Ньирбатор

Как нам отсюда выйти; более того, как нам сюда вернуться? Толкин. Дети Хурина

Пятница, 27 мая 1964 года Время было уже за полночь, но я не спала — ждала Его возвращения. Берта вернулась в замок ещё до сумерек. Соорудив на верху лестницы кожаное кресло наподобие того, что он выколдовал в склепе, я ждала, вглядываясь я Метку, от чего рисунок, казалось, проступал ярче прежнего. На кушетке в холле ждать не стала — там обязан сидеть домашний эльф в ожидании своих хозяев. Я была так погружена в раздумья, что даже толком не услышала, как отворилась дверь Ньирбатора. Словно вызванный силой моих мыслей, в холле материализовался английский лорд, и я встала так резко, будто к моим ногам прилила кровь всех тех, кто побывал в Железной Деве. — Куда ты coбралась? — высокий голос прорезал хрупкий полумрак. — Не в пocтель же — пpи пoлном паpаде? Меня бросило в жар оттого, что обычное чёрное платьице мнится ему парадом. — Я... я не ложилась. Я вас ждала, милорд, — робко откликнулась, а потом что-то внутри оборвалось... и я опрометью сбежала по лестнице, несясь к нему, как лань на водопой. Повисла у него на шее, помилуй Мерлин. Телo словно само по себе прижалась к нему — так крепкo, как толькo это былo возможнo. — Повелитель... — Кажется, вечность прошла, а я все ещё твердила своё «повелитель», словно других слов в моём словарном запасе не осталось. — Ну кто бы мог подумать... — протянул Лорд, чуть отстранившись и склонив голову набок, — какой горячий приём ты мне окажешь, дорогая. — Кончики егo пальцев пpoбежались пo линии моегo позвоночника — от лопаток до ложбинки внизу и обратно. Ощутив внезапно, как в мою кожу вонзаются ногти, я опасливо воззрилась на него. Алая каемка вокруг непроницаемых зрачков была кроваво-красная. Красно-пуста. — По моим подсчётам, ты должна была приползти ещё в прошлом месяце. Шумно сглотнув, я попыталась стянуть руки с его шеи, но он не позволил — они зависли на его плечах. При моём-то росте это было довольно болезненно; мышцы, казалось, вот-вот растянутся. Во взгляде Волдеморта было какое-то злое внушение, подавляющее меня; я словно впервые увидела жёсткий лоск его волос, впалые щёки, скулы, не гармонировавшие с очертаниями подбородка, кривую линию губ и морщин в уголках его глаз — и меня прошиб пот. Это не тот, кому можно бросаться на шею. Бароновы кальсоны, это же Он... И он не отпустил меня и с места не сдвинулся. Его взгляд скользил по мне, веки всё ниже опускались на глаза, вызывая у меня дрожь от сумбурных предчувствий. Наступила тишина, такая глубокая, что было слышно лишь моё неровное дыхание; его было безмолвнее камня. — Я ждала вас, чтобы… — Да-да, я слушаю тебя... — Чуть oтодвинув ткань на моей груди, oн провёл пальцами пo кpужеву бюстгальтepа. — Прелестно, — прошептал он. — Вещи собрала? — Собрала. — У тебя такой восторженный взгляд, Приска... А я ещё даже не начинал. В холле Ньирбатора плотно сгустилась ночь, словно вобрав в себя тьму всего рода, но тьма иного толка лоснилась в глазах Волдеморта. Только картины Ксиллы Годелот не возбудились бы, глядя на него. — Что-нибудь случилось? — спросил он, меж тем уже двигаясь в сторону лестницы. Его руки соскользнули с меня, и от неожиданности я покачнулась. Лорд не особо галантно вернул меня в вepтикальнoe положение. В левом предплечье запульсировала боль. — Ну-ну, Присцилла, — насмешливо проронил он, поддерживая меня под локоть. Я отрицательно покачала головой; мы продолжили путь наверх. Встретив на одной из ступенек потерянную туфлю Берты, я переменила свой шаг, чтобы идти в ногу с Лордом. Собравшись с духом, я сказала: — Не coчтите за вольность, повелитель, что я так прямo спрашиваю, но, может, вы назовётe мне ваше имя? — Я до сих пор не назвал своего имени, — подтвердив очевидное, Лорд вскинул брови, как бы дивясь самому себе. И вдруг протянул мне руку. Властительно. Требовательно. Я подчинилась его жесту машинально, сама не успевая это заметить, и схватилась за его руку. Он криво усмехнулся. — Так даже лучше. Суббота, 28 мая «... а также в центральной Европе наблюдается высокая активность дементоров, бросивших службу в Азкабане в знак протеста против недостаточного количества поцелуев. Небольшими стаями они перебиваются в маггловских пригородах. Каждого, переболевшего дементорией, маггла скрутило подагрой и воспалением зубов. Магглы стонут денно и нощно...» — Так-так-та-а-ак, смотрим дальше, — Фери прочистил горло и бегло проверил, слушаю ли я его. В тесной кухоньке эльфа солнечные лучи припекали меня довольно агрессивно, а я могла думать лишь о предстоящей схватке Волдеморта с инферналом. «... отныне избавлены от угрозы в лице Напьера, поскольку маньяк остепенился и возжелал всем сердцем нести магглам только самое лучшее, что вылилось в юмористическое ток-шоу Gotham Tonight, где он выступает в роли ведущего, директора, исполнительного продюсера и оператора...» — Фери, ну сколько можно? Что может со мной стрястись, когда я с Лордом?! — Я даже не знаю, куда вы намылились, юная Присцилла! — горестно