Ньирбатор

Суббота, 3 апреля 1964 года — Ты там уснула? Быстро выходи! — раздался высокий голос за дверью моей ванной комнаты. — Эм-м… Уже иду! На протяжении вот уже полутора часов я осматривала царапину на скуле, которая порозовела и больше не щипала. Утром Лорд сказал, что снял сглаз и что царапина на протяжении недели заживёт. На мой вопрос о том, как теперь обстоят дела с Лестрейнджем, он лишь одарил меня надменным взглядом. Я молча приняла данный ответ и не стала напирать. Я знаю, это Беллатриса подначила Рабастана. Она не успокоится, пока не закончит начатое. Жаждет отомстить мне за быка. Что ж, ничто человеческое ей не чуждо. И она пила мою кровь!.. Несмотря на то, что видение было вызвано сглазом, это именно то, чего она мне желает... Позавчерашнее перемирие с Лордом сопровождалось глубокими переживаниями и вызвало весьма противоположные чувства — от безграничной радости до беспричинного страха. И всё-таки я считаю, что важнее всего его поступки по отношению ко мне, а не брошенные в запале оскорбления и угрозы. Мои отношения с Лордом изменились, и пока сложно понять, что с этим делать. Мы будто заключили нейтралитет; он не упоминает о случившемся в холле, собирается сам принести маггла в жертву, и всё по-прежнему: он командует, я подчиняюсь. Но в то же время многое изменилось. Может быть, поэтому я не умерла, когда услышала его голос за дверью ванной комнаты, смежной с моей спальней. «Он сейчас стоит в моей комнате, — я еле шевелила губами, обращаясь к своему отражению. — Будем надеяться, что он зашёл за «Лучафэрулом». Возьмёт и уйдёт. Батории, придайте мне сил!» Я вышла из ванной комнаты, едва не задев Лорда. Он стоял за дверью как истукан. «Милорд, подвиньтесь, из-за вас я еле дверь открыла», — чуть не сорвалось у меня с языка. Но я лишь улыбнулась. Как тут не улыбаться? Лорд Волдеморт больше не зол не меня. Он лишь смотрел на меня непробиваемым взглядом, требующим аудиенции. Одиннадцать часов вечера — время для визитов не самое подходящее, однако Лорду всё нипочём. Выйдя из ванной, я пошагала в сторону окна, с каждым шагом увеличивая между нами расстояние, вселяющее мнимое чувство безопасности. Я заметила «Лучафэрула» на столике у двери. «Значит, уже нашёл… Но почему он тогда не уходит?» Лорд уселся на диван и без особого энтузиазма оглядел мою комнату. — Проходи, садись, — сказал он, находясь якобы в своей комнате. — Благодарю вас, милорд. — Я покосилась на него и присела на краешек подоконника. — Мрачновато у тебя тут, — он постучал пальцем по деревяшке столика. — В прошлый раз здесь было светлее. — Если б вы предупредили меня, я бы приукрасила этот мрак к вашему приходу, милорд. Он не отвечал, а был какой-то чересчур задумчив. Дождь барабанил по стеклам, словно аккомпанируя таинственным заклинаниям природы. Ночной ураган бушевал над деревней. Оглушительные удары грома сотрясали стёкла в соседних домах. То и дело вспыхивали молнии, освещая комнату синим светом — и в этом свете лицо Лорда казалось высеченным из камня. Его взгляд пробежался по моему платью, словно он впервые его увидел. И взгляд его был озлоблен. Я нервно заёрзала. «Почему он так странно смотрит… — я лихорадочно размышляла. — Может быть, Лестрейндж что-нибудь наплёл обо мне?» — Что-то случилось, милорд? Он не торопился с ответом, а откинул голову назад и снова смерил меня взглядом. — Разве ты не должна носить платье Графини? — обронил он будто невзначай. «Да уж. Госпожа многое ему рассказала». Я тяжело сглотнула и пожала плечами. — Отвечай, — потребовал он таким тоном, будто я в чём-то провинилась. — Милорд, апрель ведь. О каком бархате может быть речь?.. Легко Графине висеть в нём на портрете, а я живой человек, мне не… — Живой человек, — процедил он с презрительной усмешкой, — тебя никогда не учили заклинанию охлаждения? Мне на мгновение стала так противна его заносчивость, что хотелось выставить его вон. — Извините, милорд, но какая вам, собственно, разница, во что я одета? — Я посмотрела на него, стойко удерживая его взгляд. Красная кайма вокруг его зрачков полыхнула. Не дождавшись иного ответа, кроме зрительного заряда презрения, я быстро сменила тему: — Не тратьте время на пустяки… Пожалуйста, милорд, — неуверенно протянула я, не сводя с него взгляда. Он будто застыл. Каменный совсем. Хотя бы восковой был, но нет, каменная глыба. Ужас. — Может быть, всё-таки расскажете, что там с Лестрейнджем? — Это тебя не касается, — ответил он, точно обломок айсберга вынырнул в голосе. — Пожалуйста, хотя бы скажите, что он теперь… — Тебе достаточно знать, — с расстановкой процедил он, — что всё улажено. Я не смела расспрашивать дальше, а лишь потупила взгляд. Лорд тем временем призвал ярко-оранжевую корзинку с бисквитами, которая стояла на моём письменном столе, взял одно своими паучьими пальцами и принялся есть. При этом он поглядывал на меня, будто проверял, как я реагирую на то, что он позарился на бисквиты, которые Фери испек специально для меня