Аргентинское танго

      Глеб осторожно гладил Диту по лицу. Ему была приятна ее кожа, без косметики, без всего лишнего, ему нравилось сидеть с ней вот так и смотреть дурацкий фильм… Глеб чуть приподнял голову Диты за подбородок и поцеловав спросил: — Откуда у тебя этот шрамик? — Глеб провел пальцем по щеке девушки. — С детства еще? — ответила Дита слегка касаясь его губ. Этот шрамик никто никогда не замечал, он был заметен, если стоять очень близко или если гладить ее по лицу… но по лицу ее никто никогда не гладил? да и не рассматривал особо, поэтому Дита который раз удивилась такому вниманию со стороны Глеба. — С горки что ли упала? — улыбнулся Глеб. — Н-нет, мать ударила, — призналась Дита. — Как это? — удивился Глеб. — Случайно… наверное, — запнулась Дита. — Случайно так, что шрам остался? Как такое возможно? Нет, ну на меня тоже всей семьей в детстве упали, на горку шли, поскользнулись и сломали мне ногу…это да, случайно, а по лицу ударить как случайно можно? — не понимал Глеб. — Глеб, не спрашивай… это… я не могу… — Дита закрыла лицо руками. — Ладно, ладно, что ты? Дита… я не хотел… — Глеб понял, что про семью и все, что связано с семьей, Диту спрашивать нельзя… Видно, было в ее жизни что-то такое болезненное, что не заживало и уже у нее взрослой вызывало отторжение от одних воспоминаний. Глеб обнял девушку и прижав к себе поцеловал в шею, на своем плече ощущая влажные капли слез Диты… Она не хотела вспоминать и считала, что давно забыла обо всем. Но вдруг нечаянный вопрос Глеба отбросил ее на 20 лет назад… «Разбились!» — в ужасе подумала Дита. Перед ней на полу лежали новые духи матери. Дита так хотела ощутить их аромат, что не выдержала и дрожащими руками достала их с полки… Мать была на кухне и услышав звон стекла зашла в комнату. Не говоря ни слова, женщина подошла к сидящей на полу дочери. Дита пыталась собрать осколки флакона. Холодное лицо матери не выражало ни одной из известных человеку эмоций… Дита с содроганием заглянула в глаза той, которая ее родила, ища хоть каплю жалости… но глаза матери не были безучастны. Женщина протянула руку к дочери и за шкирку, как котенка, подвела к балконной двери, и выставила на балкон. Дита не сопротивлялась, не плакала, она молча приняла наказание. Достав из шкафчика игрушечного пса рыжего цвета, Дита забилась в самый дальний угол балкона, туда, до куда еще не доставали солнечные лучи… Стояло лето, в тени было 28 градусов. Дита сидела на балконе пятого этажа панельного дома… Хотелось пить. Солнце весело и беспощадно дарило свои лучи всему живому. Дита прислонилась к бетонному ограждению балкона, оно было еще чуть теплым, прижала ноги к себе, наблюдая как полоску тени вытесняют лучи солнца… Дита закрыла глаза. Она может просидеть здесь до вечера… Вдруг что-то ударило по бетону с другой стороны. Дита приподнялась и высунула нос между перил балкона. Примерно в 6-8 метрах от нее на другом балконе стояла Аня, увидев Диту, Аня помахала ей рукой. Дита стала на колени и пальцами в ответ помахала подруги. Аня посмотрела на нее и кивнув ушла в комнату. Дита села на бетонный пол. Солнце, завоевав весь балкон, тяжело припекало светлую кожу девочки. Она прислонила голову к ограждению и опять закрыла глаза, прижав к себе желтого в лучах солнца пса… Вдруг с Аниного балкона опять послышался шум. Дита стала на колени и опять просунула нос между перил. Ана что-то волокла за собой, что-то тяжелое, Синтезатор!» — поняла Дита. «Анька, милая моя Анька! Ты одна меня не бросишь! — с трепетом думала маленькая Дита. Ай! Жалко инструмент!» — с сожалением думала Дита, слыша как его пластиковый корпус царапается о бетон балконных выступов. Аня не берегла вещи, ее родители никогда ее ни в чем не ограничивали, что сломается так купят новое, одежда, обувь, все новое, красивое. Это не Дита, которая все лето в одних шортах и маечке пробегала… Наконец Аня вытащила инструмент на балкон. Дита села на пол и, закрыв лицо собакой от солнца, прикрыла глаза. Музыка… нет, не та прекрасная музыка, которую слышала Дита у себя в голове, заиграла над солнечным миром. Аня играла плохо. Она фальшивила, сбивалась, начинала снова… без таланта музыка мертва, а таланта у Ани не было. Но для Диты теперь это было не важно, она слышала в голове то, что лилось не из-под пальцев ребенка, а из ее сердца, способного сострадать… Сидя с закрытыми глазами, Дита представила, как играет она, рукой, на тоненькой белой ножке перебирая пальцами… Музыка И. С. Бах «Аве Мария»… хочется пить… уже почти все закончено… уже почти ничего не хочется… Аня безбожно играет. Почти не узнать, что она играет… игрушечный пес выпал из рук Диты. — Дита! Дита! Дита! — голос матери откуда-то издалека… Женщина трясла дочь за плечи…но та не отзывалась…ее голова как у куклы запрокинута назад… Женщина размахнулась и со всей силы ударила дочь по лицу. Перстень с красным гранатом рассек щеку девочки, брызнула кровь, и Дита пришла в себя. Мучаясь ночью от солнечных ожогов, Дита прислонилась горячим плечом к бетонной стене и заклеенной пластырем щекой прижалась в приятному, прохладному бетону. «Аня, сыграй мне, сыграй как умеешь», — шепотом просила она у подруги за стеной, но Аня спала безмятежным сном счастливого ребенка.