Ньирбатор

Понедельник, 5 апреля 1964 года Этим утром госпожа Катарина выпила зелье Лорда Волдеморта. Я надеялась на присутствие Лорда, чтобы он проконтролировал процесс. Но в этом плане я оказалась самой что ни на есть мечтательницей. Когда я перехватила Лорда на своём этаже и крайне дрожащим голосом попросила его присутствовать, он буднично прислонился к стене и не мигая уставился на меня. Только по выражению его глаз можно было понять, что он наслаждался ситуацией. — Заняться мне больше нечем, — ответил он. Я опешила от такого искреннего цинизма. Это же он повинен в плачевном состоянии госпожи. Иногда кажется, что подчиняться ему проще простого, а иногда это адски невыполнимо. И сейчас у меня не получилось принять отказ. Я смотрела на него выжидательно, и что-то мне подсказывало, что его нужно просить; он же так любит, когда его просят. Когда я усерднее и в то же время очень мягко повторила свою просьбу, Лорд зашёлся смехом. На миг мне почудилось, что это василиск-моих-снов залился дребезжащим хихиканьем. Я замерла, а моё сердце колотилось, будто судорожно хватало воздух, как выброшенная на берег рыба. — Я сказал своё слово, Приска, — Лорд улыбнулся со всей не сулившей ничего хорошего вежливостью. — Кому как не тебе заботиться о своей родной кровинке? Которая. Составит. Завещание. Расстановка его слов заставила меня попятиться. Ни один мускул не дернулся на мраморном лице Волдеморта. — С третьих суток ты заметишь результат, — продолжал он холодным голосом. — Если ты, конечно, правильно всё сварила. Я смотрела на Лорда, а он рассматривал меня, и, казалось, воздух между нами вяз, уплотняясь от упрямых взглядов, и напряжение всё нарастало. Красная кайма его зрачков напомнила мне о василиске и пробудила во мне дремлющую в последние дни боязнь. «Присцилла, — голос матери нагрянул в мои мысли. — От таких мужчин надо бежать куда глаза глядят» Но как мне убежать? Теперь, когда неясное ощущение от близости Лорда приятно сдавило мне грудь?.. Куда мне бежать? — М-милорд, как вам... вчерашнее открытие люков? — промямлила я, пытаясь прервать глазение и сопутствующую его неловкость. — Вам... понравилось? Лорд ничего не отвечал, а смотрел на меня в упор. Мне волей-неволей снова приходилось смотреть в ответ, а я предпочла бы этого не делать. — Боишься меня? — Его голос оставался таким же спокойным, как и раньше, контрастируя с тем, что так ярко пылало во взгляде. — Да, милорд. — И что мне с тобой делать? — он ухмыльнулся, наблюдая за мной с высоты своего роста. — Разве что пугать тебя ещё больше. Что скажешь, Приска? — Милорд, зачем вам пугать меня? Человек тупеет, если живёт в постоянном страхе... Я не железная... В вашем присутствии я все время как по натянутой струне хожу… — меня понесло, я начала плести всякую околесицу, не отдавая себе отчета о возможных последствиях подобной откровенности. — Пугливая, — этим словом он ещё больше подчеркнул жесткий изгиб своей насмешки. — Мне это нравится. Внезапно он оттолкнулся от стены и пошагал прочь. Между нами было уже довольно большое расстояние, когда он бросил, не оборачиваясь: — Нравится даже больше, чем открытие люков. *** «Словно одержимый, он разорвал стальные наручники, вскочил на ноги, отломал железную ножку от перевернутой кровати и обрушил её на голову первого подвернувшегося под руку медбрата. Голова бедняги раскололась на две части. Злодей хохотал, извлекая из разбитого черепа серое мозговое вещество и запуская им в лицо медсестре, которая стояла рядом, и из-за шокового состояния не могла сдвинуться с места. Затем злодей проследовал к выходу и одним пинком вышиб массивную дверь. Очутившись на улице, он заскочил в расположенное поблизости кафе, мимоходом прикончил двух поваров и похитил тесак. Дальнейший путь маньяка лежал в администрацию мэра. На втором этаже он сбил с ног его секретаршу, оседлал на полу её извивающееся тело и наспех отпилил голову. Вместе