Ньирбатор

Четверг, 30 июня 1964 года — Войди. — Вы посылали за мной, милорд? — Я замешкалась в открытых дверях кабинета. Лорд поднял глаза от гримуара и сердито взглянул на меня: — Полчаса назад. Где ты была? — Простите, милорд. Была у себя. Не слышала... — сказала я как могла непринуждённо.  — Погрузилась в свои глупые фантазии? — У меня нет глупых фантазий. — Не важно, — со вздохом сказал Лорд и откинулся на спинку кресла. — Сядь, Приска. Я присела на указанный мне стул. Взгляд сразу зацепился за Нагайну. Кобра лежала на кровати, разложившись кольцом на бесчисленныx подушкаx и валикаx. Солнечный свет освещал чешуйки на её коже, уподобляя её драгоценной мозаике, а половина хвоста была укутана мягким красным пледом. Я успела пристроить на место свою отвисшую челюсть. А если она уже настолько привязалась к нему, что обращается по собственному желанию, а не по его прихоти?.. Против Нагайны у меня нет ничего, кроме надежды, что она не станет второй Беллатрисой, и что Лорд её славно объездит, и она не будет тяпаться. — Что ты постоянно суетишься? — задал он неожиданный вопрос. — Эм... ну как же... вы уже знаете, — начала я, поправив не вовремя выпрыгнувшую прядь волос, — знаете, что случилось. Орден Феникса. Мартон. Мальсибер... — Голос у меня дрожал, но я взяла себя в руки и прибавила суровости: — Госпожа Катарина осталась одна. Ньирбатор оставлен без присмотра... — Ты не можешь уехать, — безоговорочным тоном прервал меня Лорд. — Я тебя не отпущу. Ты должна быть рядом со мной, а не под крылом старухи. Я покачала головой, изумленно глядя на него. Его взгляд был настойчив. Пьянящий. — Мне не к лицу бросать душеньку на произвол судьбы. — На губах Лорда заиграла отнюдь не добродушная улыбка. — Да и любопытно, как ты себя поведёшь в этой ситуации. Я пpeдлагаю тебe лучшую жизнь; жизнь, выгодную и тебе, и мнe. Что-то другоe не сулит тебе ничегo хорошего. — Выбор за мной? — Ты давно его сделала. — Видя, что я не собираюсь нарушить молчание, Лорд хмыкнул и заговорил бесстрастным тоном: — Кого-то можно укротить сахаром, а кого-то нужно просто сломить... — А как вы поступили с министром Дженкинс? — Укротил, — ничуть не удивившись моему вопросу, ответил Лорд. Его лицо странно вытянулась, будто он сомневался насчёт чего-то, а затем добавил: — Но она взбрыкнула. — Что это значит? — А как ты думаешь, Приска? Что может значить поимка моих слуг Орденом Феникса и их немедленное заточение в Азкабан? — Она предала вас? — Нет, — холодно возразил Лорд, — я бы выразился иначе. Это больше, чем предательство. Хотя неудивительно, что Юджиния спасовала. Как говорится, собака всегда возвращается на свою блевотину. Это оскорбление смоется лишь потоком крови. Каков бы ни был исход переговоров. — Мерлин! И вы ещё будете вести с ней переговоры?! — Северус будет. Он держит меня в курсе всего происходящего в Англии. Это он обнаружил, что штаб-квартира Ордена была на месте старых скотобоен, благодаря чему мои Пожиратели могли незаметно проникать туда через подвал. И это он сообщил мне, что 26-го числа Дженкинс предала меня, организовав тайную встречу с Дамблдором. Она санкционировала большие расходы на круглосуточную охрану Ордена. На новую штаб-квартиру и все здания в радиусе двух километров наложены защитные заклятия, и теперь ни один из моих слуг не может приблизиться к ним, не подняв тревоги. До чего же глупы смертные, — злобно изрёк Волдеморт, на его челюсти сильно сжались мускулы. — Дилетанты... Солнце немилосердно лилось через окно, затеняя лицо Лорда в своих бликах, но красная радужка казалась огнедышащей. — Перед корыстолюбивой душонкой Малфоя, — ядовито проскрежетал Лорд, — уже носятся видения, каким способом можно будет извлечь прибыль из манёвра Дженкинс. Только и думает о том, как бы не продешевить. Но по иронии, только Малфой может помочь мне предстать в выгодном свете... Несколько напряжённых секунд властвовала тишина. Я была ошеломлена и впервые задумалась о том, что Лорд может проиграть эту войну. Я прогнала эту мысль. Просто немыслимо... Я была в ярости. Дамблдор и его шайка разбуянились... Дженкинс оказалась двуличной! — Впрочем, у меня всё схвачено, — продолжал Лорд свои рассуждения. — У меня есть завербованный человек в Ордене. — Сейчас он разрабатывает тщательный план и даст мне то, чего я хочу. — Вот как? — оживлённо поинтересовалась