Демон и человек.

– Ну екарный бабай! Сонь, как долго ты ещё будешь возиться с костюмом? Старшая Майер всё чаще и чаще стала замечать, как быстро течёт время. К примеру: казалось ещё вчера был сентябрь, они все потащились в школу на верные мучения, а вот сейчас уже настал конец октября и вместе с ним пришёл один из любимых праздников двоюродных сестёр – Хэллоуин. – Сейчас, погоди, Насть! – кричит сестре Соня из своей комнаты. Что уж ей поделать с младшей: нетерпеливая она и побыстрее хочет увидеть костюм сестры, покрасовавшись перед этим в своём. Похоже Настя особо долго и не задумывалась над костюмом, сразу выбрав классическое одеяние вампира: черный плащ до колен, с красным бархатом внутри, который держался на небольшой застёжке в виде летучей мыши; под ним обычная повседневная одежда – розовая майка со своеобразным узором и тёмно-синие джинсы; привычные русые волосы собранные в шишку; фальшивые клыки, которые слегка торчали изо рта и неумело нарисованные две красные дырочки на шее. Несомненно, костюм сестры очень понравился старшей Майер, в какой-то мере она даже позавидовала быстрому и непринуждённому выбору костюма, пока она сама ещё на протяжении месяца не могла придумать что-то оригинальное и необычное. Конечно, она могла бы одеться в привычный ей наряд ведьмы, но нутро Соне подсказывало, что это как-то предсказуемо и до боли скучно. Поэтому девушка долго думала над своим Хэллоуинским нарядом и, в итоге, выбрала самый примитивный, на её взгляд, костюм. – Ну Сонь! – слышится за стеной мучительный и протяжный стон младшей Майер, из-за чего Соня вполне уверена, что сейчас её сестра закинула голову на спинку дивана. – Я уже всё! – служит ответом из комнаты и, фактически спустя пару секунд, дверь со скрипом открывается. Настя, как кипятком ошпаренная, подскакивает на диване и переводит взгляд от созерцания потолка на свою сестру, которая медленным шагом вышла из своей комнаты. Первым, что стало заметно в её костюме – это ободок с блестящими красными рожками на голове и небольшой пластиковый трезубец с черной рукоятью и серой виллой на конце. За этим бросалась в глаза белая майка с недлинными красными рукавами и чёрные джинсы, на которых висел тёмно-синий пояс с отходящим черным дьявольским хвостиком. А стоило старшей повернуться лицом, младшая смогла ещё разглядеть и лёгкий макияж в красно-черной гамме и выведенную на губах черную зашитую улыбку. – Серьезно? – беззлобно прыснула Настя, поглядывая на сестру, – Чертёнок с лыбой Баку? – Да... Я не придумала что-то оригинальное. Соня неловко улыбается, потирая предплечье руки, когда спустя секунды младшая хлопает её по плечу и твердит о том, что им уже давно пора на выход. Старшая не спорит с ней насчёт этого. *** – А чё в стороне? Мальчишеский голос прозвучал справа от неё, когда она непринуждённо стояла поодаль от толпы веселящихся школьников. Соня не знала почему, но стоило только прийти в кафе, в специальную отведённую комнату для вечеринки, где они с классом решили отпраздновать день нежити, как желание веселиться резко пропало: возможно из-за того, что Настя резко забыла про неё и переключилась на Йоаке, возможно из-за чего-то ещё. Во всяком случае, будучи изгоем в своём классе, повеселиться с кем-то другим она не могла и по итогу осталась в стороне, рядом со столиком полного закусок. – И тебе привет. Пробурчала Майер, обернувшись к Ямомото: она не капли не сомневалась, что это он. И вправду, черноволосый парень стоял рядом со стаканом пунша в руках и оперевшись об край столика. В отличие от всех, в том числе и двоюродных сестёр, японец особо и не заморачивался с костюмом, придя в кафе в своей обыденной одежде: единственное что он сделал, чтобы не отличаться от наряженных одноклассников – это напялил ободок с крыльями летучей мыши* и подрисовал себе на лицо пару весьма реалистичных гематом. – Чего стоишь одна? – спрашивает парень, бросая беглый взгляд на девушку. – А какой смысл изгою находиться с остальными? – пыталась отшутиться Майер, но Йоаке шутку не оценил вовсе, продолжая смотреть на неё так холодно и отстранёно, что под пристальным взглядом фиалковых глаз, стало немного некомфортно, – Так... А Настя где? – Убежала