Ars Armandi

      Жестяная коробочка с грубой кожаной отделкой и совершенно отвратительной застёжкой с громким стуком ударилась о каменную плиту перед домом. Он чертыхнулся, отряхивая пыль с портсигара, и быстро сунул его в карман. Всего пара ленивых шагов отделяло его от нужной двери. Он с наслаждением рассматривал окрестности, каждую трещинку и травинку. От предвкушения вспотели ладони, и тело пробила мелкая дрожь. Он чинно поднялся на крыльцо, взмахнул палочкой, слушая, как замок с тихим скрипом отворяется, и вошёл в тесный коридор.       Под его ногами зашуршали листы, он нагнулся и взял один, рассмотреть поближе. Повсюду были разбросаны вещи, среди которых была и магловская литература. Он презрительно фыркнул, выпуская бумагу из рук, и пошёл дальше, вглубь дома. Гостиная выглядела не лучше, чем коридор. Когда-то уютный диван, на котором вечерами собиралась вся семья Тонкс, был разломан на части, а любимая ваза Доры превратилась в груду стекла. Его взгляд блуждал от одного предмета к другому, и внутри росло чувство некой досады. Не нужно быть ясновидящим, чтобы понять — Рабастан был здесь. Он славно поработал, хотя и не потрудился сообщить об этом брату.       Стук его собственных ботинок о лакированные ступеньки раздражал. Родольфус облизывал сухие губы, закуривая сигарету. Он проходил все дальше, заглядывая в каждую комнату, пока не остановился перед последней. Тяжёлая трость с железным наконечником толкнула дверь, и та с тихим скрипом поползла в сторону. Эта комната была совершенно цела и выглядела странно на фоне всего разрушенного дома. Он вошёл внутрь и замер. Его рука машинально потянулась за палочкой, но она так и осталась в кармане мантии — с зажатой деревянной рукояткой в ладони. У самого дальнего окна стояла она — его личное проклятье. Несомненно, это была Андромеда. От её лица струилась тонкая струйка дыма, исчезая вместе с попутным ветром. В своём старом сером платье она сливалась с окружающей обстановкой, так, что он не заметил её сразу. Она обернулась неожиданно, и он сразу понял — Меда не сдастся просто так.       Несмотря на своё жалкое положение, она продолжала смотреть на него с превосходством. Её колкий взгляд, пропитанный невысказанной ненавистью, казалось, смотрел в самую душу, прожигая её насквозь. Её гордая осанка наводила его на мысль о прошлых временах, когда он с жадностью ласкал эти острые плечи и упивался запахом её волос. Как она была хороша. И как глупа, когда сбежала с этим чертовым грязнокровкой Тедом. У неё было все, а что теперь?       — Ну и бардак у тебя, Меда, — он усмехнулся, с наслаждением наблюдая, как переменилось её лицо.       — Не больше, чем в твоей голове, Лестрейндж.       — Надеюсь, ты уже видела Басти? О, он так желал проведать тебя, — Родольфус сделал несколько шагов ей навстречу. — Ну же, расскажи мне, где твой никудышный муж?       — Ты правда думаешь, что я скажу это тебе? — она протянула эти несколько слов таким надменным тоном, словно говорила это последнему ничтожеству на земле.       Родольфус раскатисто рассмеялся. Его пробрало такое веселье, какое он испытывал последний раз ещё в школе, когда они с Рабастаном издевались над первокурсниками. Он пришёл сюда не ради неё, нет. И даже не для того, чтобы найти грязнокровку Тонкса. Он хотел лично убедиться, что жизнь Андромеды превратилась в самое пекло Ада, и он один из тех, кто является причиной её несчастья.       Ему ничего не стоило подойти к ней ближе и стереть с лица эту самодовольную улыбку одним словом. В первый раз она закричала, падая навзничь. Во второй — закусила воротничок платья и сжала руки в кулаки, но не прекратила смотреть на него надменным взглядом. После третьего раза, когда из глаз лились слезы, а голос охрип от долгого и протяжного крика, Меда выглядела жалко. Он смотрел на неё и наслаждался — она стоит на коленях, прямо перед ним, и не может ему противостоять. Точно также, как и он когда-то. Прошлая ярость накрыла его внезапно. Он не хотел видеть её здесь. Но, быть может, ему это только казалось.       — Ну и где же твоё хваленое самообладание, Тонкс? — он наблюдал за тем, как она медленно поднимает на него свой взгляд и презрительно улыбается.       — В стирке.       — Где твой муж? — палочка все ещё дрожала в его руках. Он был в ярости.       — Полагаю, далеко от тебя, Лестрейндж.       — Круцио!       Он слышал, как Меда упала на пол, ударяясь лицом. Как она кричала и плакала, пока его палочка была направлена на неё. А после сорвал с её талии тонкий пояс, с силой затягивая его на женской шеи. Она отчаянно билась в его руках, но даже при лучшем раскладе у неё не было шансов. Он чувствовал, как ослабели её руки, и грудная клетка перестала вздыматься. Пелена, застлавшая разум, сошла, и от осознания содеянного ему хотелось задушить себя этим же поясом. От треклятого чувства презрения к себе и миру выворачивало кишки. Чертов идиот. Но ведь так было надо?..       Родольфус опустился рядом с ней, с какой-то странной нежностью гладя растрёпанные волосы. Пустые глаза Меды были устремлены вверх. Ему все ещё казалось, что в них застыло презрение. Но теперь все кончено. Он отомстил. Андромеда больше не посмеет одарить его насмешливой улыбкой. Она больше не принадлежит Теду. Она принадлежит ему.       Он коснулся её чуть приоткрытых губ своими, а потом громко рассмеялся. Он прижимал её к себе и плакал. Плакал и смеялся, пока зелёная вспышка не заглушила последний шум. Все кончено. В этот раз уже навсегда.