Шрамы

Погода на улице была под стать настроению девушки. Шел дождь, небо хмурилось, тучи громыхали. Все вокруг было унылым. Йери, сидя в машине, которая направлялась в аэропорт, следила за каплями дождя, скатывавшимися по стеклу, образуя мокрые дорожки, будто бы на перегонки. «Это так похоже на мою жизнь» — подумала она. Вот левая дорожка, это все плохое, сначала она была самой длинной — тот период жизни после аварии и до поступления, однако, тут появилась дорожка с правой стороны и, быстро набрав обороты, опередила первую — знакомство с ребятами, тут левая немного обогнала — тот случай с лимонадом, но снова правая заняла лидирующие позиции — прогулка в парке с ребятами, однако левая все равно занимает первое место — сообщение о том, что она должна уехать вместе с родителями, дорога в аэропорт и её дальнейшая жизнь в другой стране. Она больше не контактировала с родителями после того разговора, все эти три дня девушка проводила с братом и друзьями, которые были ошеломлены этой новостью и обещались приехать в аэропорт, чтобы попрощаться. Сейчас они подъехали к зданию, пока помощники выгружали чемоданы из машины, она находилась будто не здесь. Чимин должен был приехать вместе со всеми, так как у них был зачет в универе. В здании аэропорта она уже ни о чем не думала, её глаза были пустыми и стеклянными, а в голове только мысли о том, что же будет дальше, как она будет жить практически одна, в чужой стране. Без брата. Это волновало ее больше всего. Сейчас они ждали Чимина, чтобы попрощаться, так как скоро посадка на рейс. — Йери! В здание вбежали семеро парней и, как можно быстрее преодолели расстояние, разделявшее их. Первым на девушку накинулся брат, крепко прижимая к себе и шепча о том, что все будет хорошо и он что-нибудь придумает. После подошли все остальные ребята, присоединяясь к обнимашкам и, окружая Йери уютом и теплом. Который она еще не скоро испытает. Ой, как не скоро… *** Глаза наполнились слезами. Она так не хотела уезжать, так не хотела. Йери чувствовала, что нашла настоящих друзей. И сейчас внутри нее было куча страхов и несбывшихся надежд. Что будет, когда она уедет? Будут ли они поддерживать связь? Продолжать общаться? А когда вернется? Что изменится? Что станет с ними? А Чимин? Она пребывала в ужасной растерянности и даже не чувствовала, как на её щеках образовались мокрые дорожки, которые вытекали со всей горечью, которая скопилась внутри, образуя ком в горле. Так страшно. — Йери, не плачь, солнце, — Чимин не отпускал ее, все крепче прижимая к себе. Остальные парни с печалью смотрели на брата и сестру. Йери все крепче прижималась к груди брата, пачкая его рубашку слезами, обхватив руками талию и уронив трость. — Я что-нибудь придумаю, слышишь? Мы будем созваниваться, переписываться, я буду приезжать, как только — так сразу. Мы будем уговаривать родителей отпускать тебя ко мне на праздники. Так и время пролетит и ты вернешься… Навсегда, Йери, слышишь? Навсегда, — последнюю фразу парень прошептал, не сдерживая своих эмоций, и кристальные капли потекли по его щекам. Только они вдвоем знали, что значит это «навсегда». — Чим, нам всем нужно попрощаться… — Юнги положил руку на плечо друга. Чимин кивнув несколько раз, отошел от сестры, которая выглядела как слепой котенок и не знала, что делать. Парни поочереди подходили, чтобы обнять свою подругу и обещали не прекращать общение и, возможно, даже навещать друг друга, если такая возможность конечно будет. Когда же очередь дошла до Хосока, бас отца, как гром среди ясного неба прозвучал над их головами, говоря, что им нужно идти на посадку. Паника в глазах парня не ускользнула ни от кого и он, как можно быстрее подошел к девушке, крепко обнимая ее. — Мы еще встретимся… Малышка… — это все, что он успел сказать. Она не успела ответить и её «обязательно» растворилось в толпе спешащих людей. Все. Это конец. *** Снова машина. Незнакомый город. Светит солнце, а от вывесок многоэтажек рябит в глазах и болит голова. Йери тут уже не нравится. Она ни о чем не думает. Просто устала, очень сильно, из нее будто выжали все соки. Ей было интересно, пойдет ли она в университет здесь и если да, то в какой? Родители все как всегда решили, или у нее есть право выбора? Потому что если оно есть, то она из комнаты выходить будет только по своим нуждам, потому что это Америка, потому что люди незнакомые и