сзади за шею, сдавил так, что мне ни охнуть, ни ахнуть, и давай толкать вперёд, пока не дотолкал до угла магазина. Придавил меня и начал тискать! Ой, мамочки! Потом выхватил из сумки кошелёк, а меня как швырнул с размаху! Я так ушиблась! Первым среагировал Исидор. Лицемер старый. Миклоса бить не прочь, но и на людях строить из себя благородного защитника тоже умеет. Услыхав его крик, местные колдуны поспешили вслед за ним с криком: «Держите вора!» и пустились в погоню без применения волшебных палочек на глазах у магглов. Толпа пришла в замешательство. Колдуньи постарше повизгивали, сетовали и косились на Эллу; раздавались возгласы «сама виновата» и «профурсетка». Старухи всегда ищут повод, чтобы шкварчать на молодых. Мнения толпы разделились. Маггловская половина решила, что вор забежал в близлежащий кабак и бросилась туда. Дверь отчаянно трещала, готовая податься и распахнуться, впустить всю ораву. Над головами просвистел камень, послышался звон разбитого стекла, и магглы ринулись на штурм кабака. К ним присоединились столбняки, то есть магглы, стоящие у столбов. К слову, среди магглов существует отдельное сословие — люди, что коротают вечера, прислонившись к столбам. Каждый столб на юго-западе имеет своего завсегдатая, который вынюхивает обстановку и выжидает случая поучаствовать в уличной перебранке. Вторая половина толпы — все колдуны — остались на месте смотреть вслед бегунам. Всё моё внимание было приковано к горстке волшебников, которые с криком и ревом летели, как вихрь, крича «Держите вора! Держите вора!» Сначала они бежали как команда, но затем как попало, вперемежку, каждый сам хотел поймать вора и не делить ни с кем добычу. Они сбили с ног нескольких прохожих; улицы, площади и дворы оглашались криками. В конце концов со стороны мостовой донёсся торжествующий вопль, что вора поймали. Меня осенила мысль. Я побежала. Рванула будто наугад, толком не разбирая дороги. Как заведённая. Ведомая. И не ощущала страха. Варег умчался за мной. От Каменщиков до мостовой пять минут быстрым шагом. Ветер был попутный и грубо подгонял меня вперёд. Маггл лежал на земле. Толпа с любопытством его окружила; кольцо всё сужалось и сужалось. Мелкие гроздью висели на фонаре, свистели и улюлюкали. Вновь прибывающие колдуны толкались и протискивались вперёд, чтобы поглядеть на маггла, который позарился на деньги волшебницы. Сквозь плотную стену тел я прорывалась вперёд, раздвигая людей локтями и хватаясь за чьи-то плечи. Я узнала вора: это был Олаф, младший брат Тощего Одо. Его блестящие глаза и взъерошенные космы придавали ему сходство со стервятником. Он лежал, покрытый грязью, с окровавленным лицом, бросая обезумевшие взгляды на лица окружавших его колдунов. Как судачат о нем, Олаф есть незаконнорождённый сын банкира и только наполовину брат Одо. Не любят у нас таких; говорят, обязательно вырастет разбойник с большой дороги. Толпа вдруг засуетилась. Подмигивания. Перешептывания. Толчки. Оглянувшись по сторонам, я увидела вдалеке Пожирателей; они двигались в нашем направлении. Среди них был Яксли, младший Лестрейндж, брат и сестра Кэрроу, трое неизвестных мне и — слава Немезиде! — профессор Сэлвин. Когда Пожиратели подошли, толпа недовольно заворчала, но всё таки посторонилась, пропуская вперед наших новоявленных жандармов. Профессор Сэлвин заметил меня и, улыбнувшись, притронулся к шляпе. Его матовое выбритое лицо с красивыми, правильными чертами, всклокоченные волосы и ярко блестящие голубые глаза свидетельствовали о силе и здоровье. Я была рада видеть профессора в добром здравии. — Это я, господа Пожиратели! — загорланил Исидор, выступив вперёд. — Это я поймал грязного воришку! Он, похоже, ожидал получить что-нибудь за труды, хотя бы признание и пожатие руки, но Пожиратели все до единого смотрели на него с неприязнью и о чём-то перешёптывались. Толпа