и даже имя моё вывел на каждом. Бисквиты с вишнями в шоколаде, мои любимые. Нет никаких надежд, что Лорд и об этом не прознал. «Всеведущий Волдеморт… — я подумала. — Попытается ли он обратить против меня столь безобидную информацию? Разве что съест все бисквиты, чтобы в очередной раз продемонстрировать, что ему всё сходит с рук». Фери рад был испечь для меня лакомства, хотя он травмирован наказанием за подслушивание. Его уши сейчас багровые с гадкими прожилками и ужасно болят. Пока Лорд был занят пожирательством, мои мысли опять вернулись к Лестрейнджу. Я удовлетворяла свою потребность в отмщении фантазиями о том, как намотала на пальцы волокна его зрительного нерва, запихнула ему в глотку вместе с левым глазом, и он поперхнулся, едва успев проглотить правый. — Я выбрал второй люк, — ленивый голос выволок меня из сладострастных мечтаний. — Тоже на четвертом. Сейчас пойдём откроем. — А-а… а не поздновато ли? — я опешила от такого поворота событий, и, взглянув на часы, добавила: — Без четверти полночь. — Я не спрашивал тебя, если ты не заметила, — ответил он своей самой вежливой интонацией. — И кто бы мог подумать, что у тебя боязнь темноты? Мне стоило зайти в детское предобеденное время?.. Я прыснула со смеху. — Смейся, смейся. Как бы потом плакать не пришлось, — едко произнёс он и обдал убийственным взглядом корзинку, которую сам же положил на диван, а теперь имел к ней претензии. — Тебя нужно растормошить. Знал бы я, что ты буквально воспримешь мои слова и будешь лодырничать в своей комнате все эти дни, я бы выразился иначе. «Неужели я только что услышала сожаления Лорда о том, что он неясно выразился?..» — Но вы могли в любой день позвать меня, милорд, — ответила я, желая уяснить ситуацию. — Я боялась, что… — Конечно же ты боялась, — отрезал он. — Ты и должна меня бояться. Впрочем, этот урок ты усвоила. Теперь ты знаешь. От этой реплики у меня по коже пробежали шустрые змейки, точно василиск из моих снов распался на сотни. «Почему они все говорят мне эту фразу? Намёк василиска был очень пространный, а если вооружиться фантазией, то вообще получается нечто неподобающее…» Я неотрывно наблюдала за Лордом. Он грациозно поднялся с дивана, подошёл к двери и открыл её. Затем обернулся и уставился на меня. Непроницаемая личина Лорда насторожила меня, и мне подумалось, что люк это лишь предлог, чтобы выманить меня на четвертый этаж, затолкать в библиотеку и запереть. Я перевела взгляд с его лица на плотный мрак в коридоре. — Боишься выходить со мной… понимаю, — вкрадчиво повёл он. — А не боишься сидеть после того, как я велел встать? — Вы не велели, милорд. — Я открыл дверь. Тебе этого не достаточно? — Я едва избавилась от сглаза, милорд. Царапина всё ещё не сходит. Разве у меня сейчас хватит сил на люки? — парировала я, сама не зная чего ради. — Сегодня ты выглядишь, надо заметить, гораздо лучше. Значит, и чувствуешь себя соответственно. Сил тебе хватит. Ты ведь идешь не одна. Такой незамысловатый вывод привёл в меня в ступор. Я машинально поднялась и прошла мимо Лорда, выходя в коридор. Он вышел следом, при этом не забыв запереть за собой дверь с притворной вежливостью, которую я сочла очень опасной, учитывая позднее время. «Это не тот человек, с которым ночью можно соваться в люки», — завопил голос разума. Но мои ноги сами понесли меня за Лордом, когда он твёрдым шагом направился к началу лестницы. Я не успела заметить, как Лорд облачился в рабочую мантию, а на руках у него появились черные хлопковые перчатки. Он подготовился. «Неужели он думает, что люки нужно открывать в рабочей мантии? В прошлый раз я была в своей… как он всё схватывает на лету. Но речь идёт просто об удобстве» Я шагала позади Лорда, не сводя глаз с его затылка. Он шагал уверенно и не оборачивался, чтобы проверить, не улизнула ли я в какую-нибудь комнату на пути. Нет, он прекрасно знает, что я у него на побегушках; в долгу; в подчинении; и к тому же откровенно восхищаюсь им. На лестнице полы его мантии развевались от стремительной поступи. А я шла тихо как мышка, у меня ничего не развевалось. Когда-то так служанки Графини плелись сзади, цепляясь за её накидку. Может, стоит и мне уцепиться за мантию Лорда? У меня вырвался смешок, когда я представила, как он обернулся и увидел, что я скомкала в пальцах его королевский шлейф. Лорд бросил на меня беглый взгляд через плечо. Его приподнятая бровь подействовала на меня успокаивающе. «Когда он злится, то ухмыляется и его губы искривляются, а крылья носа аж трепыхаются. Сейчас он ничего не замышляет. Всё хорошо…» На четвёртом этаже мы подошли к люку, расположенному в потолке. — Давай взбирайся, — сказал он мне после того, как трансфигурировал канделябр в стремянку. Я бросила на него ошеломлённый взгляд. Я предполагала, что после того, как Лорд приобрёл благосклонность Ньирбатора, и духи отдали ему целый этаж, он сам попытается открыть люк. К слову, стоило мне ступить на четвертый этаж, как я почувствовала, что