По законам мелодрамы

      Опоздав на учебу на добрые полтора часа, Чимин совершенно не расстраивается и заплывает в класс под конец второго урока с абсолютно счастливым выражением лица. Предварительно, конечно, искренне извиняется, и просит у пожилого историка разрешение занять своё место. Он проспал бы ещё больше, если бы Юнги не прислал ему сообщение с пожеланием доброго утра, и уточнением, в силе ли их планы на вечер. Такое начало дня не может быть плохим априори, даже если после приходится носиться по всему дому, собираясь в школу, на ходу кусая брускетту, принесенную отцом из ресторана накануне вечером, и выслушивая нудные причитания проснувшегося ко своей второй паре папы о том, что он, наверняка, опять допоздна в интернете сидел. А Чимин вот не сидел. Чимин до трёх часов после полуночи смотрел в потолок и глупо улыбался, перематывал в памяти каждую минуту проведённую с альфой и предвкушал следующую встречу. Уснув практически под утро, в своих снах он видел тоже его. Тот факт, что он совершенно не выспался, настроение не портит ни на грамм, даже наоборот – что может быть романтичнее, чем не спать из-за переполняющих чувств?       Чимин бы никогда не подумал, что он влюбчивый. Пару раз он ходил на так называемые свидания – в кино с альфой на класс старше, и в пиццерию с одноклассником, но никто из них в нем чувств не вызывал, и дальше одного свидания, больше походившего на дружескую встречу, дело не заходило. Они общались на отвлеченные темы, об учебе и всякой ерунде, без каких либо намеков к сближению. Чимин с трудом воспринимал их как потенциальных бойфрендов, ограничиваясь исключительно дружескими чувствами. Их взгляды он, конечно, замечал, но они не вызывали в нем ничего, даже любопытства. С ними ему не хотелось испытать первый поцелуй, не хотелось почувствовать себя чьим-то. С Юнги же всё по-другому. Две короткие встречи, и Чимин влюблён бесповоротно. Альфа занял все мысли. Чимин с глупой улыбкой достаёт украдкой из-под парты мигнувший сообщением телефон, пока учитель пишет на доске временные рамки каких-то важных исторических событий. Он строчит Юнги ответ, в котором врет, что у него перемена, и Юнги его вовсе не отвлекает. Тэхён косится на друга, который его изучающие взгляды не замечает, и удручённо вздыхает. Чимин переписывается до самой перемены, игнорируя лекцию учителя, которую Тэхён успевает конспектировать, и вспоминает о друге, лишь когда звучит звонок с урока.       — Привет, Тэ, — сияет Чимин, закидывая кожаный рюкзак на плечо, и выходя вместе с Кимом из класса.       — Привет. Чего опоздал?       — Будильник забыл включить, — отмахивается Чимин забинтованной рукой, а второй берет Тэхёна за локоть. — Пошли на обед, мне нужно тебе кое-что рассказать.       Чимин тащит Тэхёна в столовую, где оставляет друга за маленьким столом у окна, и уходит за обедом. Возвращается он уже с полным подносом еды, и ставит его на средину стола, вручая Киму палочки. Тэхён, не позавтракавший дома, накидывается на еду, ловко орудуя палочками. На Чимина, медленно потягивающего шоколадное молоко из трубочки, он смотрит вопросительно и кивает, ожидая, когда тот начнёт рассказывать свои новости.       — Юнги мой истинный, — расплывается в счастливой улыбке Чимин.       Тэхён жевать перестаёт, озадаченно смотрит на Чимина, и с трудом проглатывает комок пищи, едва не застрявший в горле.       — Ну... поздравляю? — вскидывает брови Тэхён, не зная, как реагировать.       Чимин закатывает глаза и возмущённо вздыхает.       — Даже у этой пачки молока эмоциональный диапазон больше, чем у тебя, Тэ! Я встретил истинного! Истинного, представляешь? — расходится Чимин, переходя на высокие тона, на что ребята за соседними столиками начинают оборачиваться.       На эту эмоциональную тираду Тэхён пожимает плечами и возвращается к еде.       — Я же говорю – поздравляю. Или мне нужно ещё включить фанфары? — спрашивает он с набитым ртом. — Ты же знаешь, я не романтик.       — До первого альфы, — угрожающе тычет в него Чимин, поджимая губы. — Попомни мои слова.       Тэхён фыркает и смеётся. Он-то знает, что это не про него. Только Чимин уверен в обратном: думает, что Тэхён расплавится, словно масло на солнышке, как только встретит какого-нибудь альфу и влюбится. Да только того это крайне мало интересует.       — Даже ничего у меня не спросишь? Не хочешь узнать, что вчера было? — обиженно спрашивает Пак.       — Всё равно же сам всё разболтаешь, — еле сдерживает усмешку Тэхён, глядя, как Чимин недовольно сложил руки на груди и отвернулся. Он всегда так делает. Но хватает его обиды ровно на пять минут.       Вот и сейчас, Тэхён следит за стрелкой часов, плывущей по циферблату, отсчитывает пять минут, и отодвигает от себя поднос с упаковками от съеденного обеда.       — Ну давай, рассказывай уже, — Тэхён складывает руки на столе, и подпирает одной подбородок, готовясь слушать.       На лице Чимина начинает невольно играть улыбка. Он двигает свой стул к Тэхёну ближе, и слегка наклоняется.       — Юнги приезжал вчера вечером, — шепчет Чимин, чтобы его никто кроме Тэхёна не слышал. — Он пахнет шоколадом, горьким. Я так и представлял себе его. Мы ездили на пляж и ели мороженое. А потом он проводил меня домой.       Чимин довольно жмурит глаза и обхватывает слегка пухлые щеки руками.       — А утром он пожелал мне доброго утра по смс. И это после того, как я не дал себя поцеловать вчера. Наверное, я правда ему нравлюсь, Тэ, — улыбается Пак. — Мы встречаемся вечером снова. Я обязательно его поцелую сегодня.       Тэхён морщится и изображает, что его тошнит радугой, за что Чимин больно бьет его по плечу.       — Избавь меня от этих подробностей, умоляю, — стонет Ким.       — Почему я вообще с тобой дружу! — возмущается Чимин, забирая поднос, и неся его к полкам для использованной посуды.       — Потому что больше тебя никто не выдержит, — улыбается Тэхён.       — Юнги выдержит!       — Я ему тогда памятник поставлю.

***

      Вернувшись домой, Чимин спешит быстро сделать уроки и приготовить одежду на завтра, чтобы вечером со спокойной душой улизнуть из-под носа спящих родителей. Отец сегодня вернётся рано, а значит, к тому моменту, как за Чимином приедет Юнги, уже будет видеть десятый сон, равно как и папа.       Как и всегда, Чимин ужинает с родителями, под неизменные «светские» беседы о чиминовой успеваемости и подготовительных к поступлению в университет, до которого ещё почти два года. Отец Чимина, владелец нескольких неприлично дорогих ресторанов, куда люди ходят сорить деньгами, спит и видит, как Чимин, его единственный наследник, окончит университет по специальности «Бизнес» и станет его достойным преемником. Папа омеги, профессор Пусанского медицинского, преподающий студентам химию, хотел бы, конечно, чтобы сын шёл в науку. Чимин с родителями обычно не спорит, за что считается покладистым, но делает всё равно по-своему, только тихо, без лишнего шума. Насчёт университета Чимин ничего не решил ещё сам, разрываясь между тягой к правовым дисциплинам, и попыткам научиться готовить. В детстве Чимин часто пропадал у отца в ресторане, тогда ещё не таком популярном, и не принимающем у себя самых высокопоставленных гостей. Их ресторан был в ценовой категории выше среднего, но довольно скромный и не раскрученный. Чимин регулярно крутился на кухне, где, надев на него поварской колпак, умилялись все сотрудники, от шеф-повара до официантов. Там же у него и появилось любопытство и интерес к приготовлению еды. Только вот никаких талантов, судя по вечно подгорающей яичнице, у него нет. Позже, когда ресторан стал довольно популярным, от посетителей не было ни свободной минуты на кухне, Чимина отец перестал приводить, чтобы не мешался. Со временем и Чимин позабыл о своей тяге к кухне, и на первое место теперь выбивалась всё же юриспруденция.       