Трактир "У Висельника". Начало (Цикл "Перекрёсток миров")

Закрыв дверь на засов, Серафим прислонился к дверному полотну. Усталый взгляд птицелюда обежал комнатушку с камином; двумя креслами, подставленными к теплу огня; горшкам с геранью, украшавшим подоконник, и любовно свитому большому гнезду, заменявшему ему кровать. Дно, выстланное душистыми травами, устилало богато вышитое шёлковое одеяло. Накидки с такой же искусной вышивкой покрывали дубовые сундуки, стоявшие вдоль стен. Полы украшали пёстрые тканые дорожки. Серафим поморщился — Третий трудился не покладая рук, а точнее спиц и иглы. Второй — был мастером не менее искусным, умел и камень класть и лавку сколотить. Первый же был мастаком на кухне, готовил так, что мясо таяло во рту, а от сладостей хотелось в пляс пуститься. Каждый знал своё дело, и лишь Серафим знал их тайну. Общую на четверых, бывших одним целым. Перекинув косу через плечо, маг подошёл к камину и щёлкнул пальцами. — Проявись, кто не при деле, — велел, опускаясь в кресло. Из тени в углу тут же просеменил Первый: услужливо подставил скамеечку под ноги мага и потянул башмаки с его ног. — Утомился, Творец? Горяченького принести? Я пирогов с перепелами напёк. — Времени нет, — отказался он, глядя на точное отражение самого себя, сидевшее у его ног. — Где остальные? — Да кто где, — Первый пожал плечами. — Демон с некромантом возрождённым едва половину Трактира не разнесли. Но я все вопросы решил, за всем, что необходимо, проследил. Второй трещины в стенах непорядком наделанными латает, а Третий с новичками возится. Шумный народ нынче прибыл, покоя нет. — Всё, как обычно, — Серафим усмехнулся. — Не совсем, — замявшись, сказал Первый. —  Не каждый день в этом месте само время замирает. — Мне уже всё ведомо, — Серафим пожал плечами: всё, что было пережито его отражениями, докладывалось ему сразу. — Братья мои в растерянности. — Волноваться нет причин, некромант получил в женихи того, кто его силу способен в узде держать. Князь Тьмы обучит супруга магией своей пользоваться, и больше опасности ни для кого Мартин представлять не будет. Судьбу своего прошлого сосуда не повторит. А Трактир новой беде с неучем-магом случиться не позволит. Своё испытание они прошли и друг друга обрели не зря. — Как скажешь, Творец, — Первый успокоенно кивнул. — Но мы будем бдить. Серафим одобрительно улыбнулся. Гомункулов создал на зависть любому магу, каждый с характером и своим нутром. Лишь внешне, как горошины в одном стручке — не отличить никому, кроме Серафима. Благодаря им и мог пребывать птицелюд сразу в четырёх местах, оставляя на их попечении Трактир со спокойной душой. — Скажи Второму и Третьему, что хозяйство на вас до заката оставляю, — сказал, потерев шею. — Упрямому дроу срочно переход в его мир понадобился. Выполню контракт и вернусь. — Почему одного из нас не отправишь? — забеспокоился гомункул. — Портал открыть — дело нехитрое. — Потому что гость с ним к нам прибыл непростой, Третьему достался. — Серафим покачал головой, удивление переваривал до сих пор. — Пять веков уже такого не встречал, думал, все вымерли, магами досуха выпиты. Сам Светоч к нам пожаловал. А Трактир никого без причины не впускает. Должна быть таковая и для его появления. — Светоч? — переспросил Первый — из троих гомункулов он был самым сообразительным. — Когда-нибудь я расскажу тебе одну историю, Первый. Древнюю, как мир, о любви и ненависти, породившей великое чудо и соблазн, но сейчас на это совсем нет времени. — Серафим поднялся, покрутив шеей до хруста в позвонках. — Принеси кубок, я подкормлю тебя и твоих братьев. Первый поспешил к старому, почерневшему от времени дубовому сундуку. Достав из него хрустальный кубок, ларец и кинжал с серебряной рукоятью, гомункул