Братья

      Весна в Японии подобна земному чуду, окрашивающему всю страну в нежно-розовый цвет: холодный воздух пропитывается ненавязчивым вишнёвым ароматом, предвещающим о конце зимы; белые сугробы немилостиво топит солнце, согревая тёплым светом промёрзшую землю, а по городу подхватываемые лёгким ветерком уже летают нежные лепестки сакуры. За дивным пробуждением природы наблюдал из окна своего класса Окумура Рин, задумчиво рассматривающий розовые макушки сакуры, словно облачённой в пышное бальное платье. Его не интересовало, какие иероглифы обозначают «цветение» и «мудрость», не заботила грамматика и лексика, не волновало какую проблему поднимает очередной автор в своём очередном рассказе. Все его мысли были поглощены лишь одним человеком, по которому он очень скучал вот уже второй год. Из мелкого хулигана, доставляющего проблемы своим братьям, которых каждую неделю вызывали в школу (в основном приходил Амаймон, так как Фель проводил слишком много времени в небе) и учителям он вырос в настоящего бунтаря, под действием юношеского максимализма защищающего своё понятие справедливости. Он стал борцом по жизни.       Его жизнь с Мефисто была похожа на сюжет типичной семейной мелодрамы, что вызывала у некоторых зрителей слёзы счастья, а у некоторых — только скучающий громкий зевок. Приятно ощущать, что ты кому-то нужен, кроме Амаймона (этот тип по-прежнему не упускал возможности позлорадствовать либо над его неудачей, либо просто так) и тебя в какой-то степени любят, но это не могло полностью заглушить чувство некой опустошённости.        «Юкио…» — это имя заполняло его сознание и не давало покоя.       Как у него дела? Как он живёт? Есть ли у него друзья или враги?       Вопросы без ответов мучили Рина вплоть до звонка, оповещающего о конце последнего занятия. Он небрежно скинул учебники с парты в сумку и вышел прочь из класса, не оборачиваясь на высокомерные взгляды нескольких нахальных мальчишек. Он не хотел устраивать разборки, но кулаки очень чесались выбить пару зубов из этих самодовольных ухмылок. Рин не любил распускать руки, не был сторонником насилия, просто всегда найдутся люди, которые понимают только язык ударов и пинков. И Рин недурно им владел.       Дома его ждал Амаймон, которому две недели назад исполнилось семнадцать, вот только эта цифра никак не сказывалась на его характере, всё таком же безразличном, спокойном и в меру ехидном. Юноша, по-турецки сидя на мягком сиденье дивана, активно щёлкал по кнопкам приставки, не моргая уставившись в экран.       — С возвращением, — поздоровался он, ни на секунду не отрываясь от игры. — Что на обед?       — То же, что и вчера на ужин, — спокойно ответил потрёпанный Рин, оставил кроссовки на пороге и прошёл в гостиную, садясь рядом с братом так, чтобы тот не увидел фингал под глазом. — Разогревай сам.       — На кухне должен быть только один хозяин, и я с великой гордостью и радостью передал эти владения тебе без права на вторжение.       — А я с той же гордостью и радостью разрешаю тебе оторвать задницу от дивана и разогреть вчерашнюю яки-собу!       — Вечно ты своим просторечием всё портишь, — старший цокнул языком и нажал на паузу, лениво поворачивая голову в сторону нахмурившегося брата. — Кто победил?       — Конечно же я, — безрадостно усмехнулся Окумура и всё же взглянул на него.       — Если бы ты вернулся домой с проигрышем, я бы лично поставил тебе ещё один фонарь, — Амаймон взял лицо младшего в ладони, задумчиво рассматривая синюшность под левым глазом. — Прямой удар?       — Прямой удар.       — Лёд прикладывал?       — Не, само пройдёт, — Рин, обхватив шершавыми ладонями запястья брата, убрал их от своего лица и побрёл на кухню разогревать этот злосчастный обед на радость самодовольствию Амаймона, продолжившего терроризировать приставку.       — Чёрт бы побрал эти корпоративы, — изнурённый раздражённый голос донёсся на пороге вместе с хлопком двери.       