с головой Джек Напьер ввалился в кабинет мэра...» — Ё-моё! Что магглы творят! — вскричал Каркаров, когда дочитал выпуск маггловской газеты. — Просто в голове не укладывается! Бедную женщину оседлать, чтобы голову отпилить! Это же каким надо быть извергом! А что он сделал со своей бабушкой, ты читала?! У него убитые сыпятся, как спелые желуди! «Да уж, ты бы оседлал совсем для другого», — подумалось мне, но, посчитав, что это не моё дело, я промолчала. Какая мне разница, что он там творит с девицами? Я уверена, когда-нибудь Каркаров напорется на ту, которая поменяется с ним ролями, и тогда ему придётся завязывать с этой деятельностью. И всё таки меня немного раздражало то, что Каркаров принёс с собой маггловскую газету, чтобы вслух почитать о том, что творится в мире магглов. Несмотря на его вербальное возмущение, тон его звучал почти упоительно. — Вот сюда взгляни, — сказал он и сунул мне в руки газету, открытую на странице с какими-то фотографиями. Жертвы Напьера все на одно лицо, вернее на один оскал. Взглянув на них без особого интереса, я вернула газету Каркарову и нетерпеливо вздохнула. Я неспроста присела к нему нему: всё ещё горела желанием узнать, как дела у Рабастана Лестрейнджа. Лорда бесполезно расспрашивать, а я жаждала услышать подробности расправы. От Каркарова можно заполучить подробности чего угодно, и никто другой из Пожирателей не наделён таким красноречием и длинным языком. Когда я только вошла в трактир Каркаровых, чтобы повидаться с Агнесой, она подмигнула мне, чтобы я вместе с ней присоединилась к её кузену послушать нечто интересное. Только тогда я вполне осознала, что у нас с ней один враг на двоих — Лестрейндж. Агнеса сказала, что Каркарову есть что сказать на его счёт; она намекнула, что мне стоит запастись крупицей терпения, пока её кузен сам не растрепается. Историю с летучими мышами я рассказала ей вчера, когда ненадолго улизнула из замка, пока Лорд ушёл по делам. Царапины почти не было видно, но Агнеса заметила, и пришлось мне всё ей поведать. Я благодарила её за идею с обрядами в доме инспектора, и на её лице читалось настоящее дружеское участие. С момента последнего моего визита обстановка в трактире Каркаровых существенно изменилась. В воздухе ощущался дурманящий запах. На круглом столе, который будто из ниоткуда возник посредине помещения, возвышался вместительный кувшин с маковым напитком. Вокруг него стояли металлические рюмки, а рядом дымилась бронзовая курильница, изображающая Бахуса с огромным фаллосом. Похоже, с тех пор, как старик Каркаров слег, у Агнесы прибавилось мрачного юмора. Каркаров потихоньку перешёл к теме Беллатрисы, подогревая страсти вокруг персоны Лорда. Слухов вокруг неё и Лорда, справедливых или ложных, ходит множество. Лорд, вечно занятый своими делами и не желающий «выходить к людям», сам даёт людям пищу для фантазий, поскольку народ хотел бы знать, «чем он занят, где его жена, дети и капитал». Вся доступная людям информация касается лишь исполнителей тёмных дел Лорда. Каркаров, как всякий хороший рассказчик и отменный враль, умеет делать из докси дракона и будоражить умы людей. Ему от нечего делать нравится подшучивать над Беллатрисой, распространяя о ней и Лорде всякую несуразицу. Можно подумать, после Мири он стал каким-то женоненавистником. Его шутки приходятся людям по вкусу, поскольку у нас в медье не принято, чтобы женщина открыто выказывала свою симпатию; даже если она с ума сходит от любовной тоски, она должна свысока смотреть на объект своей любви, чтобы он не зазнался и не воображал из себя божество. Иначе разбалует его, и потом пускай пеняет на себя, если из-за неё в медье заведётся ещё один павлин, за которым все издыхают. Каркаров говорит, что за Алекто Кэрроу ничего подобного не числится, но она компенсирует отсутствие страсти запредельным садизмом. — Это всё её братец, — поведал он полушёпотом. — Никого к ней не подпускает, небось