Братья

      Первые утренние лучи падали на опустевшую половину кровати, на которой час назад спал Рин, о чьём недавнем присутствии свидетельствовала лишь смятая белая простыня. Мефисто сквозь сон шмыгнул носом и тут же распахнул глаза, подскакивая с постели. Его разбудил не луч света, пробивающийся сквозь шторы, а неприятный запах с кухни. Как будто что-то умерло в мучениях и сгорело в духовке. Он выбежал из комнаты, по пути, чуть не поскользнувшись на проклятом гладком паркете, который Мефисто категорично отказывался стелить во время ремонта, но Амаймон очень на этом настоял, и помчался вниз по лестнице. Послышался громкий шипящий звук, отдающийся гулом в ушах, и по полу расползалась белая пушистая пена.       — Знаешь, — раздался апатичный голос Амаймона за стенкой, отделяющей кухню и гостиную, — если уж хотел всех нас убить, то мог бы выбрать способ менее мучительный и затратный, например, перерезать горло во сне.       — Да я только блинов пожарить хотел… — донёсся виноватый вздох Рина.       Фель тихо прошёл на кухню, окидывая изучающим взором рассыпанную по полу муку вперемешку с разбитыми яйцами, какую-то подозрительную жижу на стене непонятного цвета (наверное, это и был тот самый блин комом), сгоревшие конфорки, заляпанные пеной, и измазанные в саже лица младших братьев, один из которых держал в руках огнетушитель. Мефисто обессиленно прислонился спиной к стене, потирая виски. Утро однозначно не задалось.       — И чем тебе пицца на завтрак не угодила? — поинтересовался старшеклассник, переводя взгляд с мирящегося с разгромом брата на Окумуру.       — Да сколько можно её есть?! Пицца на завтрак, на обед и на ужин — меня уже от неё тошнит! — красноречиво ответил младший. — Нельзя же каждый день есть одно и то же!       — Иногда у нас бывают суши.       — Это не аргумент! И вообще, намного дешевле готовить самим, чем заказывать на дом.       — И как ты себе это представляешь? Старший на работе посуточно, домой приходит только переночевать, а я к плите и на пушечный выстрел не подойду, будь ты хоть самым голодным человеком на Земле.       — Вот поэтому я решил научиться готовить сам!       Амаймон прыснул смехом, чем смутил озлобившегося Рина.       — Вообще-то Рин в чём-то прав, — отойдя от лёгкого шока, подал голос Мефисто, и младшие удивлённо уставились на него. — Я думаю, это хорошая идея, но вот исполнение… — он ещё раз осмотрел результаты поварского эксперимента, цокнув языком, — оставляет желать лучшего.       — Ты дашь ему ещё одну попытку нас поджечь? — Амаймон приподнял бровь, ткнув пальцем в воодушевлённого братца.       — Во избежание вышеупомянутых последствий ты будешь лично за ним присматривать, — уголки губ старшего брата загадочно поползли вверх.       — Я уже согласен сгореть на костре испанской инквизиции, — Амаймон поставил на пол огнетушитель.       В этот раз сарказм не помог Амаймону избежать братской кары: ему пришлось не только отдраивать всю кухню на пару с Рином, но и идти с ним в супермаркет за продуктами. К слову, список покупок составлять пришлось исходя из предпочтений всех трёх жильцов, однако большую часть тележки занимали сладости, на что Рин безнадёжно качал головой, в уме подсчитывая лишние растраты. Пока Окумура, как заведённый, бегал между стеллажами с овощами, юноша подозрительно огляделся по сторонам, медленно скользнул рукой в пакет и зашуршал конфетой, быстро снимая с неё обёртку и забрасывая леденец в рот, а затем, как ни в чём не бывало, облокотился на ручку тележки, скучающим взглядом выискивая младшего. Умиротворяющая музыка и запах копчёного лосося с соседнего прилавка действовали на слуховой и обонятельный нервы Амаймона, раздражённо поколачивающего пальцем по резиновой ручке, пока из-за стеллажа с рыбой не вырулил Рин с недельным запасом овощей.       — Ты что, собрался превратить нашу и без того нездоровую семью в вегетарианцев? — сказал Амаймон, наблюдая, как Окумура старательно укладывает продукты.       — А что плохого в вегетарианцах?       — В принципе, ничего, если только они не пытаются переманить тебя на свою «тёмную» сторону.       Младший только пожал плечами, не зная, как отвечать на неизвестно к чему сказанные фразы и увёз тележку в сторону мясных прилавков.       Закупившись на кругленькую сумму, они направились домой с полными пакетами продуктов и сладостей, которые Амаймон тащил сам, не доверяя младшему столь ценное сокровище.       В квартире всё ещё витал запах гари, несмотря на то, что февральский ветер, забредший через настежь открытые окна, хозяйничал в доме, забираясь под тёплый плед и будто кусая невидимыми зубами кожу Мефисто, сидевшего на диване и читающего толстый томик рецептов традиционной японской кухни. Перед уходом Рин дал задание старшему выбрать, что бы он хотел попробовать, и наткнулся в немногочисленной домашней библиотеке на эту старую книжку. Фель даже удивился, что в его доме можно откопать подобную литературу, и теперь он безучастно листал страницы с фотографиями блюд и думал, как неопытный поварёнок собирается хоть что-то из этого приготовить, но расстраивать ребёнка не хотелось. В конце концов, нужно иногда проявлять инициативу в жизни младших, особенно если они очень просят.       К возвращению братьев Мефисто выбрал самый простой, по его мнению, рецепт и уверенно ткнул в него пальцем, когда Рин о нём спросил. Окумура уверенно кивнул, забрал из его рук сборник рецептов и побежал на кухню, где уже стояли три доверху забитых провиантом пакета. Амаймон, держа в руках свой пакет со сладостями, устало плюхнулся на диван рядом со старшим, закрыл глаза и запрокинул голову вверх. Всё-таки утомительная вылазка из дома не входила в его планы на выходные.       — Можно подумать: ты мешок картошки тащил, — усмехнулся Мефисто, запуская руку в шуршащий пакет.       — Если учитывать то, что один пакет был отведён чисто под картошку, то да, я тащил целый мешок этих треклятых корнеплодов, — старшеклассник заметил, как брат достал жевательные конфеты с карамельным вкусом. — Мои любимые…       — Я конфискую их в качестве предупреждения, — старший с наигранной злорадной улыбкой распаковал сладости.       — Я успел провиниться? — он ревностно смотрел, как Мефисто положил на кончик острого языка конфетку и с удовольствием разжёвывал её.       — И не раз, — взгляд Феля стал серьёзным, заставляя мурашки лихорадочно забегать под кожей Амаймона. — Я понимаю: тебе сложно ужиться с людьми, но Рин твой младший брат, нравится тебе это или нет. У тебя нет никаких прав и оснований издеваться над ним.       Амаймон задумчиво опустил голову, скрывая светло-голубые глаза за тенью зелёной чёлки. Незнакомое, неприятное чувство распалялось где-то за грудиной, как острая сердечная боль. Почему старший его так защищает? Только потому что он родственник или потому что он ещё слишком мал, и его детское очарование вызывает у взрослых непреодолимое чувство умиления и желания его оберегать? Удобно устроился, гадёныш.       Мефисто наблюдал за воодушевлённо нарезающего овощи мальчишкой, которому многого для счастья не нужно, лишь бы кто-то был рядом и поддерживал во всех начинаниях.       — Глупо вымещать свою злобу на того, кто не виноват в твоей сложной жизни, ты так не считаешь?       — Жестоко, брат, — равнодушно протянул Амаймон, сверля взглядом спину Окумуры, неосознанно испортившему отношения двух братьев. — Может, если ты его так любишь, женишься на нём?       В ту же секунду раздался звук звонкой пощёчины. Рин, чуть не выронив нож из рук, испугано обернулся и уставился на ошарашенного Амаймона, на щеке которого горел свежий след от удара. Это был первый раз, когда Мефисто поднял на него руку.       — Надеюсь, ты понимаешь, что сам вынудил меня сделать это? — Фель одарил брата леденящим душу взглядом и, вернув себе прежнюю непоколебимость, закинул ногу на ногу и выпрямил спину, поправляя сползший плед на плечи. — Чтобы больше я не слышал подобных умозаключений.       Амаймон, стиснув зубы, подорвался с дивана и быстрыми тяжёлыми шагами поднялся по лестнице. Дверь на втором этаже грозно хлопнула.       Обида, злость и разочарование грызли его гордость, как волкодав говяжью кость, и чтобы избавиться от этих гнетущий ощущений, он решил остудить свой пыл, осыпая градом пуль ходячих мертвецов, неожиданно выползающих из самых тёмных уголков новой компьютерной игры.        «Почему я вспылил?»       Последняя пуля пробила голову монстру. Персонаж перезарядил пистолет.        «Потерять самоконтроль из-за какой-то малявки — позор. Но стоит отдать этому мальчишке должное: смог втереться в доверие к старшему.»       Патроны закончились, но на поясе висел ещё длинный ржавый нож. Протагонист по воле нажатия кнопки вынул его и самым жестоким образом заколол зомби.        «Думаешь, состроил красивые глазки и полежал на его коленках, трясясь от страха, как беззащитный щенок, так теперь весь мир должен пасть к твоим ногам, а, Рин?»       В сознании Амаймона назойливо всплывали образы прошлой ночи: маленький поганец с довольной моськой лежит на коленях старшего и мило щебечет о своей тяжёлой жизни в приюте, а тот с добродушной улыбкой слушает его и ласково треплет по волосам. Жаль, в тот момент не оказалось фотоаппарата, чтобы заснять эту сцену, а фотографию распечатать на формате ватмана, вставить в золотую рамку и повесить на стену в качестве дартса.       Персонаж не успел отбиться от атак бесчисленного количества монстров. Экран застелила красная пелена, похожая на стекающую кровь, и на ней чёрным толстым шрифтом появилась редкая для Амаймона надпись «Game Over».        «Дурацкая игра. Зря только деньги потратил.»       Послышался глухой, несмелый стук в дверь. Амаймон догадался, кто бы это мог быть, и нехотя встал со скрипучего, но такого удобного кресла. Он открыл дверь и привалился плечом к дверному косяку, горделиво скрещивая руки на груди и надменно таращась на младшего брата, обхватившего ладонями и полотенцем горячую чашу с оякодоном.       — Я понимаю, что ты меня ненавидишь, — начал говорить Рин, не отводя уверенного взгляда от безразличного лица брата, — но раз уж так получилось, что мы живём под одной крышей, то нам стоит терпеливее относиться друг к другу.       Младший протянул Амаймону свою первую домашнюю стряпню.       — Я не предлагаю дружбу, но предлагаю взаимовы… как это… блин, забыл.       — Взаимовыгодный мир, — вздохнул он и закатил глаза. — Тебе что, речь брат писал?       — Это так заметно? — удивление Рина больше походило на комплимент. — Но я полностью согласен с его словами! Короче, давай уже покончим с этой идиотской ссорой!       В словах мальчишки чувствовалась простая, чистая искренность, которую не мог отрицать даже Амаймон. Эти горящие честностью глаза будто усыпляли его раздражение и заставляли поверить каждому сказанному слову, даже если их автором являлся другой человек. Он взял лежащие на краях миски палочки и подцепил кусочек куриного филе, чванливо, стараясь позлить забавы ради поварёнка, принюхался и уже потом отправил мясо в рот, тщательно, можно сказать придирчиво, разжёвывая.       — Ну как? — почти прошептал Рин, ожидая судьбоносного для его поварского начала комментария.        «Это лучшее, что я когда-либо ел! — пронеслась восторженная мысль в голове Амаймона. — Но чёрта с два я тебе об этом скажу».       — Неплохо, — хладнокровно заключил парень и по-братски потрепал мальца по коротким всклоченным волосам. — Поздравляю с должностью нашей кухарки.       — Не кухарки, а повара! — поправил его Рин.       Это не было началом прекрасной братской дружбы, но началом толерантности и обозначением границ дозволенного без применения грубой физической силы. И на эти условия были согласны обе стороны.