смотрела на Пожирателей с этаким недоверчивым прищуром, но кротко ожидала распоряжений. Профессор Сэлвин выступил вперёд и произнёс твердым голосом: — Как всем вам известно, подобные дела подлежат нашему и только нашему разбирательству. Я доложу о маггле Тёмному Лорду, и он вынесет свой приговор. Толпа волшебников одобрительно закивала, раздавались возгласы «Правильно!», «Государь разберётся», «Он церемониться не станет!» Про Исидора все уже забыли, только Элла не переставала его благодарить. Он взбодрился, подошёл к магглу, пнул его хорошенько, достал кошелёк и вернул Элле. «Ты бы так о Миклосе заботился! — я подумала. — Лицемерный старикашка» Толпа тем временем возбудилась не на шутку, поскольку Пожиратели не спешили уносить маггла, и люди принялись сообща пинать маггла и осыпать его проклятиями. Несколько основательных тумаков досталось и тем, кто стоял к магглу ближе всех. Пока Варег отвлёкся на сестру, донимая её расспросами, почему она гуляет по городу в одиночку и зачем ей тысяча и одно украшение, я двинулась к профессору Сэлвину. Он как раз отошёл в сторону и закурил папиросу. По пути меня осенила полубезумная и при том очень здравомыслящая идея. Прислонившись к балюстраде на мосту рядом с Сэлвином, я некоторое время наблюдала за толпой, которая выплёскивала свою злобу на подвернувшегося маггла. По выражение лица Сэлвина было видно, что ему тоже не по вкусу народные методы. Я спросила якобы невзначай: — Профессор, а можно мне забрать его себе? — Что-что, прости? — он сдвинул брови и сощурил глаза, будто решил, что ему послышалось. Я кратко изложила ему свою просьбу. Сэлвин — смышлёный профессор, бывают профессора тугодумы, но он не такого пошиба. Притом в его взгляде читался вопрос: «Какую игру ты затеяла?» — ... нужен Ньирбатору, и чем скорее, тем лучше. Вы разбираетесь в таких вещах лучше, чем кто-либо другой, поэтому я осмелилась обратиться к вам. — Разумеется, но здесь не тот случай, Присцилла, — как-то неуверенно протянул он. — Нет больше ни инспектора, ни участкового, ни комиссара, ни судебного прокурора. Такие дела подлежат исключительно разбирательству Тёмного Лорда. — Да я знаю, профессор! Но дело слишком мелочное для него, вы не находите? Или сомневаетесь, что маггла ждёт Авада? Скажите ещё, что Лорд задаст ему трёпку и отпустит, — рассмеялась я от волнения, охватившего меня. — Лорд по-любому казнит его. Негодяй ограбил волшебницу, и то не обычную, а сестру моего жениха. Разве я не могу с ним разделаться? Сэлвин вытаращил на меня глаза. — Разумеется... его ждёт Авада... Сестру говоришь? Вот подонок! — возмутился профессор. — Но пойми, Приска, нужно следовать протоколу. — Какому ещё протоколу? — Моё нетерпение возрастало, нужно было быстро всё провернуть, пока Варег не вздумал полюбопытствовать, о чём мы с профессором так оживлённо болтаем. А то ещё попытается отговорить и подкрепить свои аргументы всевозможными увещаниями морального порядка. — Несмотря ни на что, он должен предстать перед Тёмным Лордом. — Далее Сэлвин начал подробно выкладывать весь процесс: притащить виновного в подвал дома Бартока, расстегнуть запонку, закатать рукав и позвать Лорда. — Профессор, вы слышите себя? — нетерпеливо перебила я его. — Тёмный Лорд живёт у меня дома! Думаете, он не отдаст его мне? Да он мне спасибо скажет за то, что я избавила его от трудов. Это же чушь собачья, какой-то жалкий маггл. Лорда нельзя беспокоить такими пустяками. — Погоди, не торопись так, — отозвался Сэлвин. Он выпустил колечко дыма, и его взгляд был отчасти любопытный, отчасти опасливый. — Я хочу тебя вот о чём спросить… Как ты собираешься приносить жертву? — Замок знает, что делать. Главное доставить и запереть. Смущенный вид преподавателя светлых и тёмных искусств, которому было явно не по себе, пошатнул мою уверенность в том, что я обратилась по