разложил все три предмета на столике у окна. Маг, подойдя ближе, поднял кинжал. Первый замер за его спиной. Он был голоден, но терпеливо ждал, когда Создатель подкормит его своей силой. Без неё все трое давно бы рассыпались в прах. Закатав рукав рубашки, Серафим провёл лезвием по запястью левой руки. Поднеся руку к кубку, маг подождал, пока на дно стечёт тонкая струйка крови и отложил кинжал. — Аст дага рум, — прошептал он, и рану на запястье затянуло здоровой кожей. Гомункул, не тая облегчения, шагнул к своему Создателю. Только от его доброй воли зависело, будут ли жить все трое. Открыв ларец, Серафим насыпал щепотку сухих трав в кубок, и наружу повалил дымок. Первый жадно втянул его затрепетавшими ноздрями. Сейчас такой же прилив сил чувствовали и Второй с Третьим. Где бы они ни были — связь между братьями-гомункулами оставалась неразрывной. Дымок исчез, и Первый, выдав блаженную сытую улыбку, отступил назад: — Спасибо, Хозяин. — Следи за порядком и гостями, — Серафим вернулся к креслу с парой крепких сапог в руках. Первый закивал, подал ему плащ и исчез за дверьми. Серафим поднялся и потянулся к пучку трав, лежавших на каминной полке. Травы подпитывали силы и могли сгодиться в пути. Серафим завертел головой в поисках ступы и тут же замер, почувствовав в окружавшей его структуре магии необычное волнение. Привратник едва успел отскочить в сторону, инстинктивно принимая свой истинный облик, прежде чем перед ним на дощатый пол из сгустка тумана, наведённого порталом, вывалился детёныш горного паука. Маленькая чёрная самочка с белым крестом на брюшке с писком шлёпнулась на пол и, увидев Привратника, испуганно зашипела и во мгновение ока забралась на балку под потолком. Маг, проводив её взглядом, тихо фыркнул. Именно паучиха в своей семейке была путником и, похоже, изучала Трактир, пытаясь понять, каким чудом её сюда занесло. — Тебе удобно на потолке, путница? — спросил тихо. — Может, лучше спустишься, пока не грохнулась? Малышка-анимаг, недоверчиво пялилась на него своими восемью глазами. Точно раздумывала: не ударить ли по странному существу, полному переливов магии, огненной молнией. В её запасе было ещё много сюрпризов и ни один из них Привратнику бы не понравился. — Подпалишь Трактир? — Серафим отчетливо вздохнул, явно откликаясь на её мысли. — Не советую, заранее провальная затея. Давай, спускайся, крестовая. Клянусь, не обижу. Малышка щёлкнула на него жвалами. Серафим присел на корточки, обнял руками свои колени, всем своим видом демонстрируя мирные намерения. — Трусиха. Ну ты и трусиха, — проворчал с улыбкой. — Обычно горные магини смелые. Любишь орехи в меду, арахна? Анимаг не спускала глаз с его радужных крыльев. — Люблю, — вымолвила мыслеречью. — Но я сытая, спасибо. В другой раз.  — Меня Серафимом зовут. Абсолютно не воинственное имя, согласись? — Выпусти меня отсюда, — попросила малышка, отзываясь в его голове детским голоском. — Я спать хочу. Серафим покачал головой. — Выпущу, путница, но — чуть позже. Сначала расскажу тебе о Перекрёстке Миров. Ты ведь уже поняла, что Трактир — не просто трактир, верно? Хорошо, не поняла — но почуяла? Она согласилась, выслушала, а когда маг закончил, отдала ему то, о чём он просил. Каплю своего яда. На заднем дворе Серафима, довольного сделкой с анимагом, ожидали двое. Хмурый дроу подтягивал подпругу своего жеребца. Принц сидел в седле смирной кобылки. Связанные руки пленника сжимали луку седла. Маэ не спускал угрюмого взгляда с Даэрона. Подтянув подпругу, тёмный поднялся в седло и обернулся к Серафиму. — Пешком пойдёшь, крылатый? — Обо мне не беспокойся, кер Даэрон. Вложив пальцы в рот, маг громко свистнул. В ответ раздалось звонкое ржание. Увидев появившегося из конюшен пегаса, дроу