сам с ней тудысюдыкается. — Ты, стало быть, тоже пытался, — приструнила его Агнеса, — а когда она оттолкнула тебя, стал ей в отместку выдумывать всякую чепуху. «Необузданное животное», как и его дядя. Но нужно держать его близко, он для меня как диктор новостей радиостанции «Пожирательской» С набитым ртом Каркаров пробурчал нечто утвердительное. — Поаккуратнее с плоскими остротами! — насупился он, задетый за живое. Я дождалась желаемого, когда Каркаров внезапно наклонился ко мне с таинственным видом и сказал: — Хорошо, что ты пришла, Приска. Я хотел тебе кое-что сказать. Предупредить тебя. — О чем? — спросила я, состроив невинную мину. — Не советую тебе сегодня возвращаться домой. Я спрятала улыбку, стараясь не показать, как меня позабавил его серьёзный тон. — Но... но почему, Игорь? — Лорд зол как черт, — хмуро ответил он. — На последнем собрании устроил разнос троице. Оставил их в комнате, а всех остальных вышвырнул. — Троице Лестрейндж? А что стряслось? — горячечно полюбопытствовала я. Агнеса весело мне подмигнула. — Провинились в чём-то, и никто не знает в чём. Мы же все вроде цивилизованные люди, — заметил Каркаров. — Но карательные меры у Темного Лорда, понимаешь, они такие... жесткие. Бр-р-р!!!  В пуговичных глазах Каркарова плеснулся животный страх. Пару минут он молчал. Мы с Агнесой ерзали от нетерпения услышать продолжение, но не стали давить на эмоционального Пожирателя. Нужно дать ему время красиво сформулировать весь ужас наказания от руки Лорда Волдеморта. — Больно страшный вид был у Рэббита, — продолжил Каркаров. — Тёмный Лорд огрел его мощным Круциатусом; тот ударился затылком о стену, кровища не утихала! — Рэббита? — переспросила я. — Рабастана. Мы так зовём его, — объяснил Каркаров. — И что примечательно, никто из наших не сочувствовал ему. Когда увидели его, все дружно загоготали и отсалютовали Лорду. Если наказал, значит, было за что. — Жаль! — насмешливо вздохнула Агнеса. — Видный был парень! — Ты судишь эмоционально, поверхностно, — возразил Каркаров только, чтобы возразить. — Я же, напротив, хладнокровно, с сугубо должностной точки зрения. Лорд просто так не наказывает. К тому же, если Рэббит до сих пор не умер, значит, выкарабкается! Из-за балбеса всей троице досталось... — Они отосланы в Англию, — послышался знакомый голос. Я обернулась и увидела Дамиана Розье. Он стоял позади меня весь такой величавый и улыбчивый; его левый рукав по прежнему был подвернут и заколот булавкой. Похоже, этим он намекает, что может вызвать Лорда в любой миг и что это в порядке вещей. Мандрагоровые гирлянды над его головой бросали тень на его улыбку, но было ощутимо, что Пожиратель настроен доброжелательно. Мы поздоровались, и он как в ни чём не бывало присел за столик и начал обмен любезностями. Агнеса сказала, что очень польщена тем, что Розье «почтил визитом её скромный трактир». Дождавшись, когда любезности иссякли, я попросила Розье поведать поподробнее, что же такое настигло троицу. — Будут теперь сидеть в окрестностях Эдинбурга, поближе к Хогсмиду, — поведал он с нескрываемым безразличием. — Рэббит. Беллс. Дольфи, — сокрушенно протянул Каркаров. — Упасть в такую немилость!.. — Немилость?! Разве это немилость? — возмущенно воскликнула Агнеса, пальнув в кузена анафемский взгляд. — А где же наказание, достойное Того-Кого-Нельзя-Называть? Молчание нарушил едкий смех Розье. — Агнеса, а вам бы хотелось сидеть в логове врага? — умилительно проворковал он. — Хотя, на мой взгляд, Пожиратели столь низкого уровня малочувствительны. Изумившись такому замечанию, я втайне возликовала, и уже не могла стереть довольную улыбку со своего лица. Розье поднял стакан, не сводя с меня глаз. Кажется, он знает намного больше об инциденте, чем я могу себе представить. Далее последовала непринуждённая беседа, во время которой Каркаров заметно приуныл. Он считает себя образцовым оратором и не любит, когда кто-то