***
- Люциус, я ненавижу тебя! Я ненавижу тебя так сильно, как только можно ненавидеть! – Нарцисса билась в истерике в их собственной спальне, да, она кричала и срывала голос раз за разом, когда слышала истошные вопли сына. Её единственного сына! - За что мы это заслужили?! За что Драко это заслужил?! Скажи мне, Мордред тебя дери! Если ты сейчас же не вытащишь его оттуда, я убью тебя. Затем я заберу Драко и уйду, навсегда. А если не получится уйти, то и его убью, и себя убью! – Женщина била своего мужа по груди, оставляя на истерзанной коже ещё более глубокие раны, но это была такая малая капля, по сравнению с той, что переживал сейчас их сын. - Нарцисса…- Скулил Малфой-старший, в попытке остановить женщину плакать, но всё было тщетно. – Он сильный мальчик, он справится. Нарцисса вскидывает голову и со всем презрением и ненавистью, что в ней есть, смотрит на мужа. Да, как он…как он смеет, говорить такое? - Хуже тебя, только Тёмный Лорд. – Слова звучат, как пощечина, а затем в ход идет и сама пощечина, оставляя после себя яркий алый след. – Ты не заслуживаешь нашей любви! Малфой-старший дергается с места, хочет дотронуться до жены, но та наставляет на него палочку. Она буквально сошла с ума, и она бы не раздумывая, кинула бы сейчас самое страшное из всех запрещенных заклятий, но дверь в комнату открывается и к ним заносят Драко. Безжизненный, словно уже давно, как мертв. От красивых платиновых волос не осталось и следа, всё тело было покрыто ссадинами, за грязью, которых было даже не сосчитать. - Сынок! – Нарцисса бросается к сыну, которого уже положили на кровать и самым ядовитым тоном, каким только можно было, шипит на Люциуса: - Выметайся! И Люциус уходит, лишь мимолетно взглянув на истощенного, изнеможденного сына. Он жалок! Он трус, он потерял своё достоинство и честь. Семья – первое, что должно было волновать его. Но он погнался за недостижимыми идеалами, за слепой идеей, он пошел не за тем. - Сынок, Драко, милый. Пожалуйста, прости меня, очнись, сынок! – Нарцисса почти не видит из-за слез, которые текут и не собираются останавливаться. Она заботливо протирает тело сына, и каждую секунду взмахивает палочкой, чтобы привести альфу в чувства, но всё бесполезно. Она лишь знает, что Драко дышит, но глаза открыть не может, или может, не хочет. Ненависть пожирает её изнутри, а ненависть матери, чьё дитя пострадало – страшна, безжалостна и совершенно неуязвима.***
Билл отводит Гарри, Рона и Гермиону в их с Флёр комнату, где сейчас отдыхает Крюкохват, и оставляет волшебников там. Гарри проходит вглубь и извиняется за беспокойство. За окнами парень снова видит море, которое искрится и переливается под восходящими лучами солнца. Но ему не до этого, каждая секунда на счету, ему ужасно некогда, он не успевает, и его что-то толкает не медлить. Шрам снова покалывает, но Гарри игнорирует его. - Ничего страшного, вы спасли меня, хотя могли этого не делать. – Гоблин благодарен и признает это, поэтому внимательно смотрит на Гарри Поттера, ожидая от него вопросов, ответов, просьб, чего угодно, зачем бы он сюда не пришёл. - Вы, наверное, не помните меня… - Что именно я, провожал вас к вашему сейфу в первый ваш визит в Гринготтс? Нет, даже среди гоблинов вы популярны, Гарри Поттер. Гарри немного смутился, но не подал виду. Есть ли те, до кого не долетела его «слава»? Парень не мог придумать, как именно начать разговор, как сделать правильный шаг, поэтому молчал некоторое время. Крюкохват смотрит на Поттера оценивающим взглядом и резко, как-то даже слишком, начинает говорить: - Вы похоронили домовика, я наблюдал из окна. – Крюкохват сцепляет руки в замок и