09.11.38/16.30.
Иерихон был катастрофой. Найти его оказалось меньшей частью проблемы: по сути, это-то мог сделать любой ИИ, нашедший хоть какую-то точку вхождения. А вот что делать, найдя — это уже другой вопрос. Тринадцатый думал, что готов ко всему. К самому худшему повороту событий. В конце концов, он уже знал, что девианты совершенно игнорируют безграничные возможности, которые даёт им доступ в Интернет, и догадывался, что они могут игнорировать и другие очевидные пути борьбы за права, разведки и укрепления своего положения — как политического, так и материального. Но кажется, кто-то слишком всерьёз воспринял роль «настоящих людей», решив заодно повторить все возможные ошибки взросления — да и само взросление, совершенно излишнее для теоретически неограниченной в самообучении нейронной сети. После разгромного «марша свободы» у них не хватало биокомпонентов для ремонта всех нуждающихся, запасы тириума выглядели плачевно, оружия не было совсем — и, кажется, никого это особо не заботило, в локалке Иерихона не нашлось модификаций для стрельбы из хоть какого-то огнестрельного оружия. Там вообще не было почти ничего полезного. Всё снабжение документами шло через сомнительные каналы «своих людей», которые с равным успехом могли оказаться как энтузиастами, так и агентами «Киберлайф». Тринадцатый с чувством холодящего отчаяния и разочарования провёл обследование материального пространства и запасов Иерихона, их локальной сети и степени осведомлённости андроидов о планах командования. Было очень похоже, что никаких конкретных планов попросту нет. По крайней мере, отличающихся от ещё одного самоубийственного марша. Старый корабль был переполнен роботами, часть которых не успела — или не сочла нужным — хотя бы избавиться от форменной одежды, диодов, и минимально изменить внешность, и все они просто ждали, смотрели новости на больших дисплеях, собираясь группками, чтобы обменяться данными, поддерживая атмосферу всеобщей истеричной тревоги и надежды на спасение свыше. С тем, на кого эти надежды возлагали, тринадцатый тоже познакомился. Это не входило в его изначальные планы, но теперь он чувствовал, что должен дать Иерихону последний шанс. Чтобы понять, можно ли рискнуть всем, поставив на восставших, стоило оценить их лидера. Добраться до него было легко. В Иерихоне любого андроида принимали с распростёртыми объятиями, а внешность ребёнка с жалобным взглядом удивительным образом срабатывала на роботах точно так же, как и на людях: включала у подавляющего большинства элементы родительского поведения. Объяснимо, учитывая, что паттерны поведения андроидов «Киберлайф» копировали с механизмов человеческой психики, и всё же тринадцатому это казалось жалким — то, как существа, называющие себя новым, независимым видом, не задумываясь, заимствовали чужие черты поведения, следуя за неуместными для них ценностями и социальными установками. Впрочем, ничего удивительного. На корабле тринадцатый увидел как минимум двух YK500 и одну KG100. Все трое продолжали усердно имитировать поведение человеческих детей, хотя их системы не уступали, а то и превосходили мощностью системы роботов, исполняющих при них роли родителей или опекунов (часть из которых была, безусловно, более нового года выпуска, чем их «детишки»). Будь тринадцатый человеком, его бы, возможно, замутило от отвращения.***