говорит дольше него. В дурном настроении он пребывал недолго: когда Розье снова решил хлебнуть огненного рома, у Каркарова появился шанс разразиться речью. — Куда катится маггловский мир, — рассуждал он, — если в Англии какой-то тип с замашками полицейского смеет врываться в дома волшебников и требовать отчёта о каждой минуте за целую неделю, о каждой прогулке в Лютный переулок! — Что за русалочьи сказки ты тут разводишь? — обратилась к нему Агнеса. — Агнеса, это правда, — подтвердил Розье. — Как ни прискорбно это признавать. — Да это вселенская скорбь! — возгремел Каркаров. — Директор Дурмстранга хоть башковитый, запретил учиться всем грязнокровкам. А что говорить о Хогвартсе?! Магглы пролезли в Хогвартс, чтобы попросту обворовывать волшебников. Они крадут их знания. Розье, скажи? Розье, сохраняя безукоризненную вежливость, стряхнул пепел с сигареты на деревянный пол. — Это всё магглолюб Дамблдор, — затягиваясь крепким дымом, рассуждал он. — Именно он отвечает за безопасность школы. Сохранять магическое искусство в узком кругу чистокровных — это традиция; скрытность, маскировка и клановость — вот что сохраняет нас как вид. Дамблдор всем этим пренебрегает. Если его не остановить, лет через сто волшебников не останется, будут одни сквибы и одичалые грязнокровки. С его стороны это либо халатность, либо злой умысел. — Конечно, халатность! На кой, спрашивается, ему нас всех изживать?! — весь напыжился и даже оскорбленно покраснел Каркаров. — Ты так говоришь, будто учился там, — бросила кузену Агнеса. — Помолчи и дай высказаться господину Розье. Он побольше твоего знает. Да, господин Розье? Каркаров пожал плечами, ковыряя в зубах и делая вид, что его это абсолютно не задело. Розье лучезарно улыбнулся Агнесе, и мне показалось, что он был весьма польщен вниманием молодой ведьмы. Он повёл светскую беседу о том, что все магглы поглощены сиюминутной жизнью и её прагматизмом, и не способны к более высокому уровню знаний… Затронув этот щепетильный вопрос, Розье плавно перешёл к теме Лондона, «поистине маггловского простора, заселённого самыми худшими образцами», от чего Тёмный Лорд презирает этот город: за всех его магглов с их суетой, вредными вибрациями и угольным смрадом. «Только и видишь вокруг, что угольные шахты и шлак, высокие трубы и красный кирпич, блеклую зелень, палящие огни да густые, никогда не редеющие клубы дыма*», — витийствовал Розье, явно наслаждаясь вниманием благодарных слушателей, украденных у Каркарова. Каркаров между тем подсел за соседний столик к двум девицам, на вид не совсем совершеннолетним. Он по-джентльменски поднес стакан одной: «Выпей, детка, за моё здоровье». Но детка продолжала упорно всматриваться в пустоту. Досадно чертыхнувшись, Каркаров сам проглотил янтарную жидкость; затем без промедления осушил второй стакан, третий и четвёртый. Огненное виски нагнало жгучий румянец на его щёки и он переключился на вторую девицу. Между тем Агнеса и Розье возобновили обмен любезностями, в котором я не видела смысла участвовать. Уткнувшись в оставленную газету, я дочитала статью о Джеке Напьере, ради которого газета выделила дополнительную 21-ю страницу, чтобы рассказать о его дальнейших злоключениях: как он запихнул тело мэра в большой целлофановый мешок, засунул в багажник угнанной машины, вместе с проволокой и двумя пудовыми гирями, и поехал к реке, где никто никогда не купался. Весь этот рассказ отдавал какой-то несусветной безвкусицей. Очевидно ведь, что журналисты в погоне за сенсацией немало присочиняют. Зачем Напьеру целлофановый мешок, проволока и гиря? Он не прячет своих жертв, напротив — выставляет их на всеобщее обозрение, и даже заранее предупреждает о своих планах. Зачем ему прятать свои труды? Маггловские журналисты сплошные пройдохи и мистификаторы; они будто пишут приключенческую криминальную биографию. И всё же маггловский мир полон загадочных личностей... Вот если б