он больше не принадлежит мне. — Не изводи меня, Приска, — прошипел он. — Я не намерен возиться с тобой. Я просто накажу. В итоге я взобралась сама и едва не ударилась головой, когда внизу послышался смешок, и я резко повернула голову, чтобы взглянуть на насмешника. Лорд ухмылялся, а волны его смолистых волос вздымались в полумраке при свете канделябров, будто восставшие из ада. Я вытянула палочку и стала распечатывать люк. — Видишь, Приска, — послышался внизу мрачный голос с самодовольным тембром. — Я наделён особым искусством убеждения и склонения человека к тому, что мне требуется… Почему ты улыбаешься? — Гм, милорд, я… я просто вспомнила о том, как на меня подействовал портрет Бауглира в вашем кабинете. Я об искусстве убеждения и склонения. — Ну так расскажи. — Его глаза заинтересованно сверкнули. Я повернулась на стремянке лицом к Лорду. — В лавке Лемаршана из-за Бауглира никто не ходил на второй этаж, — объяснила я весь казус. — Сразу шли на третий, столь сокрушающее подавление он оказывал на каждого, кто поймал его взгляд. Любопытно, как с ним справляются в «Горбин и Бэрк», возможно, у них свои методы укрощения этого портрета. — Откуда ты знаешь о «Горбин и Бэрк»? — осведомился Лорд. — Милорд, я ничего не знаю об этой лавке, кроме того, что там висит второй портрет Бауглира. — К твоему сведению, второй портрет почти не имеет сходства с первым, — произнёс Лорд с толикой пренебрежения. — Мне он когда-то показался старухой с кустистыми бровями, нависающими над огромными тараканами. — Вы давно там были, милорд? Тоже шесть лет назад? Он кивнул. В тот же миг послышался щелчок первой скобы на люке. Осталось ещё четыре. — Говорят, все лавки артефактов и древностей как сестры-близняшки, похожи очень. Это правда, милорд? — Кто тебе это сказал? — Он сдвинул брови, будто я ляпнула полную чушь. — Каркаров сказал, милорд. — Тогда зачем ты переспрашиваешь у меня? Не доверяешь своему другу? — Он мне не друг, — я нахмурилась и тряхнула головой от неловкости, что говорю о таком с Лордом. Мы же должны обсуждать хоркруксию, люки, и только. Я упустила момент, когда наши разговоры перешагнули эту черту. — А кто же тогда? — настаивал он на ответе. — Ну… милорд, как вам сказать… Если б он не был кузеном Агнесы, наши дороги совсем бы не пересекались. Кстати, я хотела спросить вас кое о чём… относительно Каркарова… Можно? — Спрашивай, только более связно. — Его тон был едко-насмешлив, он намекал, что я вечно мямлю при нём. Но если я мямлю, то лишь от неловкости. Просто моё любопытство в этом вопросе выросло до болезненных размеров. Второй щелчок. — Это правда, что Мири умерла насильственной смертью от его рук? Насильственной в буквальном смысле, милорд? — Кто-кто? — переспросил он. — Мири Цингарелла, цыганка, — уточнила я со всей терпеливостью. — Она прорицала о вашем приходе. На несколько минут запало молчание. Я вопросительно смотрела Лорду в глаза, но видела лишь непробиваемую стену всеведущего хладнокровия. — Что ты смотришь на меня как на врага, — резко произнёс он. — Разве это я насильник? Меня передернуло и моя нога чуть не соскользнула со стремянки. Третий щелчок. — Значит, правда, — мой голос вдруг стал каким-то сиплым. — Ты очень догадлива, — съязвил он. Я снова посмотрела Лорду в глаза. Равнодушие. Только налитые бледной кровью склеры казались предельно живыми. — Вы поощряете… такие методы, милорд? — А ты разве не поощряешь? — Что вы имеете в виду? — Я уставилась на Лорда, меня задел его двусмысленная реплика. — Ну ты же приглашала Каркарова на свой день рождения, — бросил он сухо. Разве ты тогда ничего не подозревала? — Подозревала. Но, милорд… откуда вам известно, что я его приглашала? — Не задавай дурацких вопросов. — Но это… это мерзко, — не унималась я. Послышался четвертый щелчок. — Приска, я не ратую за свободу самовыражения, и когда мои слуги самовольничают, я очень с ними суров. Но мои слуги вольны в своих действиях, пока это не мешает мне. И нет причин поднимать гвалт, — холодно отчеканил он. Я не нашлась, что ответить. Но я опять вспомнила о Лестрейндже. Его сглаз не оставляет сомнений в том, что слуги Лорда определённо наделены многими вольностями. Я прикипела взглядом к люку, чтобы не смотреть на Лорда. — Ты отвлекаешься на всякие пустяки, — послышался голос внизу, и мне показалось, что он несколько смягчился. — А сейчас будет пятый щелчок. За секунду я его услышала. Люк открылся и я взобралась наверх, боясь, как бы Лорд не слишком торопился взбираться следом за мной. Я стояла в кромешной темноте. Люмос здесь не действовал. Я ощутила, что стала ногой на что-то круглое. Боясь споткнуться, я присела на корточки и увидела рядом с собой кожаную женскую сумку. Палочкой я расстегнула её, внутри был маггловский фонарь, такой огромный, что он буквально торчал из сумки. В следующую минуту я увидела на полу перед сумкой носок туфли. Подняв глаза в этой плотной тьме, я увидела, что Лорд навис надо мной. Он смотрел мне прямо в