***
Если Люциус Малфой и был удивлен неожиданной просьбой Гарри, он никак этого не показал, проявляя к нему сдержанное расположение во время встречи. После заседания Визенгамота, на котором оправдали последнего из членов семьи Малфой (не без помощи Поттера), они виделись редко, исключительно случайно столкнувшись в Министерстве. Люциус был искренне благодарен Гарри за поддержку в трудное для них время и старался всегда это подчеркнуть, хоть он и прекрасно осознавал, что заслужил все лишь из-за своих тесных контактов со Снейпом, а не по причине личной симпатии национального героя. – Гарри, я так понимаю, тебя привело ко мне дело? Это касается Северуса? – Малфой без проволочек провел Поттера в свой кабинет, полагая, что их ждет серьезный разговор. Демонстрируя готовность выслушать и по возможности оказаться полезным, он обратился к нему по имени, получив на это позволение еще год назад. – Дело, – подтвердил его догадку Гарри. – Касается в большей степени меня, но в итоге и Северуса, и всех остальных, наверное, тоже. Я бы с ним посоветовался, но пока это невозможно. Люциус, я попал в странную ситуацию, и мне нужна помощь. Я не уверен, что ты сумеешь ее мне предоставить, но с чего-то же я должен начать. Только обстоятельства таковы, что… – Гарри сглотнул, будто на миг засомневался в правильности своих действий. – Об этом ни при каких условиях никто не должен узнать, по крайней мере, до тех пор, пока я сам во всем не разберусь. – Просто моего слова будет мало? – прочитав ответ во взгляде Поттера, Люциус, понимая, что не может отказать и отвернуться, предложил: – Клятва о неразглашении? – Годится, – Гарри согласно кивнул. – Прости, что требую этого, но дело не в моем недоверии к тебе, я не хочу, чтобы кто-то случайно пострадал. Надеюсь, скоро ты убедишься, что это необходимо, или… развеешь мои опасения. Малфой, сообразив, что мучивший Поттера вопрос, вероятно, весьма серьезен, так как того нельзя было назвать трусом и перестраховщиком, не стал тянуть время и поклялся магией ни с кем не обсуждать то, что сейчас от него услышит. Гарри рассказал, что после комы начал замечать в собственных характере, поведении и магических способностях непонятные и порой слегка пугающие изменения. – А ты не думаешь, что просто стал взрослее, да еще и пережил такую психологическую встряску, снова чуть не умерев, поэтому и оцениваешь окружающих по-другому? – Люциус уже сообразил, что все не так просто, и даже отыскал на этот счет пару вероятных объяснений, но предпочел сначала узнать мнение Поттера. – Нет. Так я не мог измениться. Люциус, я иногда, когда сильно злюсь, ловлю себя на мысли, что ненавижу всех – вообще всех! – считая людей слабыми и глупыми созданиями, – Гарри, находясь в данный момент в состоянии относительного спокойствия, не скрывал своего ужаса от того, что ему приходилось признавать. – Понимаешь? Я тогда не чувствую себя таким же, как все остальные. Будто я и вовсе – не человек, – об этом он даже Гермионе не рассказывал, боясь ее напугать. – В такие минуты я ощущаю себя способным стереть всех с лица земли одной только силой собственного желания. Моя магия тогда ведет себя словно… – Гарри помахал перед собой рукой, собираясь с мыслями и отыскивая верное сравнение. – Словно самостоятельное существо, наделенное собственным разумом, но беспрекословно подчиняющееся моим командам, как преданный раб. Вот! Рабы! Мне иногда кажется, что люди вокруг меня – рабы и я могу делать с ними все, что захочу. И мне это нравится. Люциус, я схожу с ума? Трижды умирать и возвращаться… Это, наверное, не проходит бесследно. Я не хочу превратиться в маньяка, как Волдеморт. – Успокойся, – Малфой очень внимательно следил за Поттером и, заметив, что тот, занервничав, начал меняться в лице, а магия вокруг него слегка сгустилась, тут же налил в стакан огневиски и практически приказал, хотя тон и не повышал: – Выпей залпом, – дождавшись, когда его послушаются, он категоричным тоном заявил: – Ты не станешь таким, как Темный Лорд, хотя бы потому, что с тобой происходит что-то совсем другое. Поверь мне, я много дней провел возле того монстра, и могу ответственно заявить – его магия так не проявлялась и у него не имелось проблем с раздвоением личности, какое, по твоим описаниям, чувствуешь ты. – Значит, все же сумасшествие? – Нет, не думаю. Не переживай, мы обязательно найдем ответ. Я уже говорил раньше, что ты всегда можешь рассчитывать на меня, я готов всегда тебя поддержать. Обещаю, что помогу тебе и сейчас. Хотя бы потому, что это и впрямь может коснуться всех, – Люциус решил упомянуть, что заинтересован в решении этой проблемы, чтобы настроить Гарри на деловой лад и убедить в своем искреннем желании разобраться. – Но мне мало данных для оценки ситуации более-менее определенно. Тебе придется поделиться со мной своими секретами, – он