ххх
— Ну и к чему весь этот рассказ? — непонимающе спросил Пантер, зевая. — Баттерфляй, неужели ты веришь в эту сказку? — доедая ещё один сладкий батончик, задал вопрос Догги. — Во-первых, верю. И я знаю, что это не выдумка! — в голосе рассказчицы слагалась некая обида со злостью. На это её лучшая подруга насторожилась. — Во-вторых, вы не дослушали мой рассказ. — Это ещё не конец? — обижено спросил черноволосый. — Пан, хватит ныть! — вскипела Пенгвин. — Сиди и слушай! Бати, продолжай…ххх
Те братья, Инь и Янь, были моими предками. В нашей семье рождались одни мальчики, в которых никогда не открывалась чакра, да и они этого не могли сделать из-за некого проклятия, как думали все. Но спустя поколения случилось невообразимое для моей семьи — родилась я, девочка, с волшебными глазами, которые меняли свой цвет, оттенок, форму, вид в зависимости от настроения и происходящего вокруг. Но есть один цвет, форма, из-за которой я теряю рассудок. Как будто выпадают из материального мира в мир духов. Как бы, из Янь превращаюсь в Инь; из Добра в Зло. Моя мать предполагала, что это души предков отца живут во мне. Но он это отрицал. Говорил, что все её домыслы бред. Что нет ничего такого, из-за чего можно было бы трепетать свои души. Она, кое-как, успокоилась, но всё равно осталась верна своим догадкам. Я не знаю, нашла ли она на них ответы или нет. Этого я уже не узнаю…ххх
— Твоя кожа бледная. Из-за чего? — Хэр сидела около дерева и рассматривала бледность девушки. — Я родилась такой, поэтому не знаю. — Ты говорила про определённый цвет. Это тот, который был недавно? — спросила Пен, по её спине пробежали тысячи мурашек. — Да, но это была лишь часть. — Часть? Как это? — спросил Пантер. — Я была ещё собой. Я не потеряла рассудок и здраво мыслила, — она отпила из бутылки воды. — Мои глаза лишь потеряли цвет и стали прозрачными. Форма осталась прежней. И потом, зрачков стало не видно, а когда я выпадаю из этого мира, они становятся похожими на зрачки змеи. Такие тоненькие. — Вот оно как… — задумалась Лонг-Йерид. — То есть ты способна ещё и сдерживать это состояние, да? — Да. До поры до времени могу. А потом уж как пойдёт, — почему-то, на удивление всех, девушка сидела спокойно, как будто ничего и не было. От этого стало ещё страшнее… — Так же, некоторые люди, обладающие способностями, похожи на них. Например, кто обладает магией огня, тот похож на дракона, и так далее. Когда обед закончился, все возвратились обратно в класс. До звонка ещё семь минут, поэтому все расселись и начали болтать. — Смотрите-ка, это же та выдумщица разных история! Что за бред! — после этих слов Гулл залилась громким смехом, привлекая к себе как можно больше внимания. — Гулл, прекрати! — вмешалась Эгли. — Ой, Вилд, защищаешь свою подружку? — усмехнулась беловолосая девушка. — Хватит! Прекрати! — передразнивала Вайт свою одноклассницу. — Какие вы все жалкие! Особенно ты, немощная! Кто поверит в твои сказочки? То, что с тобой творится, — это ничто иное, как психологическое расстройство. Не пробовала ходить к психологу? Помогло бы. Хотя… — она сделала задумчивый вид, — не думаю. Такой больной на голову, как ты, не поможет уже ни один психолог в мире! — Как мило с твоей стороны говорить своё мнение о человеке прямо в лицо! — начала Баттерфляй. — Для людей в наше-то время это слишком тяжело… — всё это она говорила на спокойном тоне, но потом… — Вот только есть одно «но». Надо знать, с кем ты так разговариваешь и предугадывать его последующие действия! Тут, неожиданно для всех, девушка медленно, но уверенно встаёт на ноги и спокойно делает два шага, не отрывая взгляда от своего оппонента. Взгляд… точно такой же, как недавно рассказывала девушка… Глаза поменяли форму. Теперь они были не такими добрыми, они стали немного меньше, но всё равно были большими и в них виднелся лишь гнев. Цвет с тёмно-синего поменялся на ярко-красный, переливающийся с чёрным по краям радужной оболочки. Бледно-чёрные полосы вырисовывали какой-то узор, похожий на здания. Зрачок сузился и побелел, точно змея смотрела на тебя. Волосы её, несмотря на свою короткость, плавно порхали на сильном сквозняке. Вокруг глаз стали появляться бабочки телесного цвета, кожа стала бледнее прежнего. С улицы в окна стали прилетать бабочки с ярко-голубыми крыльями, которые плавно переходили в красный цвет. — Ты ненавидишь… красный… ведь он ассоциируется со смертью… — голос тоже изменился… он стал грубее, злее и раздавался эхом. — Твой страх — это смерть! Ты видела её множество раз… — она перешла на шёпот, из-за стало ещё страшнее. — Смерть забрала всех твоих родных, — девушка наклонила голову на бок, — твоих близких, твоих друзей из бывшей школы… Она обходит стороной лишь тебя одну… Почему же? — на лице девушки появилась кровожадная улыбка, глаза она сузила, а для большего устрашения приподняла голову вверх и посмотрела на свою жертву сверху вниз. — Потому что… Ей не дала договорить её же лучшая подруга, которая коснулась до её шеи рукой, но… рука её не была прежней точно так же, как и глаза… Рука была белой, покрытая такими же белыми перьями. Она светилась золотым… Глаза стали похожими на орлиные, такие же маленькие зрачки и такое же хищное их выражение… — Усни… — тихим, но грубым, даже слабо хрипловатым, проговорила девушка, после чего Иксквезит упала прямо ей на руки, уснув глубоким сном. — Учитель, прошу простить… — её глаза и рука пришли в свой обычный вид. Посадив девушку обратно в инвалидное кресло, она вывезла её из класса и повезла в медпункт. За всем этим с последней парты наблюдал парень, ему стало любопытно, кто же такая эта Баттерфляй Иксиквезит. Уже в медпункте Вилд уложила подругу на кровать, а сама присела около неё на стуле, облокотившись о спинку и так же уснув. Вечером, когда солнце пряталось за горизонт, синевласка с трудом разлепила глаза. Присев и оглядевшись, она не увидела Эгли, которая сидела рядом, перед ней сидел её одноклассник, но с ним она была ещё незнакома, так что посчитала его за незнакомца. Но… что-то в нём было до боли знакомо… этот белый шарф и чёрные глаза… Его взгляд… завораживал, словно она находилась во сне… «Сон» — пронеслось у неё в голове, и она уставилась на незнакомца, рассматривая каждый его миллиметр тела. — Это… ты…