адресу. Он закурил вторую папиросу и с каким-то подозрительным упорством внимательно разглядывал мои руки, будто уже воображал себе меня и маггла в закрытом пространстве Ньирбатора. «То ли я делаю? — я подумала боязливо. — Вообще, знаю ли я, что делать?» Может быть, мне было б куда проще попросить самого Лорда, но меня одолел страх, что он может потребовать что-то взамен. Уже люки ему открываю. Кроме того, мне действительно показалось абсурдным то, что Лорд уделяет внимание таким мелочным делам. — Пожалуйста, профессор, не молчите, — нетерпеливо простонала я. — Вы поможете мне? Тёмному Лорду я сама скажу, он возражать не будет. И вас похвалит за то, что... Добровольно, — проговорила я с многозначительным нажимом, — Вызвались. Мне. Помочь. Вдалеке я поймала любопытный взгляд Варега. Наверное, мы с профессором были похожи на темные кроны вязов в двух шагах от нас, которые от порывов ветра склонялись друг к другу, будто шепчась о каких-то страшных тайнах. — Так будем тащить его или как? — кто-то громогласно отозвался у меня за спиной. Человек, так внезапно вступивший в разговор, был не кто иной, как Рабастан Лестрейндж. Он отошёл от горстки Пожирателей и заложил руки за фалды своего сюртука с таким же скучающим видом, с каким когда-то стоял возле моей калитки. Вскоре подошли Амикус и Алекто Кэрроу с не менее апатичным видом. — Конечно, — ответил Сэлвин, спохватившись. — Я отведу его к Тёмному Лорду. Я поймала оживлённый взгляд Сэлвина. Он кивнул мне. Он согласился. Ну наконец-то! — Ты отведёшь? — возмутился Лестрейндж. — А я вроде как тоже хочу отвести. Короче, ты не выделывайся, а то получишь звездюлей под завязку. — Да, старый хрен, знаем мы тебя, — эффектно встряла Алекто Кэрроу. — Из-за какого-то маггла все здесь попросту обоссались, вопли на всю столицу. Вот мы и примчали. А когда дело сделано, ты норовишь все лавры себе присвоить? Нет уж! Дудки! Нам тоже хочется, чтобы Тёмный Лорд нас по головке погладил! — Ты своё место забыл, профессор. Да и значение преувеличил, — презрительно добавил Амикус Кэрроу. — Вали-ка отсюда, пока мы добрые. Я опешила от такого обращения с профессором; он сам потерял дар речи. Они все чуть ли не вдвое моложе его. Я заговорила с Лестрейнджем, который ближе остальных стоял к нам. — Тёмный Лорд вообще-то у меня дома живёт, и профессор приведёт маггла прямо под его дверь. — Я смерила его убийственным взглядом, подражая манере Лорда. — А всяких малохольных я в дом не пускаю. У Лестрейнджа глаза полыхнули. Он плотоядно оскалился и прошептал еле слышно: — Жалко, не дали Белле тебя добить. Достанься ты мне, я бы тебя утрамбовал. Но сперва раздел бы догола и вздёрнул на дыбу. От развязной реплики я вздрогнула. «И этот отморозок пристает к Агнесе?» — Ты находишься на чужой территории, Лестрейндж. Среди чужих людей. Если что, я не побрезгую собственными руками насадить твою голову на острие своей калитки. А остальное утрамбуют мои друзья и соседи, — шептала я, наклонившись к Лестрейнджу, чтобы профессор не услышал. — Калитку твою я хорошо помню, крошка, — он ощерился. — Ты тут не шуми и не чирикай. Я тебя запомнил. Знаю, где ты живёшь, куда ходишь. Твои дни сочтены, — он закивал головой, окидывая меня таким себе прощальным взглядом. — Знаешь, у Беллы на стене висят отрубленные головы домашних эльфов. Я отдам ей твой скальп, будет забавный парик на одну из голов. Я прям вижу перед собой, как хорошо будет сидеть... такой шик-модерн... — Он мерзко расхохотался и закашлялся. Я вся внутренне закипела. Если б это не была маггловская часть города, я бы прокляла его. Он вульгарно угрожает, без намёков, в открытую. «Зелье Noctem я берегу как раз на таких, как он. Скоро я им займусь» — Бедняга, — прошептала я ему. — Наверно, несладко быть всего лишь бледным фоном для своего братца, который является бледным фоном для своей