Осколки подсознания

Неизвестно, был ли на то особый божий умысел или случилась самая обыкновенная бюрократическая накладка, но получилось так, что депешу в Ад, вместо специально подготовленного серафима из полка спецсвязи, понес самый обычный розовощекий почтовый херувимчик с синей сумочкой для писем через плечо. Разумеется, слуги Сатаны не посмели тронуть невинное небесное создание — кара за нарушение перемирия между Небом и Адом была поистине ужасна. Никто бы не решился прогневать Владыку Тьмы. Нет, все что они могли сделать, это лишь жадно тянуть носами, вдыхая свежий небесный аромат райских кущ и пачкать своими мерзкими похотливыми взглядами белоснежные крылышки и обнаженную пухленькую попку, фантазируя о том, что бы с ней сделали. А маленький ангелочек смело летел вперед, мурлыкая себе по нос церковные гимны, и не обращал ни малейшего внимания на падших созданий, ведь с ним было благословение божие. И все бы прошло хорошо, но страшное случилось, когда он уже преодолел все круги ада, влетел во дворец, пробрался через огромные дворцовые залы и комнаты, игнорируя окружающее его великолепие и роскошь, и предстал пред самим Сатаной, восседающим на троне. Тот поднял руку, чтобы принять послание… но херувимчик потрясенно застыл. Глаза его смотрели куда-то в сторону, отнюдь не на лик Владыки Тьмы. Чуть поодаль, на возвышении, среди свиты чертей и бесов, в свете разноцветных прожекторов, танцевала обнаженная дьяволица, поглаживавшая тонкими наманикюренными пальчиками свои пышные груди с призывно торчащими сосками и ритмично покачивающая упругими крутыми бедрами с пушистым треугольником между ними. И херувимчик вдруг почувствовал, что его крошечный писюлек, раньше всегда бывший лишь отростком для пи-пи, ведет себя очень странно: внизу разлилось приятное волнующее тепло, пися напряглась и, кажется, даже увеличилась в размерах. И ангел неожиданно осознал, что совершенно обнажен. И понял, что познал Грех. Кое-как прикрывая срамное место почтовой сумкой, он протянул письмо. За троном возбужденно зашептались черти, гнусно захихикали демоны, а Сатана лишь недоуменно повел бровью, принял послание и кивнул, показывая курьеру, что тот может быть свободен. Захлопнулась дверь тронного зала и вслед униженному ангелу донесся хохот — жуткий громогласный хохот адских созданий, от которого раскачиваются стены и дрожит земля. После того визита в Ад, в жизни маленького ангела все стало очень плохо. Он не мог нормально спать: каждую ночь ему снилась голая дьяволица. Она призывно облизывала губы, ласкала сосочки своих огромных грудей и, страстно постанывая, запускала два пальчика куда-то вниз, туда, в волосы между ногами. Она призывно улыбалась и манила, ласково шепча, покачивала бедрами, прикасалась к нему… И ангел просыпался весь в поту и чем-то белом и липком. Так жить больше было нельзя. Он совершенно измучился, ослаб и был разбит. О карьере почтового херувима пришлось забыть, ведь ангел больше не мог ходить нагим. Пришлось идти учиться на прокурора в Небесную Канцелярию, по крайней мере там была положена униформа… ...................... Карамель мучился, страдал, и смущался, рассказывая эту историю. Он заламывал руки, ноги, крылья и все, что только мог заломить. На его душе скребли кошки размером с саблезубого тигра, а на лице играл румянец, которого хватило бы на целую дюжину паршивеньких любительских яойных стрипов. Словом, ангел был очень и очень далеко от своей зоны комфорта. — Вот. Это все еще очень больно и травматично, рассказывать могу только в третьем лице, как будто это случилось не со мной. Гандолиан озадаченно поковырял в носу и хмыкнул, пытаясь