Близко к сердцу

      За то время, находясь рядом с Афганистаном и пытаясь защитить её, Советский союз принимает решение всё же научить её тому, как правильно обращаться с оружием. Но о чём говорить, если девушка была слаба физически, и даже тот автомат, который Совет носит целыми днями с собой, показался неподъёмным для афганки? Качая головой, Совет удивлялся этой робости и бестактности, ведь нельзя быть такой нерасторопной. И так обучение откладывалось на завтра, с завтра на послезавтра, но ни к чему результаты не привели. Но плюс в совместно проведённых годах Союз для себя всё-таки нашёл. За то время, пока Советский союз находился на территориях Афганистана, он сблизился с ней. Это сближение дошло до того, что Афганистан не стеснялась спать в одной палатке с Советом, безбоязненно перебинтовывала ему пораненные в боях части тела, уже не пряча глаза, как некоторое время назад.       На вопрос Совета, почему Афганистан ходит всегда в закрытой одежде так, что и лица почти не видно, девушка смущённо отвечала, что только мужчина арабской женщины может увидеть её всю без одежды, полностью открытой. Не лишним будет сказать, что без одежды коммунист афганку всё же уже видел. Ещё тогда в палатке. Пелена небывалой увлечённости затмила глаза и разум Совета, а из-за влюблённости, что ему казалось бы несвойственна, Совет иногда забывал про своих пятнадцати детей. Обещал слать письма, звонить, но вот уже который месяц Россия ожидает звонка, хотя бы хоть какой-то весточки от отца, а известий никаких. От этого Россия впал в депрессию, думал, что отца не стало, и что всю ответственность за дом, братьев и сестёр и в самом деле придётся брать целиком и полностью на себя.       Успокаивая брата, Беларусь посетили похожие мысли, ведь вдруг что-то пошло не по плану. Беларусь была уверена, что так долго письмо не может идти, и в голову девушки подкралось нездоровое предчувствие, сроду знания наперёд, что отец просто пропал. Кто-то ещё из других пятнадцати республик предположил, что письмо затерялось. Да, такое порой случается. И всё же все в доме уповали на то, что весточка в пути, и ничего такого, что уже больше года дети ждут ответа от вдруг пропавшего главы семейства… Ничего, стерпится, подождётся…       Тем временем, Совет чувствовал приближение развязки этой войны, пусть на сердце так же было неспокойно. Этим утром, самым обыкновенным, коммунист решил во что бы то ни стало, заняться обучением своей подруги детства. А посмотрев на неё спящую в палатке, Союзу ещё пуще пришлось покраснеть, несмотря на то, что он и так был почти алого цвета. За эту ночь ему было, мягко говоря, неловко. Всё потому, что Афганистан попросила Совета перед сном рассказать ей что-то вроде сказки, а смотря на афганку, коммунист запинался в словах, был неуверен в себе, да и вообще выдавал полную околесицу, от которой девушке становилось смешно. Забавно, никогда с Советом подобного не происходило. А этот день должен быть насыщен обучением, только этим, и ничем иным.       Стоило Афганистану проснуться, одеться и выйти из палатки наружу, как её ждал неприятный сюрприз. Совет сходу вручил ей автомат и приказал идти следом, да чтобы не отставала.       Женские слёзы вновь дали невидимую трещину в сдержанности и хладнокровии коммуниста. — Ну всё, хватит, тише. Молчи и стой смирно, смотри, что я показываю, — Совет говорит полушёпотом, слегка хрипловатым голосом. — Помни, выстрел из автомата — стопроцентный вариант, здесь не может быть осечки. Ты ничего не сможешь сделать, совсем ничего, раз собралась уничтожить своего врага. Так что молчи, слушай и вникай. Всё произойдет очень быстро, так что постарайся запомнить.       Афганистан неуверенно кивнула, но ей нужно было обучиться тому, как обращаться с оружием. А единственный, кто мог её обучить всему — это Советский союз. На каждое её робкое прикосновение к спусковому крюку оружия, Совет отвечал более решительно, следуя её движениям. И если она едва могла нажать на спусковой крюк, то он помогал ей нажать смело. — Не сомневайся, — доносится низким шёпотом, чтобы девушка не боялась, когда сделает свой первый выстрел. — Слушай, как резкий шум выстрела разорвёт эту вязкую тишину вокруг. Он окажется настолько громким, что глухой стук от падения на землю оружия с твоих дрожащих рук, тело будет пробирать мандраж, редкий озноб волной пройдётся по твоей спине. Диапазон зрения немного сузится, да и сама картинка станет чуть мутной, в ушах будет звенеть, но ты не упадёшь в обморок. Лишь в первый раз страшно, затем тебе понравится уничтожать неугодных. Этим ты расплавишь свою сталь, не давая себе тонуть. — Я н-не могу, — Афганистан закрывает глаза, и ощущает, что вместо неё уже нажали на спусковой крюк. Конечно, сама она ни за что не решится на такой отчаянный шаг. — Шока тоже никто не отменял, — Совет управлял девушкой, становясь её неким жизнеучителем, без которого она вряд ли станет когда-нибудь смелой. Коммунист не боялся смотреть на тело, что замертво упало на землю из-за выпущенного из автомата патрона. Он так привык к подобным зрелищам. Совет подвёл Афганистан к убитому, как бы предлагая посмотреть плоды своего труда. — Ты будешь долго стоять и молчать, боясь поверить в то, что случилось. Ну, а потом всё-таки подойдешь поближе, даже присядешь, заглянешь в лицо неугодного; выражение на этом лице будет неестественным и совершенно бессмысленным. Ты взглянешь сперва на стеклянные глаза, потом на тёмную дырку в голове или ещё где-либо, куда попал патрон автомата. Из раны медленно будет вытекать вязкая кровь. Сама не понимая зачем, ты непременно опустишь палец в эту жижу и, только увидев чёрную-алую каплю на его кончике, поймешь, что всё делаешь правильно. Не бойся, ведь всё когда-то бывает впервые.       Афганистан заплакала, припав к груди Советского союза, она совсем не хотела кого-то уничтожать, она хотела мира, но никак не ожидала, что Совет может говорить такие ужасные вещи так спокойно, словно речь шла о чём-то пустяковом, незначимым, словно отняли жизнь вовсе не человека. — Не бойся и не печалься, моя дорогая, — коммунист успокаивающе приобнял девушку, но поток её горячих слёз удалось остановить не скоро, — это убит твой враг, а значит, судьба у него такая. И пускать слёзы тебе ни к чему. Скоро всё закончится, обещаю, всё будет хорошо.