жены. Ответить он ничего не успел, так как профессор Сэлвин схватил меня за руку и потянул за собой подальше от этого пожирательского сброда. «Как Лорд их терпит?! Это же твари подзаборные!» Оглянувшись на троих Пожирателей, я увидела плотоядный оскал, высокомерный взгляд, лишённый ресниц и один неприличный жест. Меня подташнивало. — Нужно спасать маггла от черни! — отчаянно воскликнул Сэлвин, имея в виду наших волшебников, которые в приступе ярости совсем омагглились. Положение вора было поистине самое незавидное. Кое-кто уже поцелил в него деревянным бочонком с огуречным рассолом, кто-то тростью тыкал ему в рёбра, кто-то плевал в него, обнаруживая невиданную доселе меткость. Даже старикашки, которым лет под сто, толпились над магглом, как исполины, норовя схватить его своими дрожащими ручищами и поколотить. В общем, волшебники Сабольч-Сатмар-Берега пришли восторг от возможности безнаказанно кого-то наказать. Я мимоходом искала взглядом Варега. В толпе я поймала его взгляд и увидела, что он наблюдает за мной; я жестами объяснила ему, что мне нужно уходить. Он кивнул с пониманием, но от меня не ускользнуло то, что он взглянул на меня так, словно я ухожу не домой, а навсегда. Я замерла на месте на несколько секунд, терзаясь сомнениями, внезапно охватившими меня. Но властный голос профессора развернул мои мысли в ином направлении. — Плохи дела, если вы, волшебники, остервенели настолько, что потеряли уважение к нам, исполнительной власти Темного Лорда, и приступили к самосуду, — обратился Сэлвин к толпе. Люди потупили взгляд и почтенно расступилась, пропуская Сэлвина, светило нашего Дурмстранга. Он схватил маггла за шиворот и потянул за собой. Тот совсем не брыкался, он был рад избежать продолжения свидания с толпой. Я посеменила за ними. Оглянувшись на троих Пожирателей, я увидела, что они и не собираются нас останавливать. «Зачем тогда было всё это словоблудие?! Или они так просто развлекаются? Тьфу! Какие же они мерзкие!» Мы перешли на другую сторону улицы, подальше от фонарей, чтобы безопасно трансгрессировать. Наконец мы нашли безопасное место — за небольшим домиком под громадным платаном. «Лишь бы Лорда не было дома, — я взмолилась мысленно. — Так будет намного проще». Я взяла профессора за руку. В следующий миг мы уже стояли у калитки Ньирбатора. Когда маггл увидел замок, он замычал и замотал головой. Затем потерял сознание. Под влиянием обморока его губы стали пепельные и лицо напоминало скорее маску из балагана, чем живое человеческое лицо. *** Мы вошли и тотчас остолбенели. Точнее, мы вошли и я успела повесить на крючок усыпанный дождевыми бусинками плащ. Тотчас же вспыхнул люмос максима. В холле была госпожа Катарина. Возле неё стоял Фери. Они ждали меня. Часы показывали почти два часа ночи. «Да уж, что-то я припозднилась...» — Графиня-заступница, да ведь это маггл! — пропищал эльф. — Нужно отнести его в подвал, пока не испачкал ковёр! Я улыбнулась от уха до уха; смекалистый эльф сразу всё понял. Госпожа смотрела немного растерянно перед собой, но учтиво ответила на приветствие профессора Сэлвина. Он сразу заметил в ней перемены. Когда в последний раз он гостил в нас, у госпожи были белоснежные кольца локонов, она блистала драгоценностями и остроумием, и была уверена в том, что оказывает честь своим присутствием. — Вернулась, значит? — раздался голос, холодный, как ветры высокогорья. Лорд Волдеморт стоял наверху лестницы и смотрел на нас. Сэлвин встрепенулся и как будто задумался, прятать маггла или прятаться самому. Я направила палочку на обморочного маггла, прислонённого к двери и наложила заклятие статуи, чтобы стоял смирно и не качался. Он мгновенно окоченел, лишь веки немного подрагивали. — Алекс, — окликнул профессора Лорд. — Что ты здесь делаешь? Он сошёл с лестницы и весь такой грациозный прошествовал мимо госпожи