подбодрить своего товарища в своей бесовской манере: — Ну, подумаешь, трагедия, облажался — встал у него… да у всех встает и все лажают! Я вот на позапрошлом дне адской юстиции вообще обосрался в строю: пришел обдолбанный, ну и… не проконтролировал. Ржал весь парад и я громче всех. А генеральный прокурор, принимавший парад, заржал так, что стекла из его автомобиля вылетели к хренам собачьим. — Да не желаю я слушать про то, как ты обгадился… я тебе объясняю, почему мне нельзя в Ад! — Ну, нас никто не спрашивает — мы просто пешки. Адские представители на небесном экзамене были, теперь очередь ваших. Сам знаешь — новая политика партии, сотрудничество, вся херня, как нам на совещаниях втирали. В Ад летели молча. Карамель мучался и психовал, нервно размахивая почти белоснежными крылами с парочкой черных перьев, а демон, держась чуть поодаль, дергал своими уродливыми, словно украденными у летучей мыши, кожаными перепонками и изо всех сил молчал, стараясь не провоцировать страдающего друга. Наконец ангел нарушил затянувшееся молчание: — … а что тебе было за тот парад? Сильно наказали? — А, парад… ну что-что… оказалось, я так генералу понравился, порадовал старика, что орден выписали «За заслуги перед Отечеством». Но мне на ордена похрен, махнулся с коллегой из министерства на годовую подписку на ПорнохАд. Ангел в ответ лишь раздраженно махнул рукой. Адские создания грязны, мерзки и животны, ну что с них взять? Однако перед возвращением в Ад, куда он поклялся себе больше никогда в жизни не ступать, надлежало сделать еще одно важное дело и он решительно сложил крылья и спикировал на Землю, велев демону подождать. Вскоре Карамель вернулся довольный, с флакончиком какого-то лекарства, который гордо продемонстрировал демону.  — Сучья струя?! — моментально возбудился Гандолиан. — Это… как… нахрена?! Ты собачьей вязкой собрался заниматься или зоопорно планируешь снимать? В любом случае, хочу с тобой! Будет весело! Я такое люблю! — Не «сучья», а барсучья. Ценником просто заклеилось начало названия. Земное средство от ревматизма. А еще оно обладает запахом просто сногсшибательным, в прямом смысле этого слова. Побрызгаюсь, а то в аду все от моего райского аромата альпийских лугов с ума сойдут… кстати, на-ка, понюхай! Дыхание демона парализовало: он закашлялся, зачихал и подавился одновременно. Ядреный мерзкий запах отвратительной желтой жижи во флакончике просто прибил Гандолиана — перепончатые крылья сложились, глаза закатились, и он рухнул бы камнем вниз, если бы Карамель не поймал его за шкирку… к счастью, до адских врат оставалось лететь еще далеко и демон помаленьку успел прийти в себя. ЕБАЭ традиционно проводился в профильном помещении министерства Самолюбования, типовом казенном здании, построенным по одному проекту со зданием небесной канцелярии. Единственным отличием были четыре профиля Владыки Тьмы на центральном фасаде здания. Уже в дверях, на входе в аудиторию, они столкнулись с третьим членом комиссии. — Сарафанушка, и ты тут! Надо же, как тесен загробный мир! А ты почему не накрашен? Непривычно видеть тебя без помады и румян, прям похорошел. — Привет, Карамель, отличный одеколон… — поморщился демон адских врат, принюхиваясь к резкому запаху барсучьей струи, исходящему от ангела. — Без макияжа, потому что мне сейчас не нужно вгонять в грех души. Сейчас я — Извергиль, Высший Демон Врат, председатель экзаменационной комиссии. А Сарафан это мой сценический травести псевдоним. Внутри все тоже оказалось примерно как в Небесной Канцелярии, те же уродливые столы и донельзя жесткие стулья с кривыми спинками. На небесах пеклись о строгости и крепости веры, а в