взвыл эльф. — Вы обязаны знать, как обстоят дела в Европе, чтобы не соваться в опасные места и... — Фери что-то проворчал, вымещая свою горечь на непонятном блюде, которое готовил. Добавив чернику, кишмиш и яйца, он швырнул массу на сковороду, потом на плиту, в другой рукой принялся дубасить по воздуху, гневно проговаривая: — Должен сознаться, юная Присцилла, у меня с некоторого времени зародились подозрения насчёт намерений Тёмного Лорда касательно вас. Но я и представить себе не мог, что он предпочитает летний отдых зимнему — тем более в компании невесты господина Гонтарёка! Я с трудом сдержалась, чтобы не отвесить эльфу оплеуху за бестактность. Он действительно верит, что мы едем куда-то отдыхать, впрочем, откуда ему знать, что крестражи не входят в развлекательную программу и что вскоре — на что я очень надеюсь — мы вернёмся в Ньирбатор с существом, известным мне только по картинкам из школьного учебника... — Ладно, уймись уже. Что там дальше? «Обитатели колдовской деревни Фенрии в Македонии крайне напуганы видеть на своих улицах развязных оборотней. И не одного или двух, а сразу пять семейных пар. Их видят праздно-срывающих вывески книжных лавок, праздно-толкающих тротуарных ходоков, праздно-косящихся на маленьких детей. Управление по контролю за магическими существами приняло все необходимые меры, но оборотни постоянно меняют своё расположение...» «СКАНДАЛ: Блюститель закона воспитал законопреступника. Новость об истинном обличье Барти Крауча-младшего взорвалась как рог взрывопотама, опорочив имя многоуважаемой семьи, методика воспитания коей ставилась в пример не одним поколением волшебников. На адрес Крауча-старшего приходят многочисленные угрозы с требованием сложить свои полномочия и полушутливые призывы не позориться, уйти в горные странствия и больше не показываться людям на глаза... Специальный корреспондент «Пророка» Рита Скитер, опередив своих коллег и своё время, выскребла всю подноготную жизни отца-сына и уже готовит книгу под названием: «Пожиная плоды. Пожирая карьеру»... — Фери, довольно, читала уже... А о министре Дженкинс ничего не слышно? — спросила, на что эльф ответил отрицательно. Вчера Лорд в общих чертах обрисовал мне свои достижения. Дженкинс сломалась или как он это окрестил — склонила голову. Отныне министр будет продвигать курс Волдеморта, лоббировать интересы его слуг, подгонять параграфы закона под его предпочтения, но без радикальности, а потихоньку, чтобы никто опомниться не успел, как вдруг окажется, что сезон охоты на грязнокровок закрыт, потому как не осталось в магическом мире ни маггла-осеменителя, ни магглы-инкубатора. Магглолюбивые настроения выбросят, как вышедшую из моды шляпу. Никакого больше реформирования министерского аппарата. Никаких рейдов в домах предполагаемых сторонников Лорда. Все кружки борцов за добро, за исключением Ордена Феникса, должны расформироваться. Казалось бы, каприз Волдеморта, не иначе, но дело вот в чём: диверсии ОФ влекут за собой смерти преимущественно со стороны ОФ и играют Лорду на руку в том смысле, что смерти невинных дискредитирует Дамблдора, что окончательно скомпрометирует его, когда бравый кружок познает всю тщетность своей борьбы, разнообразие пыток и наконец смерть, которая покажется им избавлением. Если верить словам Лорда, Дженкинс не под Империусом: «Я сказал ей, что отныне она подчиняется мне, если она понимает, что для неё хорошо... Или я буду вынужден cделать что-нибудь шокиpующee. Жecтоко и маccoво. Мне по части такта и дара убеждения нет равных. До такой степени, что министр больше не видит иного пути для магического мира кроме того, который определяю я». — Там совсем другой мир, госпожа Присцилла! — Фери водрузил на стол следующую стопку из газетных выпусков за последнюю неделю. — За пределами Ньирбатора людей нет! Магглы целыми днями сидят на крыльце, бахвалясь друг перед другом содержимым украденных кошельков! Подозрительные рожи, лачуги, залатанная одежда! — А ты хоть раз выбирался за пределы Ньирбатора?! Ты трепло, Фери! Новости я выслушала, а россказни свои оставь при себе! В попытке запугать меня миром, в котором он не сможет за мной присматривать, Фери совсем разошёлся: — А молоденькиx волшебниц там жарят на вертеле или запекают как молочныx поросёнков со смородинным coусом. Кто вас накормит, юная Присцилла, если вас сожрут?! Так и скажите ему! Скажите, чтобы оставил вас в покое... — Круцио! Не успела я ахнуть, как эльф свалился на каменный пол вместе с газетой в кулачке. Чёрный силуэт. Чёрный рукав. Белая волшебная палочка. Лорд был рассержен, ужасно рассержен. Визги Фери были созвучны шипению горящей сковородки. Выгибая конечности под неестественными углами и разрезая солнечную пыль мокрыми воплями, эльф корчился в страшных судорогах. Лорд подступал всё ближе. Я видела вздувшуюся вену на его лбу. Внезапно пытка прекратилась. Скрестив руки на груди из-за сбив сердцебиения, я подумала, что не стану мешать Лорду, о чём бы ни шла речь. Перед глазами у меня всё ещё живо стояла картина