Этим вечером омега решает одеться более подходяще для ночного свидания, и выбирает зауженные джинсы и свитшот. Зубы тщательно почищены, все недостатки на юном лице скрыты, и губы подкрашены бальзамом. Он не находит себе места вплоть до того момента, как дверь родительской спальни закрывается, и полоска света, выглядывающая из-под двери, гаснет. Чимин взбивает одеяло на своей постели, будто это он там под ним крепко спит, и тихо покидает свою комнату, передвигаясь на носках кроссовок.       Возле подъезда уже стоит Юнги, докуривая сигарету, и заведя свободную руку за спину. Чимин быстро проскальзывает по нему взглядом. Весь вид Юнги практически кричит, что Чимин связался с плохишом, и его папа, наверное, с ума бы сошёл, увидев сына в компании такого молодого человека, но Чимин чувствует, что Юнги совсем не такой. В конце концов, Юнги просто пришёл ему, незнакомому школьнику, на помощь, совершенно бескорыстную.       Альфа замечает Чимина, вышедшего из подъезда, тушит сигарету и выкидывает её в урну. Губы поддаются улыбке, стоит только увидеть Чимина, и омега смущенно отвечает ему тем же.       — Привет, — улыбается Юнги, и протягивает спрятанный заранее цветочек камелии.       — Привет, — выдыхает Чимин, пытаясь держать в узде переполняющие от встречи с Юнги чувства.       Пока Чимин неловко разглядывает цветок, Юнги наклоняется, и касается губами уголка губ Чимина, легко и почти невесомо, но достаточно для того, чтобы пульс омеги начал отбивать сумасшедший ритм. Чимин закусывает губу, и решается поднять глаза на Юнги.       — Поехали?       — А куда? — Чимин усаживается на переднее сидение, когда Юнги обходительно открывает перед ним дверь.       — Тебе же сегодня не надо рано домой? Завтра суббота, — Юнги вопросительно приподнимает бровь, усаживаясь рядом, и пристегивает их ремнями.       Чимин бы рад вообще не возвращаться домой, остаться с альфой насовсем, довериться, отправиться туда, куда он поведёт, но Чимин знает, что так нельзя. Нельзя так, в омут с головой, хоть и очень хочется.       — Надо вернуться до наступления утра, иначе мне не поздоровится, — отвечает Чимин, сведя коленки и уместив на них ладони.       В полумраке машины Юнги пробегает взглядом по фигуре омеги, сидящем в непосредственной близости, и нервно вдыхает нежный аромат. Юнги в Чимине тонет точно так же, и его чувства, сам того не зная, полностью разделяет. Страшась напугать Чимина или поторопиться, Юнги ведёт себя максимально осторожно. Чимин его взглядов не видит, разглядывает свои руки, сложенные на коленях. Альфа отводит взгляд, проведя языком по высохшим губам.       — Как насчёт ночного пикника у моря, раз ты его так любишь? — Юнги весь день ломал голову, чем заняться вечером с Чимином, желая узнать его лучше, проведя время наедине, но не переходя граней.       — Ночной пикник? — Чимин с загоревшимися любопытством глазами поворачивается к альфе, и Юнги кивает.       — Не знаю, ешь ли ты такое, но как насчёт макдональдса? Можно его взять с собой, —спрашивает Юнги, помня о «диете» Чимина, да и сомневаясь, что омега из состоятельной семьи потребляет в пищу подобное.       — Если мой отец владеет ресторанами, это не значит, что я питаюсь чёрной икрой и артишоками, — с вызовом говорит Чимин, а сам вспоминает съеденную на завтрак брускетту с мраморной говядиной. — Я буду бургер и картошку.       — Прости, — смеётся Юнги, смотря на маленький гордо вздёрнутый носик, и заводит машину.       По пути они заезжают за едой, беря её на вынос вместе с напитками, и отправляются в сторону моря. Выбор места остаётся прежним – пляж неподалёку от дома Чимина, дабы не терять время на дорогу. В машине Чимину разрешают самому выбрать радиостанцию, и он останавливается на волне с популярной музыкой, звучащей из каждого магазина или кафе. Чимин расслабляется, тихонько подпевает, пока помогает Юнги расстелить большой плед на капоте его машины.       — Забирайся, — кивает Мин на машину.       Чимин смотрит на расстеленный плед с недоверием. Машина сама по себе не излучает надежную безопасность, так ещё и Чимину предлагают разместить прям на ней свои «булки», старательно наетые батончиками и пиццей.       — Ты уверен, что она выдержит? Я тяжелый, — краснея бормочет омега.       — Уверен, Чимин, садись давай, — по-доброму улыбается альфа, доставая с заднего сидения бумажный пакет с бургерами, и ставя его на капот.       Покосившись на машину ещё раз, Чимин чувствует, как его подхватывают под попой жилистые руки Юнги, и уже через мгновение омега оказывается сидящим на расстеленном пледе. Юнги уселся рядом с ним, и протянул его стакан с колой.       — Надо было тебе тоже взять что-то горячее, а то уже не жарко на улице, — замечает Юнги.       — Да, я не подумал.       — Возьми мой кофе. Горячий ещё, — альфа протягивает стакан, и Чимин с благодарностью его принимает.       — В машине есть ещё один плед, потеплее. Если станет холодно - не молчи.       В тишине, разбавляемой тихим звуком радио, доносящимся из окон машины, они уплетают вредную еду, довольно облизывая пальцы. За разговором Чимин узнает много нового о Юнги, о его семье, из которой он остался один, о том, что живет он в съемной квартирке общежития для работников фабрики, и подыскивает новую работу. Сейчас он берет ночные смены санитаром в детской клинике, чтобы на что-то жить, потому что стипендию приходится тратить на съем жилья. Он мог бы жить в предоставляемом колледжем общежитии, и он пытался, даже прожил там первый курс. Но привыкнув серьёзно подходить ко всему, включая учебу, сосредоточиться на ней не выходило. Боясь уйти в бесконечный загул с выпивкой, омегами и пропусками занятий, как это делали сверстники, которых, как и его, никто не контролировал, Юнги решил съехать из общежития. Об этом он ещё ни разу не пожалел, и на диплом он идёт с хорошими оценками. Выпуск уже не за горами, и Юнги, наконец-то, сможет более-менее нормально зарабатывать.       — А где бы ты хотел работать? — интересуется Чимин.       Юнги перестелил плед на песок поближе к берегу и усадил Чимина к себе спиной, позволяя откинуться на него. Чимин, лёжа спиной на его груди, с интересом наблюдал за альфой, рассказывающем о себе. Юнги такой простой, но вместе с тем такой интересный, что в Чимине разжигает любопытство. Он прежде никогда так близко не общался с альфами настолько старше себя самого. В добавок, Юнги словно не из его мира, совсем другой, с иными взглядами, суждениями и интересами. Чимину любопытно всё: начиная от того, какой кофе он пьёт на завтрак, заканчивая планами на будущее.       — В идеале? Я бы хотел в Пусанский национальный госпиталь. Но туда устроиться очень сложно, а без опыта так вообще невозможно.       — У Тэхёна там папа работает, — кивает Чимин. — Этот госпиталь действительно хороший.       — Может быть, попробую пройти к ним конкурс, — пожал плечами альфа.       — У тебя обязательно получится, — улыбается Чимин, слегка подрагивая от ветерка, что начал дуть с моря. От Юнги это не укрылось, и он поспешил накрыть Чимина тёплым пледом, который прихватил с собой из машины. Завернув в него омегу поплотнее, Юнги перехватил его одной рукой через живот, прижимая к себе ближе. Чимин снова взгляд поднимает к альфе, блуждая им по острой линии подбородка. Юнги его взгляд считывает, как призыв к действию, и наклоняется, спуская взгляд от чёрных глаз к пухлым розовым губам. Губы Чимина слегка блестят от прозрачного бальзама, и Юнги не видит причин, чтобы отказаться их попробовать. Он опускает лицо ещё ниже и аккуратно прикусывает нижнюю губу омеги. Чимин как на автомате губы приоткрывает, слегка подавшись к альфе, и прикрывает глаза, получая свой самый первый взрослый поцелуй, оседающий шоколадом на губах. Ладонь Юнги ложится на его щеку, слегка надавив большим пальцем на подбородок, от чего Чимин приоткрывает рот, пропуская внутрь язык Юнги. Он двигается медленно, без напора, изучая и наслаждаясь, и Чимин забывает дышать, утопая в ощущениях. Поцелуй прерывает внезапно зазвонивший телефон Чимина, который в это время звонить не должен.       