в уборную. На этом оба замолкают: Соня, потому что говорить парню уже было нечего, а Ямомото... Чёрт знает. Может и он не знал, что дальше говорить, может просто он не хотел говорить вовсе. Однако вместе с неловким молчанием японец наконец уводит свой взгляд от неё, начиная озираться по сторонам – явно в поисках младшей Майер – и шатенка вздыхает полной грудью. Хотя неприятное давление этой тишины между ними резко ударило по грудной клетке и не давало дышать спокойно, из-за чего девушка, на нервной почве, начала крутить свой игрушечный трезубец. – Этот мужик не открывает от тебя глаз вот уже как двадцать минут. Голос Ямомото наконец разрывает тишину и вырывает девушку из собственных мыслей, а сказанное им предложение выбивает ей из лёгких весь воздух, заставляя округлить глаза. Майер переводит взгляд в сторону барной стойки в конце помещения, куда собственно смотрит и сам Йоаке и, действительно, видит мужчину, неотрывно смотрящего на неё. Она могла бы убедить себя в том, что ей кажется, словно на пепельно-волосой голове торчат рога, на губах выведена широкая чеширская улыбка, а серую рубашку с черными брюками скрывала длинная красная накидка. Она вполне была уверена, что она может ошибаться, но горящие алые глаза, смотрящие на неё пристально даже с далека, опровергали все её мысли. *** Музыка играла громко, гул школьников стоял в ушах, а разноцветные яркие вспышки прожекторов освещали все темные углы большого зала: какое же счастье, что это не распространялось дальше по заведению, иначе Соне было бы ой как стыдно. Небольшой коридор был полностью погружен во тьму и казалось, словно кроме класса Майер, официантов и администраторов, в кафе больше никого не осталось. Хотя наверное так и было. – Не слишком ли ты наглеешь? – спрашивает девушка, когда Баку, наконец, отлипает от неё, прекращая свои "обжимания по углам", – И вообще... Как ты находишься в мире людей в своей... Демонической оболочке? Пожиратель снов смеётся, тихо и, можно сказать, незаметно. – Хэллоуин – праздник не простой для нас, демонов. – шепчет он, – В этот день мы можем выбраться на свободу. – произносит мужчина и, ухмыляясь всё шире и шире, тянет шатенку к себе. Его сухие, потрескавшейся, покрытые чёрной краской, губы касаются её в невинном и не напористом жесте, заставляя ноги подкашиваться уже от этого. Соня, сама того не осознавая расслабляется, когда демон ласково касается её щеки, при этом слегка задевая клыками нижнюю губу. Полностью отдавшись эмоциям, Майер, в какой-то момент, разрешает Баку углубить поцелуй, словно кожей ощущая, как он хочет это сделать: и демон не теряет зря время. Длинный черный язык пожирателя снов осторожно проникает внутрь, обводит ряд зубов девушки, гладит нёбо, сплетается с чужим языком. Этот момент кажется вечностью и хочется растянуть его ещё больше, но сдавленное мычание со стороны шатенки заставило его отстраниться: Майер, в отличие от него, не демон и без воздуха продержаться не может. – По тебе тюремный срок плачет... – произносит Соня, хрипя и кашляя от слюны и нехватки воздуха. – Интересно, за что же? – словно издеваясь, произносит мужчина, зарывшись пальцами в волосы возлюбленной. – Говоришь так, словно ничерта не понимаешь. Демон снова ухмыляется и слегка посмеивается, но в следущие секунды прижимает девушку к себе, замечая, как та, надув щёки, уже собиралась скрестить руки в недовольном жесте. – Не дуйся... – тихо произносит он, утыкаясь носом в макушку каштановых волос, вдыхая приятный запах яблочного шампуня, – Я же люблю тебя... Между ними снова повисает тишина, которую нарушала лишь музыка и гул за стеной, но как-то было не до этого. Им слишком хорошо рядом с друг другом, чтобы думать о чём-то ещё. Майер жмется к сильному, горячему телу напротив, осторожно хватается пальчиками за ткань рубашки и чувствует, что чтобы не произошло с ними в дальнейшем – Баку не предаст. Не оставит её одну, спасёт в любую минуту, как и она его. – Мой маленький чертёнок. Шёпот демона так и не донёсся до неё, ведь в голове девушки ненавязчиво мелькнула мысль. Мысль, которая шокировала бы её в первую их встречу, но сейчас она казалась такой правильной и такой искренней. "Я тоже люблю тебя"