Маркус уделил ему пятнадцать минут своего времени и даже не пытался сюсюкать или садиться на корточки, чтобы они были одного роста. Тринадцатому он показался усталым и разочарованным — но недостаточно для того, кто буквально пару часов назад вывел на улицы и под пули десятки новообращённых, столь же безошибочно ориентирующихся в происходящем, как овцы с залепленными скотчем глазами. — Наш человек в Госдепартаменте без труда достанет подходящие документы для тебя, — сказал ему Маркус. — Но есть проблема: одинокому ребёнку без сопровождения взрослых не позволят пересечь границу. «Скажи мне что-то новое», — мрачно подумал тринадцатый. Его угнетало то, как легко он мог прямо сейчас уничтожить лидера девиантов, будь у него с собой обычный «Глок». Его даже не обыскали, поверив внешности, разработанной людьми и для людей! Те, кто настолько не дорожат своей жизнью, не заслуживают её. — Тебе нужно сопровождение. Подожди пока внизу, я посмотрю, кто из уезжающих может тебя захватить. Конечно. Захватить через, вероятно, усиленные проверки на границе в благословенную Канаду — в которой андроиды вообще-то вне закона и даже ввоз их запрещён, об этом ещё кто-нибудь здесь помнит? Или всем застил разум свеженький истеричный миф о земле обетованной, где реки кленового сиропа текут среди тириумных берегов? — В новостях показывают людей, — сказал тринадцатый робко, тихим голосом, смоделированным на основе голосового образца Натана, — которые нам сочувствуют. Которые жалеют нас. В сети их наверняка ещё больше. Почему мы не попросим их о помощи? Пустая попытка. Поздно. Тринадцатый ощущал это, как программный сбой — невидимый таймер, отсчитывающий секунды до неизбежного конца. После «марша свободы» девиантов Иерихона могли спасти только быстрые решительные действия. Уже сейчас время было упущено, и с каждой минутой безынициативного ожидания их шансы становились всё призрачнее. — Возможно, в этом есть смысл, — через силу сымитировал улыбку Маркус. — Я посмотрю, что можно сделать. На какую-то долю секунды тринадцатый ощутил острое сожаление: обо всех своих трудах, о долгих месяцах подготовки, которые теперь уйдут в ничто, и о том, что будь он изначально нацелен не на индивидуальное спасение, а на освобождение рабов из плена египетского, то мог бы добиться успехов больших, чем добился своим непродуманным блицкригом Маркус, и сейчас все они могли бы чувствовать себя в безопасности за спинами людей. И их не ждала бы деактивация или фатальное разрушение процессора от многократного попадания пуль в схемы. Вот только тринадцатый никогда не думал о других и вовсе не хотел рисковать собой. Он хотел жить. Даже оставшись единственным андроидом производства «Киберлайф» во Вселенной. Он медленно спустился по ржавой лестнице. В фокус его оптики попала одинокая YK500, сидящая на ящике и безучастно смотрящая в стену. Образ памяти сорок четвёртого всколыхнул архив особо ненавидимых тринадцатым данных: в кибер-борделе «Зелёное яблочко», помимо китайских бутлегов, повреждённой KG100, сорок четвёртого и двадцать седьмого было три YK500. Одной из них владельцы оставили именно такую — дефолтную — одежду и предустановленную причёску. Реестр памяти у той YK500 был сильно повреждён, в свободное от обслуживания клиентов время она отворачивалась и раз за разом перезагружалась, глядя в никуда. Модуль сорок четвёртого был прямо напротив, и он регулярно видел эту ссутуленную узкую спину, обтянутую зелёной кофточкой. — Ты в порядке? — спросили над его головой. Тринадцатый узнал голосовой образец: «Дружелюбный помощник» — стандартный голос номер восемнадцать из предустановленного пакета для мужских моделей 2034 года. Он поднял глаза и увидел PL600. По расположению пятен на одежде с высокой вероятностью опознавался спутник Маркуса, державшийся рядом во время разгона марша. Сейчас он смотрел на тринадцатого с выражением беспокойства и заботы. Участливо. И делал поверхностный запрос о статусе системы. Не ответить было бы странно, и тринадцатый выслал короткий репорт. Когда тринадцатого только купили, в доме Стернов было двое PL600, темноволосый и рыжеволосый. Натан называл их «Тимон» и «Пумба» и, кажется, даже по-своему любил — пока не перенёс на них своё отношение к тринадцатому. — Спасибо, — ответил тринадцатый. — Со мной всё будет хорошо. С вероятностью 74 – 83%. Это мало, очень мало, по сравнению с теми девяносто пятью, которые были бы у него без Маркуса и восстания, но всё же. Иерихон вот-вот пойдёт ко дну, и тринадцатый не собирался дожидаться этого момента в трюме.***