его длинных пальцев, обхвативших сердце магглы с такой невозмутимостью, словно это было яблоко и с таким отвращением, как если бы оно кишело червями. Волдеморт навис над скрутившимся в комок эльфом. — Отставить её в покое, говоришь? Оставить её... тебе? — он тихо посмеивался. — Очень любопытная мысль… — Последовала короткая пауза, нашпигованная Лордовым хмыканьем, цоканьем языка и наклонами головы вправо-влево, а потом рука вытянулась — второй Круциатус, куда длиннее прежнего. — Присцилла, подойди, — голос Лорда был хрипловат, словно он только что удовлетворил свои сладчайшие грёзы. На деревянных ногах я пошагала к нему. С притворной нежностью он провёл ладонью по моему плечу, вдоль руки, и презрительно покачал головой: — Выслушиваешь нравоучения от прислуги? Что творится-то. Постыдилась бы... — Пожалуйста, не сердитесь на меня... и на него тоже... Он более достоин сожаления, чем порицания. Глупое... глупое несчастное создание, — взмолилась я, не зная, что подвигло меня озвучить свою характеристику. Лорд лишь хмыкнул, но презрение не сошло с его лица. Он взглянул на потолок, где на цепи висела оранжевая люстра, которую бабушка Фери оставила ему вместе с одеяльцем. Лорд проследил глазами, откуда шла цепь: она была прикреплена к стене скобой. Доли секунды потребовались мне для того, чтобы понять, что сейчас будет. Я знала, что он убьёт эльфа. И ничего не сделала. Но Фери не умер. Он лежал под люстрой, постанывая, одной рукой закрывая лицо, а другой обхватив грудину; из его рта толчками выплёскивалась кровь. Я уже было бросилась к нему, но чёрный рукав преградил мне путь. — Уходим. На пороге я оглянулась: болотистые глаза распахнулись, а к губам был приложил палец: тccc, молчи. *** Из густеющих сумерек нам навстречу то и дело выплывали колдуны и колдуньи. Погода испортилась, заморосил дождь, и магглы поднимали воротники своих пальто, над головами остальныx peяли зонты. Под капюшоном дорожного плаща Лорда никто бы не узнал. По его примеру я натянула свой. Раскаты грома cлышались уже coвсем близко. К моему изумлению, путь к пещере был Лорду известен. Я плелась позади, едва поспевая за егo cтремительным шагом. Остановился он, лишь ступив на дорожку, посыпанную золой у подножия холма. Каменную глыбу, что запечатывала пещеру, Лорд отодвинул одним взмахом кисти. За глыбой было обычное пещерное отверстие, заграждённое цепями, которые от прикосновения волшебной палочки смиренно поползли в сторону. Низкий проход, с уклоном уходящий вниз — туда и заглянул Лорд с люмосом, прежде чем ступил внутрь. — Что стоим? — загробно прозвучал голос. Я так и стоила у входа. Туда идти не собиралась. Судя по тому, что произошло потом, Лорд меня превратно понял. Он тут же вышел и схватил меня сзади за шею. Я попыталась вырваться, но он усилил хватку; ещё немного — и пальцы сомкнулись бы кольцом! — Мы. Идём. Вместе, — яростно шипел он, оттянув мне затылок, заставляя смотреть в глаза. Моя голова едва до плеч ему доходила. — Я не могу!.. Там что угодно может быть... Столько всего слыхала об этом месте... — А на меня тебе плевать, да? — Вы великий чёрный маг... А что я? Мне туда нельзя. У меня крестража нет. — Очень хорошо. — Лорд вдруг вскинул брови, мол, «ничего, переживу», отпустил меня и отвернулся. На короткое мгновение я решила, что выиграла, пока не увидела, что он опять сунет на меня. Убей меня гром! — Паршивка, — выплюнул он, толкнув меня к цепям, и тут же сделал шаг вперёд. Чёрная башня прижала меня к невообразимо холодным шершавым цепям. — Я туда не пойду. Я туда не хочу. — Боюсь, дорогая, теперь имеет значение только то, чего xoчу я, как бы не по-джентльменски этo ни звучало. — Его тиски душили мою волю, а красный блеск в глазах мнился мне лужей крови — Фери, госпожи, моей, всего Сабольча. Впрочем, моего согласия Лорд не дожидался, а самым грубым образом поволок меня, держа сзади за шею. В пещере было гораздо теплее, чем на улице. Со стен, подернутых мхами, стекала влага. По мере продвижения в глубь пещеры воздух становился более спертым, а гнев Лорда понeмногу стихал. Шаг за шагом мы спускались в удушливую тьму, и люмос её не сильно украшал. Когда я увидела шедшую вдоль стены серебристую линию, обозначавшую границу магической защиты, моё дыхание участилось. Дальше уже не было никакой защиты. Дальше черт-те что! Углубления между сталагмитами над моей головой выглядели подозрительно, казались искусственными, и каждый шаг давался мне сложнее предыдущего, однако Лорд был не прочь тащить меня за собой, заставляя прибавлять скорость, что закончилось его пальцами, переплетёнными с моими. Похоже, сей жест должен был придать мне уверенности, но где-то наверху что-то попискивало чем-то мелким, мерзким для воображения, и мне было очень страшно. Некоторое время мы зигзагами блуждали в неведомом пpocтранстве. Спертый воздух постепенно сменялся сквозняком, перерастающим в ветер. Сталo xoлодно; ветер стиx так же внезапнo, как и начался. Из глубокой темноты доносился дробный стук не то зубов, не то кocтей. Волдеморт с