Трактир "У Висельника". Начало (Цикл "Перекрёсток миров")

Невыносимо-яростное сияние заливало всё вокруг недолго, сдувшись так же молниеносно, как и появилось. Здание немного тряхнуло, подземный гул смолк, раскатившись напоследок увесистым рыком. Мартин ещё немного постоял, зажмурившись, пережидая, когда перестанут мелькать под веками разноцветные шары и молнии и, наконец, тихонько приоткрыл глаз. Икнул, и тут же зажмурился ещё плотнее, надеясь, что внимательный взгляд ему только примерещился. — Малыш, а может объяснишь мне, что это за вселенский пи*дец сейчас в гости заходил, а я о нём ни сном, ни духом? — прогудел ему прямо в грудину замерший демон. — А-а-а… Ах, это… А давай ты не будешь спрашивать, а я за это всё-всё сам расскажу, а? — приблизив лицо вплотную, Мартин скосил от усердия глаза, пытаясь одновременно заглянуть в оба демонских глаза и, как ему казалось, провокационно облизнул нижнюю губку. — Мда? Тогда начни, пожалуйста, свой рассказ с адской пантеры в боевой ипостаси, которая воткнула когти мне в плечи, отчего я чувствую себя немного… хм… неуютно? — глядя мимо Мартина, спокойно поинтересовался Рраух. — Ой… — Что значит «Ой», малыш? Эта киска тебе знакома или нет? — зазвеневшее напряжение в голосе демона можно было потрогать руками, а мгновенно изменившийся взгляд приобрёл точность лазерного прицела. Жилистые руки моментально сгребли поближе хрупкое человеческое тельце, пытаясь укрыть его в своих объятиях. — Знакома, конечно знакома! — вспыхнувший щеками Мартин отцепил пальчики от могучей шеи рогатого и кое-как отжался от груди демона. — Ой, Арми, а чего это ты такой… военизированный? — студент, вывернувшись, изумлённо распахнул глаза, разглядывая принявшего боевую ипостась фамильяра. — Я не Арми, я Амброзий, — вяло огрызнулся кот, втягивая когти в подушечки лап и стекая на кровать. — Боюсь представить, какой из тебя студиозус-медикус, если ты одно моё имя никак запомнить не можешь, — пробурчал он, отползая к стене. — Не будь занудой, Арми, — легкомысленно отмахнулся Мартин, — ну не идёт тебе такое громоздкое имя, да и не нравится оно мне. И кто только назвал тебя так? — Угадай с трёх раз, — усмехнулся кот. — Хочешь сказать, это я тебя так обозвал?! Ну и высокомерной же скотиной я был, — Мартин сокрушенно помотал лохматой головой. — Погоди, а чего это ты так не здоровски выглядишь? При всей такой-эдакой силище, мне кажется, тебе совсем хреново. — Не… кажется… — Амброзий со вздохом скрутился в клубок. Броню с кота как волной смыло, показав торчащие из боков пантеры радужные осколки, превратившие фамильяра в дикобраза весёленькой расцветки. В пламени единственной свечи «отростки» переливались магическим разноцветьем. Крови не было, но почему-то именно этот факт заставил сердце Мартина тревожно забиться в предчувствии очередной неприятности. С простыми ранами Мартин прекрасно знал, что делать, а вот как исправить магический ущерб, даже не представлял. — Ррау, это Арми, он мой фамильяр, как оказалось, а я этот… как его? Какой-то там… некрос, — пояснил студент, не оборачиваясь. — Говорят, раньше могучий был, только я этого не помню. При перерождении память утратил. И это, пожалуй, к лучшему, потому что я — прежний — был редкостным придурком, ещё и грохнул сам себя. Но это ерунда, сейчас важнее другое. Скажи, ты сможешь помочь Арми? Ну пожалуйста, свет мой, помоги, ему же больно! — трогательно собрав бровки домиком и прижав ладошки к груди, Мартин обратился к демону и умоляюще заглянул ему в глаза. Рогатый, нахмурившись, разглядывал фамильяра-дикобраза. — Не мельтеши, мелкий, — сказал успокаивающе, — сейчас всё исправим. Уж свою-то магию я всегда узнаю. Если Рраух чего и не понимал, то умело это скрывал, внешне оставаясь невозмутимым. Это помогало выживать на адских территориях и не раз выручало в Поединках, которые