я. — И что же это? — Головы Поттеров, — ответил Лорд с ухмылкой. — Головы, отделённые от этих надоедливых, вечно вмешивающихся в чужие дела бестолочей. Я старалась добиться от него больше подробностей, но он всячески уходил от ответа, утверждая, что сотрёт их всех в пыль. После этой фразы я не знала, что и говорить, опасалась подводных камней его мнимого спокойствия. Лорд говорил тихо, но никогда ещё я не видела такой дегтярной тьмы в его глазах, такой жёсткости у его рта. — Почему ты молчишь? — спросил он, облизнув пересохшие губы. — Гадаешь, нет ли у меня в запасе новостей повеселее? Озлобленный тон Лорда обескуражил меня. Я не могла понять его внезапную перемену настроения. — Я задам тебе один вопрос, душенька. Я окаменела, не сводя с Лорда глаз. Вид того, как высоко поползли его брови, не предполагал ничего хорошего. — О чём ты думала, когда Эйвери предложил тебе бегство? Перед глазами всё поплыло, я будто заново пережила улыбку Эйвери, труп Матяша, висящий на калитке, неуместное возбуждение. Моим ответом было молчание. — Я же был в твоей голове, Приска. Я всё видел. — Тогда... как так получилось, что Эйвери не был наказан? — твердо спросила я, будто это меня совсем не касалось. На кончике языке вертелся вопрос, как это два Пожирателя самовольно покинули медье, устремившись в Албанию?.. — Он уже наказан, — сухо ответил Лорд. — Я предвидел, что его сцапают во второй раз. Он всегда был раздолбаем. В Хогвартсе отодрал каждую слизеринку старше тринадцати. — И скорчив такую гримасу, словно проглотил муху, Лорд добавил: — И даже гриффиндорками не брезговал. В его голосе слышалось раздражение, жёсткое и циничное. Такой голос мог быть лишь у старика, много повидавшегo на свoeм веку и давным-давнo утратившем иллюзии. Мне стало неловко, хотя подробности интимной жизни Эйвери меня нисколько не удивили, — я же читала секретный репортаж Риты Скитер о жене Дожа-младшего. Но странно было слышать от Лорда нотки осуждения. Он сам-то не слишком разборчив в своих связях, спит и с сумасшедшими, и с животными. — Ты не ответила на вопрос, — прозвучало сурово. — Я подумала, что он спятил, — откровенно ответила я. — Также мне показалось, что он был немного подвыпивший. — Понятно. Частенько захаживал в трактир Каркаровых, не так ли? — Да, милорд. — А ты откуда знаешь? Ох... Будь я проклята, если попытаюсь скрыть от него такой пустяк. — Тоже иногда захаживаю. — Н-да, — Лорд сардонически поморщился. — Катарина, несомненно, может тобой гордиться. Я тут же представила, как госпожа сейчас сидит в одинокой растерянности, и моё сердце сжалось от боли. Самодовольный взгляд Лорда подсказал, что пора менять трактирную тему.  — Милорд, я тут подумала... Скажите, почему Мальсиберу и Эйвери не удалось... Лорд понял меня с полуслова и ответил: — Албанский лес — как отдельный мир, много древнее нашего. Просто так сюда не попасть. Только по приглашению. — А чтобы выйти, требуется разрешение? — Опять ты за своё... — Нет! Я просто спросила, я не намекаю... — Я привык думать собственной головой, — холодно перебил Волдеморт, — и заботиться о себе сам. Если положиться на других, они непременно подведут... — Я не подведу вас. — Именно этого я и ожидал, — произнес Лорд не без иронии. А затем, одарив меня своей знаменитой улыбкой «я знаю то, чего ты не знаешь», добавил: — Ты проживешь долгую и плодотворную жизнь, Приска. Я нахмурилась, глядя в его лицо, но пробормотала «спасибо, милорд». — Если бы не я, ты бы не вышла живой из того амфитеатра. Я не шелохнулась, лишь смотрела на него из-под опущенных ресниц. Неужели он хочет, чтобы я разрыдалась от благодарности?.. — Как тебе спалось? — Лорд смерил меня властным взглядом, нарушив звенящую тишину. — Скверно. Метка всю ночь будто полыхала, будто... — я запнулась, но для верности уточнила, наплевав на все приличия: — будто её жевала Нагайна. Лорд громко фыркнул: — Замечательно. Это последствие успешного обета. Теперь твоя жизнь зависит от успеха обряда. Ты осознаёшь это? — Шестой крестраж будет безупречен. — Я верю тебе, Присцилла, — Лорд ухмыльнулся, обнажив безупречные зубы. — А знаешь почему? — Я мотнула головой, и он продолжил: — Когда твоей жизни грозит опасность, все шестерёнки в твоей голове приходят в движение, и смекалка  работает, как часовой механизм. — Лорд резко втянул воздух и после короткой паузы добавил: — Я