глаза, а затем его взгляд переметнулся на фонарь. Он нагнулся и взял его в руку. Не будь он в перчатках, он бы точно не брал в руки эту маггловскую штуковину. К моему изумлению, Лорд недолго возился с фонарем, буквально через несколько секунд фонарь уже осветил помещение, в котором мы оказались. Это был чулан. А внутри был труп. Снова. Под левой стеной, покрытой густой плесенью лежал труп — довольно старый, но ещё не скелет. Я подошла поближе, чтобы лучше рассмотреть его. Длинная парчовая юбка и посеревшая блуза. Белокурые спутанные волосы. На шее трупа были жемчужные бусы. Один ряд был порван, бусины лежали на полу то там то сям. Вот на что я наступила. — Ньирбатор кровожаден, — послышался голос совсем близко. Лорд подошел и стал справа от меня. Он разглядывал труп, но никакого удивления на его лице я не заметила. Другой бы ужаснулся, обнаружив такое в доме, где живёт, спит и ест. — Похоже, это… безымянное существо долго здесь лежит, — протянул он с апатией. — Лет примерно двенадцать. Посмотри, что там ещё в сумке, — сказал он, поймав мой настороженный взгляд. Я нахмурилась и покачала головой. — Что тебя смущает? — спросил он. Его тон был сплошной издевкой. — А вдруг там крестраж Годелота? Упустишь такой шанс? — Милорд, не смешите меня. В маггловской сумке? В кожаной фиолетовой сумке? — Я чуть не расхохотались от такой нелепицы. — Не изводи меня, Приска, — процедил он. — Быстро открывай и показывай содержимое. Я вернулась к сумке и снова присела на корточки. Прикоснуться к сумке я не решилась, но подняла её волшебной палочкой и вытряхнула всё из неё. Там оказались всякие женские мелочи, некоторые я видела впервые. Вконец выпал кошелёк. Внутри было двадцать фунтов в банкнотах. — Бароновы кальсоны, откуда здесь фунты? — воскликнула я. — Неужели… неужели он?.. — Да, похоже, Мальсибер тоже внёс свой вклад в благоденствие Ньирбатора, — прокомментировал Лорд. — Старался всё-таки. — Хотите сказать, он приволок жертву из самой Англии? — недоумевала я. В уме я нарисовала себе сцену, где Мальсибер знакомится с английской магглой, приглашает её к себе домой и запирает в подвале. Я нервно сглотнула, вспомнив, что сейчас в подвале томится маггл в ожидании своей казни. Лорд сказал, что запирать — это несерьёзно; нужно казнить по-настоящему. Краешком глаза я наблюдала, как Лорд присел возле меня и рассматривал банкноты. «Хочет, значит, верховодить… Люки сам открывать не умеет, но жертвы приносить он хочет. Беспредел» — Такие были в ходу в начале пятидесятых, — задумчиво произнёс он, небрежно бросая банкноты на пол. — Разумеется, мои предположения всегда верны. Двенадцать-тринадцать лет. А фонарь добротный, ещё довоенный. Лорд выпрямился и стал осматриваться. Я поднялась вслед за ним. Сначала я недоуменно озиралась по сторонам, а потом начала шагать вдоль периметра. И обнаружила шкаф. «Ещё одно платье?» — мелькнула неутешительная мысль. Я двинулась к шкафу, украдкой поглядывая на Лорда, который решил подбодрить меня нахальным кивком, и открыла его. Тотчас на меня наплыла огромная тварюга. Чернильная туча немедля приобрела очертания разрушенного Ньирбатора. Я испустила пронзительный крик и отшатнулась, но Лорд силой удержал меня за спину, огласив пустоту чулана раскатами смеха. Одним взмахом палочки он рассеял боггарта. — Чему вас учат в Дурмстранге, ума не приложу, — сказал он, утирая выступившие на глазах слезы — до того его насмешила моя реакция. А в следующий миг его выражение лица было совершенно зловещим. Перепады настроения — это самое пугающее в Лорде. — Если ты не возьмешь себя в руки и не будешь вести себя тихо, я пойду дальше сам, возьму то, что там обнаружу, а тебе даже не разрешу посмотреть. Тебе ясно? — прошипел он, понижая тон всё ниже и ниже. — Да, милорд, но что значит, пойдёте дальше? — Сейчас пойдёшь открывать второй люк, — смерив меня убийственным взглядом, он ответил. — Но два люка за раз нельзя! — Откуда тебе известно? Ты хоть раз пыталась? — Мне госпожа говорила. И Фери. — Очнись, Присцилла. Теперь ты делаешь то, что говорю тебе я. Хочешь возразить мне? — Нет, милорд, не хочу. Но в этом люке может быть кое-что ценное. В прошлый раз, когда я нашла труп в чулане, там тоже был шкаф, а внутри висело платье Эржебеты! Лорд склонил голову набок и сардонически покачал ею. — Ушам своим не верю. Опять платье. Скажи на милость, что у тебя в голове? Я поёжилась под его пристальным взглядом. — Милорд, да не нужны мне никакие платья, я просто пытаюсь объяснить, что в люке всегда что-то есть, даже если на первый взгляд кажется обратное. А второй люк я вам открою, — тихо добавила я, — но пока стоит тут осмотреться. Жалко будет упустить что-то важное. — Ну давай тогда, осмотрись, — ответил он с иронией, прозвучавшей донельзя отвратно. — А я тут понаблюдаю. Потом покажешь мне свои находки, ладно? Под палящим взглядом Лорда я принялась снова обходить чулан по периметру. Шаг мой был неуверен и несколько шаткий, мне казалось, Лорд