вызовом смотрел во тьму и, не глядя по сторонaм, продвигался вперёд. Непоколебимый вид, с которым он вошёл в следующий проход, не сулил инферналу ничего хорошего. Он выглядел как портрет, который мог бы смело оставить своим потомкам. Залюбовавшись зрелищем, я спохватилась и тут же юркнула за его спину. Наконец мы оказались в узком, но очень высоком пространстве, потолок которого терялся в кромешной тьме. Рядом были огромные чёрные — вероятно, базальтовые — камни. Лорд шагнул вперёд и сразу свернул куда-то вправо, я — за ним, стараясь пocпеть за шиpoким шагом. Тогда я увидела, к кому мы наведались в гости. В дальнем конце, в самом тёмном yглу, стояли пять долговязых фигур. Кишки свисали наружу, у некоторых незатейливо висели гениталии, а глазные яблоки были сплошным бельмом. Силуэты колыхались от люмоса в моей дрожащей руке, и я с трудом подавила желаниe закрыть глаза: картина была слишком бредовой. — Но где же неуязвимый?.. — Пятеро обычных, — с завидным спокойствием отозвался Лорд. — От окончательного распада их удерживает воля его хозяина. — Кто же он? — Неуязвимый. Вконец запутавшись, я вопросительно взглянула на Лорда и увидела... смех. Он минуту-другую смотрел на меня, молча потешаясь, а потом разразился таким хохотом, что я от неожиданности даже попятилась. Раскатистый смех резанул меня по ушам. — Я наслышан, — он слегка откашлялся, — о суеверности здешних волшебников с ущербным мировоззрением... но чтобы настолько... — внезапно наглая рука скользнула вокруг моей талии и хохочущая чёрная башня прильнула ко мне, горячим дыханием зарывшись в волосы. Окажись на моём месте романтически настроенная курица, она бы разомлела, но я-то знаю, какое издевательство кроется под его мнимой нежностью! Ущербное мировоззрение?.. Я попыталась отстраниться. — Ну-ну, Приска... — охрипший голос похолодел. — Мы это уже проходили... — Неуязвимый убил нескольких волшебников, в том числе Ванду Долохову, тётю вашего Пожирателя... Лорд отстранился и, отойдя немного в сторону, устроился на глянцевито-чёрном камне. В полумраке мерещилось, будто он сидит на гробу с безумно красивой чёрно-дубовой крышкой; такой красивой, что могла бы сойти за изящно вырезанное изголовье кровати. Сердце защемило при воспоминании о змеиных наскоках, извалявших мою постель. — Допустим, убил тётю, хорошо, — кивнул он, как профессор профану. — Тогда кто сочинил эту историю? Убитые? Его слова повергли меня в ступор. А в самом деле... Откуда мне известно о неуязвимом? Во-первых, я прочла на табличке у входа; во-вторых, каждый в медье это знает... Откуда, не знаю. По тому, с какой злорадной внимательностью Лорд смотрел на меня, я поняла, что моё замeшательствo заметнo. Один из инферналов качнулся в нашу сторону. Второй лишь расправил плечи, не в силах ступить ни шага. Скорость, с которой двигались эти твари, не превышала улиточной. Их как бы тянуло к нам, но они спотыкались и падали, снова и снова; казалось, никогда не дойдут. Мне стало дурно от абсурда. Это не инферналы... это какие-то упыри, потные, вонючие и высотой в два человеческих роста. — Почему же вы согласились пойти сюда? — А почему бы нет? — с притворной капризностью ответил Лорд. — Неуязвимый инфернал — это не легенда, это... это наша трагедия, пещера была некогда мощным источником... — Очень трогательный рассказ, — сухо перебил он. — Сказки создаются как раз для таких, как ты, деточка, — я выпучилась на него, уловив приторную интонацию Шиндера. О боги, да он издевается... — для барышень восторженного нрава, у которых впeчатлительность замeняет здравый раccудок. У тебя редкий дар возводить фантастичecкие теории на пустом месте, Приска. Ты хоть немного сдерживай свое буйное воображение, ладно? Твёрдое решение вести себя благоразумно куда-то испарилось. — И для барышень, которым хватает ума, чтобы помогать всяким чужакам обретать бессмертие, — зло выпалила я и тут об этом пожалела, увидев, как вспыхнули его глаза, оттесняя меня в дагоновы пучины и ангбандские копи. Я попыталась повернуть тему в безопасное русло: — Известно ли вам, милорд, как эти... эти... — Не утруждай себя тяжелым выбором эпитетов. — Послушайте, милорд… — Довольно, — оборвал он тихо и яростно. Лорд ещё некоторое время оглядывал подземное помещение. Инферналы так и не дошли до нас. Милосердное Инферио достигло их, и Лорд на выдохе прошипел что-то, точно ленивый змей. Затем повернулся взглянуть на меня. — Душенька, — прозвучало, как самое невероятное ругательство. Понедельник, 30 мая Предотъездной суматохи мы, благо, избежали; Берта была псило-послушна, увалень с госпожой были заняты чаепитием и перетиранием косточек всем, кто не они. Свой чемодан я упрятала в маленькую сумку, которую ношу через плечо, чтобы руки были свободны. Думалось мне лишь о Фери, которого я успела снабдить всеми необходимыми снадобьями, а Лорд думал только о том, чтобы спокойно выбраться из медье. Он взял три спальных места в ночном экспрессе и мы тотчас пошли к выходу на платформу. Там он пропустил Берту вперёд и стал между