Завоеватели

***

      - Да позволят Боги, я подарю тебе крепкого сына, брат мой.       Висенья Таргариен нарушает оглушающую тишину, поворачивая красивое, но суровое лицо, лишенное женственности и изящества, в сторону своего мужа, брата и Короля. От Королевы Вестероса веет ледяной холодностью древних излияний, но в глубине густо-фиолетовых глаз, словно жгучие угольки, теплятся частички нежных чувств.       - Я перестал верить Богам много лун назад.       Низкий, грубый голос скользкой пощёчиной наотмашь бьёт по лицу. Эйгон поднимается с просторного ложа в покоях своей единственной Королевы, даже не взглянув на неё.       "Это долг для него. Он не получает никакого удовольствия от этого, - горькое осознание в очередной раз ранит остриём, и Висенья хмурится, чувствуя, как сжимается сердце, - Неужели ты настолько сильно её любил?"       Неожиданно, ответ на незаданный вопрос приходит сам, мысленно перенося Королеву в далёкие дни на Драконьем Камне. Чудится, будто это было миллионы лет назад. Вот она, Висенья, сидит в окружении друзей и вассалов, такая необыкновенно беззаботная, а глаза сверкают ярче факелов, от выпитого золотого вина. Звонкий смех Рейнис, словно звон сотен колокольчиков, эхом отдаётся в тёмных стенах Великого Чертога, невольно заставляя каждого из присутствующих взглянуть на неё. Затмевающая всех своей красотой, в тот вечер она словно дарит её всем вокруг, ярким серебристо-золотым сиянием мягко окутывая находящихся близ людей. Справа от неё сидит Эйгон, и Висенья будто впервые с горечью замечает, насколько по-другому он выглядит рядом с младшей сестрой. Красивый, статный, с беспечной - почти мальчишеской - улыбкой на губах и с неимоверной нежностью во взгляде, предназначенной только для неё.       Она встряхивает головой, отгоняя непрошеные мысли. Боги не ведают жалости. Их Боги всё давно решили.       Висенья приподнимается на локтях, мельком оглядывая брата. Как же непривычно видеть его здесь сейчас, в её покоях, после стольких ночей, что он проводил в других. Впервые после многих лун они снова делят ложе.       - Не знала, что ты пьёшь, - слова отдают неуверенностью, холодное молчание всегда стояло между ними, но сейчас, отчего-то, их пропасть кажется глубже.       - В последнее время я не могу сомкнуть глаз, не выпив чего-нибудь крепкого, - Эйгон залпом опустошает бокал и, наконец, переводит взор на неё - холодно, отчужденно и неохотно, - У меня свои призраки, сестра.       "Она у тебя под кожей. Я тоже любила её, не так, как ты, но любила. Это было необходимо. Теперь это не важно. Ты никогда не спросишь, а я никогда не скажу"       Не дождавшись её ответа, Король одним быстрым движением поднимает с пола свою одежду и надевает её, игнорируя тяжёлый взгляд сестры.       - Ты не останешься?       - Я должен проведать своего сына, он всё ещё не оправился после..., - его лицо каменеет, а взгляд становится жёстче. Он разворачивается в сторону двери, - Тебе нужно отдохнуть.       Эйгон снова оставляет её одну, исчезая так быстро, будто его здесь никогда не было.       Висенья поднимает взор на высокий потолок, скрещивая руки на плоском животе. Её сестра оставила Эйгону лишь болезненного мальчишку, слишком слабого, слишком хрупкого. Её сын будет сильным и крепким. Боги предрешили это, ведь цена уже заплачена.