Tonight l'm so alone This sorrow take a hold Don't leave me here so cold Never want to be so cold You touch used to be so kind You touch used to give me life I 've waited all this time, I've wasted so much time Don't leave me alone Skillet. Falling Inside the Black
В коньячных глазах Дазая на мгновение отражается понимание, сменяющееся легким разочарованием: — Никто не захочет находиться рядом с бомбой с часовым механизмом, да? — усмехается детектив, надевая маску безразличия. Чуя хватает бывшего напарника за руку, волоча за собой на кухню, не оставляя времени на излишнюю рефлексию. Насильно усаживает за стол и начинает лихорадочно рыться в шкафчике. — О, нашел! — восклицает мафиози, доставая с дальней полки открытую бутылку «Джек Дениэлс» и ставит стакан перед Осаму. — Я думал, ты не любишь виски, Чуя, — ехидно комментирует Дазай, не без удовольствия наслаждаясь терпким согревающим вкусом. — Завали, мне просто стало любопытно, как ты можешь пить эту гадость. — И как? — поинтересовался Осаму. — Отвратительно. Мерзкий, как и ты. Дазай залпом осушил стакан. Чуя махнул рукой, типа наливай еще, мне пофиг. Сам он предпочитал благородное красное вино. — Я уже достаточно пьян для серьезного разговора, Чуя? — насмешливо поинтересовался бывший напарник. — Ты облажался, Дазай, и облажался сильно, — спокойно начал рыжий эспер. — На месте операции оказался сотрудник МВД. Ты покорежил его машину, правда, он сам отделался легким испугом. Я говорил с очкариком, он сейчас старается замять скандал. Но эти ребята знают, что представляет моя способность, у них в руках весь материал про взрыв в секретной правительственной лаборатории. Впрочем, ты сам видел эти документы, да скумбрия? Когда был еще главой Исполнительного Комитета Портовой Мафии. Ты стал серьезной угрозой, Дазай. — Ты говорил с Анго? — удивился Осаму. — Ты же его терпеть не можешь! Интересно, как ты убедил его… сотрудничать? — Сказал, что прибью нафиг, — нехотя признался Накахара. — Меньшего я от тебя не ожидал, Чуя, — рассмеялся Дазай. — Пока Сакагучи удалось замять этот инцидент. Но еще несколько подобных эпизодов, и директор Танеда лично подпишет приказ о твоей ликвидации, несмотря на былые заслуги. И твое вшивое агентство не станет вмешиваться. Это тебе не Портовая Мафия. Они готовы пожертвовать жизнью одного, пусть ценного, сотрудника ради безопасности всего города. К тому же, они явно не собираются подвергать опасности остальных. Поэтому решили вовремя откреститься от тебя, переложив ответственность на плечи Портовой Мафии. — Ты не можешь осуждать ВДА за это, — холодно парировал Дазай. — Безопасность мирных жителей Йокогамы всегда была в приоритете для них. Если я потеряю контроль на улице или прямо в офисе агентства… — …то ты к черту разнесешь несколько этажей вместе с людьми. И за пару минут сможешь уничтожить несколько жилых кварталов. И это, как минимум, знатно подпортит имидж вооруженного агентства, — продолжил Чуя. — Если они выживут, конечно. Я не уверен даже, что Ангел Смерти сможет воскреснуть, если ты снесешь ей голову одним из гравитонов. — Мне просто нужно больше времени, чтобы научиться контролировать способность, — рычит Дазай. — Тогда я смогу. — Нет, не сможешь, — отрезает Чуя. — Ты под колпаком у МВД, но пока они просто наблюдают. У тебя нет права на ошибку, Дазай. Взгляд пронзительных голубых глаз смотрит прямо в душу. Рыжий эспер накрывает руку бывшего напарника: — Ты не сможешь справиться с этим в одиночку, у тебя нет моей жажды жизни. Твоя тяга к смерти и разрушению — его ключ к свободе. С самого детства все, о чем ты мечтал, было безболезненное самоубийство. Вот поэтому ты и не можешь контролировать Арахабаки. А ведь он тоже это знает. Вероятно, Чуя считает, что и так показал слишком много, поэтому отстраняется