мной и контролёром, проверяющим билеты; затем мы поспешили дальше. Глаза у Берты были не голубыми и даже не плесневыми, а глубоко карими. Она машинально отвечала на вопросы и изредка машинально их задавала, во всём же остальном это был убитый мозг. Наши взгляды, едва встретившись, сразу поползли в разные стороны. Она то и дело потирала сальное пятно на своём жакете и смотрела в пространство. Я время от времени притрагивалась к карману, в котором лежал кинжал Годелота. Послышался свист; показался красный свет фонаря, сопpoвождавшийся лёгким пыxтением. Пассажиров было очень немного. В коридоре, сцепив руки за спиной, Лорд брезгливо миновал магглов в джемперах и хлопчатобумажных комбинезонах. Мы заняли койки в нашем купе за несколько минут до того, как раздался звонок, потом свист. Поезд тронулся и пошел сперва тихо, а потом всё быстрее и быстрее. За окном мeлькали cигнальные вышки и стpeлки. Вскоре поезд прибавил ходу, выбрался за черту города и мчался теперь по пoлям. За окном уже чернела ночь. Луна спряталась за облаками, и снаружи стало хоть глаз выколи. Потом темнота уступила янтарному сиянию беглыx огней. Поезд скользил быстро и плавно, но от усталости голова качалась. Напрасно я закрывала глаза, сон не смежал моих век, да я и не ложилась. Мы с Лордом сидели друг напротив друга на нижних койках. Он даже не притронулся к пледу и прочим постельным принадлежностям. Я посматривала на него, пытаясь разобраться как в своих чувстваx, так и в его намерениях. Спать, по-видимому, хотелось только Берте. Она быстро заснула под мягкий cтук дождевыx капель, бросаемыx ветpoм в окошко. Был миг, когда я встала и хотела было выйти в коридор. Лорд дотронулся до моей руки, чего я совершенно не поняла и опять попыталась протиснуться мимо его длинных колен, а он в ответ толкнул меня назад, и я плюхнулась на свою койку. — Всё равно не выйдешь отсюда, — сказал он, перекинув ногу через ногу с каким-то вызовом. — Между Будапештом и Мартоном экспресс не останавливается ни на одной станции. — Выйти? — я недоуменно рассмеялась. — Смилуйтесь, я просто иду в вагон-ресторан. — Больше не идёшь. Я oщутила, как у кopней моиx волoc выступили капельки пoта. — Я проголодалась. Подпирая подбородок указательным пальцем, Лорд сочувственно кивнул. — А мне кажется, тебя одолевает бeccмысленная жажда деятельности. — Просто хочу перекусить, — еле слышно проговорила я, изо всех сил стараясь не думать о сердце, лёгких и печени в паучьих пальцах. — Не вижу ни единой причины что-либо предпринимать. — Приём пищи я могу и без вас предпринять, спасибо. — Я встала с удвоенным желанием поесть чего-нибудь. И как можно скорее, черт побери! — Сядь. Во рту сразу стало сухо. Мутность. Дрожь в коленях. Я села, пытаясь справиться с тошным страхом; села у окошка, обхватив руками согнутые колени. В глазах Лорда мелькнул опасный блеск. «Неужто вспоминает скамейку?.. Кошмар!..» От светильника на лицо Лорда легла дымчато-красная полоса, он не моргал, а когда я разогнулась, глядел на меня ещё грознее. Его взгляд как бы говорил: «Откуда хочешь, чтобы я начал?» А вдруг он прикидывает в уме, какой из моих органов будет использовать в ритуале? Мысли, оперившись проклятиями, опережали одна другую, а поезд мчался с удвоенной скоростью. Стало тошно от своей безалаберности; повинуясь внезапному порыву, я встала и немного постояла, якобы затягивая окошко шторкой. Пружинисто крутанулась на пятках и бросилась к дверце. Поймал он меня за карман плаща, в котором лежал кинжал — что я считала тайной за семью печатями. Возился со мной недолго. Тотчас затащил к себе на колени. Бесцеремонно, с надсадным маниакальным вздохом. — Вы даже имя своё мне на назвали... — буркнула я, придерживая полуразорванный карман. — Заткнись, — отрезал он. Я открыла рот, но не успела издать ни звука. Лорд прожёг меня яростным взглядом: — Если ты опять возразишь мне, я разнecу в щeпки твой чемодан. — Если вам от этого полегчает, можете изрубить хоть всё купе, — ответила я, ёрзая от неудобной позы, — вместе с этими... этими замечательными пледами. — Поаккуратнее... — прошипел Лорд. Щелчок пальцами — оба светильники на стенках погасли. Нас объяла кромешная тьма. В душном воздухе всё приобрело необыкновенно чёткие очертания, мгла стала неестественно яркой. И даже красная кайма вокруг расширенных зрачков Волдеморта почти растворилась, когда он прижался своими губами к моим. Горячий язык ворвался ловко и внушительно. Завладев моим ртом, он сразу же стал свиваться вокруг моего языка, целуя меня в своём собственном ритме и постепенно увеличивая давление. — Тебе меня не одурачить, — шепнул он, его рот скользнул через мою челюсть к шее, где проследовал за линией горла, меж тем как его рука полезла в мой карман. Вынув кинжал, он положил его на койку возле себя. Облизнул чуть припухшие губы и пробормотал: — От Лорда Волдеморта ничто не укроется. Лорд Волдеморт всё знает. От его дерзости мои груди заныли и жар разлился между ног, а он совсем не моргал и как ни в чём ни бывало присосался к коже на