***
Прошло два дня с момента как Хината пришла в себя, но легче от этого не стало. Наруто рвался обратно в Коноху, медики проводили последние обследования, а у Гаары так и не было нужной информации. Он спал очень беспокойно, то и дело просыпаясь. Подушка под ним была мокрая от пота, а простынь сбилась в один край. Не выдержав очередного пробуждения, он накинул на плечи легкий халат и вышел на маленький балкон, с которого открывался красивый вид на небольшой сад разбитый во дворе его фамильного дома. Обшарив рукой большой глиняный горшок с каким-то суккулентом, что по задумке дизайнера добавлял балкону уюта, нашёл припрятанную ещё полгода назад заначку. Достал из пачки сигарету, завернутую в коричневую ликерную бумагу и прикурил. От первой затяжки в голове чуть потемнело, но уже к третьей разум стал просветляться. Дым окутывал его легкие и кажется даже маскировал боль от мучивших его ночных кошмаров. Обычно, когда хотят успокоить говорят: «Это всего лишь сон». Он же себя так успокоить не мог. Ему снились все те люди, которых он лишил жизни, его жертвы, задания — персональное кладбище. Кто-то из них заслуживал смерти, кто-то сам её выбрал, а кто-то… пал жертвой монстра, что жил у него в груди. От этого невозможно было убежать или спрятаться. Гаара лишь учился жить с этим раздирающим изнутри чувством. Сигареты были крайней мерой, но иногда выручали лишь они. Потому он курил украдкой и редко. Успокаивал себя тем, что это лучше, чем прикладываться к бутылке. Его способ хоть на секунду уйти от всеобъемлющей ответственности, что лежала на его плечах за страшное прошлое, благополучное настоящее и светлое будущее. Интересно понимает ли его друг весь груз ответственности, что хочет взвалить на свои плечи? Ещё вдох и дым оседает в его легких, прибивая остатки дурных мыслей, как летний дождь смывает накопившуюся пыль. Хи-на-та… Её имя сливается с едким дымом и буквально окутывает область сердца. Признаться, он был удивлен, когда узнал кого собрался брать в жены его друг. Ему казалось, что Сакура подходит Наруто как никто другой, но они оба сделали свой жизненный выбор. И исходя из картины что предстала перед глазами Гаары — оба ошиблись. Но друга он понимал. Хината была по-настоящему прекрасна, даже в больничной одежде, даже лишенная своих воспоминаний, даже перенесшая такую утрату. Он сидел рядом с ней пока она не заснула, держал за руку, прощупывал пульс, считал ресницы, обрамлявшие глаза невероятной силы. Его взгляд неосознанно скользил по острым ключицам, торчавшим из-под больничного платья. А подушечки пальцев скользили по нежной коже запястья. Гаара сделал последнюю затяжку и затушил окурок о всё тот же глиняный горшок, правда, сделал это с таким нетипичным для него остервенением, будто пытался раздавить таким образом и все те непрошеные мысли в его голове. Но у курения, как и у любой другой, вредной привычки был накопительный эффект. Он и не заметил, как из-за горизонта показались первые солнечные лучи. Предрассветная Суна была прекрасна, освежающая утренняя прохлада окутывала. Гаара больше всего любил именно эти полчаса занимавшегося рассвета, дарующего надежду. Прогулка по родной деревне помогала развеяться, очистить голову, да и увидеть возникающие проблемы изнутри, поэтому, одевшись буквально за три минуты, он выходит на улицу. Он и сам не понял, как оказался у больницы. Будто ноги сами привели его сюда. Гаара как не пытался не мог перестать думать о ней. Слишком уж запутанная история получалась. И он никак не мог распутать этот клубок. Загадка, у которой просто нет правильного ответа. Чуть приоткрытое окно подобно магниту притягивало его взгляд. Полученной от Рю информации было недостаточно, к тому же, несмотря на тщательное патрулирование, поиски ничего не дали. Как будто и не было никаких взрывов и нападений. Допросы свидетелей тоже не принесли никакой пользы. Оставалась только одна зацепка. Жена лучшего друга с начисто стертой памятью. — Изучаете? — он уже с минуту стоял в дверях её палаты, привычка стучать прежде чем войти пропала у него уже на втором году в должности. Он слишком привык к тому что не нуждается в представлении. Девушка встрепенулась и обратилась взглядом к источнику звука. Почему-то в этой больничной одежде она казалась совсем беззащитной. От осознания этого факта на душе будто кошки заскребли. — Здесь так много людей, — она отложила на подоконник толстую папку и спустила ноги на пол, — отец, сестра, учитель… но я… с-совершенно никого не помню. Она, понурив голову стала изучать собственные ноги, а Гаара наконец-таки решился пройти в палату. На небольшом столике уже не было места, видимо друг постарался и опустошил все цветочные магазины Суны. Проявив не дюжее мастерство и расчистив небольшой островок, он поставил принесенные блокнот и письменные принадлежности. Девушка все также сидела на кровати, правда уже подобрав под себя ноги. — Сакура говорит, что, если Вы будете записывать свои мысли и ощущения, возможно, это поможет восстановлению какой-то части памяти. — Она с надеждой смотрит на принесенный блокнот, а он явственно ощущает, как обратный отсчет оставляет ему все меньше времени. — А сейчас надо прогуляться.***