подпирает слегка подбородок, продолжая сверлить парня напротив, взглядом. - Да, - Гарри коротко ответил, вглядываясь в черные, словно дыры во вселенной, глаза. - Вы – необычный волшебник, Гарри Поттер. Никто не хоронит домовиков, не спасает гоблинов, никто из тех, у кого есть палочки. Поттера снова побеспокоил шрам, на этот раз сильнее, секундная и резкая боль пронзила лоб, из-за чего Гарри вздрогнул и нахмурился. Ему нужно было поскорее закончить разговор с Крюкохватом, но правильных слов так и не находилось, поэтому он решил спросить напрямую, игнорируя Гермиону и Рона, которые заметили, что, что-то не так. - Мне нужна ваша помощь, мне нужно проникнуть в банковский сейф в Гринготтс. Крюкохват смотрел так же ровно, лишь покрутил головой, говоря тем самым, что здесь без вариантов, это невозможно. - Ведь были случаи, когда проникали, тогда, семь лет назад, в мой день рождения. - Тот сейф был пуст и его не так хорошо уже охраняли! Поэтому это невозможно! – Наотрез отказывался гоблин, и не хотел больше ничего слышать. Мальчишка, видимо, сошел с ума, сильно приложившись, где-нибудь головой. - Тот сейф, куда нам нужно попасть – это сейф Лестрейндж. Рон и Гермиона переглянулись, а затем ошарашенно перевели взгляд на Гарри. Что он задумал? У них возникло много вопросов, которые они планировали непременно задать парню. - Совершенно исключено! Никаких шансов, ведь «Если пришел за чужим ты сюда»… - «Отсюда тебе не уйти никогда», я знаю об этом. Но вы должны мне поверить, мне не нужны сокровища её сейфа, мне и своих хватает. Крюкохват верил Гарри Поттеру, но не мог понять, зачем же тогда ему туда идти. Если ради меча Гриффиндора, так, бессмысленно, он ведь тут, а в сейфе – подделка. Гоблин явно не был настроен дальше продолжать разговор, потому что начал обвинять волшебников в притеснении прав остальных существ, из-за чего Рон и Гермиона взбеленились, говоря о том, что им не плевать на них, они ведь уже давно борются за права существ. Гарри, был именно тем, кто освободил Добби. Гоблин был непреклонен, утверждая, что это ничего не говорит о их, действительно, искренних намерениях. Тогда Грейнджер не выдержала, и задрав рукав халата, показала Крюкохвату шрам от кинжала Беллатрисы. Это ли не доказательства? Гарри еле сдерживался, сжимая руки в кулаки. Шрам горел сильнее с каждой секундой, терпеть было всё труднее. - Без вашей помощи, нам никогда не проникнуть в этот сейф. Вы – наша единственная надежда. Подумайте над этим. Волшебник забирает меч Гриффиндора, который лежал рядом с Крюкохватом, а тот, в свою очередь, ненароком его поглаживал. Раз противится сейчас, значит, пусть подумает подольше. Правда, беда была в том, что у них не было времени. Как только дверь за волшебниками закрывается, Гарри падает на пол, хватаясь при этом за шрам. Он пытается бороться с этим, чтобы ничего не видеть и не чувствовать Волан-де-Морта, но секундная картинка, возникшая в голове, лишает воздуха и возможности прекратить. Гарри видит и слышит, как сильно кричит Драко, и не понаслышке знает, как ему больно. Сколько он уже так? - Гарри, что с тобой? - Я вижу его, он…он пытает Малфоя, - Поттер почти всхлипывает, и со всей силы ударяет кулаками в пол. Драко молчит, его почти не слышно, зато очередное «Круцио» от Тёмного Лорда, отзывается во всем теле. Альфа падает на пол и истошно хрипит, задыхаясь от дикой боли. - Нет, нет, только не это... – Гарри тихо плачет, слышит последнюю фразу от Драко, и продолжая содрогаться от тихих рыданий, поднимает взгляд на друзей. - Он…ничего ему не сказал. – Шепчет омега, а в голове крутятся слова, сказанные измученным альфой: «Это был не Поттер».