намеренно воздействует на меня какими-то своими чарами, чтобы я выглядела жалко, а он всегда был прав. Но я продолжала обходить чулан, присматриваясь к каждой черточке, каждому углублению в стене и даже к рисунку плесени на правой стене, где лежал труп женщины. Моё внимание привлёк квадрат стены прямо позади неё. Я не сразу поняла, что с ним что-то не то. Нацелив палочку на труп, я отодвинула его. Там стояло зеркало. И в нём не было моего отражения. Тотчас же я почувствовала сквозняк — это Лорд стремительным шагом подошёл ко мне. Он бесцеремонно вышел вперёд, заслонив зеркало от моего обзора. Я должна была, по всей видимости, смотреть в черноту мантии на его спине. «Ну хоть что-то. Я же говорила, что здесь что-то есть. Пускай знает, что я разбираюсь в люках». В чулане воцарилась тишина — я не слышала ничего, кроме биения собственного сердца. — Будто стекло в позолоченной раме, а вовсе не зеркало, — задумчиво произнёс Лорд. Поколебавшись, Лорд подошел ещё ближе к зеркалу и тронул его палочкой. Внезапно там показался паук. И он не был снаружи; он был внутри зеркала. Лорд удивлённо хмыкнул. — Почти как твоя царапина, — тихо сказал он. Я вопросительно взглянула на Лорда. — Подойди сюда, Приска. Я подошла к Лорду достаточно близко, но он схватил меня за руку и притянул ещё ближе. Мне казалось, что меня сейчас удар хватит, и я упаду возле той женщины и наконец-то умру. Умру смертью несвободного человека, но хотя бы от Лорда освобожусь. Он подтолкнул меня вперёд к зеркалу, а сам стоял вплотную за моим левым плечом. Я ощущала его дыхание на левой стороне своей головы. «Какой же он высокий…» Присмотревшись к пауку, я увидела, что его тельце алело, как свежая кровь. Тонкие ножки и впрямь походили на мою царапину. Они будто были вытканы из рубина или турмалина. Я окинула робким взглядом притихший чулан. В наступившей тишине можно было бы услышать звон падающей булавки. — Заходи в гости, сказал паук мухе, — раздался вкрадчивый голос над моим левым ухом. — Я слегка повернула голову и встретилась взглядом с Лордом. В его глазах полыхала багреца, а уголок рта пополз вверх и сделался нишей для тени. Фонарь в руке Лорда начать мигать, будто с минуты на минуту должен был погаснуть. «Магия всегда оказывает воздействие на маггловские вещи, — я мысленно вспоминала уроки профессора Картахары, — особенно магия под влиянием сильных чувств, мыслей, рефлексов» — Милорд, фонарь сейчас погаснет, — еле слышно прошептала я. — Маггловские фонари не гаснут, — ответил он спокойно, — они выходят из строя. — Хорошо, милорд, буду знать, — ответила я ученическим тоном. — Помнишь, что говорил Гриндельвальд о свете и тьме? — спросил он вдруг, наклоняясь ещё ближе. Я повернула голову и снова смотрела на паука. — «Свет опасен, а в темноте безопаснее даже с врагом», — ответила я, чувствуя на своём левом плече прикосновение чёрной ткани. — А я враг по-твоему? — Нет, милорд. Отнюдь, — ответила я немного быстрее, чем стоило бы. Прозвучало так, будто я пыталась что-то доказать. — И всё-таки ты боишься, — протянул он с ледяным сарказмом, — остаться со мной в темноте. Я украдкой посмотрела на его руку, держащую фонарь. Его черная перчатка не могла быть более черной. У неё чёрная сердцевина. Концентрированная тьма. Ослепительно-черная. И она не прочь собой поделиться. — Остаться с вами нестрашно, милорд, — ответила я после минуты раздумий. — Но в люке оставаться нежелательно. Помедлив с минуту, он сказал своим обычным прохладным тоном: — Тогда пойдём открывать второй. — А как быть с зеркалом? — Заберём с собой, — ответил он. Затем обошёл меня и приблизился к зеркалу. Лорд что-то прошипел, и зеркало с бледным мерцанием отслоилось от стены, с которой успело почти что срастись, и приземлилось у ног Лорда. Второе шипение — и зеркало начало уменьшаться в размерах. Когда оно превратилось в пуговицу, Лорд положил её себе в карман. — Пойдём, — сказал он и, не дожидаясь ответа, повернулся и тронулся с места своей удивительной змеистой поступью. Мы спустились по стремянке и вышли в коридор четвертого этажа. Лорд на миг оглянулся и его взгляд скользнул по моей щеке. — Что-то не так, милорд? — спросила я, чувствуя неладное. — Всё хорошо, — ответил он и продолжил путь. Мы дошли до середины коридора, третий люк располагался в стене в нескольких сантиметрах выше от пола, как тот первый. Он был забранный крупными решетками из прутьев. Ни единого пятнышка на было ни на стальной пластине, ни на скобах, ни на решетках. Странно. Я присела и начала открывать его. Этот пошёл легче, но я не восприняла сей добрый жест как показатель безопасности. Люк открывался странно: кирпич за кирпичом в стене выстраивалась низкая дверца. Одна из пресловутых архитектурных истин Ньирбатора гласит: замок построен не из кирпича. Подумав, что здесь нечего таить, я сказала об этом Лорду, чтобы он был начеку. В ответ он лишь заносчиво вздёрнул подбородок и фыркнул: — Как познавательно, Присцилла. Но я не зря