и закрывается. Нервничает. Беспокоится, хотя явно пытается это скрыть. — Полагаю, Фукудзава уже связался с Мори? — Верно мыслишь, скумбрия. Меня всегда раздражало, что лидеры двух враждующих организаций с такой легкостью находят общий язык. — Кого-то напоминает да, Чуя? — Портовая Мафия решила взять ответственность на себя, и это устраивает все стороны. Пока мы не найдем того эспера и не вернем твою способность, останешься рядом со мной, вешалка для бинтов. — Мафия никогда не боялась брать ответственность и марать руки. А если моя способность выйдет из-под контроля и пострадают сотрудники Портовой Мафии, ни МВД, ни ВДА особо не расстроятся, — ехидно добавляет Дазай. — Именно, — сквозь зубы цедит рыжий мафиози. — Я тоже не в восторге, знаешь ли, что мне придется терпеть тебя 24/7, вешалка для бинтов. Но это единственное рациональное решение в данной ситуации. Чуя замечает, что бывший мафиози явно теряет нить разговора и вот-вот отрубится прямо на столе. — Вали в спальню уже. Я твою тушку до постели тащить не собираюсь. Или тебе ускорения придать? — Ты позволишь мне спать в своей постели? — оживляется детектив. — Неужели так сильно скучал по мне, а, Чуя? ~ — Могу и на коврике перед дверью постелить. Хочешь? — ехидно добавляет рыжий мафиози. — Нет уж спасибо, — Дазай решает не искушать судьбу, молча отправляясь в спальню, стараясь идти ровно и не врезаться в углы. Он не хочет демонстрировать свою слабость перед бывшим напарником — и так сегодня показал больше, чем следует.* * *
За ним наблюдали. Даже сквозь сон он чувствовал этот взгляд — ледяной, изучающий, пугающий до дрожи коленях. Его словно препарировали, как лягушку, извлекая внутренности. Так, наверное, чувствовали себя жертвы его пыток. Осаму ощутил себя насекомым под стеклом. Хрупкой бабочкой, чье тело пронзает острая игла. Она обречена медленно умирать, захлебываясь в собственной агонии. Инстинкты, отточенные со времен Портовой Мафии, буквально взвыли об опасности, заставляя распахнуть глаза и резко сесть на кровати, ощущая легкое головокружение и поступающую тошноту. Осаму вглядывался в темноту. Холодный липкий страх растекался под кожей. — Чуя? — осторожно позвал детектив. Но Накахара не слышал. Дазай был словно окружен темнотой. Тьма была осязаема, она дышала, клубилась вокруг, заполняя его легкие подобно яду. Давила на грудную клетку, мешая вдохнуть. Контуры комнаты потеряли свои очертания и форму. Осаму хотел закричать, но не мог. Он задыхался. Тьма проникла в его разум, подчиняя и поглощая, заполняя собой, разрушая. Осаму Этот леденящий душу голос звучал глубоко внутри, словно доносился из черепной коробки, вызывая дикую головную боль. Кто-то грубо вторгся в его сознание, продолжая копаться в темных уголках его разума, препарируя, изучая все тайные слабости и желания. Думаешь, ты контролируешь? Твое тело больше тебе не принадлежит, Дазай. Вокруг Осаму вспыхнуло черное пламя. Оно пылало, обдавая легкие жаром. И тогда он увидел его истинный облик. Безобразный, пугающий, отвратительный. Он видел лишь тень, что мелькала в черном пламени, но этого было достаточно, чтобы первобытный страх сковал тело. В тот момент он почувствовал силу древнюю, могущественную, нечеловеческую, созданную лишь разрушать. Идеальное воплощение хаоса. Алые пустые глаза существа смотрели на него из кромешной тьмы. Разве ты не хочешь оборвать этот раздражающий бессмысленный сон, именуемый жизнью? Ты хочешь исчезнуть, Осаму? Я могу помочь тебе умереть безболезненно, как ты всегда мечтал. Или медленно умирать в дикой агонии… выбор за тобой. На теле Дазая начинают проступать алые узоры древнего проклятия. Они обвивают руки и шею, болят и кровоточат. Дазай хочет кричать, но не может. Он не видит ничего вокруг, алые слезы застилают глаза. Каждую