Прежде, чем погаснут звёзды

ㅤКак только отдаляющиеся каблуки перестали громко стучать по всему офису, Миранда резко поднялась с кресла и обернулась к мужчине, имея прекрасную возможность рассмотреть своего нового подопечного со всех углов и ракурсов. С первого взгляда она поняла, почему Нора так необычно реагировала на Калеба. Его образ, начинающийся с темных вьющихся волос и заканчивающийся черным предпочтением в стиле одежды, производил соответствующее впечатление. Особого акцента стоили его глаза, темно-синие, с изумрудными переливами вокруг радужки. Хитрый прищур, казалось, проникал глубоко в душу и обнажал все таинственное и интимное, таившееся внутри. Чем дольше длился их зрительный контакт, тем выразительнее становилась его ухмылка. Белокурая уже понимала, что превысила лимит созерцания, когда пристальное внимание становилось неприличным. И все-таки нет. Для Миранды было бы слишком просто признать его чертовски привлекательным. — Ну же, Миранда, прекращай пялиться, — его издевательское замечание вырвало ее из этого кратковременного гипноза, чтобы напомнить, как незначительны были для нее его изощренные уловки. — Я польщен твоим вниманием к моей особе, но не пора ли тебе приступить к исполнению обязанностей? — О-о, черт, прощу прощения за свою бестактность. Не хотела тебя смущать или что-то типа того, — Миранда презрительно хмыкнула и, ловко обогнув Калеба, воодушевленно направилась к выходу, попутно бросив: — Ознакомительные буклеты можешь взять на столике. — Серьезно? Уходишь просто так, бросая новичка в холодном и пустом офисе? А как же приказы от начальства? Не думаю, что последний прокол благоприятно скажется на твоем положении. — И что с того? Пойдешь и нажалуешься Норе? — не менее колко парировала Миранда, пытаясь активировать кампусную карту, позволяющую выйти из офиса. Так уж сложилось, что верхи придумали такую систему доступа, позволяющую входить в головной офис, но при этом не иметь возможности выйти из него, если у тебя нет пропускной карты. Именно ее и пыталась одолеть белокурая, чувствуя, как комок напряженных нервов начинает некстати распутываться. — Ты всегда принимаешь все так близко к сердцу? Думаю, не стоит тебе напоминать, что нервные клетки не восстанавливаются, — этот спокойный и уверенный тембр предполагал расслабление и успокоение, позволяющее, в действительности, уберечь свои нервы от нежелательного вымирания. И то ли проблема была в их незаладившемся общении, то ли ㅤМиранда выставила негативную установку, отрицающую всякое позитивное взаимодействие, но его наставляющие нравоучения не производили должного эффекта. Миранда готова была выкинуть очередной язвительный ответ прежде, чем Калеб вновь оказался за ее спиной и едва ощутимо прикоснулся подушечками пальцев к ее плечам, а другой рукой мягко взял ладонь девушки, в которой находилась карта. По телу пробежалась волна мурашек, вызванная неожиданным прикосновением. Мгновение, и где-то справа пикнул затвор, сопровождающий открытие двери. Этот смазливый напарник умудрился незаметно для Миранды приложить карту точно к тому месту, которое считывало контакт. — Не стоит благодарностей, — Калеб очаровательно улыбнулся и избавил девушку от тактильных ощущений. ㅤГромко вздохнув, Миранда собрала всю свою волю в кулак и захлопнула перед собой дверь. — Всего лишь пятиминутный инструктаж, а после я ухожу. — О‘кей. Как скажешь. ㅤСтоукс вернулась в кресло и, закинув ногу на ноги, завела свою ознакомительную беседу. — Наша система довольно-таки проста и включает одно простое правило для всех — выполнение приказов начальства, не зависимо от того, какими они будут, — на этом фрагменте белокурая сделала небольшую паузу, вспоминая свое бунтарское поведение несколькими минутами ранее. Мужчина напротив вспоминал, вероятно, то же самое, отчего на его лице промелькнула едва заметная усмешка. — Полагаю, ты уже ознакомлен со своим новым положением. Наемники — это те же киллеры, выполняющие работу по ликвидации колдунов, нарушивших закон Братства, а Братство, в свою очередь, колдовское подобие суда. У каждого наемника имеется вживленный маячок, собственно как и у всех представителей магического