Аргентинское танго

— Дита, ты куда? — спросил проснувшийся Глеб, увидев Диту, которая сидела на кровати и надевала платье. — Домой, — ответила Дита, чуть обернувшись назад. — Ты торопишься домой? — не понял Глеб. — Да нет, — ответила Дита грустно опустив голову. Она не знала, как поступают в таких случаях, она никогда не попадала вот в такие ситуации, однако подозревала, что на утро мужчины обычно не хотят видеть своих случайных любовниц… — Тогда зачем ты встала? Рано еще… — сказал Глеб откинувшись на подушку, зевая и потирая глаза. — А разве мне не надо уходить? — спросила Дита глядя в пол. — Нет, зачем? Ты что? — опять не понял Глеб. Дита посмотрела на него. Ему показалось, что ее глаза выплаканы. — Что случилось, Дита? Ты чего? Плачешь что ли?! — удивился Глеб. Нет, обидеть ее он не мог, да и не был он пьян, чтобы не помнить чего то плохого. — Да нет, не плачу, — соврала девушка и пожала плечам. — Иди сюда, что ты себе уже надумала? — притянув девушку к себе, улыбаясь сказал Глеб. — Ложись еще полежим, а потом гулять пойдем, — прижимая Диту к себе и снимая с нее платье, сказал Глеб. — Куда гулять? Там метель, — улыбаясь через силу, сказала Дита и кивнула в сторону окна. — Да? Ну и что? Эй, ты правда плачешь?! — Глеб, увидев стекающую по щеке Диты крупную, прозрачную слезинку. — Что случилось, я что-то не так сделал, Дита? — Нет, нет, это я, сама, — Дита запнулась… — А, я понял, — сказал Глеб и, развернув к себе девушку, со всей силы прижал к себе, так, что у Диты затрещали кости… но она не стала сопротивляться, ей была приятна реакция Глеба… — Ты вчера сколько раз мне улыбнулась? Три или четыре? — спросил Глеб, гладя Диту по лицу. — Не знаю, а что? — удивленно спросила Дита. — Я хочу, чтобы ты улыбалась мне, — сказал Глеб и прижал голову Диты к своей груди. Провалявшись до трех часов дня в постели, Глеб и Дита, ужасно голодные и несколько уставшие от любовных утех, решили съездить к Дите домой, чтобы она могла одеться потеплее, а потом куда-нибудь сходить, ну или не сходить в зависимости от настроения. Глеб вызвал такси и теперь Дита надевала в прихожей сапоги, а сам Глеб курил на кухне. Выходя из квартиры Глеба, Дита с сожалением подумала, что сюда она больше не вернется. То страшное, стойкое чувство, что преследовало ее со дня первой встречи с Андреем, теперь вернулось к ней, и Дита с ужасом подумала, что у них с Глебом нет никакого будущего, что она, конечно, ему надоест и он ее бросит, да и бросит возможно очень скоро. Выходные и все… опять одна… Поэтому Дита сказала себе, что привыкать к Глебу не надо, и что он уйдет из ее жизни так же, как и пришел, и что возможно этой нечаянной встречей жизнь просто в очередной раз посмеялась над ней, показав как может быть и как бывает у живых людей, а потом все отберет и бросит ей в лицо ту жизнь, которую и уготовила ей еще до ее рождения жизнь нежеланного ребенка, ненужного никому человека… Дита часто думала, что родись она в полной, хорошей семье и получив ту любовь родителей, которой достоин каждый ребенок, то сейчас она была бы матерью семейства, у нее был любимый муж и сама она была любима… Но во вселенной есть свои правила… Как там в третьем законе Тьютона: для каждого действия существует равное противодействие. Если одно «тело» родилось счастливым, то «оттолкнувшись» от него, где-то родится не счастливый и наоборот… Спускаясь в лифте, Глеб зачем-то наклонился к ней, Дита сначала даже не поняла зачем. А потом он коснулся губами ее губ… Вот как бывает», — подумала Дита, для нее было в диковинку поцеловаться в лифте. Выйдя во двор, они сразу же попали в такую пургу, что стало даже смешно, как будто не Москва это была, а какая-то деревня, с сугробами по пояс и деревянными избушками. Дите сразу же стало очень холодно в своей короткой тонкой шубке, платье выше колен и осенних сапогах. Глеб прижал ее к себе и ладонью защитил ее лицо от ветра…