усмехнулся. – Ты сказал, что трижды возвращался после смерти. Что ты имел в виду? Гарри рассказал все, что смог вспомнить по этому поводу, даже не скрыл, что являлся хоркруксом Темного Лорда. – Я – чудовище? Может, это Волдеморт все же во мне… – Остановись! Не говори глупостей. Я знал о том, что у Темного Лорда были хоркруксы, и неплохо разобрался в этой теме. Просто подменить тебя в твоем теле он не мог ни при каких обстоятельствах. Поверь пока на слово, позже могу предоставить для ознакомления выкладки тех ученых, кто серьезно занимался этим вопросом. Но три раза спастись от однозначно убивающих проклятий, это что-то мне напоминает… – Люциус задумался на пару секунд. – «Трижды заглянувший за грань станет для создателя окном в мир живых», – сдерживая дрожь страха перед будущим, продекламировал Гарри единственную строчку из древнего пророчества, которую он отыскал в книгах Блэк-хауса. – Это? – Точно! Но… – Люциус выразительно посмотрел на Поттера. – Куда ты дел волшебную палочку Дамблдора? Ею колдовал Темный Лорд во время вашей последней схватки. – Она у меня. Я хотел вернуть ее в гробницу, но после победы был слишком занят, сам знаешь чем, чтобы вспомнить об этом, а потом решил уже ничего не предпринимать, – оправдался Гарри. – Ты в курсе, что эта палочка… – Один из Даров Смерти? Да, я знаю. Но при чем Бузинная палочка к моему состоянию? – Гарри сообразил, что Малфой, похоже, довольно быстро определил направление, в котором следует искать ответы на возникшие вопросы. – Ты знаешь о Пророчестве Смерти или, как его еще называют, Пророчестве Создателя и спрашиваешь меня? – Люциус выглядел удивленным. – Пророчество Смерти? Это так называется? Я просто в труде по магии духа натолкнулся на ту строчку, что прочел тебе по памяти. Дары Смерти с этим связаны? – Гарри нервно сжал руки в кулаки, унимая волнение. – Ясно. Согласно легенде, Смерть создала три предмета – Бузинную палочку, Мантию-невидимку и Воскрешающий камень – и отправила их в наш мир. Обладание каждым из них давало определенные преимущества владевшим им магам. Но, кроме этого, Смерть, а еще, как ты знаешь, ее называют Судьбой или Магией, предрекла: когда все три зачарованные ею вещи соберутся в руках того, кто трижды заглянет за грань и сумеет вернуться в мир живых, она встанет за его плечом и обретет способность наблюдать за своими созданиями вблизи и напрямую вмешиваться в их жизнь, за это одарив героя пророчества неимоверной мощью. Она назвала такого счастливчика… – Повелителем Смерти, – прошептал Гарри враз одеревеневшими губами. – У тебя уже есть Бузинная палочка. Возможно, тебе нужно отыскать остальные Дары, и тогда пророчество сбудется, а мы сможем познать руку Создателя, – взгляд Люциуса, обычно спокойный и холодный, горел восторгом. – Не нужно, – обреченно прошептал Гарри и достал из кармана Мантию-невидимку, демонстрируя ее Малфою. – Она много веков хранится в нашем роду. – Это?.. – Люциус, казалось, боялся дотронуться до Дара Смерти. – Да, это та самая Мантия-невидимка. По крайней мере, она не такая, как другие подобные изделия. Ее невозможно уничтожить, я пробовал, – Поттер пожал плечами, словно извинялся за такое кощунственное отношение к столь раритетной вещи. Он действительно втайне от друзей устроил такое испытание своей Мантии, когда Гермиона прочла им сказку о трех братьях. – Значит, осталось найти Воскрешающий камень… – Люциус, почему тебя так радует, что я, возможно, стану тем «счастливчиком» из Пророчества Смерти? – Гарри не понимал восторженного настроения Малфоя – тот вообще вел себя непривычно, фонтанируя эмоциями, чего за ним раньше никогда не замечалось. – И объясни, что ты имел в виду, заявляя, что мы сможем познать руку Создателя? Что еще ты знаешь об этом пророчестве? – Когда Создатель (Смерть, Судьба и Магия в одном лице), так сказать, сможет попасть в нашу реальность, настанет время справедливости и процветания, – принялся объяснять Люциус, до головокружения жаждавший оказаться причастным к воплощению в жизнь этой легенды. – У волшебников считается, что после создания мира демиург уже не имеет возможности вмешиваться в его развитие. Тот, кто станет героем Пророчества Смерти, станет кем-то вроде того, кого древние называли Фемидой – богиней правосудия. – Я практически не знаком с мифологией. Что это значит? Кто такая Фемида? – Гарри терялся в догадках – то новое, что он ощущал в себе, не казалось ему тем, о чем стоило бы мечтать. – Ее иногда изображают с повязкой на глазах и с весами в одной руке – с их помощью она определяет долю вины, и с карающим мечом в другой руке. Она беспристрастна в оценке справедливости и ее наказание неотвратимо, – в двух словах ввел в курс дела Люциус, немного досадуя на то, что Поттер оказался столь дремучим. – Но ты должен понимать, что это просто сравнение… – А если она и