и эльфа. Они склонились перед ним с таким богомольным пылом, какого я не видела в них поистине никогда. Небось что-то случилось в моё отсутствие?.. Сэлвин учтиво поклонился. Я опустила глаза. — Добрый вечер, милорд! Всё началось с того, что... — профессор начал последовательно излагать события, произошедшие сегодня на юго-западе Будапешта. Лорд слушал его, приподняв подбородок. Выражение его лица было пустующим; на меня он изредка бросал холодные взгляды, пробирающие до костей. Я поёжилась и хотела было отойти к госпоже, когда увидела резкий взмах — Лорд поднял руку в предупредительном жесте. Я замерла на месте. — Катарина, — Лорд прервал речь профессора и обратился к госпоже, — любезная, вам незачем здесь томить себе, выслушивая бредни посторонних людей. Ступайте в свои покои и отдыхайте. — Хорошо, милорд, — мягко ответила госпожа. — Я очень признательна вам за заботу. У меня челюсть отвисла от такой учтивой коммуникации между Лордом и госпожой. Пока меня не было, что-то действительно случилось... Когда Сэлвин закончил свой рассказ, он вернулся к тому моменту, когда мы договорились, что я возьму маггла себе. Лорд то и дело поглядывал на меня и его взгляд скользил по моему лицу. Кажется, моя молчаливость в конце концов привлекла его внимание. — Ну-ну, — противно хмыкнул он, — с каких это пор девицы благородных кровей гоняются за преступниками? Лорд посмотрел на меня — и недовольство, брызнувшее от его взгляда, едва не сшибло меня с ног. Мою голову пронзила внезапная боль. У меня из глаз посыпались звезды, будто я со всего маху налетела на каменную стену. Я попятилась и прислонилась к старинному комоду возле стены. Мои ногти буквально вонзились в красное дерево. Если б я могла скрыть эту боль, я бы так и сделала, но она была слишком мощной. — ... и мы потолковали с Присциллой и сошлись на том, что подобное дело не достойно вашего внимания. — Сэлвин договорил и бегло бросил на меня встревоженный взгляд. — Очень мило с твоей стороны, что ты соизволила позаботиться о моих делах, Приска, дорогая, — язвительно произнёс Лорд. Его челюсть была сжата. Окинув маггла взглядом, он спросил: — Почему маггл в беспамятстве? — Увидел замок и потерял сознание, милорд, — Сэлвин попробовал улыбнуться. — Есть ли существо более впечатлительное, нежели маггл? В комнате воцарилось молчание. Лорд разглядывал маггла. В воздухе витало гадкое предчувствие грядущей беды. Внезапно он позвал Фери и приказал ему проводить профессора с магглом в подвал. Я поймала взгляд Сэлвина, когда он последовал за эльфом, левиосой влача маггла — взгляд сочувственный и полон сожаления. Лорд тоже смотрел им вслед, а когда они скрылись за дверью, он обернулся ко мне и улыбнулся. То была злобная ухмылка, нашпигованная угрозами, он как бы желал сказать: «Ты нарвалась». Я лихорадочно пыталась придумать, как разрядить накалившуюся атмосферу, пока не удастся сбежать наверх. — Как ты посмела принимать такое решение без моего спроса? — Лорд отделил каждое слово многозначительной паузой. — Отвечай на мой вопрос определённо и ясно. — Мой поступок продиктован инстинктом. Ради Ньирбатора. — Объяснись, — потребовал он, гневно взирая на меня с высоты своего роста.  — Милорд, Ньирбатор подобен пищеводу, люки пронизывать его всего — от глотки до желудка. Много магглов почило в его каменном чреве. Он регулярно требует пищи... — ответила я несколько бессвязно, одной рукой массируя висок, а другой придерживаясь за комод. — И тебе понадобился именно этот никчёмный маггл? Как ты смеешь уводить его из-под моей руки? — Случайная кровь немногого стоит, замок жаждет крови врага, милорд, — ответила я, затем подробнее объяснила, что маггл ограбил сестру моего жениха. — Не нахожу нужным разбираться в таких тонкостях, да и не стоит того, — хладнокровно ответил Лорд. — Даже ради справедливости, милорд? — К