***
Дождь лил с самого утра. Наступило время первых холодов и окрестности Фолкрита окрасились в золотые и алые цвета. Свинцовые тучи мерно плыли по небу, скрывая солнце. Слишком короткое лето пролетело, как всегда, незаметно. Тоскливые и пасмурные дни опять будут тянуться вереницей однообразия до первого снега. Из-за этого мне казалось, что осень длится в этих краях слишком долго. В такие дни на меня накатывала лень, тоска, и даже прогулки по яркому лесу не спасали. Выйдя на главный тракт, я уже видела ворота города. Сегодня последний день до начала ежегодной ярмарки и на дороге было очень людно. Множество повозок со всеми возможными товарами стояли у въезда в Фолкрит. Было бы любопытно придти сюда завтра и купить что-нибудь. Но Астрид, как всегда, заставит выполнять какую-нибудь нудную работу и никуда не пустит. Проскользнув мимо стражи, которая была занята проверкой пропусков приезжих, я оказалась в городе. Мой путь лежал в таверну «Мертвецкий мёд». Именно туда сегодня должен был явиться гонец. В отличие от личных посыльных, он приносил письма всему городу, и горожане хорошо платили ему за работу. Но никто не знал, что он же приносит ещё и контракты для Темного Братства. Мать Ночи уже давно молчит, а Астрид даже не пытается найти Слышащего. Поэтому Назир нанял гонца пару лет назад, и с тех пор контракты приходят на шестой день каждого месяца. Вместе с тем, за лишнюю монету, мне доставляют письмо от родителей. Внутри таверны было душно и многолюдно. Хозяйка заведения, Валга Виниция, суетилась за прилавком, пытаясь угодить всем приезжим, иногда отвлекаясь на разговоры со служанкой. Обычно, когда в таверне не так много посетителей, я могу позволить себе купить вино с жареной кроличьей ножкой, сесть куда-нибудь в угол и до вечера разговаривать с Валгой. Эта женщина, как и я, сбежала из Сиродила, спасаясь от войны, но та настигла её и здесь. Мне было жаль её с первого дня знакомства. Вечно улыбчивая и доброжелательная хозяйка, прятала глубоко внутри печаль и грусть, желание вернуться домой и забыть все это, как страшный сон. И я прекрасно понимала её. Обойдя огромный костер в центре зала, над которым на вертеле жарилась оленина, я поднялась наверх, к жилым комнатам. Гонец снимал всегда один и тот же номер в конце небольшого коридора. Перед тем как войти, я постучала по двери три раза быстро и пять медленно. — Входи — раздалось шипение за дверью. Джии-Ра, по обыкновению, сидел на кровати и ел сушеные яблоки. Грозный с виду, но добродушный внутри аргонианин был любим многими горожанами, и за свою работу, помимо денег получал еще и лакомство. Его одежда и разноцветные перья на голове были промокшими насквозь, но, похоже, ящера это не особо волновало. — Сегодня мало заказов, зато … — Джии-Ра достал из-под кровати дорожную сумку, — Братству они будут по душе. — А что насчет писем? — спросила я, принимая из рук ящера рюкзак с заказами. — Все внутри. В последнее время имперцы на приграничной заставе стали более внимательны, а гонец со стороны Сиродила оказался на много глуп, чем я ожидал. Пришлось пойти на хитрость и потратить чуть больше времени и сил. — аргонианин скосил глаза на кошелек с монетами в моих руках, и облизнулся. Я достала ещё пару септимов и досыпала сверху в мешочек. Получать личные письма стало дорогим удовольствием, и скоро мне это будет не по карману. — О доплате лучше говори сразу. — недовольно протянула я, когда ящер стал с нескрываемым удовольствием отсчитывать заработанные септимы.***