аду просто были жадны донельзя, но итог был один: и там, и там сидящие были вынуждены корчиться в позе страдающего рахитом карлика и елозить по сидению, в тщетной попытке пристроить пятую точку поудобнее. Совсем как на небе был и стол экзаменационной комиссии, и даже ящичек для мобильных телефонов на входе. Если бы не многочисленные портреты Сатаны на стенах, можно было бы подумать, что они по-прежнему на небесах. Экзаменующихся было довольно много: самый разнообразный набор душ. Они шумели, ругались, орали, а кто-то уже дрался. Опытным взором небесного прокурора Карамель сразу видел кто из них кто — вон тот, наверняка, насмотрелся нехороших снов и убил бабулю топором, а та девка в наряде проститутки — явно монашка, попавшая в ад за мастурбацию, а вот этот очень страшный худой субъект с огурцом в заднице, наверняка воинствующий веган, заживо уморивший овощной диетой себя и всех своих подписчиков. Едва приемная комиссия устроилась за своим столом, Извергиль наскоро поковырялся большим пальцем руки в носу, зычно пукнул и вдруг заявил, что пора начинать. На возражение педантичного ангела, что до начала экзамена еще тридцать восемь минут, ответил, что ему похрен, раньше начнем-раньше кончим, «может быть даже несколько раз кончим», после чего громогласным рыком обратился к собравшимся. — А ну живо все заткнулись и приземлили свои задницы на стулья! Экзамен по трем дисциплинам: Недобродетель, Воинство Тьмы и ЖКХА. Не знаете, что такое ЖКХА, бараны?! Жилищно-коммунальное хозяйство Ада: котлы, печи, дыбы и прочая пыточная херня. Как экзамен сдавать собрались, если даже не знаете о чем предмет? Что ещë… ааа… сегодня на экзамене присутствует Высший Ангел… ээммм… как там тебя… — Извергиль защелкал пальцами в направлении Карамеля, пытаясь вспомнить его должность, но потом плюнул: — Ну, короче, ангел прилетел прям с небес поржать над вами, и всем несдавшим засунет свой сияющий господень меч в заднее место по самые гланды, вот! Карамель ничего не ответил на подобное хамство, лишь закатил глаза. Извергиль довольно ему подмигнул и продолжил: — Сдавшие мобильники при входе, валите отсюда нахрен, вы к экзамену не допущены — провалили Недобродетель — вы излишне доверчивы, а в Аду никому верить вообще нельзя. Демон должен быть злобен, алчен, жесток и хитер! Да, кстати, сами телефоны конфискованы! Произнеся это, Извергиль с Гандолианом схватили ящик и принялись шумно делить добычу, мерзко ругаясь и грозно щеря друг на друга клыки, когда попадалась трубка получше. Лишившиеся мобильников, злобно шипя и матерясь, потянулись на выход, однако несколько душ похрабрее собрались стаей и напали на Извергиля. С легкостью расшвыряв жалкие слабые душонки, высший демон, однако, довольно им ухмыльнулся: — Очень хорошо, у вас есть допуск к экзамену — вы поняли, как у нас тут все работает. И гаджеты свои дешевые заберите, нам они нахрен не нужны. С неожиданной нежностью посмотрев вслед алчной душе, прихватившей аж три чужих мобильника, он продолжил обращаться к аудитории: — Итак, списывать можно и нужно, однако постарайтесь не спалиться. Обнаруженные телефоны отправляются в задницу, в прямом смысле этого слова, в вашу, и остаются там до конца экзамена. Как вы уже поняли, у нас в Аду почти как в мире смертных — все преимущественно делается через задницу. Работаем через задницу, учимся через задницу, отдыхаем тоже через неë… Так, экзаменационные билеты сейчас раздам. Кто желает купить билет попроще, подходите к столу, договоримся, но предупреждаю, что мое «договоримся» это очень дорого. Еще Извергиль сообщил собравшимся, что у них тут не Рай и придется помучаться, ведь экзамен