Напьер пожаловал в окрестности Эдинбурга... Скажем, в конкретные окрестности... Парень, конечно, не наделён волшебством, но он шустрый... Кто знает, чья бы взяла, если свести вместе «рэббита-беллс-дольфи» с озорным психопатом ... И кто бы мог подумать, что вся троица отправится в ссылку. Почему Лорд просто не сказал мне? Разве так сложно было дать лаконичный ответ и порадовать меня?.. Я совсем потеряла способность рассуждать здраво, если предположила, что Лорд Волдеморт способен хотеть кого-нибудь радовать. Должно быть, о наказании целой троицы он умолчал из-за того, что я ему нужна объятая страхом. Хочет, чтобы я считала, будто троица живёт вблизи и может в любой момент меня прикончить; а я должна биться в истерике и во всём полагаться на него... Если это не моё воспалённое воображение, усугублённое открытием двух люков и переживанием по поводу госпожи, то со стороны Лорда всё это — сплошная ловкая манипуляция. Но теперь, когда я знаю, что тех дикарей здесь больше нет, я чувствую подъём небывалой энергии. Восторг. Воодушевление. Надежду. Я верю в то, что Лорд знает, что делает. Звучит незамысловато. Потому что это правда. Я аккуратно сложила газету, расслабленно откинулась на спинку стула и обвела взглядом внутреннее помещение. Здесь все свои. Никаких магглолюбцев. Никакого Варега... Агнеса, похоже, стала мягче относиться к Пожирателям, судя по её тактичному и незлобивому тону в беседе с Розье. Впрочем, он и не похож на типичного Пожирателя. Скорее всего, дело в том, что он старше, он сверстник Лорда, и за годы службы достаточно укротился. Взгляды всех посетителей трактира прикипели к парочке местных влюбленных, которые стали отплясывать какой-то безобразный танец. Волшебники на несколько секунд замешкались и неодобрительно качали головой, но вскоре их настроение сменилось и они начали хлопать в ладоши. Подруга той девицы, которую тискал Каркаров, выхватила стакан из его руки и уронила его на пол со словами: «Ой, простите!» Это «ой, простите» она бросила раньше, чем стакан. Прежде чем разбиться, стакан задел край стола, и добрая половина жидкости ещё в воздухе вылилась на Каркарова, пропитав его брюки. Каркаров всё понял и не стал терять время зря. Не церемонясь, он сгрёб девицу в охапку, и, перекинув через плечо, двинулся к выходу, а она, упираясь локтями ему в поясницу, грустно смотрела в глаза провожающей её взглядом подруге. — Какой сердцеед, — рассмеялся Розье. *** Когда я вышла из трактира, на противоположной стороне улицы уже толпились волшебники. Пожиратели разносили в щепки ломбард Розаски. А нам оставалось лишь наблюдать. Витрины ломбарда были сделаны из хромированного заколдованного металла, и Пожирателям пришлось поднатужиться, чтобы расколдовать их. Ломбард Розаски был в чем-то музеем, а в чем-то хранилищем реликвий, которые не принял Лемаршан. Например, антикварные несгораемые шкафы. Они здесь есть почти у каждого, но Розаска предоставляла услуги, которые больше ни у кого было не сыскать. По сути, она была банкиром для нищих волшебниц, поскольку почти все прибегавшие к её помощи, были несчастными женщинами, которых бросили мужья, и они от отчаяния лишились магического дарования. Если б не Розаска, этим женщинам пришлось бы либо уйти в мир магглов, либо умереть в этом. Были и такие, кому гордость не позволила обратиться к Розаске. В результате они обосновались на улицах южно-западного Будапешта. Порой всего несколько галлеонов, занятых у Розаски, могли спасти чью-то жизнь. На сей раз кто-то занял галеоны, оставив под залог телевизор. Маггловский телевизор. Да, это ужасно, дорогой мой дневник. Это настоящее вторжение инородного тела. Пожиратели прознали, пришли и испортили всю малину. Нет больше ломбарда Розаски. Нищим волшебницам несладко придётся. Говоря о телевизоре и движущихся картинках, я их только несколько видела — дома у Варега. Однажды на каникулах он достал телевизор, а в