знакомиться с кем-то она не хочет, ведь скоро она уедет отсюда, а прощаться всегда больно. Это она уже поняла и ощутила в полной мере, на себе. Повторять, как-то, не особо-то и хотелось, поэтому лучше воздержаться. А еще на нее наверняка будут опять смотреть косо, чего тоже хотелось в последнюю очередь, а если уж совсем честно — не хотелось вообще. Но одно ее радовало, как первый лучик теплого солнца после ужасно морозной зимы — как только она приедет в квартиру, то сможет позвонить брату и они будут разговаривать долго-долго, как это обычно бывало. Тяжело вздохнув и отведя взгляд от окна, она посмотрела на экран телефона, где красовалась их с братом фотография, сделанная в день, когда он выиграл конкурс, к которому очень долго и упорно готовился. Такие счастливые. Йери ностальгически улыбнулась, проваливаясь в воспоминания и откидывая голову на сиденье машины, прикрыв глаза. Из наушников раздавалась тихая и спокойная мелодия, и, в скором времени, Йери уснула. Проснулась она, когда чемоданы были подняты в квартиру, а возле открытой двери стояла ее мама, которая и разбудила девушку. Потеряно осмотревшись, пытаясь понять — где она находится, у нее снова разболелась голова, потому что это оказался не бредовый сон, а самая настоящая и разрушающая реальность, которая огромным снежный комом свалилась на голову. — Милая, просыпайся, пойдем, наши чемоданы уже дома, — госпожа Пак протянула руку своей дочери, чтобы помочь той встать и нежно улыбнулась, но Йери проигнорировала оказанную «услугу» прикрывшись тем, что в одной руке у нее телефон, а в другой — трость, и нет, она совсем не может убрать мобильный в карман, вы что. Коротко и фальшиво улыбнувшись матери, она сама вылезла из машины и закрыла дверь. Мать лишь поджала губы и опустила руку, кивнув чему-то в своей голове и, развернувшись, пошла вперед, чтобы показать дочери дорогу в их «дом». «Дома…» да, она хотела бы сейчас оказаться там, но не в этой тухлой квартире, которая находилась аж на десятом этаже и занимала все пространство, «Пентхаус, просто замечательно…» хмыкнула Йери и мысленно закатила глаза, а дома, где Чимин и остальные ребята, где тепло и без отопления и пахнет горячим какао по утрам и ароматный зеленым чаем перед сном. Вот где она хочет оказаться, а не в этой «квартире» где все так и кричит о своем пафосе и богатстве, а еще холодно, не смотря на включенное отопление и подогрев пола. Однако еще больше ее удивила комната, где она будет проживать: — Розовый?! Все розовое! Почему в пентхаусе вообще такое есть?! Это что такое? Я не буду здесь спать! МААААМ!!! — у Йери от удивления чуть трость не выпала. Все стены в комнате были розовыми, кровать и занавески тоже, а шкаф купе и рабочий стол — белыми, так еще и у подножия кровати стоял сундук (розовый), обшитый каким-то мягким материалом, возможно кожей и был в стразах. Что за?.. — Дорогая, что случилось? — обеспокоенные родители подбежали к девушке, которая стояла посреди комнаты, не в состоянии закрыть рот. — Ох, так вот оно что, тебе нравится? Мы специально для тебя выбирали комнату… — они легко улыбнулись, думая, что их дочь в восторге от их выбора. Ох, как же они ошибаются… — Нравится?! Как вот это может нравится совершеннолетней девушке?! Мне не пять лет, что это за комната для барби! Я по вашему, кукла, что-ли? Ах, ну да, я забыла. Захотели — отправили в институт. Захотели — взяли с собой в другую страну, сказав об этом за три дня. Захотели — выбрали розовую комнату Барби. Ну, а почему нет?! Йери же просто дешевая игрушка, которая вас везде мешает, захотели сделали это, передумали — другое! Мне же тоже больно от этого! Вы думаете, я хотела попасть в эту аварию? Стать на всю жизнь инвалидом? Вы думаете я хочу быть тем уродом, каким являюсь?! Почему вы обращаетесь со мной, как с каким-то дерьмом? Может хватит? Вы видели мою комнату в нашем доме? Там ни одного розового цвета нет… — голос сорвался на крик, дрожал, в глазах стояли слезы, а щеки были мокрыми, от осознания своей никчемности в этой жизни. Да, возможно она и поступает, как-то самое дерьмо, говоря это все родителям, которые хотели… как лучше? Но это было последней каплей. Глубоко вздохнув, она продолжила: — Я буду спать в гостевой комнате, спокойной ночи. И ушла, оставив ошарашенных родителей стоять возле двери и осмысливать произошедшее. А утром на столе она нашла записку.