выбрал этот люк. Здесь мы обязательно обнаружим нечто более весомое, чем мёртвая женщина и не-зеркало с пауком. Мы обнаружим. Это «мы» пощекотало мне нервы. То он слишком фамильярен и буквально загоняет меня в угол, то он отстранён как глыба льда или монолит доисторических пещер. Войдя в люк сквозь низкую дверцу, я снова оказалась в кромешной тьме. Несправедливо, что люмос не действует почти во всех люках, а маггловский фонарь светит как миленький. Но фонарь выдает настроение колдуна, который держит его. Может, поэтому Лорд оставил его в люке? Когда Лорд сделал открытие, сказав, что «люмос здесь не подействует», я выколдовала свечу, и он взял её из моей руки. На миг его пальцы соприкоснулись с моими, и я прикипела взглядом к свече, чтобы не смотреть в глаза Лорду. Кажется, он не заметил. А если заметил, то опять злопыхался, потому что не спешил забирать свечу, а будто хотел подержать её из чистого любопытства и вернуть мне. Свеча не выдержала грубой хватки Лорда и начала плакать крупными восковыми слезами; я мигом выколдовала подсвечник и прикрепила к свече. Но Лорд упрямо продолжал держать свечу и оценивающе разглядывал подсвечник с таким надменным видом, будто собирался сказать: «Нет, это золото не в моём вкусе, выколдуй мне какой-то особенный, невидимый и неприкасаемый…» Не знаю, прочёл ли он мои мысли, но я, не сдержавшись, звонко рассмеялась и поймала на себе его пытливый взгляд. Мои пальцы, медленно разжавшись, выпустили подсвечник, и он бы упал, если б Лорд не согласился, что свеча требует подсвечника, и воску приятнее капать на золото, чем на его мертвецки бледные пальцы. Комната в люке была прямоугольной, бетонной. В стене был встроен резкий поворот налево. Путь к нему лежал словно за дымовой завесой, и барьер мерцал в воздухе. Я медленным шагом направилась к нему. Лорд тотчас оказался рядом, нацелив вперёд палочку, и я нарочно немного приотстала. «Духи Ньирбатора! — я мысленно взмолилась. — Если хотите плеснуть в кого немного огня, вот он, ваша цель. А меня пощадите! Он уже нажился, увидел мир и всё такое, а у меня всё впереди. Мне ещё учиться и учиться, сражаться, постигать великое и продолжать род Грегоровичей и Годелотов…» — Что ты стоишь с постной физиономией? — послышался холодный голос. — С какой физиономией? — переспросила я, совершенно не поняв фразы. — Постной, — вяло ответил он, а затем, будто что-то вспомнил, резко отвернулся и двинулся дальше. Лорд натолкнулся на запертую дверь. Его волшебная палочка не произвела на неё никакого эффекта. Не оборачиваясь ко мне, Лорд резко велел открыть её. Здесь требовалось кровное прикосновение, и мне пришлось повозиться. Пошарив пальцами, я наткнулась на ржавую щеколду. Дверь отворилась, и я увидела тускло освещенный коридор. Лорд вошёл с таким видом, будто это он её открыл, а я палец о палец не ударила, чтобы подсобить. Дверь захлопнулась, завизжал тяжелый засов. Он ускорил шаг и некоторое время шел впереди меня. Пока не дошёл до тоннеля, по которому надо было ползти. Проклятие. — Всё самое важно ведёт вниз, — задумчиво сказал он, будто прочёл мои мысли, хотя не думаю, что моя кислая мина таила в себе большую загадку. — Полезай первая. Не донимай меня, Приска, — добавил он, когда я попятилась. Я опустилась на землю и поползла на четвереньках вперед. Внезапно тоннель круто пошел вниз, едва не под откос! Я в буквальном смысле проехала метров десять по гладкому металлу, с трудом затормозила у последней решетки и тут же услышала шипение Лорда позади себя. «Гад ползучий...» Лорд вылез вслед за мной и отряхнул с себя пыль. «Для это же есть волшебная палочка... — я мысленно негодовала. — Только магглы отряхиваются». Но что тут сказать, духи Ньирбатора благоволят ему, и моя мольба скорее всего была напрасной. Преодолев тоннель, мы вступили в длинный сводчатый коридор. В самом конце виднелась полоска света. Лорд резко остановился. Изучая её на расстоянии, он медленно приближался к ней. А она будто отдалялась. То там, то тут всё новые арки открывали всё новые коридоры по разные стороны, и в конце концов этих ответвлений было столько, что, казалось, конца им не будет. — Выбраться из этого лабиринта нам не удастся, — холодно произнёс Лорд. — Нужно двигаться только напрямую. Притом Лорд шёл всё медленней и медленней; я робко плелась позади. В какой-то миг он остановился. Я подошла с левой стороны и присмотрелась к нему. Склеры его глаз были чудовищно красные. Его взгляд был сфокусирован на дальней полоске света; он замер, и я даже дыхания не слышала. Лорд словно впал в какой-то ступор, и я предположила, что люк мог одурманить его. Дважды я окликнула его, словно спящего, но он не отзывался. Во внезапном приступе отчаяния я коснулась его руки, точнее кончиков его пальцев. Сначала я просто собиралась забрать свечу, боясь, что он уронит её, — но моя рука задержалась на его пальцах, я сжала их и спросила, о чем он задумался, уже потеряв надежду услышать ответ. — О том, что