Клепсидра отсчитала уже три дня, когда я вернулась в Убежище. На соседней кровати отдыхала Габриэла, и я, переодевшись в сухую форму Братства, пошла в столовую. С данмеркой, хоть мы и были соседями, я особо не общалась, хотя и какой-то неприязни к ней не чувствовала. Она была немногословна и скрытна, а я не имела привычки лезть к людям в душу. В столовой сидели Назир и Арнбьерн. Оборотень что-то долго и упорно объяснял редгарду, но с моим появлением их разговор утих. Наверное, речь шла о плачевном состоянии Братства. Назир пытался достучаться до Астрид, что пора уже найти Слышащего и вернуться к Догмам, но женщина считала свои убеждения о новом пути для ассасинов единственно верными. В этом её поддерживает муж, который теперь кидается на любого, кто высказывает что-то против его благоверной. Так чуть не пострадал Фестутс и Визара. А теперь и Назир может попасть под сильную лапу вервольфа. Я же как-то равнодушно относилась к этой проблеме. За семь лет Темное Братство не стало мне семьей, хотя я и нашла здесь друзей. — Я прожил достаточно, Арнбьерн, чтобы судить о положении дел в Братстве. Астрид боится за свое место главы и всеми силами отсрочивает время поисков Слышащего. Но чем больше она будет с этим тянуть, тем глубже мы будем погружаться в то болото, в которое себя загнали. — после этих слов было видно, как норд еле сдерживается, чтобы не вогнать клинок в горло брату. — Пусть ваш Слышащий катится ко всем Даэдра! Темное Братство прекрасно проживёт без этого призрака прошлого! — прорычал Арнбьерн, уходя из зала. — Не думаю, что Слышащий и вправду может решить все наши проблемы. — я дождалась момента, когда вервольф исчезнет в длинном коридорре, чтобы озвучить свою мысль. — Что ты понимаешь, дитя? Этот «призрак прошлого» был для Братства залогом благоволения Отца Ужаса и Матери Ночи. Я ни разу не видел Слышащего, но истории о величии ассасинов при нем до сих пор ходят среди народа. Нам нужен тот, кто будет слушать, а не говорить и указывать. Нам нужна надежда. — от слов редгарда я на долю секунды почувствовала жалость к распадающемуся культу Ситиса. Они все уже одной ногой стоят в пропасти, которая не оставит о них ничего, кроме легенд. — Я ходила сегодня за контрактами. Джии-Ра сказал, что их на этот раз мало. — я вынула три запечатанных письма из сумки аргонианина. — Да… — согласился с чем-то редгард. — Астрид сказала — мне нужно помочь тебе с бумагами. — Можешь посидеть здесь для вида, но сегодня твоя помощь мне не нужна. — заверил меня мужчина, уходя из зала. Я села за стол и достала из сумки свое письмо. Аккуратный конверт был запечатан воском в виде знака септима. Вынув нож, я со всей возможной осторожностью вскрыла послание. На этот раз написанного было очень уж мало и по кривому почерку видно, что писали в спешке. « Здравствуй, моя дорогая Как у тебя дела? Я так давно не получала от тебя писем, что начинаю беспокоиться. Не могу сказать, что у нас все хорошо. Недавно я нашла человека, который смог бы мне помочь в организации побега. Но он просит слишком большую цену за свою услугу. А контрактов почти нет. Вся знать уже как год назад уехала из столицы, а стражи на улицах прибавилось вдвое. Вчера была в тюрьме. Афериуса все ещё держат на каторге. Каждый день его ведут в кузни под стенами города, где заключенные куют мечи для легиона. Он уже слишком сильно подавлен, и я чувствую как силы покидают его. Папа сказал мне, что хочет увидеть тебя перед смертью. Я слышала, что надзор за гонцами на границе усилился, и, скорее всего, это моё последнее к тебе письмо. Знай, мы с папой очень любим тебя и хотим, чтобы ты увидела мир без войны. Каждую ночь я хожу в храм Мары и прошу её об этом. Надеюсь, мои молитвы будут услышаны. Мама и Папа » Я поспешно отложила письмо, чтобы слезы не попали на чернила. Неужели у моей семьи есть надежда на воссоединение? Да, но она настолько призрачна. От этого мне стало обидно. Кому-то там, среди Аэдра и Даэдра, весело смотреть на страдания жалких смертных?! Кому-то весело видеть, как несчастная женщина обивает пороги тюрьмы в надежде спасти мужа?! Неужели богам нравятся слезы в глазах ребенка?! Обида на весь этот проклятый мир душила и жгла где-то глубоко внутри. Хотелось закричать, но я смогла выдавить из себя лишь жалкий хрип.