В своё время Гаара потратил ни один час времени, убеждая Совет в необходимости постройки небольшого парка возле больницы, здесь были не только теплицы, укрытые от палящего пустынного солнца, где выращивали необходимые травы для лекарств, но и место для прогулок. Пациенты, что не видят ничего кроме как белых стен и вечно чем-то озадаченного персонала, просто нуждались в таком оазисе посреди пустыни, где можно было хоть немного отвлечься от неприятных дум, которые в любом случае одолевали каждого, кто попадал на больничную койку. Ему нравилось тут прогуливаться, вдыхая ароматы поочерёдно распускавшихся цветов. Он был искренне предан своей Стране, Деревне, жителям, любил свой дом, но иногда так хотелось вздохнуть полной грудью, набрав в легкие воздуха, а не рваными вдохами, боясь опалить жгучим воздухом горло. И почему-то именно здесь она казалась к месту, не в больничной палате, не на поле боя, не на собственной свадьбе. Здесь. У искусственного пруда, что существовал вопреки законам природы, прямо посреди пустыни. Нечто чужое, инородное, но как нельзя кстати вписывающееся. Удивительно как можно проникнуться к человеку за несколько дней, и Гаара сейчас как никогда ощущал нехватку времени. Они гуляли каждый вечер, но никакой значимой информации, которая бы смогла помочь решить ему эту задачку, он так и не получил. Её густые иссиня-черные волосы, что были подвязаны красной лентой, наспех найденной в тумбочке, игриво бликовали в ярких лампах, поддерживающих нужный свет в помещении. Гаара считал умение подмечать мелкие детали своим преимуществом, помогающим управлять целой Деревней, причем управлять довольно успешно, но сейчас в этом был скорее минус, чем плюс. Он четко ощущал, что за всем этим стоит что-то большее, но никак не мог «отойти подальше» чтобы разглядеть всю картину в целом. Наруто было опустошен, слишком многое навалилось на его плечи, Сакура порицала себя за недальновидность и бездействие, Хината… перестала быть Хинатой. Только в отличие от друзей ему было по большей части всё равно на этот факт, он не знал её так хорошо, как они, для него она — жена лучшего друга, да ещё и источник ценнейшей информации. Хотя даже не источник, а сосуд, она скрывала её в себе, даже не подозревая. Чем больше Гаара думал об этом, тем больше приходил к выводу, что эта потеря памяти совсем непростое стечение обстоятельств. Номадо оставил её в живых, Номадо оставил в живых Рю, не потому ли, что она пыталась спасти его? Номадо не мог позволить себе, чтобы мы узнали, кто он… но если бы он был ей не знаком, то что нам бы дало знание его личины? И снова, и раз за разом он спотыкается. Не может найти ответ. Сенсоры ничего не нашли, Сакура ничего странного не заметила. Сама Хината не дает и повода заподозрить её во вранье. Потерянный человек, лишенный зоны комфорта и чувства безопасности. Да и к истории Рю не подкопаешься. А ведь у Гаары всего неделя, хотя уже даже меньше. Но разговоры с ней не дают и маленькой зацепки. Никаких фактов, одно лишь ощущение. Дело нечисто. Она — загадка, её надо разгадать. Но она будто головоломка с ядом внутри, словно если ты подберешь не тот ключик, то кислота попадет вовнутрь и уничтожит правильный ответ, не оставив тебе и шанса на разгадку. Оставив тебя наедине со своими вопросами и зудящим чувством «неразрешенности». — Казекаге-сама, Вы любите цветы? — она бережно проводит указательным пальцем по кипенно-белому лепестку и даже не поднимает на него глаз. — А Вы, Хината-сан? — Гаара, вырванный из своих дум, в очередной раз подсчитывает оставшиеся у него дни и никак не может найти хоть какое-то приемлемое решение. — Я не знаю… вроде это ромашка, да? — она наконец-то переводит на него взгляд и, расценив молчание как положительный ответ, продолжает, — ро-маш-ка… а люблю ли я её, не помню. — Воспоминания не равно чувства, Хината-сан, — он делает несколько шагов к ней навстречу, — Вы можете не помнить любили ли Вы ромашки раньше, но сейчас… в эту секунду, — Гаара слишком близко подходит к уже встрепенувшейся от такого контакта девушке, но и не думает останавливаться, осталось слишком мало времени, — Вы либо любите их, либо нет. Он, не отрываясь, буравит её взглядом, ищет ответы на дне фиалковых глаз, что распахнуты донельзя, его кожу шеи опаляет её рваное дыхание, в порыве дожать, вывести на эмоцию, Гаара накрывает её руку, что держит цветок, своей. Наблюдает за волной мурашек, что прокатывается по её телу. Но не видит главного: фальши. — Люблю. Будто удар током, словно падение в бездну, подобно мощнейшей атаке в солнечное сплетение, только вот от брошенного слова не закрыться идеальной защитой. Мир сужается до нежно-розовых губ. Одна, из которых подергивается в такт учащённому сердцебиению обоих. — Ах вот вы где! — Она в секунду отстраняется на безопасное расстояние, буквально вырывая свою руку. — А я вас уже обыскался! Гаара спиной чувствует испепеляющий взгляд друга, но не оборачивается, даже не думает оправдываться, слишком уважает обоих, чтобы кидаться в пространные объяснения. Она же, оправив чуть смятую юбку, уже направляется в сторону, где их ожидает друг. Обходит Гаару на расстоянии вытянутой руки, будто боится попасть в поле его притяжения. — Что делали? — Наруто всегда отличался оптимизмом, но сейчас его веселый тон, производит впечатление напускного. — Изучали названия цветов, — Гаара наконец-таки поворачивается к нему лицом и встречается взглядом. — Для этого необязательно выходить из палаты, у Хинаты на столе уже целый ботанический сад, — друг заливисто хохочет и, пропуская жену вперед, старается как можно быстрее покинуть помещение. — У меня между прочим новости! Пойдемте!