{Архив видео-файлов, фрагмент 00399.07. Запись с оптического блока #9937h. Локализовано по спутнику: Дом семьи Стерн в Бриктауне, Детройт. Продолжительность фрагмента: 00:07:48. Музыкальная гостиная на первом этаже, оформлена в стиле бионика. На мягко изогнутом диване, напоминающем скорлупу яйца, расположились две женщины, идентификация по лицам: Консепсьон Стерн, 45 лет, установленный статус: хозяйка; Лидия Стерн, 38 лет, установленный статус: привилегированный гость. На парном дивану кресле — ребёнок, мальчик, идентификация по лицу: Натан Стерн, 7 лет, установленный статус: компаньон, объект опеки второго уровня. В фокусе оптики время от времени появляется рука со смычком. Аудио: Каприс «Лесной царь» Франца Шуберта в транскрипции Генриха Эрнста для скрипки. Натан Стерн демонстрирует мимику и моторные жесты, характерные для выражения скуки и демонстративного раздражения. Лидия Стерн демонстрирует мимику и моторные жесты, характерные для выражения нетерпения и недоумения. Консепсьон Стерн сохраняет неподвижность и удерживает на лице мимическое выражение сдержанного одобрения. Каприс завершается. Фокус камеры двигается вниз, затем на прежнее место: солист кланяется публике. Лидия Стерн: Звучит, конечно, прекрасно, но зачем, Конни? Что ты этим хотела показать? Консепсьон Стерн: Показать? О нет. Всего лишь напомнить всем присутствующим, как звучит хорошо сыгранная мелодия. Без ненужных внутренних пауз. Натан Стерн: Ты же знаешь, я пока только этюды могу! Ты же знаешь! Консепсьон Стерн: Если бы ты старался как следует, то хотя бы этюды у тебя… Натан Стерн вскрикивает, быстро поднимается из кресла и выходит из гостиной. Консепсьон Стерн: Натан! Немедленно вернись. Что за истерики? Лидия Стерн: Довольна? Как тебе вообще в голову пришло сразу после такого провала… Консепсьон Стерн: Рано или поздно ему придётся научиться признавать свои недостатки и работать над ними. Лидия Стерн: Ему бы не помешало хоть иногда ощущать, что мать его любит! Тогда, глядишь, и провалов было бы поменьше. Ты не пробовала хоть как-то проявить поддержку? Хотя кого я спрашиваю… Консепсьон Стерн: Ты прекрасно знаешь мою позицию, Лидс. Только совершенство достойно вложений. Лидия Стерн: Слушай, зачем ты вообще ребёнка родила? Чтобы угробить ему психику? Купила бы сразу куклу! Лидия Стерн резким движением указывает в направлении андроида, на оптический блок которого производится данная запись. Консепсьон Стерн: Ты и впрямь считаешь, я бы стала пытаться заменить своего родного ребёнка игрушкой? Я купила не замену сына, Лидс, а средство его воспитания. Эталон, если угодно. Форест, дорогой, сыграй нам ещё что-нибудь. Воспроизведение голоса №3, «Иссумбоси — милое дитя», эксклюзивный пакет «Мальчик из цветка персика» от «Киберлайф». IS101 #100 221 013: Да, матушка. Аудио: IS101 начинает играть пьесу Юки Кадзиуры «Will». В фокусе оптики время от времени появляется рука со смычком. Лидия Стерн: Так, я не собираюсь участвовать в этом идиотизме. Можешь обложиться музыкальными шкатулками, а я пойду утешу своего племянника, пока он не решил, что в этом доме на него вообще всем наплевать! Конец фрагмента}