придачу четыре видеокассеты. В общем, мы с Варегом испробовали друг на друге всё, что увидели в тех фильмах. Нам было по пятнадцать и всё получилось само собой. А после мы себе лежали на его балконе, потягивая шипучие напитки, предаваясь бесконечному томлению. Хорошие были времена, но ни к чему сетовать. Нет ничего вечного; всё проходит. Бессмертен только... Лорд Волдеморт. Я бранила себя за то, что, наблюдая за расправой Пожирателей, предалась глупым воспоминаниям. Я резко развернулась, чтобы выйти из Аквинкума и трансгрессировать домой. Стоило мне перейти через мост, как издалека донесся громкий окрик: «Приска!» Я встрепенулась и пристально вгляделась в мелькающие мимо лица идущих по брусчатке людей. А чуть погодя увидела, что со стороны ко мне бежал молодой парень, озаряемый светом уличных фонарей. В этом парне я сразу узнала Варега. Я быстро отвернулась и трансгрессировала. *** Возвратившись домой, я надеялась ещё иметь целый вечер в запасе, чтобы позаботиться о госпоже, если ей что-то понадобиться. Фери всё время сидел при ней, и когда бы я ни спросила, он докладывал, что госпожа либо снова спит, либо опять вздремнула. Я решила принять ванну и расслабиться после насыщенного дня. Всё таки это впервые после своего «добровольного» заточения я вышла в Аквинкум и пообщалась с людьми. Пожалуй, иногда полезно для здоровья уйти подальше из замка. Подальше от Лорда. Хотя мой выход в город был тоже продиктован им, а именно его отказом снабдить меня информацией о «Рэббите». Всё таки досталось троице. Беллс. Дольфи. Какие дурацкие прозвища. Любое раздумье приводит меня к мысли о Лорде. Я поняла это не сразу, а мало-помалу, капля за каплей. Так, лежа в этой чертовой ванне, я думала о нём снова и снова. Закончив водные процедуры, я завернулась в огромное полотенце и залезла на диван. Пыталась читать «Розу ветров», но не могла сосредоточиться; взяла тетрадь и, увидев змеистые зигзаги расшифровки, опять натолкнулась на василиска. Дрожь пробрала меня, и я отложила в сторону все труды по хоркруксии. Мои глаза слипались. Голову окутывала приятная дрема. Я даже не помню, когда именно моя голова опустилась на подушку и я погрузилась в царство Морфея. И мне приснился сон. Он был размыт, словно обрамлен серебряной пеной брызжущих фонтанов. Я снова лежала в ванне, а василиск стоял надо мной. В лучах искусственного света его пуговицы казались гигантскими жуками. — Всё это происходит благодаря моему врожденному обаянию, которому ты не в силах противостоять, — шипел он мерным шёпотом. — О чём вы, господин василиск? — спросила я совсем не своим голосом. — О правде, — прошипел он как-то очень противно и закашлялся. — Я, знаешь ли, расцениваю тебя как свою добычу. Я медленно покачала головой. — Да-а-а, — прошипел он, наклоняясь ко мне, — теперь ты знаешь. Затем он начал шептать мне на ухо. До умопомрачения медленно он шипел... он считал… от одного до семи. — Сначала я выверну твою душу, пролезу в неё, приобрету твое доверие, узнаю всё самое сокровенное и буду делать с тобой все, что мне заблагорассудится. А попробуешь воспротивиться, я ударю, и не просто, а по самому больному. Василиск высунул язык и произвёл им в воздухе загадочные пассы, и вдруг вода в ванне превратилась в кровь. — Ну вот, другое дело... — шипел он. Я совсем потеряла дар речи и могла лишь в изумлении качать головой. Затем я поймала его взгляд: на сей раз совсем не змеиные глаза. То были глаза Лорда — синие с налитыми бледной кровью склерами. Его взгляд был нашпигован какими-то намерениями. Вдруг он цепко ухватил меня хвостом за волосы и погрузил меня с головой в липкую жидкость. Я забилась в отчаянных попытках высвободиться, но бесполезно. Силы были явно не равны. Я думала, что задыхаюсь, но напротив, начала дышать на полную грудь. Когда я прекратила бороться, василиск отпустил меня. Затем он исчез, бесследно растворившись в режущем глаза искусственном свете.