проходит по татаро-монгольской системе: сначала все пишут ответы на билеты, сдают листочки и всей аудиторией ждут пока придет их очередь отвечать. Добавил, что хоть это и жестко, но не такая жесть как на Земле, где учеников маринуют неделями в ожидании результатов ЕГЭ. Начался экзамен. Души сосредоточенно шипели, сопели, и матерились вполголоса, черкая в билетах. Извергиль с демоном расхаживали по рядам вдоль столов и, время от времени, то тут, то там раздавалось хриплое натужное подвывание: следующий телефон отправлялся внутрь очередной пятой точки. Подготовившие ответы приносили билеты на стол и возвращались на свое место, мучаться ожиданием, согласно монгольской системе. Ангел в гордом одиночестве скучал за столом. Делать было совсем нечего и он прихватив один из билетов, быстро пробежал его глазами. Почеркал, расставил галочки, ухмыльнувшись, дописал что-то от себя и потихоньку закинул в общую кучу. Монгольский экзамен продолжался и перешел в стадию ответов. Души, по очереди и без очереди, лезли отвечать к экзаменационному столу. Они шипели, матерились, спорили с демонами, даже давали взятки. Все было хорошо, но вдруг Извергиль потрясенно наклонился к демону, размахивая чьим-то заполненным билетом и они возбужденно зашептались. Совещание затянулось на несколько минут, потом наконец они до чего-то договорились и Извергиль растроганно обратился к аудитории: — Как опытный Высший Демон, я понимаю, что все присутствующие лишь жалкие куски навоза, мусор, ничтожные зародыши того, что, может быть, когда-то станет полноценным демоном… но сейчас среди вас присутствует очень одаренная душа. Душа, у которой Дар и все задатки, чтобы стать не только Высшим Демоном, но возможно, и правой рукой самого Владыки Тьмы! Да, этот билет не безупречен, есть незначительные ошибки. Но, впервые за много лет, я плачу и не стыжусь своих слез. Я не рыдал так даже тогда, когда сам Пабло Пикассо на моем экзамене вместо галочек изобразил х.и в каждом квадратике, причем сделал это ни разу не повторившись — каждый х.й был картиной, на которую хотелось смотреть снова и снова… Я разрезал тот билет и вставил в рамку, и продал по частям… Ой простите, совсем расчувствовался. К сожалению, эта блестящая работа не подписана. Чья же она, кто выйдет и признается?! Взметнулся лес рук, души повскакивали с мест и взвыли: каждый был готов претендовать на чужие лавры, каждый орал, что этот потрясающий листок — его. Извергиль пошел по рядам, принюхиваясь к душам и отвешивая тумаки самым ретивым. Лист пах неприятно и подозрительно знакомо… Запах барсучьей струи привел обратно к сидящему за столом ангелу, который скромно пожал плечами, как бы говоря, ну опачки, а я-то что? — Ну вот ëптыж мать-перемать… — разочарованно выдохнул Извергиль. — Ну и шуточки у тебя, Карамель. Но ответы... Это же нечто! Чего, например, стоят новые виды пыток или тот вопрос про бабу! Женщина вам отказала. Ваши дальнейшие действия: А) все равно вы.бу Б) все равно трахну В) все равно поимею Г) все равно засажу ей Д)(ваш вариант ответа)… Обчищу эту мразь и на украденные бабки умотаю с ее парнем в Вегас. Ангел снова скромно пожал плечами, как бы говоря, ну мол чего уж там, шуток не понимаете? И про бабу шутка, и про инновационные методы пыток, и про остальное тоже. — Ну и зачем это было, Ичи? Будем расшатывать этот мир изнутри, чтобы проснуться? Мы уже это проходили… чревато последствиями. — мысленно поинтересовался демон у ангела. — Прости, просто не удержался. Этот демон-трансвестит слишком хорошо знает свое дело — подбешивает даже меня, бывшего шинигами. И — нет, расшатывать этот мир мы подождëм. Пока играем по правилам.