Некогда аккуратный, выглаженный чёрный пиджак с погонами на плечах небрежно висел на изнурённом Мефисто как помятый мешок из-под картошки, а на строгих брюках со стрелками расплылись пятна от напитков. Амаймон, предвидя дальнейшие действия брата, вновь нажал на паузу и пересел в кресло, освобождая тёплое сиденье дивана Фелю, упавшему более бледным, чем обычно, лицом в подушку. Голова невыносимо гудела и раскалывалась словно грецкий орех после удара молотком, желудок неприятно крутило как половую тряпку, которую выжимали огрубевшие руки горничной, а во рту было ощущение, что некие четверолапые создания натворили всем известных дел и благополучно ретировались, не удосужившись за собой прибрать. Мефисто про себя уже третий раз проклинал коварного капитана, подошедшего к нему вчера с широкой улыбкой простачка и полной бутылкой дорого виски в руке. А ещё проклинал ту грудастую красотку-стюардессу, увлёкшую его на танец, а потом чуть не уложившую его лопатками на сиденье в бизнес-классе. Благо, что стюард зашёл именно в тот момент, когда упругий бюст упирался в грудную клетку Мефисто, и пригласил её на ещё один танец, а потом угостил минералкой. Кстати, вот именно водичка бы сейчас не помешала. И рассол.       — Вечеринка удалась на славу? — Рин, словно прочитав мысли брата, поставил стакан с минералкой на кофейный столик.       — Не травмируй мою психику, заставляя вспоминать пережитый кошмар, — прохрипел Фель, с кряхтением сев на диван, взял стакан в дрожащую руку и благодарственно кивнул, залпом выпивая приятно холодящую пересохшую глотку воду. — Кому вообще пришло в голову отмечать пятилетие авиакомпании на борту самолёта?       — Кто тебя вообще заставлял так напиваться? — хоть лицо Амаймона выражало вселенский пофигизм, недовольство в голосе предательски выдавало его.       — Только не начинай. И без тебя голова по швам трещит, — Мефисто болезненно зажмурился, прикладывая всё ещё прохладный стакан ко лбу.       — Что ж, раз уж ты не хочешь слушать мои нотации, я, пожалуй, прогуляюсь до ближайшего супермаркета, — Амаймон встал с кресла.       — Зачем? — поинтересовался Рин, взглядом провожая его до двери.       — За эликсиром вечной трезвости.       — За чем? — переспросил Окумура, состроив непонимающее лицо. Амаймон безнадёжно вздохнул и перефразировал:       — За рассолом. Брат его лучше переносит, чем таблетки. Пригляди за ним.       После немногословной речи Амаймон, накинув куртку и замотавшись до носа в шерстяной шарф, закрыл за собой дверь.       Мефисто со страдальческим скулежом попросил Рина сесть рядом и осторожно положил свою тяжёлую голову на его колени, умиротворённо выдохнув и приглядевшись к побитому лицу.       — Опять подрался? — Фель протянул руку к младшему, кончиками длинных пальцев осторожно касаясь тёмного пятна под глазом. Он бы прочитал ещё одну лекцию о взаимоотношениях с окружающими, но понимал, что этот парень настолько упрям, что все старания донести до его мозга хоть какую-то крупицу жизненного опыта канут в лету. Да и состояние не позволяло сказать на данный момент что-то поучительное и связное.       — Почему все любят трогать моё лицо… — понуро произнёс Рин, убирая ослабленную руку от своей щеки.       — Никто не виноват, что у тебя оно такое милое, — попытался посмеяться Мефисто, но понял, что это действие, усилившее головную боль, было лишним. — Я, наверное, ужасно выгляжу сейчас?       — Амаймон бы нашёл, что сказать… — Рин приподнял уголок рта, стараясь изобразить кривоватую улыбку. Но Мефисто этой фальшью не убедить.       — Что тебя беспокоит?       Окумура досадливо выдохнул, остановив беглый взгляд на фотографии, висящей на стене возле кухонной арки. На ней запечатлены два хмурых пацана: один из них с приклеенным на носу пластырем стоял, сунув руки в карманы, и злобно смотрел куда-то вправо, а второй, что постарше, скептично пялился в противоположную сторону, скрестив руки на груди. Позади них стоял молодой человек в простой белой футболке и спортивных штанах и, крепко обняв и прижав к себе двух упрямых и тихо ненавидящих друг друга парней, сдержанно, но не менее обворожительно улыбался на камеру. Тогда они втроём ездили на рыбалку, но кого-то не хватало на этой фотографии. Не хватало именно Рину.       — Мефисто, у меня… у нас есть ещё один младший брат.       — Знаю, — устало вздохнул Фель и прикрыл глаза. — Кажется, его зовут Юкио. В тот день Люцифер сообщил мне только о тебе, а вот о нём, видимо, не был осведомлён. Я узнал о Юкио, когда пришёл в приют за тобой, но к тому моменту его уже забрали.       — Так значит, Люцифер может…       — Нет, не может, — перебил его старший и сморщил нос от своего же повышенного тона, болезненно ударившего по вискам, и продолжил говорить уже спокойнее. — Ему это слишком дорого стоит. И не в материальном плане. Я понимаю твоё желание встретиться с ним, но не взваливай это на Люцифера. Просто знай, что Юкио растёт в хорошей семье.       — Хорошо… — Окумура коротко кивнул головой и прикусил нижнюю губу с внутренней стороны. Значит, с Юкио он больше не сможет встретиться. Тёплая ладонь накрыла его исцарапанные пальцы и слегка сжала их, словно отвлекая от мрачных мыслей.       — Прости, — голос Мефисто стал мягче, — я просто сильно устал. В таком состоянии сложно себя контролировать.       — Да я и не в обиде, — пожал плечами Рин.       — Отлично, а теперь… не мог бы ты принести мне тазик?       — Твою ж мать!       После обряда очищения и опустошения литровой банки рассола, принесённой внимательным Амаймоном, Мефисто словно преобразился в другого человека: прояснилось сознание, головная боль отступила на второй план, а тошнота и вовсе исчезла. И теперь он довольный, как слон после купания, свесил конечности с дивана и умиротворённо спал под пледом, которым его накрыл Рин.       И снова Рин убедился, что жизнь не может быть слишком хороша. Когда у тебя забирают что-то одно, взамен получаешь нечто другое, но когда хочешь вернуть то, что принадлежало тебе изначально, вся вселенная будет препятствовать в достижении цели. Всё обернётся против тебя. Окумура смирился бы с этим мировым порядком, если речь шла о какой-нибудь вещи, но речь шла о его младшем брате. Разве встреча с ним равносильна нарушению мирового баланса? Разве взглянуть на него хотя бы одним глазком равносильно смертному греху? Разве обнять его за долгие годы разлуки равносильно преступлению? Рин так не думал, но у кого-то свыше были на это свои взгляды. Нужно беречь то, что у тебя есть здесь и сейчас, а как быть с тем, что у тебя насильно отняли? Просто смириться и жить дальше? Снова мучительные вопросы без чёртовых ответов.       Незаметно наступили каникулы. Всё ещё цвела сакура и щедро рассыпала свои розовые лепестки по весеннему городу, а лёгкий запах вишни до сих пор витал в прохладном воздухе. Окумура шёл по главной аллее парка, безучастно рассматривая каменную мостовую под ногами. Он не спал всю ночь, и теперь синяк под глазом заменили тёмные круги. Нижние веки свисали кожаными мешками, рот и нос надёжно были скрыты под красным шарфом, удушливо замотанным милым старшим братцем Амаймоном, а в наушниках гремели Imagine Dragons. Он рассчитывал, что эта прогулка поможет ему хоть ненадолго отвлечься от мыслей о Юкио, но перед глазами упорно стоял родной образ: бледное лицо, усыпанное родинками, ясные зелёные глаза, удивлённо глядящие на Рина сквозь плотные стёкла очков, и каштановые чуть отросшие волосы, губы быстро шевелились, наверняка стараясь сказать «рад встрече, Рин» или «неужели это ты, Рин?». Он невольно улыбнулся. Если бы они встретились, то братишка выглядел бы именно так. В груди почувствовалось неприятное жжение, как будто сердце обдали крутым кипятком. Нещадным кипятком отчаяния и осознания, что этой встрече не суждено состояться.       Чьи-то руки почему-то тёрли влажной салфеткой его толстовку. Рин поднял синие глаза, которые тут же распахнулись от увиденного. То, что он считал до этой секунды плодом своего воображения оказалось неподдельной реальностью. Высокий юноша, с каштановыми волосами, удивлёнными зелёными глазами и быстро шевелящимися губами сейчас лихорадочно оттирал от толстовки пятно от кофе. Очень горячего кофе!       — Горячо-о-о! — завопил немедленно вышедший из астрала Рин, снимая толстовку и случайно вытряхивая из неё телефон, что упал на асфальт вместе с наушниками. Да ещё и клетчатая красная рубашка пропиталась этим кофе, будь он неладен!       — Простите! Простите! Ради бога, простите! — парень, как ошпаренный, кланялся Рину. — Я задумался и не заметил вас! Простите ещё раз!       — Хорош верещать на всю улицу, никто ж не умер! — ответил он, поднял телефон с асфальта и, убедившись в целостности экрана, сунул его в карман брюк.       — Мне правда очень… — Юкио поднял голову и обомлел. — Р-Рин?       — Собственной персоной! — старший стянул с шеи красную удавку и, плюнув на эту треклятую куртку, заключил в крепкие объятия младшего брата. — Как же я рад тебя снова видеть! А вырос-то как!       