являлись неотъемлемой частью его жизни под Кровавыми небесами далёкой родины. Наверное, он всё же и впрямь был бракованным демоном, как не раз бросал ему в лицо младший брат по отцу, красавец Ийрнерхт, законный Наследник Дома Алого Пламени, раз не находил никакого удовольствия в обычных для других адских забавах. Нет, по молодости, пока ему не исполнилась пара-тройка тысячелетий, приходилось постоянно буквально из шкуры вон лезть, чтоб доказать всем на свете, а особенно отцу и младшему брату, что он достойный сын своего отца и тоже имеет право на титул, но потом он… остыл. Стало как-то абсолютно всё равно, и он отошел в сторону, официально признав за братом право быть Наследником. Думал, отец отречётся от непутёвого незаконного отпрыска, сына простой человечки, и отправит куда подальше с глаз долой, однако получил в дар нечто невероятное. Отец не только громогласно на весь Ад признал его сыном, но и выделил ему в наследственную долю целый мир. Вот когда в глазах Ийрнерхта Рраух увидел настоящую, неподдельную ненависть. Брат решил, что с его стороны это был такой заранее продуманный ход настоящего Магистра: сильного, хитрого, готового пойти на всё ради достижения своих целей, и Рраух понял, что примирение невозможно. С одной стороны обидно было, что его неправильно поняли, но зато когда пришло осознание, что он теперь свободен, накатила настоящая эйфория. В Анклаве Адских миров быть по-настоящему вольным демоном мог только очень сильный… нет, Сильнейший тёмный. Он разом встал почти на одну ступень с отцом, получив бонусом нескончаемую магическую подпитку от своего собственного мира. По сути, он стал богом для его обитателей. Сбежав в свой личный отнорок, Рраух хотел бы на долгие тысячелетия и думать забыть про оставшуюся родню, да вот она про него забывать не пожелала. Время от времени он вынужден был возвращаться под крыло отца, который с завидным постоянством выдёргивал его из дома, давая с каждым разом всё более сложные задания, мотивируя это тем, что Рраух не Наследник, так что в случае чего Дом Алого Пламени вполне спокойно переживёт его потерю. Братик при этом, стоя у подножья трона отца, чуть от счастья не лопался, многозначительно (ну, как ему казалось), поглядывая на Ррауха сверху вниз. Рраух от заданий не отказывался, выполнял их в кратчайшие сроки, стремясь побыстрее отчитаться перед Повелителем и вернуться домой, отдохнуть и подпитаться силой. Уходя, он всегда чувствовал спиной внимательный взгляд отца, в котором отчётливо сквозило… любопытство? Но каждый раз, отдыхая после трудов праведных, а точнее — приходя в себя после смертельных опасностей, из которых ему каким-то чудом вновь и вновь удавалось вывернуться живым, он убеждал себя в том, что отцово любопытство ему просто примерещилось. А потом случился Мартин. Да, да, именно случился. А как ещё можно было назвать это невероятное недоразумение с синим взглядом, которое сумело притянуть себе по контракту настоящего Высшего Демона? Настоящее недоразумение. Обычно ведь в пентаграмму к человечкам только чертей да бесов притянуть могло. Но, раз Мартин оказался не простым человеком, а магом-некросом, да ещё и сильнейшим, тогда понятно, отчего у Ррауха не получилось вырваться. Это теперь его от парнишки и с помощью отца-Люцифера не оторвать, но ведь и сразу что-то удержало демона в ловушке помимо пентаграммы. Да так, что он и половину контракта не услышал, настолько размечтался. — Не мельтеши, мелкий. Уж свою-то магию я всегда узнаю, — услышал собственный голос Рраух и встрепенулся. — Сейчас поможем твоей киске. Осторожно проведя когтистой лапой над сверкающими осколками магии, впившимися в шкуру несчастного фамильяра, демон тихонько загудел заклятьем, зовя часть себя вернуться к нему. Магия повиновалась, и разноцветье исчезло, растворившись в крови