не сдержал завистливого возгласа. Крылатых скакунов, что водились лишь в одном из миров, мечтал заполучить каждый путник, но давались пегасы в руки далеко не каждому. А уж верой и правдой служили весь свой долгий век. Рысью промчав по двору, Златогривый остановился рядом с Серафимом, и маг ласково погладил тёплый бархатистый нос. Всхрапнув, жеребец обдал птицелюда тёплым дыханием. — Ну, что, Пёрышко, прогуляем тебя на воле, — проворковал он с нежностью. — Давно ты крылья не разминал, знаю, но попрошу тебя по земле бежать. Иначе собратьям твоим бескрылым за тобой не угнаться. Пегас помотал головой, соглашаясь. Споймав на себе изумлённый взгляд принца, Серафим улыбнулся. Тан Крэсс не отрывался от его крылатого коня. — А я думал, о них лишь сказки сказывают, — выронил зачаровано. Серафим, уцепившись за длинную белую гриву, рывком поднял себя на спину коня и сжал ногами покатые бока. Седла, сбруи пегас на себе не нёс. Лишить себя воли бы не позволил. — Многие байки рождены ходоками между мирами. И то, что в одном мире выдумка, в ином — сущая правда. — Если наговорились, пора в путь, — мрачно оборвал их дроу. Принц, поджав губы, отвернулся. Серафим, не споря, двинулся вперед по узкой тропе. Вести к месту перехода предстояло ему. В изменчивом мире Перекрёстка только Серафим мог безошибочно привести их туда, где ближе всего смыкались краями нужные им миры. Кобылка принца последовала за пегасом, дроу замыкал строй, уложив меч в ножнах поперёк седла. Пока солнце поднималось к зениту, ехали молча. Но вскоре тишину прервал тан Кресс. Пришпорив пятками свою кобылку, принц поравнялся с Серафимом. Птицелюд вздрогнул, вырванный из собственных мыслей. Отодвигаться не стал, однако напрягся. От принца его нервозность не укрылась. — Как становятся путниками? — спросил он, решив не напоминать о странном поведении Серафима, бежавшего от него, как от чумы. Маг покосился на принца, но ответил: — Этот дар передается по крови, от отца к сыну, от матери к дочери. Я слышал легенду о том, что во время сотворения Вселенной каждый из богов создал свой собственный мир: леса, реки, моря, пустыни, тварей бессловесных. Но вскоре боги заскучали и решили создать разумных, каждого с обликом, подобным творцу, а те отличались большим разнообразием. Были боги великаны и карлики, о двух руках и о дюжине. Одни летали, другие ползали, одни жили на тверди, а другие в водах или в небесах. Так и появились на свет те, кого звали Первыми детьми. И дабы дети могли сопровождать своих Творцов, им даровали способность ходить между мирами. Но некоторые из детей возжелали стать свободными и покусились на бессмертие своих отцов. И тогда Верховные боги повелели свести под корень Первых детей и создать новых — послушных, лишенных божьих даров. Но не все боги последовали приказу и уберегли свои создания, придав им облик тех, кем вновь заселили земли. Их потомки и стали путниками. И рано или поздно… — …они попадут в Трактир, — подхватил тан Крес. — Именно. — Тогда что же такое — это место? Перекресток миров. Серафим похлопал заржавшего пегаса по крепкой шее: — Говорят, что именно с него всё и начиналось. Пока боги не разбрелись по своим мирам, здесь был их общий дом. — Он усмехнулся. — И столь малого мира, как этот, мне видеть не приходилось. Всё, что способен узреть глаз — и есть перепутье. За этим лесом лежит пустыня, что тонет в тумане из Пустоты, там же обрывается и река. Тан Крес посмотрел на реку: — Я видел только королевский дворец, да часть столицы из окон своих комнат. Ни отец, ни брат никогда не позволяли мне выходить за пределы дворца. Лишь однажды я покинул его, — Маэ бросил взгляд через плечо на дроу. — И лучше бы не узнал яда свободы и того, что потом принесло мне столько