Рин поднапрягся и, переместив кольцо рук на его талию, приподнял опешившего Юкио над землёй и, заливисто смеясь, даже пару раз крутанулся с ним. Братские чувства радости и любви переполняли его через край. Хотелось кричать, срывая голос, на весь свет о своём безудержном восторге. Будь он сейчас лампочкой, его бы вкрутили в маяк, указывающий заблудшим морякам путь аж по ту сторону океана — настолько сильно он светился от счастья.       — Брат… — сдавленно процедил Юкио, окидывая смущённым взором прохожих, наблюдавших за милой картиной воссоединения семьи, — на нас люди смотрят…       — Да пусть хоть глаза себе сломают, у меня радость! Нашёлся мой маленький брат!       — Ри-и-ин… — жалобно простонал он.       — Ладно, ладно, переборщил, — Рин с неохотой опустил младшего на ноги, но из объятий не выпустил, словно боясь, что это всё же плод его разыгравшегося воображения. Однако тёплые ладони в перчатках, опустившиеся на его спину, развеяли его страх.       — Я тоже скучал, брат, — тихо, с такой родной теплотой сказал Юкио и несмело прижал к себе ластящегося, как довольный кот, старшего брата. — Ты бы оделся, простудишься же.       — Твой кофе меня хорошо прогрел, на весь день хватит, — посмеялся Рин, а вот Юкио всё ещё чувствовал вину за произошедшее потому пригласил брата в ближайшее кафе.       У Рина было столько вопросов, но он не знал с чего бы начать. Сидя в удобном кожаном кресле и ковыряя палочками плохо проваренное на вкус Рина мясо, старший всё же решил спросить:       — Ты всё это время жил в Японии?       — Первый год, а потом мы переехали в Корею. Сюда мы приехали по моей личной просьбе. Видишь ли… буквально неделю назад со мной связался человек, представившийся как Мефисто Фель…       Рин чуть не поперхнулся лапшой от услышанного. Неужели, Фель всё-таки смог уговорить Люцифера?       — С тобой всё в порядке? — побеспокоился младший.       — Да-да, ты рассказывай. Я слушаю.       — Так вот, он сказал, что мой старший брат всё ещё живёт в Японии и очень хочет увидеться. По правде сказать, я сначала ему не поверил, но, когда он прислал твою фотографию с адресом, я словно очнулся от долгого сна. Я уговорил родителей вернуться в Японию хотя бы на период каникул, и вот пока я шёл через парк к твоему дому…       — Ты опрокинул на меня кипяток, — с усмешкой закончил Рин.       — Извини ещё раз, — Юкио виновато улыбнулся, почесав затылок. Брат мотнул головой и отмахнулся, мол, не переживай.       В ходе разговора выяснилось, что Юкио добился статуса лучшего ученика Кореи, его приёмные родители — добрейшие люди на Земле, а сам он ещё и подрабатывал репетитором, делая на этом неплохие деньги. Рин одобрительно похлопал его по плечу и ради такого случая заказал самый вкусный десерт в кафе. За свой счёт, разумеется. Юкио будучи скромным подростком сразу стал отказываться от предложенного угощения, однако старший был непреклонен. Как, в прочем, и всегда.        «Ни капли не изменился», — заключил младший Окумура, вспомнив былые времена, когда Рин готов был любому глотку порвать за него. Он всегда был таким: вспыльчивым и упрямым, но при этом заботливым и любящим братом.       Теперь черёд Юкио задавать вопросы. Рин, наполнив лёгкие воздухом, в подробностях и красках рассказал ему всё, что приключилось с ним за эти два года. Особо Юкио не удивился, когда Рин пламенно пересказывал свои самые успешные драки, с которых, если собрать во едино, получился бы неплохой боевик с уклоном на хоррор, но узнав о том, что господин Фель приходится ему родным братом, он удивлённо округлил глаза и приподнял брови. А вот Амаймон в рассказе Рина представлялся бездушным чудовищем, смотрящим на всех с мертвецким безразличием и вертящим окружающими, как ему хочется.       — Но знаешь, — в холодно-синих глазах старшего будто вспыхнула какая-то искорка доброты, — несмотря на это я его уважаю. Хоть он и законченный засранец, ненавидеть я его не могу.       — А что Мефисто?       — Ну… — Рин задумчиво откинулся на спинку кресла, потирая пальцами подбородок, — он хороший человек, но к окружающим у него доверия нет, не считая меня и Амаймона. Всегда готов помочь, но не во вред себе. Он из тех, кто сначала думает на несколько шагов вперёд, а потом делает. А ещё, — тепло улыбнулся Рин, вспомнив заботливый и в то же время хитрый взгляд старшего, — он многое сделал для меня за это время... Я ему по гроб жизни обязан.       — А кто такой Люцифер?       — Это самый-самый старший брат. Я его пару раз видел, поэтому ничего сказать не могу. Но выглядит он подозрительно: всегда в строгом костюме ходит, как якудза.       — Может, он предпочитает офисный стиль?       — Да не, зуб даю, замышляет что-то.       — А у нас ещё есть родственники?       — Ещё как есть! Папаша не поскупился! — и Рин стал загибать пальцы. — Эгин, Астарот, Азазель и… Иблис, кажется. Но про них тоже ничего говорить не буду. Из них я только Иблис один раз видел и скажу тебе честно — та ещё стерва!       — Родственников не выбирают, — пожал плечами младший и прихлебнул зелёным чаем.       — Это уж точно.       Прикончив шоколадный десерт и расплатившись, братья покинули кафе. Рин предложил Юкио заглянуть в гости, но он отказался, сказав, что завтра уже уезжает в Сеул и нужно собрать вещи.       — Как? — старший состроил щенячьи глазки. — Только встретились и уже…       — Прости, это моя вина. Я долго собирался с мыслями и решился прийти к тебе только в последний день своих каникул. Я не знал, что сказать тебе при встрече, не знал, как ты на меня отреагируешь, но я зря волновался и теперь единственное, о чём я жалею, что не пришёл раньше. Спасибо тебе за этот день, я обязательно навещу тебя на летних каникулах. Надеюсь, ты сможешь меня простить…       — Ну ты и загнул, — грустно усмехнулся Рин, с неохотой принимая тот факт, что это их первая и последняя встреча в учебном году. — Достаточно было просто сказать «хей, бро, это был очешуенный день!». Поверь, я был бы и этому рад.       — Тогда… — замялся Юкио и, откашлявшись в кулак, серьёзно протараторил. — Бро, это был очешуенный день.       — Ну не с таким же лицом! — посмеялся Рин и крепко обнял его, подавляя в себе гнетущее чувство печали.       Он был рад. Несказанно рад этой встрече, и ему хотелось побыть с братом ещё хотя бы один день. Но, видимо, просить о большем всевышние силы было бы наглостью и всё же… Мысль о расставании невыносима. Рин беспомощно сжал пальцами коричневое замшевое пальто и прижался лбом к широкой груди младшего брата, что был на несколько сантиметров выше.       — Точно приедешь?       — Точно.       — Клянёшься?       — Клянусь, — без тени сомнения произнёс младший и положил ладонь на тёмную макушку, путая пальцы в жёстких иссиня-чёрных прядках.       Они расстались в том самом парке, предварительно обменявшись номерами телефонов. Рин решил не провожать Юкио, чтобы не расстроиться предстоящим расставанием ещё больше. Про себя, от чистого сердца он поблагодарил Мефисто за этот короткий, но такой счастливый день в его жизни и неспешным шагом отправился домой, по дороге, усыпанной розовыми лепестками, любуясь жёлтым диском, лениво заплывающим за горизонт ещё покрытых снегом гор.       Взъерошенный Мефисто к приходу Рина сидел на диване и от души подтягивался, отгоняя от себя сладкую дрёму.       — О, уже вернулся, — зевнул Фель, прикрывая рот ладонью. — Как погулял?       — Ну, сегодня я встретился кое с кем, — Окумура повесил шарф на крючок, а испачканную в кофе толстовку свернул и бросил в ванной на стиральную машинку.       — Оу, и с кем же? — хитро прищурился Мефисто, будто зная ответ брата, но желая услышать от него лично.       — С Юкио, — Рин сел рядом. — Люцифер помог?       — Нет, на этот раз я воспользовался своими источниками. Оказывается, семья младшего Окумуры хорошо общается с семьёй одного из наших бортпроводников. Стюард перемолвился об этом словечком, а я случайно услышал. Далее было несложно выяснить адрес и номер телефона Юкио. Я даже предложил ему оплатить поездку в Японию, но он отказался. Хотя я рассчитывал, что он всё же к нам зайдёт, но так даже лу…       Он прервал свою преисполненную гордости речь, когда руки подростка несмело и нежно обвили его талию, а сухие обветренные губы прижались к его щеке и горячо прошептали «спасибо». Рин положил голову на плечо тронутого до глубины души брата, пряча смущенное, сияющее счастьем лицо.       — Для тебя — всё, что угодно, — бархатным голосом произнёс улыбающийся Мефисто, пальцами перебирая чёрные, отливающие приятной синевой в свете жёлтого заката короткие прядки на макушке.       И всё же в этом мире есть справедливость и имя ей — Мефисто Фель.