впереди, — вдруг отозвался он и посмотрел на меня так, словно только что проснулся, хотя вид у него по-прежнему был сосредоточенный. Его взгляд пал ниже — туда, где моя рука сжимала кончики его пальцев. Я спохватилась и быстро отдёрнула руку. Лорд пристально смотрел на меня, и его взгляд был холоден. Я отвела глаза, а когда решилась снова взглянуть на Лорда, то увидела, что он продолжает бурить меня взглядом. Разумеется, я очень застыдилась того, что перепугалась настолько, чтобы хватать его за пальцы. Отбросив все неуместные мысли, я двинулась сама к полоске света. Вскоре Лорд обогнал меня и снова шёл впереди. «Хочет присвоить себе все заслуги по открытию люка», — я сокрушалась. Полоской света оказалась необычайно массивная стальная дверь, запертая на заколдованный засов, для которого опять понадобилось моё прикосновение. — Здесь нужно другое, — внезапно сказал Лорд. — Что именно? — Сейчас увидишь. Следующие несколько минут я наблюдала за тем, как Лорд укрощал магию люка, вбирая её в свое тело. По его мантии бежали сверкающие искры. — Держи палочку наготове, — прошипел он, хотя я так и делала с самого начала. «За кого он меня держит?!» Подняв руки, Лорд начал собирать в них всю живую энергию люка. Она превратилась в дымящийся шар, который медленно вращался и сверкал между его руками. Он собирал все больше и больше энергии, пока не начал дрожать; на его лбу выступили капли пота. Воздух показался вязким, словно был соткан из невидимых волокон. Пальцы Лорда начали дымиться оттого, что находились слишком близко от шара, похожего на угольный палантир. Я наблюдала за ним, не зная, что предпринять. Вскоре шар распался на черную плоскость и взвился щупальцами. Когда Лорд нацелил на него волшебной палочкой, он потянулся к ней и впитался в неё. Дверь открылась сама. Петли не издали ни звука. Я встревоженно поглядывала на Лорда; он тяжело дышал, ухватившись рукой за косяк двери. — Милорд, вам чем-нибудь помочь? — спросила я, непроизвольно заслоняя ему путь в неизвестность. — Отойди, — рявкнул он, и я прямо-таки отскочила он его гневного тона. Сделав глубокий вдох, он оттолкнулся от косяка двери и вошёл во тьму. Я пошла следом на цыпочках, будто это могло чем-то смягчить его мрачное расположение духа. Мы оказались на уровне фундамента замка. Я поняла это по тому, что в центре подвальной комнаты оказался высохший колодец, уходящий глубоко под землю. Ниже Ньирбатор уже не идёт. Фундамент сработан настолько крепко, словно был заложен для цитадели. Стены комнаты сложены из толстенных блоков. Все это говорит о том, что эта комната использовалась как надежное хранилище или убежище. Какая-то жизнь здесь всё же имелась: бетонное кольцо колодца поросло ярко-зеленым мхом. — Вот оно, — прохрипел Лорд. — Крестраж в колодце. — Милорд, с чего вы взяли? А если в колодце сидит какой-то невыразимый ужас? — В смысле? — Ну… как в пещере Иштвана… инфернал какой-то свирепый… — Инферналы мне не страшны, я их дюжинами клепаю. У меня челюсть отвисла от такого признания. «Вот куда девались тела из кладбища, когда Тодор Балог ещё охранял его… Разумеется, я догадывалась об этом, но услышать такое в открытую…» — Приска, ты даже не замечаешь очевидных вещей, точно какое-то такое эфирное создание, — съязвил Лорд. — Напомни, что Годелот писал о шкатулке. Где он хранил её? — В люке, забранном решетками из толстых прутьев. — Ты хоть заметила, что ты открывала? — В тоне Лорда сочился яд. Казалось, он вот-вот взорвется. Его глаза зловеще блестели; пламя свечи, которую я держала, подпрыгивало, и вблизи от колодца казалось позеленевшим. Зеленые блики освещали черты мраморного лица Лорда, и мои мысли ускакали к василиску моих снов. Это почти что новое наименование совершенно нового существа. Василиск Моих Снов. Он был зелёный. Зелёная могильная плесень. Зелёная болотная трясина. Зелёные жабы. И выражение есть такое — «тоска зелёная»… Всё это я увидела в лице Лорда, когда пламя свечи бесновалось от его близости, а он смотрел на меня со своей привычной надменностью. Больше всего в ту минуту мне хотелось выбраться наружу и глотнуть свежего воздуха. Выбежать за калитку Ньирбатора и умчаться к особняку Гонтарёка, где над входом набухают почки олеандра… А потом я вспомнила, что Варег отверг меня. Наверно, это называется «бросил меня». В его взгляде было прощание ещё тогда, когда я уходила с профессором и магглом. — Не бойся, — тихо произнёс Лорд. Поймав мой растерянный взгляд, он добавил: — У тебя личико выглядит сейчас таким озабоченным и серьезным. В чём дело, Приска? Мне хотелось разрыдаться. Зачем я только вспомнила о Вареге?.. Собрав в кулак остатки воли, я ответила: — Это неважно, милорд... я о всяких пустяках задумалась. Отвлеклась, извините. — Надеюсь, ты наконец научилась делить вещи, — многозначительным тоном заметил он, — на первостепенные и такие, которые даже не стоят того, чтобы стать второстепенными. Я нерешительно улыбнулись, но увидела тень одобрения, промелькнувшую