демона. Амброзий вздохнул, открыл медовые глазищи, благодарно лизнул в нос наклонившегося к нему Ррауха и, свернувшись клубком, мгновенно уснул. — Вы едва не разрушили не только Трактир, но и всё Междумирье! — от голоса возмущённого Серафима, материализовавшегося за их спинами, аж в ушах зазвенело. — Ты чего разорался, челядь? — Мартин ревниво придвинулся к демону. — Не видишь, у меня кот спит! — И что? Вы ради этого едва Междумирье не развалили?! — Форс-мажор у нас приключился, — смущённо буркнул Мартин. — Мы никого не хотели беспокоить! Я только одним пальчиком дотронулся, а оно возьми, да и взорвись тут всё… Ну, я время-то и остановил. А Арми заговорил. Кот со мной заговорил, представляешь?! — Вообще-то, представляю, — с иронией выдал птицелюд. — И почему Арми? Его Амброзий зовут. — Не подходит ему такое громоздкое имечко, вот я и сократил, — Мартин легкомысленно махнул тонкой кистью. — Я нарёк, я и изменил. Серафим, услышав окончание его фразы, распахнул глаза: — Так ты вспомнил, кем был? — Взгляд птицелюда стал острым, внимательным. — А я и не забывал, — соврал Мартин. — Всё-всё помнишь? — настаивая, прищурился Серафим. — А почему спрашиваешь? — Мартин попятился, притираясь к демону, словно ища защиты. Рраух молча обнял со спины парнишку и поверх лохматой макушки взглянул на Серафима. «Вот только посмей обидеть» — явственно горело во взоре демона, и Серафим поспешил отступить назад. — Да не собирался я его обижать, — сказал, хмурясь. — Вот только вспомнить твой маг ничего не мог. — Почему? — мгновенно насторожился Рраух. — Да ты бы и сам додумался до разгадки, только времени тебе, почтенный, не хватило. Помнишь ли ты, что совершил, когда нечаянно век своего юному другу окоротил? — спросил пытливо. Рраух инстинктивно притиснул хрупкое тельце поближе к себе с такой силой, будто собирался спрятать его за грудиной. На мгновенье мелькнула мысль, что это было бы лучшим решением — быть всегда уверенным в том, что больше никто не сможет навредить Мартину. А потому с изумлением почувствовал на своей руке узкую ладонь, поделившуюся с ним теплом, тихонько поглаживая. — Прости меня, Кроха, — благодарно выдохнул в порозовевшее ушко Рраух и поднял взгляд на Серафима. — Я влил ему в рот свою кровь, чтобы восстановить изломанное тело. Значит, всему виной моя кровь? Серафим кивнул. — Да, но выхода у тебя не было, — признал Привратник. — Иначе поднять его со смертного одра с разбитой вдребезги головой ты бы не смог. Через ту дыру и личность мага-некроса вылетела. Уверяю, это даже к лучшему, потому что там такой негодяй сидел, что от него и демона бы передёрнуло. Зато вся сила мага никуда не делась, поэтому не советую отпускать парнишку от себя дальше, чем на расстояние вытянутой руки, иначе он сам себя моментом угробит, по незнанию. Тебе ведь не всё равно, жив он или снова помрёт? — Да я его вообще теперь никуда не отпущу! Его же сейчас любая курица лапами загребёт! — А раз ты его с собой связал, — важно продолжил Серафим, — то теперь и другой шаг сделать должен, ибо без тебя рядом с ним — магия, что его оживила, действовать перестанет. И какое решение должен принять, ты, думаю, знаешь. Рраух, яростно сверкнув глазами, развернул парнишку к себе лицом. О чём говорил Серафим, понял куда быстрее Мартина, и сделать следующий шаг просто мечтал. — Кроха, ты согласен выйти за меня замуж? — выдохнул на одном духу. — Прости, что без торжественности, но после бракосочетания ты будешь охраняться моей магией, даже если меня не окажется поблизости. Соглашайся, малыш, я просто не перенесу твоей смерти! Я… Я так люблю тебя, Мартин! — Демон смотрел на юного мага с обожанием. — Вот, смотри, что у меня есть для тебя, — он, не глядя, сунув лапу в подпространственный карман, торжественно достал оттуда небольшой бархатный кисет глубокого алого цвета и опустился