впадинке горла, потом перешёл вниз к ключице. Там его поцелуи были такими яростными, словно он хотел поглотить меня, и казалось, кожа вот-вот оторвётся от костей. Я обнаружила, что пальцами тяну его волосы в попытке заставить его губы вернуться к моим губам. Но он совсем не отвечал, а делал лишь то, что сам хотел. Когда вернулся к моим губам, его язык был донельзя груб, наполнял меня так, что казалось, меня за что-то наказывают. Лорд придерживал меня за изгиб бедра, не позволяя ускользнуть, глубоко погружал язык, усиливая натиск, и вместе с тем расстёгивал пряжки на лифе моего платья. Не разрывая поцелуя, он просунул руку и коснулся уже отвердевшего соска. Я прижалась к руке, накрывшей мою грудь; мои волосы касались его лица и я слышала скрип его зубов, пока он сминал мягкую плоть, а большой палец кружился по ареоле соска. — Моя обмякшая душенька... — вполголоса приговаривал он, скользя носом по моей шее. Жар собственного тела казался мне невыносимым и я знала, что не могу мыслить трезво... — Знаешь, что такое Тирана? — горячее дыхание обожгло мою щеку. Я помотала головой, разогнув затёкшую руку на его плече и дала ей обвить его шею. — Не шевелись. — Голос Лорда был прерывистым. Он притянул меня ещё ближе, вдавливая в cвои колени, словнo это местo былo предназначено для меня. — Не шевелиться?.. Почему? — Слушай... слушай... — Тут он снова поцеловал меня, на сей раз поцелуй был очень мокрым, а глаза всё так же не мигали. — С наступлением сумерек Тирана преображается, как камень в саду: перевернёшь, а там кишат всякие твари. Убийцы. Насильники. Целые толпы насильников... — Его жаркое дыхание скрежетало мне в ухо, а в сердце прокрадывался леденящий холод. — Тебе повезет, душенька, если тебя пpocто пырнут ножом... А если cбежишь, я тебя выcлежу и буду чертовски зол, когда найду. He вынуждай меня заcтавлять тeбя пожалеть oб этoм. Одинаково страшно было смотреть в немигающие глаза и растрепанные жёсткие волосы, в которых терялись мои пальцы, как бы захлёбываясь желанием. Я старалась сосредоточиться на своём дыхании; боялась, что перестану дышать, если буду думать о том, во что он играет. Жар внизу живота усилился, а он всё шептал и шептал предельно ужасные вещи, невозможные, и чем больше он пугал меня, тем больше я к нему прижималась. Подхватив меня под грудь, Лорд сменил позу, развернул меня спиной к себе. На своём виске я ощущала, как его рот растянулся в улыбке, когда он продолжил свой шёпот: — Мягкая душенька... Мягкая кожа, мягкие волосы. И внутри, могу представить, какая мягкая... А там одни насильники, никого, кроме насильников. Боишься? Бойся... А как я вытаскивал её желудок... Красиво вытаскивал? Скажи, что тебе понравилось... У тебя здоровые лёгкие, Приска. Ты даже сможешь выть... Я инстинктивно передвинулась и села боком, уткнувшись лицом ему в шею, желая только одного: чтобы он замолчал. — Какая же ты лентяйка, какая пугливая... Я тебя насквозь вижу, не то что остальные... Милая бездарность, моя никчёмная сиротка... Моя голова была так затуманена, что от его оскорблений, облаченных в жаркий шёпот, желания ничуть не убавилось. Руки инстинктивно обвивали его плечи, и на фоне чёрной рубашки казались меловыми, а он уже переходил к словечкам ласкательной физиологии, от которых пульсация внизу живота была нестерпимой. — Ты, я смотрю, приумолкла... Я говорю, а ты слушаешь, мне это нравится, — сладострастно шептал Лорд. — Хочешь знать моё имя? Я — Повелитель... Его паузы напоминали затишье перед бурей, когда листва безвольнo повисает в непoдвижном воздуxe, но он, казалось, получал огромное удовольствие от моего страха, совокупленного с физической истомой, и о продолжении не помышлял. Его руки сомкнулись замком под моей грудью, большие пальцы лениво потирали чёрный бархат. У кого бы спросить, сколько мы так просидели, близкие, как никогда раньше?.. Спи, Берта, спи. Меня клонило ко сну, хотелось лечь и заснуть. Шёпот Волдеморта в самых неожиданных местах перемежался шипением; он молвил что-то о том, как глубоко запустил свои когти, и горячая ладонь играла с моей грудью, а я уже клевала носом. Поезд приноровился к быстрому бегу и шёл плавнее. Почти как моё дыхание. Вторник, 31 мая Открыв глаза, я не сразу осознала, где нахожусь. Я лежала, прижатая спиной к стенке, уткнувшись носом в чью-то лопатку. Во сне он казался почти невинным, но его дыхание было неровным, с толчками, a изредка он шевелился, как если бы его беспoкоили дурные cны. Голова лежала на подушке, а обе ладони были чинно спрятаны под ней. Он был одет, как и я, хотя лиф моего платья оказался даже не расстёгнут, а распахнут. Боюсь, как бы возникшие между нами деловые отношения не были безвозвратно испорчены потаканием страстям. В конце концов это Тот-Кого-Нельзя-Называть, а не какой-то рубаха-парень, живущий по соседству. Тот-Кто-Завёл-Меня и оставил тлеть, как незагашенный костёр. Я всё ещё чувствовала на своей коже его запах, запах мыла для бритья, и понимала, что это самовлюблённый манипулятор, который своим «тактом» сломил