Закулисье (Нагини)
4 апреля 2019 г. в 15:17
Она задыхалась. От слез, которые ей приходилось сдерживать до самой поздней ночи и которые она упорно стирала рукавом старого платья; от душных шатров цирка и собственной клетки. Яркие наряды и дежурная улыбка были лишь маской, скрывавшей за толстым слое наигранности ранимую девушку. Она буквально чувствовала, как с каждым днём узел на её шее становился все туже. Её дрожащие руки в исступлении пытались сорвать невидимую веревку. Она ощущала, как тёплая кровь касалась её пальцев, Нагини застывала в немом крике, пытаясь содрать с себя кожу, а вместе с ней всю ту грязь и унижение, накопившиеся за её короткую жизнь.
Ликующая толпа, смех и разговоры — все это смешивалось в единое целое, зарождая в ней ненависть. Она с силой сжимала руки, позволяя ногтям вонзаться в израненные ладони. Так лучше. Внешняя боль не позволяла ей думать, не позволяла растущему гневу одержать над ней верх и превратиться в змею, только в этот раз уже навсегда. Она застывала, уходя в себя. Где-то в отдалении слышался знакомый мерзкий голос. Владелец цирка ждал, когда она в очередной раз осилит себя и станет тем, кого жаждет видеть публика. Новые выступления давались ей с большим трудом, чем прежде. Она ощущала любое изменение своего тела: как яд накапливался в клыках, как изменялось и вытягивалось лицо, но самое главное — как её разум все больше уступал сознанию змеи.
После долгого и мучительного превращения её била мелкая дрожь, от которой невозможно было избавиться. Боль пронизывала её изнутри, подобно тысяче иголок. Нагини опускалась на сырой пол, прислоняясь к нему щекой, и прикрывала глаза. Приятный холод расходился по всему телу, и только тогда она могла уснуть. Не надолго — всего час, но и это было роскошью. А потом приходил Криденс. Он был единственным, кто не боялся и не презирал её. Мальчишка заботливо гладил чёрные спутанные волосы и растирал ладонями её озябшие плечи. Она закусывала губу, но боль больше не заглушала мысли. Она становилась змеей. И для этого ей не нужно было тело.
Нагини боялась своих мыслей. Ей до изнеможения хотелось вцепиться в шею владельца цирка, её личного хозяина, и пустить в него яд, а потом наблюдать, как он корчится от боли, захлёбываясь собственной кровью. От ярких картинок, услужливо подсунутых сознанием, острое желание убить лишь усиливалось. И самой доступной, доверчивой жертвой становился этот самый мальчишка — с добрыми глазами и таким же ранимым сердцем.
Она не хотела становиться монстром. А Криденс не желал её убивать. Она билась в его руках, пытаясь вырваться, чтобы сбежать. Не важно — куда, только бы подальше от этого места, от треклятого общества и от себя самой. Тело и разум больше не принадлежали Нагини. Она осознавала себя Королевской коброй, её нельзя было укротить. И эта власть, пришедшая из её страхов, навсегда захлопнула дверь назад.
Криденс смотрел в её пустые глаза, в которых не осталось ничего человеческого. Они были пусты, ровно как и он сам. Нагини больше нет. Есть только змея, извивающаяся внутри неё, рвущаяся наружу, готовая нести возмездие.
Примечания:
http://images.vfl.ru/ii/1554379541/417207a7/26052605.jpg