Ars Armandi

      Она впервые увидела его на вокзале. Забавный мальчишка с большими и добрыми глазами, он зажег в ней огонёк любопытства. Как только отзвучали последние наставления отца, и поезд издал второй гудок, она ловко взбежала по ступеням, скрываясь в красочном вагоне. Она умело проскальзывала между вновь зашедших студентов, завидя в другом конце вагона светловолосую голову. Меда так увлеклась, что совсем забыла, чью фамилию она носит.       Когда до мальчишки оставалось не больше метра, кто-то схватил её за плечо, впиваясь в него тонкими пальцами, и затащил в первое попавшееся купе. Белла выглядела рассерженной. Её лицо побледнело, а губы были сжаты в тонкую линию. Под её суровым взглядом она стушевалась и виновато потупила глаза. Меда честно выслушала все те заученные фразы, которые обычно говорил отец, и села у окна, не проронив ни слова до конца поездки.       На распределении её сердце буквально выпрыгивало из груди. Она сжимала похолодевшими пальцами чёрную ткань мантии и растерянно оглядывалась по сторонам. Что если не Слизерин? Она до чертиков боялась разочаровать отца. И Беллу. А ещё тетю Вэл, которая, непременно, не сможет остаться равнодушной при таком раскладе дел. Меда бросила быстрый взгляд на сестру, но та даже не проявила ни малейшего интереса к ней и демонстративно отвернулась, словно не было ничего интереснее герба Хогвартса.       Она с ужасом смотрела на Шляпу. Её била мелкая дрожь, когда из уст профессора МакГонагалл прозвучало её имя, когда она медленно поднималась по ступеням и опасливо озиралась по сторонам. Она видела, как раздраженно стучит по факультетскому столу Беллатрикс, и это лишь усиливало её страх. Из толпы на неё смотрели те самые большие и добрые глаза. Он приветливо махнул ей рукой, и от этого странно забавного жеста ей стало лучше. Их распределили на разные факультеты: Меду — в Слизерин (она была так счастлива, что едва удержалась на ногах), а Теда — в Хаффлпафф. На этом их общение, состоящее из случайных переглядываний, закончилось. Почти.       Первый год обучения казался ей просто волшебным. Второй — волшебным, но… (но слишком много формул, заклинаний, зелий. Просто голова кругом. От чего магия такая сложная?) Третий и четвёртый пролетели почти незаметно, что нельзя было сказать о пятом курсе. Усиленная подготовка к предстоящим экзаменам и осязаемое давление со всех сторон: родителей, учителей и сокурсников, тяжёлым грузом легли на её плечи. Она почти не проводили время с Тедом. Наверно, это было самое худшее время, проведённое в школе.       На шестом курсе Андромеда стала первой красавицей Хогвартса. Она была очаровательна: густые чёрные кудри, ниспадающие на острые плечики, милое личико, но от того не менее грозное, когда кому-то удавалось её разозлить. Мальчишка-хаффлпаффец, уже совсем выросший и ставший симпатичным юношей, потерял от неё голову. Его не могло остановить ничто: ни родители Блэк, ни его собственные. Он с завидным упорством добивался её благосклонности год, а потом начались каникулы. Но перед тем, как попрощаться, он вручил ей несколько собраний магловской литературы. Тед впервые увидел её настоящую счастливую улыбку.       Андромеда обожала магловские сказки. Вот только она не верила в принцев на белоснежных конях, но вполне себе представляла ту историю любви, которая была запечатана в книжках. По вечерам она плотно запирала дверь спальни и садилась на подоконник, перечитывая истории, которые и так знала наизусть. Она с теплотой проводила пальцами по красочным обложкам и вспоминала забавного мальчишку. Нет, не Тед, именно так, Забавный Мальчишка.       Когда Беллатрикс узнала о её маленькой тайне, мир покрылся первыми трещинками. Она разожгла камин и сбросила туда все до одной книги. Меда видела, как огонь варварски обжигал страницы, как слова и буквы плавились, превращаясь в пепел. От обиды ей хотелось закричать. Но больше негодования Беллы, она боялась только гнева отца. От его холодного, презрительного взгляда ей всегда хотелось сбежать. Казалось, он смотрел в самую душу и знал все то, что она пыталась скрыть.       По возвращению в Хогвартс она закрутила роман с Тонксом. Новость о них разлетелась по всей округе за считанные часы, если не минуты. Гриффиндорцы в удивлении смотрели ей вслед, хаффлпаффцы и равенкловцы добродушно улюлюкали, и только студенты её собственного факультета отнеслись к этому отрицательно. Они демонстративно обходили её стороной, смеялись за спиной, а некоторые даже осмеливались сказать все в лицо. Беллатрикс была в ярости. Она произнесла те слова, которых когда-то так сильно боялась Меда. Но теперь ей было все равно. И даже тогда, когда Белла залепила ей пощёчину, она не поменяла своего решения. Той же ночью они с Тедом сбежали в Хогсмид, а после — аппарировали в Лондон.       Через неделю после побега ей пришло скупое письмо от отца. Он вычеркнул её из жизни, словно она никогда и не была его дочерью. Тед тогда сказал, что все образумиться, но он ошибался. Её выжгли с семейного древа и навсегда закрыли дверь назад. Андромеда не жалела, что покинула родной дом, но где-то в глубине души её мучило чувство, что её сказка пошла не по тому сценарию, что она не была той самой принцессой, а Тед — вовсе не принц, в которого она позволила себе поверить.       Но все сомнения с оглушительным треском разбивались, как когда-то разбился её привычный мир, когда Тед нежно обнимал её за плечи, утыкаясь носом в черноволосую макушку. Он делал все, чтобы она была счастлива. И она была счастлива. Они кружились в танце в их маленькой квартирке на окраине города и громко смеялись. Он прижимал её к себе так крепко, как никто раньше.       Эти воспоминания нанизывались на тонкую нить, которая стоила дороже ожерелья из жемчуга и самых искусных подвесок. Она бережно хранила её в своём сердце. Теперь Меда точно знала, что сделала правильный выбор.