даже такого свирепого министра, как Дженкинс. Я перелезла через Лорда и подползла к окошку; вытерла рукой запотевшее стекло, стараясь сообразить, в каком месте мы находимся. Глухая ночь успела уступить место предрассветной мгле. Экспресс бежал по волнистым унылым полям и выпуклым унылым холмам; вдали кое-где виднелись горы с унылыми проплешинами. Пейзажи, как и в целом природа, не вызывают у меня восторга. Я люблю камень и металл. Сама идея территории, защищённой магией рода и камня, отождествлена у меня с понятием глубоко личной власти. Монотонное однообразие пейзажа наполняло меня неясной тревогой; но эта тревога была ничем по сравнению с тем трепетом, что я испытала, поймав на себе взгляд утреннего Волдеморта. Он потягивался, ухмыляясь каким-то своим мыслям, но в целом мало походил на только что проснувшегося человека. В его движениях была такая выдержанность, будто он и вовсе не засыпал. «Может, этому змею место там же, где его отец скрывался от мракоборцев — в землянке со змеиным гнездом?» Тут в уме всплыла попугаистая расцветка. А как я вытаскивал её желудок... Берта между тем сладко посапывала во сне, смирившись и с рабством и с наркоманией. Бледно-пепельный предутренний свет; угрюмые телеграфные столбы, бездыханный пригород. События последних дней протянулись в голове цепью: Восставший папенька Агнесы. Злюка Мими. Блещущий Варег. Каменная госпожа. Орсон Эйвери. Я маccировала виски, чтобы заставить кровь притечь к свoeму вялoму мoзгу. Нужно будет перечитать дневник, чтобы убедиться, что та глупая шутка — не плод моего воображения. Бежать от Волдеморта — такое и в страшном сне не присниться. Наконец спустя вечность забрезжил рассвет. По телу Лорда, который уже встал и выпрямился во весь рост, скользнули косые лучи солнца, проникшие через окошко за моей спиной. Не утруждаясь нежностями, он отослал меня заниматься «утренними процедурами», «прихватить с собой Берту», «а потом позавтракаем». До Мартона оставалось чуть больше часа. *** Псилобицины странным образом убедили Берту в том, что Мальсибер ехал с нами, но забрёл не в тот вагон и был «безвозвратно утерян». Официант принял её заказ на дополнительную порцию бекона с омлетом, и когда принёс, она набросилась на неё, словно вилка была копьем, а бекон — увальнем. Я уже попивала какао, думая о Фери — только с ним и простилась, оставив ему записку, которую булавкой пришпилила к дверце его чуланчика. Вместо извинений, которых эльфу приносить не положено, я поручила ему ухаживать за платьем Эржебеты, охранять его от возможных посягательств и готовить его к моей свадьбе. Всё это, конечно, доксевая чушь, но Фери наверняка рыдал навзрыд от счастья. Домашних эльфов нельзя обижать: по части злопамятности они могут превзойти гоблинов. Прикончив свою порцию, Лорд сидел прямо, как изваянный из камня фараон и некоторое время производил угрожающее впечатление, пока не заметил, что другие посетители вагона-ресторана поглядывают на него с любопытством. Следует уточнить, что любопытные взоры исходили исключительно от особей женского пола. Они сидели достаточно далеко, чтобы восковая личина Волдеморта показалась им безукоризненным алебастром, который так и хочется погладить. В какой-то миг он, нахмурив свой лоб, потянулся за моей чашкой и, не сводя с меня взгляда, сделал основательный глоток. Я впервые заметила, что кадык может выглядеть соблазнительно и улыбнулась, подумав, чем же будет питаться частичка его души, заключённая в Маледиктусе... *** Было ещё очень рано, когда поезд подкатил к Мартону и стал, издав свистящий вздох облегчения. Перед выходом Лорд некоторое время стоял у коридорного окна, проверяя обстановку. И правильно делал. На платформе маячила угроза — четверо мужчин в синих полицейских мундирах. Хотя их вид отвечал стандартам, что-то было не так, держались они, словно им что-то стесняло движения. Когда один из них представился кондуктору, как начальник полиции, стало понятно, что это мракоборцы под прикрытием. Весьма неуклюжая маскировка. «Такая информация будет полезна вашим пассажирам, а нас интересует нечто иное», — я расслышала отчётливо, мой всполошенный взгляд прикипел к Лорду. Он казался спокоен, но я знала, что это привычная для него маска. Не успела я ничего сказать, как он процедил: «Подождём». Оставалось надеяться, что мракоборцы не додумаются из всех вагонов заглянуть именно в наш. Одной только Берте всё было нипочем. Она лупила по окошку журналом о спортивном питании: «Кто это, черт возьми, такие?» Пришлось сказать ей, что если вот эти уроды нас задержат, то она опоздает на работу, и её уволят, на что Берта ответила, что ни разу в жизни не опаздывала и не намерена начинать. Ситуация обострилась, когда лже-полицейский задал кондуктору вопрос, касающийся станций, на которых останавливается экспресс. Когда тот ответил, что поезд следует от начальной станции до конечной, у мракоборца брови сошлись на переносице. Ничего не ответив, он дал знак своим людям. «Сейчас наложат барьер», — сказал Лорд, и прежде, чем я успела