впервые познал это чувство зимой 1940-го, когда вернулся в Лондон на рождественские каникулы, а его бомбили уже три месяца... Я не поняла, какое отношение это имеет к Лорду, поскольку знаю по Истории Магии Бэгшот, что магглоотталкивающие чары защищали родовые поместья не только от магглов, но и от их оружия. Мне, однако, вспомнились записи следователя Рэдклиффа за 1921 год: «По словам соседей, своё состояние Гонты давно промотали, но окончательно слетели с катушек в конце прошлого века, когда «случилось то, что унесли с собой в могилу жившие тогда». Госпожа говорила, что, промотав состояние, нельзя сохранить поместье. Ох, как страшно я обрадовалась, что разрешила нестыковку логическим объяснением. Невесть почему, мне вдруг захотелось сказать Лорду нечто утешительное. Я ведь тоже потеряла всё состояние и родовое поместье, только в моей трагедии повинны Железные Перчатки. Спустя пару минут мы стали обсуждать предстоящий обряд. Я напомнила Лорду, что следует придерживаться указаний и перед самим обрядом потренироваться с «магическим зеркалом», роль которого сыграет сосуд из проклятого стекла, заполненный прахом обычной змеи. Нагайна при упоминании другой змеи заколотила под пледом хвостом. — У нас уже была церемония-инсценировка с магглой, — апатично возмутился Лорд. — Но вы же тогда не предупредили меня... Вы сразу перешли к практической части. И не удосужились закопать сосуд со змеиным прахом на кладбище. И даже алтаря не было, а он обязательно должен быть, чтобы расставить на нём по четырем сторонам света свечу, чашу с водой, чашу с кровью, соль... — тараторила я в своем простодушном усердии, наблюдая за раздувающимися ноздрями Волдеморта. — Ты смеешься? — процедил он. По голосу не было ясно, кого он растерзает первой, магическую Британию или меня. — Напомни, душенька, какое самое оптимальное время для проведения обряда? — Пятница, за полчаса до полуночи. В период, когда Солнце проходит по знаку Козерога на растущей Луне... — Это завтра. О боги. — Значит, проведём завтра...Милорд. — Я заметил, ты избегаешь называть ритуал церемонией. Почему? — Ритуал используется для достижения, а цepeмония — для поддepжания. Вы достигаете цели, а поддерживать будете потом. — От чего зависит успех Тенебриса? — От полной концентрации всех присутствующих. Тенебрис предусматривает искренность служения. Магия производит то, что в неё вкладывается, поэтому крестраж пострадает, если хотя бы один из нас будет вбрасывать в ритуал свои скрытые мотивы. — Поэтому самые эффективные ритуалы — те, в которых меньше всего участников. — Да, милорд. Примерно половина ритуалов для произведения крестража может быть исполнена четырьмя или мeньшим числом людей; таким образом устраняются проблемы, которые могли бы возникнуть из-за недостатка концентрации. А нас всего четверо. — Трое. Я тяжело сглотнула. — В чём дело, Приска? О нет... Я знала. Я знала. Я знала! Берта не вернётся с нами. Раз Лорд решил, что ей больше не нужны псилобицины, значит, ей конец. — Так в чем дело? — напирал Лорд зловещим голосом. — Что-то уж больно расстроенной ты выглядишь. — Почуяв мое замешательство, он стал злобно подтрунивать надо мной: — Неужели Присцилла, с таким великолепием обагрившаяся свои руки родной кровью, будет впадать в ложный гуманизм? Ехидно усмехнувшись, Лорд не упустил случая поиздеваться: — Не тревожься, душенька, праздничную мантию и трико тебе надевать не надо. И раздеваться тоже не придётся. — С этими словами Лорд потянулся, хрустнув костями, поднялся и отряхнул с брюк летнюю пыль. Я сфокусировала взгляд на Нагайне, а она — на Лорде. В солнечном свете его волосы блecтели каштаново-красным цветом. Змея завороженно высунула кончик языка. — Сейчас мне о многом нужно подумать, — произнёс Лорд холодно и отчужденно. — Возвращайся к своим обязанностям. Завтра я позову тебя. *** Едва покинув кабинет Волдеморта, я пустилась бегом. Выбежала во двор дома, хватая ртом еловые ароматы, доносящиеся из лесной чащи. Во дворе, везде, где была почва, торчали мертвые кусты, желтушные лютики и маргаритки, образуя странный висячий сад, который окутывал это место какой-то старческой аурой. Много там было всяких мертвых растений, но я не сильна в ботанической номенклатуре. Туфли из козлиной кожи мгновеннo пали жepтвой луж во двope, но я не обpащала внимания ни на лужи, ни на намoкший подoл