черту справедливость, — отрезал он. — И неужели ты такая посредственная, что не можешь нажить себе врага? Я задумалась над его предложением и не торопилась отвечать. В конце концов я поняла, что он несправедлив ко мне и решила это высказать. — Я уже нажила, милорд, только вы не очень торопитесь называть мне его имя. Высокий смех прокатился по холлу. — Самонадеянности тебе, однако, не занимать. Ох, Приска, боюсь, как бы потом не пришлось лить слезы. — После минутной паузы он прибавил: — Мой подарок разнуздал тебя. Речь шла о привилегии, но ты, конечно, забыла, что она доступна тебе лишь ограниченно, то есть исходя из моих личных интересов. Что ты скажешь в своё оправдание? — Разве я не исходила из ваших личных интересов, когда вознамерилась избавить вас от лишних трудов? — Да неужели? — Его глаза зловеще скользнули по мне. — То, что ты называешь трудом, для меня есть наслаждение. Мне не составит труда лишить маггла жизни — и я сделаю это так, как мне захочется. С минуту в холле царила полная тишина. Лорд ухмылялся. При золотистом освещении канделябра его глаза казались красным стеклом. — Обычные люди для меня ничего не значат. Все они недолговечны... Как мухи. Быстро приходят и уходят, и им никогда не прожить достаточно долго, чтобы постигнуть то, чем я овладел до конца. — Это касается и меня, милорд, — тихо сказала я. — Ведь я тоже смертная. — Да, Присцилла, ты просто умница, сама понимаешь всю безысходность своего положения. Я чувствовала небывалую враждебность со стороны Лорда. Дверь слева тихо отворилась, вернулся профессор Сэлвин, но уже без Фери. Он замер на месте, тревожно переводя взгляд с меня на Лорда; его взгляд зацепился за мои ногти, вонзённые в комод. Лорд с мнимым удивлением приподнял брови. Сэлвин кашлянул, робко взглянул на Лорда и обратился ко мне: — Присцилла, ты очень бледная. Тебе лучше пойти спать. Суматошный выдался вечер... — Что такое, Алекс? — лениво протянул Лорд, пропуская мимо ушей реплику профессора. — Милорд, маггл на месте, всё готово. А Присцилле лучше пойти отдохнуть, она очень бледная... — Бледная говоришь? — насмешливо переспросил Лорд. — Мне стоит только захотеть, и её мозг воспламенится, а язык отсохнет. Не о бледности стоит беспокоиться. Сэлвин тяжело сглотнул и впился в меня взглядом. На его лбу прорезывались глубокие, болезненные морщины. Сэлвин подступил на несколько шагов ближе ко мне, но не решался подойти. Он стоял как пришибленный, не отводя от меня пристального взгляда, будто мысленно причитая: «Бедняжка, ты и не знаешь, в какую беду угодила. И я ничем не могу тебе помочь, да и никто не может» Высокий и мрачный, Лорд стоял ко мне почти вплотную и сочувственно-насмешливо смотрел на меня. Неумолимые глаза пригвоздили меня к комоду. — Милорд, не сердитесь на Приску, она действовала со... свойственной юности поспешностью, — опять заговорил профессор, на сей раз нарочито деловым голосом, хотя его тембр дрожал. — Разрешите ей пойти отдохнуть, милорд. Лорд взглянул на профессора с непробиваемым каменным лицом. — Что я слышу, Алекс? Будешь рассказывать мне, что делать? Профессор отрывисто покачал головой. — Помнишь, где выход? — Сэлвин уже ринулся к двери, когда Лорд прибавил: — Беги, профессор, беги. Лорд проводил Сэлвина презрительным взглядом, а затем принялся расхаживать по холлу взад и вперёд. Мы снова остались одни. Конвульсивная дрожь пробегала по всему моему телу. Голова раскалывалась. Мне хотелось присесть на кушетку под огромным зеркалом, но я не осмелилась сдвинуться с места. И не решалась заговорить из боязни неосторожным словом усилить поток издевательского красноречия. — Знаешь, Присцилла, — лениво протянул Лорд. — Мoй пытливый ум пoднялся на головoкpужитeльную выcoту вопроса: что ты нашла в нём, чтобы разыграть такую дуру и обратиться к нему за помощью? Только бездарные личности