Он отстраняется от альфы, разрывая касания губ, и достаёт из заднего кармана джинсов мобильный. Сердце заходится в диком ритме, когда на телефоне высвечивается номер отца. Чимин нервно сглатывает, дрожащим пальцем нажимая на кнопку приема вызова.       — Отец? — сипло спрашивает Чимин, облизывая губы, и выпрямляясь.       — Где тебя носит, Чимин? — слышится из динамика ледяной тон отца.       — Я.. я с Тэхёном гуляю, — ещё тише отвечает омега, жалея, что совершенно не умеет обманывать.       — Если через пятнадцать минут тебя не будет дома, пеняй на себя.       Отец выплевывает последнюю фразу, и бросает трубку, оставляя Чимина в панике думать, что же делать. Он уже несколько часов обнимается с Юнги, и у них даже случился поцелуй. От Чимина наверняка теперь за версту пахнет горьким шоколадом, обнажая правду о том, что гулял он вовсе не с Тэхёном.       — Что случилось? — Юнги касается плеча Чимина.       — Прости, мне домой нужно срочно. Родители узнали, что меня нет дома, и у меня, кажется, теперь проблемы. Как я им объясню, что от меня пахнет альфой.. — Чимин тяжело вздыхает, поднимаясь с пледа, и помогает Юнги его свернуть.       — Вместе пойдём, если боишься. Так всё и объясним, — серьёзно говорит альфа, беря Чимина за руку, и ведя обратно к машине.       — Как?       — Расскажем, что встречаемся.       — А мы встречаемся? — глупо спрашивает Чимин.       — А у тебя сомнения? — Юнги останавливается, лукаво улыбаясь, и притягивает Чимина к себе, вовлекая в поцелуй, уже не такой осторожный как первый. Чимин обхватывает альфу за шею, прижавшись к его груди, и тут же забывает, что его, вообще-то, дома ждут. Вспоминает он, когда телефон звонит снова, и уже папа яростно оповещает, что пятнадцать минут закончились. До дома Чимина они практически долетают, насколько это возможно на "старушке" Мина, и Чимин просит высадить его за квартал до дома.       — Родители очень строгие в этом плане. Их нужно подготовить прежде, чем вы познакомитесь. И им лучше не знать, что мы видимся ночью, — оправдывается Чимин, пока Юнги обрызгивает его спреем, нейтрализующим запах.       — Всё нормально, я понимаю. Рановато для знакомства с родителями, да и время неподходящее, — криво улыбается Юнги. — Когда мы увидимся теперь?       — Я не знаю, Юнги. Наверное, мне сейчас очень попадёт дома. Накажут, — вздыхает Чимин.       — Ладно, придумаем что-нибудь. Не вешай нос, — Юнги задевает пальцем нос Чимина, заставляя приподнять голову, и целует снова, на прощание.       До дома Чимин бежит, понимая, что с первого звонка отца прошло уже более получаса, и он, вероятно, очень зол. Его семья, состоящая из одних лишь родителей, довольно консервативная. Чимина воспитывали как омегу добропорядочного и целомудренного. В целом, он и не был бунтарем, и не пытался устраивать в доме анархию, ограничивался только самовыражением с помощью цветных волос. С этим родители за последний год смирились, а Чимин уже сменил цвет раз пять. К ребёнку больше и ни придраться было: хорошие оценки, исправное посещение репетиторов и дополнительных, никаких загулов, алкоголя, посторонних запахов.       О том, что Чимин не ночует дома сегодня, родители узнали случайно. Отцу Чимина позвонили с пульта охраны в третьем часу ночи, и ему пришлось ехать в один из ресторанов, чтобы проконтролировать неисправность сигнализации, которую пришлось перенастраивать в столь поздний час. Обнаружив, что входная дверь заперта снаружи, а не изнутри, господин Пак поспешил проверить наличие в квартире сына. Чимина в спальне не оказалось.       Открыв входную дверь, Чимин тихо зашёл внутрь, ещё раз принюхавшись к своей одежде. В квартире было тихо и темно, только на кухне горел свет. Скинув кроссовки, он на носочках прошелестел вдоль прихожей и гостиной, и вошёл в кухню, на которой обнаружил только папу. Взрослый омега помешивал травяной чай в кружке, и отложил ложку в сторону, как только провинившаяся мордашка сына появилась в поле зрения.       — Пап? Что случилось? — Чимин уселся напротив родителя за кухонную стойку. — Почему не спите?       — В ресторане сигнализация сломалась, отец поехал разобраться. А где был ты? — глаза внимательно изучают Чимина с макушки и до груди, заостряя внимание на красных припухших губах.       — С Тэхёном гуляли, — продолжает поддерживать свою ложь омега.       — Эту сказку отцу расскажешь, и молись, чтобы он поверил в неё. С альфой был?       Сердце Чимина летит в пропасть, успевает налету сделать несколько болезненных кувырков, и падает. Чимин молчит, смотря на свои колени.       — Надеюсь, ты понимаешь, что это была твоя последняя с ним встреча. Я не потерплю, чтобы мой пятнадцатилетний сын шлялся по альфам в то время, как все нормальные дети приличных родителей спят в своих кроватях.       — Мне почти шестнадцать, — разбито бормочет Чимин. — И я не шлялся.       Из прихожей слышится шум, оповещающий о возвращении отца, и Чимин поднимает умоляющий взгляд на папу.       — Я промолчу сегодня. Выкрутишься сам. Но если ещё раз.. — папа многозначительно ведёт бровью и уходит в спальню, оставляя Чимина наедине с вернувшимся отцом. Разговор у них выходит недолгий, но продуктивный: по его окончании Чимин остаётся под домашним арестом на неделю, без телефона и ноутбука. И без встреч с Юнги Тэхёном.       Все выходные он сидит в своей комнате, обиженно отказываясь завтракать, обедать и ужинать за общим столом, и таскает из кухни перекусы, пока родители заняты своими делами. Связаться ни с Юнги, ни с Тэхёном возможности нет, и Чимин в томительном ожидании понедельника, чтобы позвонить альфе с телефона друга. От скуки Чимин успевает за два дня прочесть завалявшуюся на столе книгу, которую задавали по литературе ещё на прошлой неделе, и даже находит её весьма интересной и романтичной. Или это в отсутствие Юнги ему все кажется романтичным. Даже его домашний арест, во время которого он успел настрадаться от своей несчастно-несправедливой разлуки с первой любовью, и настроить кучу планов на будущее, с домиком у моря и кучкой детишек.       Под вечер он протаскивает в комнату чай с печеньем, устраивается на подоконнике, подключив к старому плееру наушники. Медиатека в нем не обновлялась уже года три, с тех пор, как плеер сменил дорогой телефон, но актуальность текстов песен от того не убавилась. Как говорят, все песни в мире о любви. Чимин слушает одну за другой песни бойзбэндов, которые уже сменили более молодые группы, и вздыхает. Мысли крутятся только вокруг альфы, вытесняя любые другие, и Чимин даже всерьёз начинает переживать, что Юнги из-за этого домашнего ареста передумает связываться с малолеткой, но тут же успокаивает себя, зажевывая стресс ещё одной печенькой. Заслушавшись очередной песней, Чимин прислоняет лоб к окну, разглядывая почти пустой вечерний двор. Пустой, за исключением альфы, прислонившегося к капоту машины, и безуспешно пытающегося дозвониться до своего омеги. Только телефон Чимина отключён уже двое суток. Юнги зажимает между губами сигарету, и скользит глазами по окнам многоэтажки, понятия не имея, какое из них принадлежит омеге.       В спешке Чимин несётся в гардеробную, засовывает ноги в слипоны, и выскальзывает из комнаты прям так, в домашних шортах и футболке. В комнате родителей всё ещё горит свет, и Чимин крадётся к выходу, словно вор, тихо ступая одними носками обуви, и задерживая дыхание. О последствиях совершенно не думается, все мысли только там, на улице, где его ждёт Юнги, в надежде, что Чимин увидит его из окна, найдёт способ улизнуть от родителей. Омега тихо радуется, когда добирается до входной двери, не издав ни звука, но на этом его удача заканчивается. Дверь не поддаётся. Не открывается простым ключом, не считывает отпечаток пальца Чимина на сенсорной панели.       Чимин, осознав, что он под настоящим домашним арестом, сползает на пол, откинувшись спиной на массивную дверь, прикрывает заслезившиеся от обиды глаза.