муки. Тень пробежала по лицу князя, показав, что тот слушал их разговор. Серафим вздохнул. Птицелюд имел и свою причину для печали. — Никто не знает, что ждёт нас в будущем, — сказал он, ободряя. — Боль ещё может обернуться радостью. — Радостью? — Маэ поднял свои связанные руки. — Тот, кто клялся любить и защищать — пленил меня, а теперь везёт, чтобы обменять, как связку каплунов на рынке. — Принц горько усмехнулся. — Что ж, глупость, очевидно, так же передается вместе с кровью. А ведь всего лишь надо было меня выслушать, — завершил он, повысив голос,  — открыть для меня свои длинные уши! Дроу, цыкнув сквозь зубы намеренно презрительным плевком, пришпорил коня. — Сколько ещё идти? — бросил он Серафиму. — Уже пришли, — отозвался маг, следя за Маэ — принц побледнел лицом, замкнувшись в глубокой обиде. — Мы у нужного нам места. Спешившись, Серафим направился к высившимся слева от тропы трём соснам. Деревья образовывали между собой треугольник пустого пространства, в центре которого вырастал из земли каменный обломок. Покинув седло, дроу направился вслед за ним. Подойдя к камню, птицелюд задрал голову к солнцу, поднявшемуся к зениту: — Я передал твоё послание королю, кер Даэрон. Нас будут ждать у круга Весенних камней. Это самый близкий к столице действующий портал, но держать его открытым долго я не смогу. — Много времени и не потребуется. Я получу своё, отдам принца его братцу-королю, и больше меня в Загандаре не увидят. — И куда ты пойдёшь? — Погляжу на миры, на которые моя нога ещё не ступала. — А не пожалеешь, тёмный? — Серафим повернул голову, остро глянув на дроу. — Что такое… сокровище утратил? Даэрон выдал кривую ухмылку: — Почуял, значит. — Почуял, — подтвердил маг. — Ты его заклятьем сковал? — Такое мне не под силу. При рождении наложено было. И отец его — человеком был, значит, это мать наложила. Но в столице её никто не видел, умерла, говорят. — Ещё один Светоч. — Её сын только полукровка. — И этого хватит, чтобы на него охотились, как на ценного зверя. Валлар нахмурил брови, потянувшись к груди. Пальцы скользнули по рубахе у распахнутого ворота, выделяя под тканью рельеф ключа. — Пока заклятье действует, он просто один из наследников, на своё счастье, далеко отстоящий от трона. От Серафима его жест не укрылся. Маг усмехнулся. Знал, что прячет Валлар под рубахой. Только тёмный ошибался, уповая на то, что давно истончилось, как старая ветошь. — Его сила уже пробудилась, кер Даэрон, — сказал, не без ехидства проследив за тем, как тот меняется в лице. — Ты зря привёл его сюда, тёмный. Тебе следовало знать, что Перекрёсток пробуждает спящие дары предков и никакое заклятье уже не остановит того, чему положено начало. Валл глухо выругался на эльфийском, бросив быстрый взгляд через плечо на принца. — Ты стал причиной этому, — продолжил маг. — И теперь не отступишь, кер Даэрон, от своего решения возвратить его королю? Не обученный защищать себя Светоч много бед наделает и себя в конце концов загубит. Сумеешь себя простить за его гибель? — Делай своё дело, маг, — проскрипел дроу, отворачиваясь от тан Крэсса, — а со своей совестью я как-нибудь сам разберусь. Серафим, вздохнув, развернулся к камню и, соединив указательный и большой пальцы, произнёс краткий призыв к силе. Даэрон инстинктивно отступил назад, когда перед ними развернулась в воронку разноцветная мгла, прорывая мембрану между мирами. Вскоре мглу растянуло к краям портала, показав часть лесной поляны, и озеро в рамке пожелтевшего камыша. — У тебя ещё есть шанс передумать, тёмный, — предпринял последнюю попытку образумить его Серафим. Дроу вместо ответа отправился за принцем. Ухватив кобылу тан Крэсса под уздцы, он первым ступил на земли Загандары. Серафим последовал за князем.