впрямь будет рубить головы всем, кто, по ее мнению, виновен в нарушении закона? Вдруг мир, вопреки твоим ожиданиям, пострадает? – спросил Гарри. – Судя по тому, что я ощущаю – сочувствием там и не пахнет, – почти шепотом добавил он. – Нет, – Люциус упрямо покачал головой. – Этого не может случиться. Мы с тобой, конечно же, еще раз перечитаем все, что сумеем найти в библиотеке – поверь, у Малфоев по этому поводу есть достаточно документов, которым не одна сотня лет, а значит, больше шансов, что в них меньше выдумок. – Но я же рассказал, как мной воспринимаются изменения, – напомнил Гарри, выказывая огромное сомнение в правильной трактовке последствий сбывшегося пророчества Люциусом. – Но у тебя только два Дара Смерти, поэтому, наверное, все так и… – Три… – чуть не плача, признался Гарри. – Три! Воскрешающий камень мне передал Дамблдор, я держал его в руках перед тем, как подставиться под Аваду Кедавру Волдеморта в последней битве. Я точно помню, как тогда выронил Камень в Запретном лесу, а позже, уже очнувшись после комы, обнаружил его у себя в кармане. Он как-то ко мне вернулся. За что мне это?! – в тоне Поттера чувствовался какой-то надрыв – он жутко не хотел становиться героем еще одного пророчества, но, видимо, у Смерти имелось свое мнение на этот счет. – Опять один… – Гарри! Не переживай так! Ты не один, я с тобой, все Малфои, – принялся успокаивать его Люциус, продолжая излучать удовольствие от того, что оказался втянут в историю с древним пророчеством, ставшим полузабытой легендой среди волшебников. – И Северус обязательно тебя поддержит, – убежденность в тоне и хитринка, мелькнувшая в его взгляде, намекали, что он догадывался о симпатии Снейпа к Поттеру. – И твоя подруга, я уверен, тоже не бросит тебя – она слишком упряма для этого. А когда ты обретешь свои силы, то все склонятся перед тобой. Не нужно страшиться будущего. – Не хочу, чтобы передо мной склонялись, хочу быть таким, как все, – будто вредничая, заявил Гарри, прекрасно осознавая, что ничего изменить не в силах. – И не настраивайся на тишь, покой и полное благополучие. Гарантирую, не слишком приятные сюрпризы обязательно появятся. У меня без них не бывает. А теперь я хотел бы прочесть все, что касается этого вопроса, чтобы убедиться, что мы на верном пути. – Сначала пообедаем, а потом отправимся в библиотеку, – довольно категорично заявил Люциус, даже не спрашивая мнения Поттера на этот счет, но все же объяснил свое решение: – Там много книг придется пролистать, нам понадобятся силы.***
Тщательное изучение всех упоминаний о Пророчестве Смерти, найденных в библиотеке Малфоев, заняло несколько дней – Люциус был прав, его собрание документов по этой теме впечатляло. Гарри заподозрил, что Судьба не зря столкнула его в прошлом году с Малфоями, заставив если и не подружиться, то довольно плотно общаться. Это, скорее всего, понадобилось Создательнице всего сущего для того, чтобы Поттер смог правильно выбрать, к кому обратиться за помощью в своем щекотливом положении. – Значит, мне не отвертеться, и я все же должен стать Повелителем Смерти, а для этого мне нужно, так сказать, запустить активацию пророчества, иначе я наверняка свихнусь от раздвоения личности, – отложив в сторону последний прочитанный фолиант, со вздохом подвел итог Гарри. – Мне страшно. Я не хочу становиться наместником Смерти на земле. Она же сможет действовать через меня, я перестану быть самим собой, – сетования прозвучали жалко. – Это не так. Ты же читал, – Люциус постучал по обложке одной из книг, лежавшей перед ним. – Она не станет ничего делать именно твоими руками, если ты не позволишь ей, на то и статус Повелителя. У Смерти наверняка отыщутся другие возможности воздействия на реальность, она лишь при твоем согласии способна через тебя говорить со смертными. А ты – якорь, позволяющий демиургу увидеть созданный им мир изнутри. Гарри, ты – символ, одно осознание существования которого должно изменить волшебников. Никто из людей не способен убить Повелителя Смерти, а следовательно, твое слово будет законом. – Каким законом? – отмахнулся Гарри, не планировавший заниматься политикой. – И вообще – это все написали люди, откуда им знать, как будет на самом деле? Одно радует, здесь обещано, что я хотя бы не стану бессмертным и умру, когда придет мое время. Это же жутко – жить вечно и постоянно терять всех, кого успеваешь узнать. Я подожду с активацией, пока Северуса не освободят. Хочу узнать его мнение на этот счет. Да и мне будет спокойнее с его поддержкой, когда я воспользуюсь всеми Дарами одновременно, – это желание выглядело понятным. – Надеюсь, за месяц не сойду с ума. – Конечно, – согласился с ним Люциус, а сам подумал, что, возможно, Поттеру придется изменить свое решение, скорректировав его из-за обстоятельств – шансов на оправдание Снейпа было слишком мало.