клетку его тела пронзает дикая боль, заставляя задыхаться. Ему кажется, что-то рвется и ломается, возможно, его собственные кости и сухожилия. Каждая частица его тела налита жутким напряжением и болью. Еще немного и, наверное, его тело начнет распадаться на атомы, осыплется пеплом и просто исчезнет. Разве ты не хочешь прекратить это? Больше не будет боли… ничего не будет… Ты просто сгинешь в своей пустоте… Но сначала… они тоже почувствуют. Разве ты не хочешь, чтобы они испытали твою боль, Дазай? Которую ты чувствовал с самого рождения? Ощутили твою пустоту и отчаянье. Будет только Смерть и Пустота. Отчаянье и Боль. Идеальный хаос. Мы заставим этот мир ГОРЕТЬ! Больно. Страшно. Невыносимо… Осаму хочет завопить, но у него больше нет рта, он больше не чувствует своего тела, только жуткую фантомную боль. Оно тает, превращаясь в черный пепел. — Осаму! — крик заставляет распахнуть глаза, а боль опаляет левую щеку. — Чуя, — беззвучно шепчет Осаму, касаясь бледного лица напарника кончиками холодных пальцев, пытаясь убедиться в реальности происходящего. Ему это необходимо. Чуя не отстраняется. Хмурит тонкие брови, в ясных сапфировых глазах Дазай улавливает оттенок беспокойства. — Конечно, Чуя. А кого ты здесь еще ожидал, блядь, увидеть?! — недовольно ворчит. Брюнета трясет от пережитого кошмара. Волосы липнут ко лбу, а сердце отбивает бешеный ритм, готовое проломить грудную клетку. Рыжий эспер осторожно убирает мокрую прядь волос со лба бывшего напарника. — Дыши! Просто дыши, Осаму… Вот так… Хорошо… Он слышит, как в тишине бешено бьется сердце Дазая, видит в обычно пустых глазах отголоски пережитого страха. — Все закончилось, Осаму… Тебе приснился кошмар. Это не реально. Чуя притягивает к себе бывшего напарника, осторожно гладя по вздрагивающей спине, чувствуя, что рубашка у того промокла от холодного пота и неприятно липнет к телу. Зарывается тонкими пальцами в спутанные каштановые пряди, молча позволяя обнимать себя. Дазай благодарно утыкается холодным носом в шею, загнанно дыша. Осаму цепляется за Чую, ища спасения, словно цепляясь за осыпающиеся осколки реальности. И рыжий не отталкивает, понимая, что ему это сейчас нужно, невыразимо нужно. Живой… теплый. Осаму вдыхает запах вишневых сигарет, дорогого шампуня и пожара. Терпкий запах вина и кожи. Дазай тосковал по нему каждый день… Эти четыре года тянулись бесконечно долго. — Чуя, почему ты меня все время бьешь? ~ Из-за тебя у меня теперь и левая щека болит, ~ — тихонько заныл расточитель бинтов. — Почему ты такой жестокий? ~ — А что мне еще оставалось делать, скумбрия?! — начал вновь раздражаться Накахара. — Ты орал во сне, Осаму! Я тряс тебя, но ты не реагировал! Но в глубине души он вздохнул с облегчением: раз пытается язвить, значит приходит в себя. — Что ты видел? — чуть мягче спросил Чуя. Бывший мафиози замолк, словно стараясь подобрать слова. А когда заговорил, его голос звучал непривычно тихо и разбито: — Там было черное пламя. Я чувствовал силу… древнюю, разрушительную. Она была… — …не из этого мира, — холодно закончил рыжий эспер. — Ты слышал его зов, да? Дазай устало кивнул. — Это Арахабаки, — грустно улыбнулся Чуя. — Не бойся, он не может выбраться, поэтому пытается подточить твой разум. — Прости, — тихо шепчет Дазай, сильнее вцепляясь в острые плечи рыжего. — За что? — теряется Накахара. Осаму никогда не извинялся. — Прости, что не останавливал Порчу вовремя… — Дазай не поднимает глаз, дышит куда-то в чужую шею, — я не знал… не знал, что это так… — Жутко? — Да… — Ну, обычно, я мстил тебе за подобные выходки, ломая парочку ребер, — усмехнулся рыжий эспер. — Думаю, это вполне сойдет в качестве моральной компенсации. Он неосознанно продолжал гладить Осаму по спутанным волосам. — Я давно простил тебя, суицидальный идиот, — тихо произнес Чуя.