на лице волшебника. — Ну что? — ухмыльнулся он. — Как тебе? Сойдёт для жилья? Я не понимала, что так развеселило его, что он пустился на такие шутки. Вполне в его духе, сарказм и издевка... но что-то в его тоне изменилось. Когда мы выходили из люка, я наконец спросила его о Бароне. Я упустила то, что узнала правду от Миклоса, и Лорд, похоже, решил, что я сама догадалась. Я решила не разочаровывать его. — Разумеется, Елена не могла полюбить Барона, который знать ничего не желал, кроме дуэлей, охоты, пирушек и игры в кости, — насмешливо констатировал он. — Ему перепала добрая порция буйного нрава Баториев. Из-за вспыльчивости он уже в ранней юности нередко оказывался в весьма рискованных переделках. Юношеская авантюра с захватом медье Чонграда роковым образом изменила курс его жизни. Я была поражена тем, что Лорд так много знает о Стефане Баторие. — Тем не менее, милорд, — мягко ответила я, — он сумел вернуть блеск и славу роду, изрядно потускневшему в годы лихолетий. — Если тебе хочется рассматривать это с такой приукрашенной точки зрения, не буду тебя огорчать, — съязвил он. — Это не меняет того факта, что мы говорим о слабаке. Самоубийство — это удел слабых, здесь нечего прибавить. — И всё-таки вы взяли себе портрет самоубийцы, и даже удостоили его беседой и своим присутствием. — Намекаешь, чтобы я вернул его тебе? Я улыбнулась, но промолчала. — Посмотрим, — произнёс он далеко не обнадёживающим тоном. Воскресенье, 4 апреля Мой сон: Я сижу в кабинете госпожи; слева от меня пристроился Мальсибер, а справа — нотариус Бернат. Я спрашиваю, почему отсутствует адвокат Пруденций, но мне никто не отвечает. Госпожа сидит перед нами за своим письменным столом и переписывает завещание. Мальсибер покуривает сигару и ведёт непринужденную беседу с нотариусом. Я пытаюсь привлечь внимание нотариуса, но он упорно не желает меня замечать. Я обращаюсь к госпоже с просьбой сделать выговор нотариусу Бернату за неподобающее поведение в моём доме, но она тоже меня не замечает. «Готово, — говорит она торжественным тоном, — а теперь дайте мне конверт». Я тянусь за серебристо-зелёным конвертом, но Мальсибер опережает меня и, схватив конверт, передаёт госпоже. Она гладит его по голове, как послушного мальчика. Затем госпожа строка за строкой перечитывает свою последнюю волю; складывает гербовую бумагу вчетверо, кладёт в конверт и запечатывает. Мальсибер протягивает мне газету «Ежедневный пророк» и говорит: «Разверни её, закрой лицо, будто веером, и не мешай взрослым в их делах». Я чувствую, как мои щеки горят от унижения. Затем вспоминаю, что Лорд сейчас дома и хочу позвать его на помощь. Не успеваю встать, как Мальсибер хватает меня за руку и шипит: «Что Сайкс сделал с Нэнси?». Его лицо переменилось. Это уже не Мальсибер. Это Лорд Волдеморт. Проснувшись утром, я первым делом раздвинула портьеру и открыла окно. Мне казалось, что дневной свет вытеснит из комнаты всё то, что пригрезилось мне этой ночью. Но рассвет выглядел неутешительно: небо было красновато-лиловым и походило скорее на закат. Плохое предзнаменование, если верить прорицателям. Опять этот Оливер Твист. Что ж это такое?! Нашла себе на голову маггловское отродье. Загадка из моего сна взбудоражила меня, и я вскочила с кровати, чтобы поскорее найти ответ. Поднявшись на четвертый этаж, я на цыпочках миновала дверь Лорда и прошмыгнула в библиотеку, чтобы дочитать то, на что мне недостало энтузиазма в первый раз. Нэнси — добрая девушка, а Сайкс — отпетый преступник, — это я уже знаю. Но что он с ней сделал, понятия не имею. Книгу я открывала почти с содроганием. Кто знает, что у маггловского автора на уме, и какую судьбу он мог нарисовать для доброй девушки. Добрым людям в этом мире вообще нечего делать. Они как удобрение и фон для великих волшебников, которых можно на пальцах сосчитать. Мелкие сошки и пятая спица в колеснице. «Из всех злодеяний, совершенных под покровом тьмы в пределах широко раскинувшегося Лондона с того часа, как нависла над ним ночь, это злодеяние было самое страшное. Из всех ужасных преступлений, отравивших зловонием утренний воздух, это преступление было самое гнусное и самое жестокое Она упала, полуослепленная кровью… прошептала молитву… Он схватил дубинку… Одним ударом сбил её с ног… Рука ещё дергалась… Он нанес ещё удар… Лужа крови в лучах солнца трепетала и плясала на потолке… Какое тело и как много крови… Он сунул дубинку в огонь… На конце прилипли волосы, они вспыхнули, съежились в пепел… Сколько пятен было в комнате… Даже у собаки лапы были в крови» Все мои надежды на благоденствие Нэнси растворились, словно мёд в кипятке. Магглы совсем одичали, раз пишут о таком. Разве мало в жизни подобного ужаса? И какое это имеет отношение ко мне? Я с треском захлопнула книгу, утешая себя тем, что добросовестно нашла ответ на вопрос и пора мне возвращаться к реальной жизни, а не барахтаться в сновидениях, которые непонятно какими судьбами обрушились на мой ночной покой.