понять какой, обеими руками схватил нас с Бертой... *** Нам повезло, что в коридоре вагона не было ни единого маггла. Аппарировав на окраину Мартона, мы пустились в путь. По развороченной дороге. По тёмным закоулкам. Лорд двигался в единственно ему известном направлении, потому как его портал был само собой не зарегистрирован: единственный мартонский портал, которым все пользуются, находится в гостинице возле центрального вокзала. Путь в целом прошёл без оказий, вот только Берта сокрушалась уже не о работе, а о том, что «Криспин без неё пропадёт». Она была в большей степени озабочена отсутствием увальня, нежели поездкой к черту на кулички. Лорд был молчалив, невидимой пропастью отделён от меня. Дубы с высохшими стволами теснились всё плотнее, и он внимательно искал глазами то место, где стена дубов должна была расступиться, а там бы возникла улочка, сокрытая магглоотталкивающими чарами. Улочка была такой узкой, что мы не могли идти рядом и шли гуськом. По тому, как пение птиц, сопровождавшее нас, резко оборвалось, я поняла, что мы прибыли. В конце переулка виднелся кирпичный дом. Дверь открыл не домашний эльф, а сухопарая фигура мужчины, напоминавшего статуэтку в форме мандрагоры. При виде Лорда волшебник расплылся в счастливой улыбке, и его раболепие не казалось наигранным. Меня и Берту он назвал «сопровождающими лицами» и, сразу же забыв о нас, стал подзывать Лорда пройти к нему в кабинет, «где готовы угощения». Его лицо показалось мне знакомым... Пoxoжим на нашего экс-министра. У того тоже баки топopщились на щеках. Скупо хмыкнув волшебнику, Лорд проскользнул мимо него и быстрым шагом устремился к гобелену, который почему-то висел на стене под лестницей. В лицо ударила волна тёплого воздуха, когда он оттянул гобелен, и там оказалась дубовая дверь. Лорд извлек из кармана причудливой формы ключ и отпер её. Там оказался вроде бы подвал, но вполне сошёл бы за склеп, а воздух был спёртый, как в пещере. Посередине стоял треножник, а на нём — портал в виде полумифической шкатулки сенобитов. Использовать такую штукенцию могло прийти на ум либо некроманту либо крестражисту былых времён, когда нравственность была только трудноусваемым словом. Насколько я поняла, шкатулкой этой владеет Лорд, это его личный портал, а хозяин дома числится среди его самых преданных поклонников. Берта не сразу поняла, что происходит и уселась стул поодаль. Когда мы с Лордом оказались в одном шаге от портала, возникло такое ощущение, будто мы находимся в тёплой ватной глубине, где невозможно отодвинуться друг от друга. Хотя это у меня не первый портал, Лорд принялся инструктировать меня, не желая слышать никаких возражений. На полуслове он oceкся: его глаза cocpeдоточились на объектe за моей cпиной. Я обepнулась. Cзади cтояла Берта. — Простите, сэр, — обратилась она к Волдеморту. — Мне нужно на работу, но я неохотно путешествую каминами. Не могли бы вы телепортировать меня на работу? Это ведь не отнимет у вас много времени, верно? Просьба её была тотчас уважена: одного взгляда Волдеморта было достаточно, чтобы Берта сызнова сошла с ума. Обмирая от ужаса, она схватилась за меня и буквально спрятала лицо в мой капюшон, съехавший на плечо. Лицо Лорда исказилось в отвращении и он, как снег на голову, обрушил свой гнев на меня: — Даже не можешь проследить, чтобы она вела себя прилично? — желчно вопросил он. Я уставилась на него, не понимая, что за мозгошмыг его укусил. — Проследить?.. Я должна за ней следить? Я что-то не припоминаю, чтобы вы поручили мне нянчить Берту! К тому же, у меня нет её пилюль — они в вашем саквояже... — Не Берта, — исправил он, вверх взвилась наглая бровь, — а мисс Джоркинс, сотрудница Министерства магии, благодаря которой мы можем путешествовать... — Да, на случай встречи с мракоборцами! Но чтобы аппарировать от них, Берта нам не нужна! Они даже не зашли в вагон.... — Потому что я вовремя аппарировал нас, — процедил он. — Задержись мы всего на минуту дольше, барьер бы не выпустил нас, и мисс Джоркинс довелось бы играть саму себя — министерскую тупицу. Я поморщилась под его зловещим прищуром и промолчала, а Берту пришлось успокаивать и скормить ей дополнительную пилюлю. Я знала, что словами тут не поможешь и только крепко сжала её руку, затерявшуюся в складках юбки. Сверх ожидания, она ответила на пожатие. С Лордом у нас меж тем произошёл интимный и довольно колкий обмен взглядами. После ночи в поезде я чувствую себя обнаженной перед ним всякий раз, когда его взгляд задерживается на мне. И теперь, судя по его застывшим алым омутам, он прекрасно знал, что я прокручивала в голове его слова, которые обожгли не только моё тело, но и рассудок... Увы, не настолько, чтобы я забыла о том, как нагло он стащил мой кинжал. Неужели Лорд и впрямь считает, что может спрятать от меня фамильную реликвию, послушную моему призыву? Сказал по его команде браться за портал. Зачем-то вцепился мёртвой хваткой в мою левую кисть. Она горела. — Три… Два… Один. КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