— Просто постарайся в следующий раз не быть таким мудаком. Чуя осторожно отстранил Дазая от себя, вызвав легкий разочарованный вздох. — Ну, что смотришь? Двигайся давай, скумбрия костлявая! Дазай подвигается к стене, наблюдая, как Чуя забирается в постель, укрывая их обоих одеялом. Осаму искренне благодарен Накахаре, за то, что понял без слов. Бывший мафиози краем глаза отмечает, что рыжий, как и раньше, предпочитает спать в одних боксерах. Взгляд невольно скользит по гибкому, но сильному телу. Без одежды он совершенно не похож на хрупкую куклу, и его точно невозможно спутать с девушкой. У Накахары сильные, красивые руки, шрамы на груди и плечах, гибкое тело и плоский живот с кубиками пресса. Хочется притянуть к себе вспыльчивого рыжего, прижаться к узкой спине и уснуть, но нельзя. Дазай и так позволил себе очень многое. Чуя сохраняет дистанцию, удобно устроившись на соседней подушке. Несколько минут они просто молча смотрят друг на друга. Рядом с Чуей он ощущает странное спокойствие, впервые за эти три дня. И это кажется таким правильным. Словно он там где должен быть. — Послушай, Осаму, — кристально голубые глаза смотрят прямо в карие, позволяя считывать все эмоции. Сейчас в полумраке спальни Чуя предельно откровенен с ним. — Никто не смог бы овладеть Управлением Гравитацией за такое короткое время. Тем более, научиться контролировать Порчу и подчинить себе Арахабаки. Никто бы не справился. Тебе просто нужно больше времени. Осаму пораженно уставился на бывшего напарника. — Я помогу. Я все время буду рядом. Вместе мы справимся. Мы еще не из такого дерьма выпутывались, скумбрия! — тихо смеется Чуя. — А потом мы найдем этого эспера из крыс Достоевского, в какой бы канализации он не прятался, и вернем все на свои места. И даже при самом худшем сценарии. Мы все равно остаемся сильнейшим дуэтом в истории Портовой Мафии, Двойным Черным. Только теперь наоборот. Чуя касается руки Дазая, решительно переплетая пальцы. Взгляд знакомых глаз полон решимости и непреодолимой уверенности. Осаму знает, Чуя говорит правду. В голове бывшего мафиози проясняется. Мысли текут медленно и лениво. Осаму ощущает обволакивающее спокойствие и долгожданную тишину. — «Даже Арахабаки заткнулся. Наверняка чувствует присутствие бывшего носителя», — про себя усмехается суицидник. — «А ведь Чуе даже не пришлось применять обнуляющую способность, чтобы заткнуть его». Что-то подсказывает детективу, что Арахабаки больше не попытается взять контроль, по крайней мере, не рядом с Накахарой. Дазай уверен в этом. — Как ты это выносишь? — тихо интересуется Осаму. Чуя сегодня как никогда откровенен с ним, так почему бы не воспользоваться ситуацией? — Вино прекрасная анестезия реальности, — весело отзывается рыжий. — А если серьезно, я привык, наверное. Я просто его не слушаю. — И как ты его ощущаешь? — Как голос, что-то недовольно ворчащий на задворках сознания. Если бы я вслушивался в его шепот, то давно лишился рассудка и кончил, как остальные. — Остальные? — осторожно спросил Осаму. — Ты же читал отчеты Анго о взрыве в секретной правительственной лаборатории? — Да, я читал о тайных экспериментах, проводимых над детьми-сиротами по созданию искусственных способностей. А потом они заполучили Арахабаки, древнее божество, наделенное огромной разрушительной силой. — Скорее демона, — усмехается Чуя. — Ученые также думали, что Арахабаки их ключ к источнику бессмертия и воскрешения. По крайней мере, некоторые древние легенды указывают на это. — Они облажались. Арахабаки не может воскрешать. Его сила несет хаос и разрушение в этот мир, — парировал Чуя. — Раз ты сам все знаешь, что ты хочешь услышать от меня Осаму? — Да, я читал засекреченные документы. Но читать отчеты и быть там разные вещи. Расскажи мне, Чуя…