One punch-cat (Ударный кот)

      Совместная жизнь у Сайтамы-кота и Велосипедиста Справедливости налаживалась медленно, но терпеливость последнего достигала просто космических масштабов. Не то чтобы Сайтама вел себя плохо, но вести себя как кот он отказывался. Поначалу дорогущая кошачья еда в миске заветривалась и портилась, наполнитель в лотке оставался неиспользованным, лежанка нетронутой.       Велосипедист с тоской глядел на кота, но по объявлению звонили лишь халявщики, охочие до экзотичного животного. Велосипедист каждый день во время своего патрулирования опрашивал людей и искал объявления, а также сам расклеивал листовки. Но все тщетно.       Сайтама уже не думал о пожеванной постели и дурацких рисунках. Несколько раз Велосипедист обнаруживал кота за воровством еды из волшебным образом открытого холодильника. Сайтама же про себя называл это «одалживанием» и честно планировал как-то все возместить в будущем, если, конечно, во сне требуется что-либо кому-либо возмещать. Позволить животному питаться вредной для него пищей такой ответственный человек, как Велосипедист Справедливости, не мог, так что отнимал понадкусанные сосиски и начинал душещипательные проповеди о кошачьем пищеварении, поджелудочной железе, печени и прочей мути, увещевая попробовать «ну хоть кусочек» специализированной дряни, гладил по спине и чуть ли не хныкал.       Бедного во всех смыслах парня Сайтаме было жаль. Но деваться было тоже некуда. Дело пошло легче, когда в одно утро Велосипедист решил предложить коту натуральный рацион. Целый вечер он возился у плиты с ингредиентами и кухонными весами, и наконец водрузил перед Сайтамой некое не очень аппетитно выглядящее, но пахнущее вполне приятно месиво.       Хотелось жрать. Очень хотелось. Сайтама с тоской посмотрел на замотанный наглухо скотчем холодильник, затем на предложенную еду.       — Кушай, котенька, ну пожалуйста…       «Но не из миски же!» — Сайтама-кот претерпевал личностный кризис…       Время шло. У Велосипедиста Справедливости из сна Сайтамы не было ни девушки, ни, кажется, даже близких родственников. Отсутствовали на стенах соответствующие фотографии, никто не звонил на домашний телефон, банально стояла в стакане одна синяя зубная щетка. Некому было в эти дни прийти к Велосипедисту и удивиться толстому лысому коту, восседавшему рядом с ним на стуле и обедавшему из блюдечка с золоченой каемочкой, стоящего на столе. Каемочка, правда, была изрядно потертая, но не важно.       Сайтама чувствовал себя все еще странно в этом несуразном теле. Неожиданные привычки и предпочтения приходилось подавлять или как-то вплетать в человеческое мировоззрение без ущерба для психики. Выполнять обыденные действия оказывалось сложно. С невозможностью говорить и вовсе оставалось только смириться. Не то чтобы Сайтама был таким уж болтуном, но для человеческой жизни, как оказывается, речь имеет огромное значение.       Велосипедист уходил из дома, и девиз «у меня лапки!» терял всякий смысл. Сайтама учился заново пользоваться выключателями и кнопкой слива, водопроводным краном, пультом от телевизора. Особо не шифровался, но Велосипедист списывал все на дрессуру и еще упорнее искал несуществующих хозяев. Он уходил в спортивной куртке, защите и неизменном шлеме. Говорил «Не бойся, Безымянный Велосипедист вернет тебя домой!» и запирал дверь. Почему-то не «Велосипедист Справедливости», а именно «Безымянный Велосипедист». Черт знает, как там он должен был именовать себя за два года до вступления Сайтамы в Геройскую Ассоциацию, но что-то странное было во всем этом. Сайтама пока не понимал, что именно.       Иногда он задумывался над тем, как же ему теперь звать этого Велосипедиста: все же «Безымянным» или по старинке «Справедливости»? Сейчас, в этом нелепом сне, бок о бок Сайтама жил не с тем самым Велосипедистом Справедливости, которого он знал, а как минимум с прошлой версией. И звать его именем из будущего было как-то не логично. Но Сайтама был ленив, к его собственной лени прибавлялась кошачья составляющая, и мозг у Сайтамы лениво использовал привычные имена, названия и паттерны поведения. Зачем что-то менять, если в будущем этот человек станет тем самым Велосипедистом Справедливости? Хлопот и без того хватает.       Только каждый раз от таких мыслей словно что-то сжималось внутри…       Странный сон.       