платья. В ушах у меня звенело. Мне казалось, что я тону. Если он проиграет эту войну... я... я просто... А чтоб им всем издохнуть! Меня ведь тоже могут бросить в Азкабан! Маггл в подвале Ньирбатора. Маггла в склепе Баториев. Сол. А если не в Азкабан, в любом случае я превращусь в изгоя и не смогу появляться в обществе. Почему-то в тот миг я вспомнила о  необузданности Лестрейнджей, об их коварстве и неоправданной жестокости. Ох, будь у меня возможность выбирать, кого засадить в Азкабан, я бы освободила Мальсибера, чтобы его место занял кто-то из троицы! Поддавшись дурным импульсам, я стала бросать Редукто в не растущие, тупо хилые деревца. Я никогда еще не чувствовала себя настолько беспомощной и очень злилась. Окна кухни вместе со ставнями были распахнуты настежь. Замзи самоотверженно колдовал над сковородкой, издающей звуки балагана. От злости, как оказалось, тоже просыпается аппетит. Вернувшись в дом и увидев на тарелке, как тушёная баранина застенчиво обнимается с ломтем ветчины, мне подумалось, что светлое будущее неизбежно. Не удержавшись, я перечитала «Ежедневный пророк», но освещаемые события не шли ни в какое сравнение с тем, что происходило в моей душе. Из гостиной, где наедине с собой осталась Берта, не доносилось ни звука. В её взгляде было что-то обречённoe, как будто она попала в плeн своиx сновидений. Уже во время ужина Замзе суетился возле меня, не в силах понять, почему он так много готовит, а у меня «кожа да кости». Он сказал, что желает мне добра, но я ни на минуту ему не поверила. У этого эльфа нет законного хозяина, ему нельзя доверять. — Пожалуй, нет ничего вкуснее ветчины с бараниной, — чувственно заметил Замзи, кашлянув между мной и Бертой. — Сочное мясо, даже если оно слегка пересолено, смягчает сердце, ох как смягчает. Я взяла ещё кусочек, чтобы вовсе лишиться сердца. Замзи издал вздох облегчения и поклонился. — А вы, мисс? Не хотите ли съесть ещё кусочек? Берта проигнорировала эльфа, и тот, фыркнув, сунул поднос под мышку и зашагал прочь. Я посмотрела на своё отражение в треснутом зеркале напротив. Вчера я пыталась склеить трещину, но, видимо, её произвело тёмное проклятие, и ей уже не помочь. А Берте? Сколько бы я ни прокручивала в голове различныe возможнocти выхода, никакогo выхода для ведьмы я нe видела. Я старалась меньше думать о ней, убеждая себя, что мне безразлична судьба невесты азкабанщика. А она даже не знает об его аресте... Я не знала даже, сможем ли мы с Лордом вернуться. В газете была фотография, сделанная в Тиране: на фоне оливковых рощ и террас, обнесённых каменной стеной, стоял конвой, состоящий из мракоборцев и других волшебников, — судя по безобразным цветастым, нарядам, — членам Ордена Феникса. Чванство министерских рож гармонично сочеталось с тупой героической восторженностью орденовских физиономий. Поскольку мы ужинами без Лорда, Берта возомнила себе невесть что и забросала меня полными обиды взглядами. А под конец ужина так и вовсе раскричалась: — Волдеморт не стоит того, чтобы ты благоговела перед ним! — резко выпалила она тоном судьи, зачитывающей приговор. Я хотела было сказать какую-нибудь гадость, но прикусила язык. — Он — конченый человек! — не умолкала Берта, мученически вознося глаза к небу. — Он целыми днями занят только тем, что изображает из себя небожителя! Я подождала-подождала, и моё терпение лопнуло. Я выхватила сложенный «Ежедневный пророк» из кармана своего платья и бросила Берте в лицо. Но в последний миг одумалась. С моей стороны было чистейшим милосердием испепелить газету. Берта даже не поняла, что произошло. — Криспин обязательно приедет за мной... — безжизненно бросила она, её взгляд остекленел. — Ты бы тоже хотела, чтобы тебя кто-нибудь так любил. Внутренне замерев, я лишь сказала: — В один прекрасный день ты наконец поймешь, что Криспин, которого ты боготворишь, преданно служил этому небожителю. Мне пришлось вернуться во двор, чтобы согнать всю злость на мертвой фауне. Я всё-всё сделаю для него. А когда уже буду дома, первым делом потребую вернуть мне портрет Кровавого Барона. «Остановись! — пищал внутренний голос. — Ещё пару месяцев назад ты о нём ничего не знала. А теперь убиваешь ради него! Что будет завтра? А послезавтра?» С болезненным вздохом я вырвала с корнем куст гнилых роз. То же, что сегодня. И завтра, и послезавтра. Так будет всегда.