мира. Только наш маячок несколько функциональнее и позволяет перемещаться по территории всего города, не ограничиваясь только теми районами, которые закреплены за нашей стороной. Соответственно, мы не высвечиваемся на экранах ночного клана и днем вправе гулять там, где нам вздумается, используя магию вне зависимости от того, где мы находимся. Мы невидимы для наших врагов до тех пор, пока часы не пробьют полночь. Подобное явление принято называть сменой времени суток. С приходом ночи наши магические способности утрачивают свою силу, и мы становимся простыми людьми, вынужденными отсиживаться только на своей территории и не привлекать к себе внимание со стороны ночных покровителей до того момента, когда часы пробьют семь часов утра. — Что-то наша учесть очень похожа на историю бедной Золушки и тыквы после полуночи, — задумчиво прокомментировал Дэвуа, наконец, присаживаясь в кресло напротив Миранды. — Логично, что мы не хотим оказаться их жертвами и ни в коем случае не пересекаем обозначенных территорий. Если подобное случается, то в головной офис ночных покровителей приходит сигнал о пересечении нашим человеком установленных границ. Тогда их начальство довольно быстро формирует пару-тройку наемников, цель которых состоит в полном уничтожении колдуна, нарушившего их границы или использующего магию все на той же территории. Наше руководство получает информацию о нарушившем правила объекте только после его ликвидации. Тогда его маячок на экранах подсвечивается красным цветом, и мы имеем право забрать тело лишь после того, когда наступит наше время суток. Такой же принцип зачистки наблюдается и у нас. — То есть, у нас нет никаких регалий для свободного перемещения по городу в абсолютно любое время суток? — А вот это уже совсем другой вопрос. Все колдуны становятся наемниками лишь для того, чтобы заполучить такую возможность. Для этого у каждого наемника имеется «Счетчик Душ», отслеживающий количество уничтоженных колдунов. Если он показывает цифру 15, то ты имеешь полное право без каких-либо проблем перемещаться по всему Ивлинтону. Ты навсегда становишься невидимым для ночных покровителей и никто не имеет права покуситься на твою жизнь. Считай, что ты получил билет в свое счастливое будущее. — И как много таких счастливчиков у дневного клана? — этот вопрос, вероятнее всего, волновал разум Калеба более всех других, еще более того, как волновал он Миранду в свое время. — Единицы. И одна из них прямо перед тобой, — белокурая самодовольно улыбнулась. — Почему я даже не удивлен? — в ответ на свет родилась такая же довольная улыбка. — Потому что я люблю свободу. — В таком случае, кто ее не любит? — Полагаю, что те люди, у которых ее никогда не было. — Тогда что значит свобода персонально для тебя? — Довольно философии. Если пытаешься бросить мне пыли в глаза, то зря. Никакие личные расспросы и душевные беседы здесь не предусмотрены, — с этими словами Стоукс поднялась с кресла. — Но могу предположить, что для них есть место в жизни за этими стенами. Жизнь — она ведь такая непредсказуемая шутка. Кто знает, возможно, в один из твоих прекрасных дней, я буду первым человеком, к которому ты захочешь прийти за философскими тирадами. — Спасибо, я учту. Но все-таки не думаю, что напыщенные аристократы вроде тебя смогут мне помочь, — беспечный сарказм сорвался с губ, вызывая на лице Дэвуа не менее наигранную обиду. — Ауч. Ты знала, что это очень грубо? — Никогда не грубо то, что произнесено от чистого сердца. — И это ты просила завязывать с философией? — Дэвуа негромко рассмеялся, откинувшись на спинку кресла. Его небрежный смех инстинктивно манил рассмеяться вслед за ним. И только самообладание Миранды не позволило ей сделать это.  — А теперь мне пора, — и Стоукс молчаливо направилась в сторону двери. — Надеюсь, помощь с картой больше не нужна? — донесся насмешливый мужской голос. — Спасибо, но нет, — не менее насмешливо парировал женский, когда пикнул затвор открывшейся двери. На выходе вновь раздался голос Дэвуа. — Могу я называть тебя Мирой? — Только попробуй. ㅤИ Миранда негромко хлопнула дверью, оставляя этого напыщенного аристократа в холодном и полупустом офисе.