Сайтама бросал моральные терзания и нажимал кнопку на пульте. По телевизору шла всякая муть и иногда проскакивало шоу со слащавым желтоглазым поп-идолом. Сайтама переключал каналы. Ему все никак не удавалось подсмотреть или подобрать пароль к компьютеру, так что оставалось довольствоваться теленовостями, и еще газетами, чтобы оценить обстановку. Происшествия на этой неделе чаще всего описывались заурядные: вещали о всякой повседневной мути, проскочило два сообщения о монстрах Волчьего уровня и одно об ограблении банка. Сайтама решил, что его мозг помнил — или представлял себе — мир двухгодичной давности относительно спокойным. В настоящем времени за ту же неделю Тигриных уровней объявилось бы с десяток, непременно один Демонический, и можно предположить, что в течение месяца появился бы и Драконий.       Безопасность убаюкивала. Сайтама все больше погружался в текущий быт и вполуха слушал по вечерам монологи Велосипедиста о прошедшем дне — почти как в реальной жизни в их маленькой квартирке с Геносом. Сайтама полусидел-полулежал на табуретке в странной позе, иногда помахивал хвостом, иногда фыркал, и Велосипедист находил это действие дюже забавным. Он пытался заснять кота на смартфон, но Сайтама сразу спрыгивал с табуретки и уходил в комнату. Каждый раз он думал одинаково: «Черт возьми, фотосъемка без спроса — это неприлично!». Потом Сайтама вспоминал, что находится в теле кота, и человеческая этика на него распространяется в усеченном объеме. И снова думал: «Черт возьми, почему никто не задумывается о чувствах котов в момент, когда снимает очередное смешное видео?!». Это было не очень логично, потому что сам Сайтама всегда любил смешные видео с котами.       Ложиться спать Велосипедист старался не позже одиннадцати. Желал своему невольному сожителю доброй ночи, просил сильно не куролесить и не драть обои (Сайтама снова недовольно фыркал от мысли о такой глупой затее) и выключал везде свет. Сайтама шарахался по квартире, прикидывал на всякий случай, сложно ли открывается окно, потом ему становилось лениво, и он укладывался в укромном месте: тоже чтобы не сфотографировали. Мало ли, в какой позе он может распластаться наутро…       Но в один момент установившийся распорядок был нарушен. Уже закончились и вечерние новости, и две серии дорамы про очень сильную, но глуповатую девушку, и даже начали крутить какую-то фентезийную полнометражку, когда щелкнул замок, и Велосипедист ввалился в дом. Услышав грохот, Сайтама запоздало сообразил, что Велосипедист должен был вернуться еще до новостей. Через пару секунд в нос ударил запах крови и тухлой воды.       В коридоре перед Сайтамой развернулась удручающая картина: Велосипедист Справедливости пытался подняться с опрокинутой обувной полки. Обессиленные руки пачкали стены красным и буро-зеленым, пытаясь ухватиться за вешалку. Коврик у двери пропитывался грязной водой.       — Привет… — с трудом выдавил из себя Велосипедист, подняв голову, и Сайтама всерьез обеспокоился за его состояние. На улыбающемся через силу лице не было живого места, глаза заплыли, под носом от движения разбитых губ трескалась кровавая корка. Шлем отсутствовал, можно было поклясться, что передних зубов у паренька не хватало.       Велосипедист снова рухнул на полку и закашлялся. Сайтама подошел ближе, пытаясь сообразить, что делать. Аптечка? Но оба они вряд ли сейчас справятся с оказанием первой помощи. Телефон? А как объяснить службе спасения ситуацию с помощью мяуканья? Соседи? Выйдут ли они на кошачий ор и как себя поведут?       «Блин, это же все-таки сон?» — подумал Сайтама с надеждой, и попробовал провернуть давний неудавшийся трюк с осознанной реальностью. Но вылечить Велосипедиста чудом закономерно не получилось. Было ли все это на самом деле сном?       Сайтама почувствовал тяжелую мокрую ладонь на спине, но не стал противиться. Велосипедист гладил кота и улыбался.       — Извини… кажется, ты сегодня… без ужина…. — И потерял сознание.       А что, если Велосипедист и вправду может сейчас помереть?       «Идиот! Не Велосипедист Справедливости, а Дебил Сострадания!» — возопил про себя Сайтама и поспешно полез по карманам порванной куртки, пытаясь найти мобильник. Устройство, чудом не потерянное, пестрело трещинами. Сайтама ухитрился подтолкнуть ладонь Велосипедиста так, чтобы приложить его палец к сенсору отпечатков, но разблокировка не сработала. Кое-как зубами Сайтама одолел кнопки громкости и «домой», но не получил даже реакции подсветки. Стало понятно, что смартфон полностью сломан.       