подвергают себя такому риску. Слова Лорда, словно семена, упали в мой мозг и разрослись, заслоняя чернотой все остальное. — Видела, как он сразу стушевался? — злорадствовал он. — Вид у него такой чопорный, и он держался так отстранённо, словно боялся, как бы его не заподозрили в фамильярности... Я подняла глаза на Лорда в недоумении. Красные склеры поразили меня. Ещё один колкий взгляд от Лорда — и меня словно спицей кольнуло под левую лопатку, а потом прямо в грудь. От этой боли я тихо застонала и меня забил озноб. Дышать становилось всё тяжелее, испарина покрыла лоб. Перед глазами колыхалась тошнотворная рябь. На миг мне показалось, что передо мной не человек, а змей, терзающий меня тремя рядами своих зубов. — Зачем... зачем вы это делаете? — прохрипела я. — Учу тебя уму-разуму, — отозвался он холодно. — Болью? — А что, классический способ, — он коротко ухмыльнулся. — Не любишь классику? Ничего, полюбишь. Ты же не девка уличная. Через миг-другой моя злость пересилила страх. Я машинально потянулась к левому рукаву. Поймав моё движение, Лорд бросил на меня предостерегающий взгляд. — Даже не думай... Я не потерплю сцен. Выхватив палочку из ножен, я дрожащей рукой нацелилась на него. — Брось её, — скомандовал он. Я собиралась выколдовать Тутеламурум, защитную стену, но стоило мне взмахнуть палочкой, как Лорд одним взглядом выбил её из моей руки, точно хлыстом. Он призвал её, и она полетела прямиком к нему. Свою палочку он даже не доставал. У меня перед глазами всё плыло, а он крутил мою палочку в своих пальцах и ухмылялся. — По правде сказать, мне даже самому совестно, что я так с тобой вожусь, — заговорил он, — а ведь не стал бы, не будь ты так глупа. Тебе следовало попросить моего разрешения, или у тебя такой обычай — прямо брать быка за рога? Зачем ты так ведёшь себя, скажи на милость? — Он стоял слишком близко, но деваться было некуда, мои ногти вонзились в древесину со всей злостью и горечью. Я тщетно пыталась найти веское возражение, способное опрокинуть доводы Волдеморта. Я старалась сфокусировать свой взгляд на пуговице его жилета, но в глазах продолжало рябить. — Я веду себя естественно, — я ответила спустя минуту раздумий. По звуку собственного голоса, невероятно сиплому, я поняла, как жутко вымоталась. — По-твоему, это называется естественно? Объясни мне, чем ты занималась в столь позднее время в той части города? — Гуляла. Выходила на людей посмотреть да себя показать. — Я еле сдерживалась, чтобы всё это не прокричать. — Я так понимаю, у тебя не было никаких причин уходить, кроме того, что тебе было скучно? — Можно и так сказать. — А у тебя проклёвываются рожки, — сказал он еле слышно. — Я их собью и глазом не моргну, поняла? Я молчала и не двигалась. — Всё ещё упрямишься? Третья волна боли полоснула меня по ногам. Она пульсировала короткими ослепительными вспышками. Я вся задрожала и всхлипнула. А Лорд был уже совсем близко. Сквозь рябь и черноту одежды я увидела, как он протянул руку и взял в свои паучьи пальцы прядь моих спутанных волос. Я будто кожей почувствовала и не испытала ничего, кроме всеохватывающего страха. Ноги казались ватными, на языке ощущался солёный вкус — от резкой боли я прикусила себе язык. «Он может сделать со мной то же, что с кентавром, — мелькнула мысль. — Может разбросать меня по всей луговине под палящим солнцем и на глазах всех духов Ньирбатора...» — Ещё как могу, — вдруг раздался голос. Его тон привёл меня в полнейшую оторопь. Я только сейчас заметила, что потерялась в омуте его глаз. Я резко отвернула голову. — Твоя жизнь полностью зависит от меня, ты это понимаешь? — ПРОКЛЯТЬЕ! — вскричала я, и вся моя робость испарилась. — Вы всё время напоминаете, что я должна плясать под вашу дудку! Дразните меня, пользуясь зависимым положением, в которое сами меня поставили! Да, я знаю, что завишу от вас, как