на одно колено, протягивая его ошалевшему студенту. — Ррау… ты… меня л-любишь? — казалось, из всего горячечного объяснения демона он услышал лишь это. — Правда любишь? — Да, мой свет, я люблю тебя, — демон был искренен в своем заявлении. Никогда ранее он ни в чём не был так уверен, как сейчас. — Ты единственный, кто нужен мне! Только ради тебя бьются оба моих сердца, они — твои, любимый. Ты окажешь мне честь стать моим мужем? — на огромной ладони демона вспыхнул кусочком пламени и рассыпался на искры великолепный камень в простенькой оправе невзрачного кольца. Мартин глухо всхлипнул: — Ррау, мой Рраух, любовь моя невозможная, я весь твой, — пролепетал, прижав ладошки к груди. — Мне теперь кажется, что я всегда был только твоим, ждал только тебя, никто другой мне никогда не будет нужен, — он, словно слепой, потянулся погладить его высокую скулу и спустил кончики пальцев на губы. — Кроха моя, свет души моей, Мартин! — обхватив парнишку под коленями, демон легко поднял его и закружил по комнате. — Клянусь, ты никогда не пожалеешь, что выбрал меня! — Ррау, а ты теперь заберёшь меня в Ад, да? Живьём? — обхватив руками крепкую шею демона, с неподдельным интересом поинтересовался Мартин. — А ты хотел бы? — остановив кружение, Рраух откинул голову назад, заглядывая жениху в глаза. — Ну, ты ведь не сможешь жить у меня, нас тогда обоих сожгут на костре. — Мы, конечно, можем и в Ад заглянуть, я бы тебя с папой и братом познакомил, но всё же лучше сразу домой. А лет так через тысячу, когда ты снова научишься управлять силами магии, вот тогда можно будет и родственничков навестить, — усмехнувшись такой перспективе, Рраух вместе с Мартином присел на краешек кровати. — Ну, домой, так домой, тебе виднее, — философски пожал плечами маг. — Вот только боюсь тебя разочаровать, но люди не живут по тысяче лет, максимум до ста, да и то не часто. — Ха! Люди, может, и не живут, а вот маги, получившие демонскую кровь — ещё как! — счастливо рассмеялся Рраух и внезапно подумал, что впервые это делает — смеётся от счастья. — Ой, Ррау, — Мартин встрепенулся, вспомнив о фамильяре, — а как же Арми? Ему тоже придётся жить в Аду? Ни травки, ни солнышка, ни птичек навсегда… Знаешь, я хочу дать ему свободу, — Мартин повернулся к Серафиму, продолжавшему наблюдать за парой. — Это ведь возможно? — Ты хочешь дать ему свободу? — птицелюд вскинул точёные брови. — Хочу, — кивнул Мартин. — Если он сам того захочет. Арми, эй, Арми, проснись, — позвал он кота, — тут твоя свобода на кону! Ужом вывернувшись из объятий демона, он подобрался к спавшему фамильяру и, с нежностью погладив лобастую башку, почесал кота за круглым ушком, провёл ладонью по широкой спине. Демону и Серафиму было прекрасно видно, как за рукой парнишки тёплой волной тянется упругая горячая магия, сырая, а потому самая могучая, та, с которой влёгкую творятся настоящие чудеса. И они не заставили себя ждать. На могучей шее огромной пантеры проявился призрачный широкий ошейник, увенчанный мрачными, острыми даже на вид шипами. С утробным мурлыканьем кот приоткрыл янтарные глаза и оглушительно чихнул. — Как ты, друг мой? — почёсывая пантеру за ухом, спросил парень. — Никогда не чувствовал себя лучше, Хозяин. — Прости меня, Арми, за все века твоего ожидания такого никчёмного хозяина, как я, — покаянно выдал Мартин. — Мне стыдно, и я решил дать тебе свободу. Свободу выбора. Ты волен выбрать, кем и как именно ты хочешь жить дальше. Ты волен жить там, где тебе самому понравится, не теряя меня, как друга. Тебе стоит только позвать, и я услышу тебя, где бы я ни был. Ты сможешь вернуться ко мне, и я всегда буду ждать тебя с распростёртыми объятиями, Арми, — обняв фамильяра за шею, Мартин, не колеблясь, развеял жуткий ошейник. — Но всё же имей в виду, — сказал, отстраняясь, — я буду очень тосковать без тебя!