#nowplaying BTS (Xylo version) — House of cards (//on_repeat//)
*** //Юнджи сидела на берегу реки. Смотрела, как переливается в лунном свете водная гладь, без единого всплеска двигающаяся вперед, на север. Мимо нее. Последнее время мучила бессонница. Сильная и беспощадная настолько, что если девушке удавалось урвать хотя бы 4 часа в день — то была большая удача. Чаще она просто лежала в своей палатке и ждала, когда придет сон. Но он ее приходил. Просто ушел куда-то и больше не вернулся. Сезоны больше не менялись. Зима, весна, лето, осень — все это будто залили в одну пробирку, встряхнули, а потом выпарили влагу над спиртовой горелкой, оставив маленькую пустыню сгорать, пожирая саму себя, утопать в вихре пламени. Ветровая эрозия уже вовсю прогрессировала в степных зонах: травы не выдержали отсутствия дождей столь долгое время. Большинство малых рек и источников пересохло, будто их обрубили на самом корню, оставив только полости, напоминавшие о былом величии водной стихии. Девушка смотрела на этот умирающий, погибающий в муках мир с безразличием. Ей действительно было все равно, что с ним станет, просто немного любопытно, каков конец. Она прекрасно понимала, что спасти нельзя никого и ничто. Лес, в котором они жили вчетвером уже почти два с половиной года, на опушках начал высыхать; все чаще в нем можно было найти трупы зверей. Умерших не потому, что пришло время стать частью пищевой цепочки, а от истощения и обезвоживания. Будто земля иссыхала, выпивая все, что успела породить. Юнджи почему-то казалось, что она следующая. Было бы логично, если после животных начали умирать люди, хотя они и без экологической катастрофы неплохо с этим справляются. Ну или их справляют — тут без разницы. Усмехнувшись своим мыслям, девушка запустила в воду еще один мелкий камушек. Тот ударился о поверхность, приглушенно булькнув, и пошел ко дну. Она услышала за спиной тихие приближающиеся шаги, но не повернулась. Осталась сидеть на месте, зачарованно глядя на широкую реку впереди себя. Хосок не хотел мешать. Он знал, что девушку мучает бессоница уже сколько недель к ряду, но ничего не мог поделать с волнением, изнутри скребущим грудную клетку, когда Юнджи посреди ночи уходила из лагеря в чащу леса, пусть каждый раз юноша и находил ее на одном и том же месте. — Опять не спится? — парень подошел со спины и уселся рядом, совсем близко, на расстоянии вытянутой руки. Вопрос заставил потухший воздух вздрогнуть, но лишь на мгновение, чтобы потом раствориться в нем без следа. — Сам знаешь, — девушка сделала неопределенный жест рукой, все так же смотря в даль, а потом повернулась к парню и взглядом скользнула по его лицу, еле видному в тени дерева. Хосок смотрел на Юнджи в упор, не моргая. Видел, как внутри нее что-то бьется, ломается, трещит по швам, хотя, казалось бы, куда больше? Они все тут поломанные в какой-то степени, но она… — Хо, я хотела тебя кое о чем попросить. — Юнджи перевела на него взгляд, тут же запутавшийся в упавшем на лицо локоне. Черные глаза пугали своей неизвестностью, дрожали, мерцали светом погибших тысячи лет назад звезд, свет которых все еще плыл в холодном, безвоздушном пространстве. А на месте взрыва не осталось ничего: лишь зрела в самой глубине некогда огромной, яркой звезды черная дыра, поглощая свои же нейтроны. — Да? — ответил Хосок почти бесшумно, и голос его звучал тише любого шепота. Юнджи теперь смотрела на него серьезно, с холодной решимостью, отливавшей металликой на поверхности роговицы. А на дне разверзлась пропасть: глубокая и темная, в которой безнадежно терялись заряженные кванты. — Когда меня укусят — не медли. Как выстрел посреди тишины. Сражающий наповал каждого из них. Двух одновременно. Юнджи отвела взгляд обратно к водной глади. Но перед глазами видела лишь пустоту. Хосок хмыкнул с какой-то горечью в голосе: — Значит, даже никаких «если». — Сам знаешь, что никакого «если» никогда и не будет. Ни завтра, ни послезавтра, ни через месяц. — Тогда почему я? Почему ты просишь именно меня? — Потому что ты сможешь, я знаю. — девушка улыбнулась уголками губ так, будто они сейчас говорили вовсе не о ее потенциальной смерти. А о чем-то приятном, как, например, вставать к обеду, и очень далеком. — Тэхен не сможет — скорее сам вскроется, чем кого-то убьет. — девушка хохотнула себе под нос, — А Чимин… — она задумалась и замолчала. — Хосок, — девушка снова внимательно на него посмотрела, глаза в глаза, она подтянулась к парню, и опершись на руку, подняла его за подбородок, когда он собирался опустить голову. Между ними осталось не больше двадцати сантиметров, и Хосок мог чувствовать, как его сердце пропустило удар, чтобы в следующую секунду оказаться где-то в глотке, гулко пульсируя, — я хочу, чтобы это сделал ты. — Хорошо? — девушка снова обратилась к Чону, а он просто смотрел в глаза напротив и понимал, что тонет. Сил хватило только на то, чтобы коротко кивнуть и убрать девичью кисть со своего лица, спокойно и мягко отложить ее в сторону. Ветер почти не шумел, изредка пробегаясь по листве и шурша ею. По небу все дальше и дальше скользил лунный рожок, разрезая купол своими острыми краями. А сквозь эти прорехи выглядывало солнце, поднимаясь из-за горизонта. Но Хосоку в ту секунду казалось, что свечение исходит от девушки, сидящей подле него и смотрящей вперед, на верхушки деревьев; туда, где рождался новый день.//Когда влюбляешься в родную сестру, ад на земле ждет тебя и безо всякого апокалипсиса.
*** To be continued.