знаю и то, что вам льстит напоминать мне об этом! Глаза Лорда пылали убийственным пламенем. «Он сейчас проклянет меня. Мне конец». Во мне не было ни капли жизни. В холле стояла сама смерть. Мне нужно было немедленно уйти, во что бы то ни стало. Сквозь застлавшую глаза туманную пелену я посмотрела на Лорда, затем в область его сердца и мысленно пожелала ему от всей души скорой насильственной смерти: «Сгинь на ветру да на болоте». Затем не выдержала, отвесила ему издевательский поклон по примеру Агнесы и двинулась шатким шагом в сторону лестницы. Ахнуть не успела, как мощное заклятие мерцающими веревками оттянуло меня назад. Я еле успела схватиться за тот злосчастный комод, чтобы не упасть. Мои ногти вонзились во второй раз. — Что с тобой, Приска? — раздался холодный смешок. — Так торопишься убежать, что земля из-под ног уходит? Впредь не советую тебе поворачиваться ко мне спиной. — СЕЙЧАС ЖЕ ПРЕКРАТИТЕ! — вскричала я. Мерцающие веревки сдавили меня, впиваясь в кожу, дрожь не проходила. Лорд был очень зол. От помутившегося зрения я не различила в его глазах ни красного, ни синего. Только заметила, как раздувались его ноздри. — Ты не облегчишь себе жизнь, разговаривая со мной в подобном тоне, — процедил он сквозь зубы. — Я, знаешь ли, не страдаю сочувствием. И не потерплю, чтобы мои слуги позволяли себе всякое безобразие. — С каких это пор я стала слугой? — Ну как тебе сказать... — Волдеморт глубокомысленно почесал подбородок. — Подсчитай записи в своём дорогом дневнике и увидишь: с того самого дня, когда сюда вошёл я. Ужас охватил меня, и я закрыла глаза. — Да, Присцилла, да, — вкрадчиво продолжало сущее зло. — Копаясь в твоей головке, я обозрел, как ты щепетильно записываешь все мелочи своей пустоголовой жизни. Не хочешь смотреть на меня? Сердишься, понимаю... Советую тебе сердиться на саму себя за расшалившиеся нервы. А я между тем сам позабочусь о Ньирбаторе. За свое дерзкое поведение ты заслужила не один Круциатус, но я сдерживаюсь. Знаешь почему? По одной лишь той причине, что хоркруксия требует ясного рассудка. Понимаешь, Присцилла? Это единственное, что сдерживает меня. Представь, что будет, когда ничего уже не удержит... Жестокость этих слов даёт лишь слабое представление о том тоне, каким они были сказаны, о том наслаждении, которое чувствовалось во всём существе Лорда, когда он не только не повышал голоса, но говорил даже тише, чем обычно. Он говорил убедительно, и его тень, казалось, росла и наполнялась чем-то материальным с каждым словом, начинала давить мне на плечи. Мне стало трудно дышать. Я была преисполнена странных ощущений, настолько, что мне чудилось, будто я вижу в Лорде своё отражение в зеркале вниз головой. В какой-то миг веревки исчезли, но я не могла сдвинуться с места. Волдеморт тоже стоял неподвижно. И чересчур близко. Мой взгляд был прикован к чертовой пуговице. Чёрной с поперечной гранью. Я навсегда её запомню. Лорд крутил в руках мою палочку, разглядывая её с любопытством. — Тисовое дерево, — произнёс он совершенно спокойно. — Редкая палочка для этих краев. Говорят, здешние тисы остались ещё со времен римского владычества. — Верните мне её... пожалуйста, — тихо взмолилась я, боясь навсегда остаться безоружной. Я ожидала, что, выплеснув на меня всю злость, Лорд смягчится, но его лицо даже не дрогнуло. К моему изумлению, палочку он мне вернул, но украсил этот жест язвительным комментарием: — Да тебе не палочка нужна, а нянька и погремушка. Я содрогалась; всё ещё пытаясь скрыть это, я сцепила руки на груди, сжала палочку и ждала, когда он разрешит мне уйти. Я была так напугана, что не решалась даже шагу сделать без спроса. — Убирайся, — прошипел он спустя несколько минут. — Чтоб я тебя больше не видел. Крик задохнулся в моей груди. — Вы... вы г-гоните меня из собствен... — Ступай в свою комнату, паршивка.