Хотелось выть, но внезапно скрипнула от сквозняка незапертая дверь. «Отлично! Только не помри мне тут!» — и Сайтама выскочил на лестничную клетку.       Он заорал во все горло. Кошачий мяв гулко отразился от стен и разнесся по этажам. Ноль реакции. Сайтама оглядел соседские двери, не представляя, что ему делать. Постучаться в них в его положении можно было разве что только головой с разбега. Кнопка звонка была довольно высоко. Сайтама оглядел такую у двери напротив, неосознанно присел, готовясь к прыжку и двигая бедрами. Когда он уже рассчитал все необходимые усилия и траекторию, внизу скрипнула подъездная дверь. «Слава тебе, Ками-сама!» — вознес он хвалу и бросился вниз по лестнице.       Скрюченная старушка с палочкой и пакетом с продуктами медленно закрывала за собой дверь. Сайтама заорал с лестницы, и она развернулась, сделала удивленное лицо и сложила губы буквой «О»:       — О-о-о… — протянула она. — Страшненький-то какой… Котик, ты это откуда вылез?       Сайтама не раздумывая притерся к ее ногам, а потом снова вернулся на лестницу: «Я знаю, что ты меня не поймешь, старая перечница, но нужна помощь!»       Конечно же, старушка слышала только мяуканье.       — Чаво-то ты удумал?       «За мной иди! Где твои мозги, бабуля, блин, все уже высыпались?!» Сайтама протяжно мяукнул и поднялся на пару ступенек. Оттуда он как можно выразительней посмотрел на старушку.       На самом деле бабуля мозги имела весьма ясные для своего почтенного возраста. А Сайтаме бы не помешала лекция об уважении к старшим. Но следовало помнить обстоятельства, в которых разыгралась эта пантомима, и в ее рамках старушка поняла все быстро и очень хорошо. Кот — породистый, толстый, явно домашний. Находится в подъезде. Людей не боится. Так значит, у кого-то из соседей выбежал.       — Ох, ну пойдем, я тебя домой отведу. Кто ж у нас такого уродца завел?       Сайтама закатил глаза. Необходимость перевешивала гордость. Тем временем старушка задержалась у доски объявлений на стене. В плохо освещенном подъезде она достала из кармана маленький фонарик и все-таки разглядела то, на что Сайтама вообще не обратил внимания.       — Знаю я, у кого ты убежал. Пойдем, Кагота-кун* наверняка волнуется.       Она отошла от объявления о найденном предположительно канадском сфинксе и медленно заковыляла к лестнице.       «Да быстрее ты!» — бесился Сайтама. Он поднялся еще на ступеньку и тут влип во что-то вязкое.       Кровь. Лужа, черт возьми, уже подсвернувшейся крови!       В этот момент по спине Сайтамы от ужаса пробежали леденящие мурашки и перехватило дыхание. Нет, кровь его не пугала. Не пугало ее количество. Пугала только одна мысль: как бы эта карга не поскользнулась и не грохнулась с лестницы!       Сайтама опять заорал. Он стоял в луже, не обращая внимание на мерзкое ощущение на подушечках, лишь бы старушка обошла мимо. Она остановилась на той же ступеньке, наклонилась и поправила очки, присматриваясь, и потянула руку к коту, чтобы погладить.       — Чаво это ты встал? Ну-ка пой…       «О нет…» — осознал Сайтама. Старушка недоверчиво прищурилась. Посветила фонариком в кота. Сайтама на мгновение ослеп от яркого света и не знал, как ему скрыть ужасное зрелище.       Старушка медленно распрямилась, прикладывая руку ко рту, и только расширенные глаза выдавали ее эмоции. Сайтама мяукал в отчаянии: «Нет-нет-нет! Только не в обморок!»       По лестничным пролетам вознесся надтреснутый женский крик.       Сайтама готов был подставлять свое тело, чтобы старушка не шваркнулась головой о бетон. Но она оказалась куда крепче, чем думалось. Выронив палочку, она ухватилась обеими руками за перила и стала тяжело подниматься. На перилах чуть выше тоже была кровь, и старушка снова горько вскрикнула. Сайтама вился рядом, пытаясь не попасться под ноги. На третьем этаже наконец-то хлопнула дверь, послышались недовольные вопросы мужским голосом.       — Сюда-а, — протяжным надрывным голосом позвала старушка.       Сверху раздались торопливые тяжелые шаги. На уровне второго шаги резко остановились.       — Ёб твою! Какого хрена тут творится?!       Сайтама понял по скрипу, что мужчина зашел в квартиру. Чутким кошачьим ухом он слышал, как сосед зовет Велосипедиста по имени.       — Масура-кун! — позвала старушка и тяжело задышала. Мужчина, судя по звукам, вышел из квартиры Велосипедиста на зов. — Масура-кун, что там такое? Масура-кун… Ох, мне плохо, плохо мне…       Высокий черноволосый мужчина буквально бежал по лестнице, мятерясь и стараясь не наступать на кровь. Он подхватил старушку под руку. Сайтама оставил их, поспешив наверх. Он слышал, как Масура гулко стучит в соседские двери, зовя на помощь.       В квартире Велосипедист лежал в той же позе. Живой? Сайтама проверил дыхание и немного успокоился, когда почувствовал слабое движение воздуха из его приоткрытого рта.       Оставалось ждать помощь. Сайтама сел, обвил хвост вокруг лап и уставился на лицо Велосипедиста Справедливости. В коридоре шумели соседи. Кто-то заглядывал в квартиру. Те, кому хватало смелости, подходили проверить состояние пострадавшего, гуглили про оказание первой помощи, что-то осторожно и неумело пытались делать.       Сайтама поежился от отвратительного чувства беспомощности и тянущегося времени и машинально поднял лапу и вылизал. В следующую секунду его чуть не стошнило. Кто-то подхватил его, давящегося рвотными спазмами, под живот, выкинул на кухню и не глядя захлопнул дверь. Сайтама полакал воду из кружки на столе, потом пролез в проем в двери, оставшийся от давно выбитого стеклышка, и сел на тумбочку в углу — подальше от активных действий.       Уже через минут пятнадцать Сайтама наблюдал, как Велосипедиста на носилках выносят из квартиры медики. Масура стоял и нервно курил прямо в коридоре, отвечая на вопросы полицейского.       — Мужчина, дайте пройти! И не дышите на нас дымом!       — Извините…       Масура посторонился. Велосипедиста понесли вниз по лестнице. У входа в подъезд мигали сигнальными огнями две машины.       — Вот ж говорил идиоту, что до добра не дойдет… — проговорил Масура полицейскому. — Пусть хоть обыграется в своего героя, но к реальным бандитам лезть не стоило.       — Откуда вам известно, что пострадавший контактировал с преступными организациями? Вам известно, с какими группировками контактировал пострадавший? С какими целями?       — У нас тут одна, сами знаете.       Полицейский кивнул.       — И все же прошу рассказать мне, почему вы решили, что Кагота Сатору был избит именно членами преступной организации Метели. И курение в подъезде запрещено, — заметил он под конец.       Масура страдальчески вздохнул, затушил сигарету о железные перила и уже было порывался бросить на пол. Полицейский оторвал взгляд от бумаг и взглянул выразительно. Мужчина так и остался стоять с окурком в пальцах. Сайтама спрыгнул с тумбочки и подошел ближе к раскрытой входной двери, прислушался.       — Ну это… кхм-кхм… короче, стоим мы тут, вчера вроде, он мне проповедь читает о вреде курения. Не, Сатору парень неплохой, но иногда уж больно нудный. — Сайтама мысленно согласился и припомнил, что да, Велосипедист выходил вчера разговаривать с дымящим соседом, потому что запах табака просачивался в квартиру. Полицейский записывал. — Ну так вот, я его спросил, как дела в округе, ну чтоб отвлечь. А он мне про собачек-кошечек, бабушек с сумками, гопоту какую-то, граффити пошлые что замазывал недавно. Обычное рассказывал. А потом говорит, что недавно у какой-то двоюродной тетки его чуть не отжали цветочный магазин. Избили, запугали и крышу наставили. Мол, звонила, просила помочь. — Сайтама вспомнил, что да, звонил позавчера кто-то, а кто он не вслушивался. — Я ему и говорю, какое тебе дело, тетку ты эту за год видел пару раз, нашла она к кому обратиться, пусть в полицию звонит. А он, мол, нельзя, одна родственница ж и осталась, помогла в свое время сильно. Я его отговаривал, да не отговорил вот, видимо.       Масура еще раз вздохнул, на этот раз тяжело и как-то совестливо. Хотел потянуть окурок в рот, но вспомнил, что тот потушен, и чертыхнулся.       — По описанию тетки, говорит, точно Метель. Вся расфуфыренная, в мехах, стерва та еще. Он к ним не в первый раз лезет. Убьют когда-нибудь идиота точно. До сих пор не понимаю, почему он еще жив со своим геройством. В наше-то время…       Полицейский снова кивнул, Сайтама синхронно следом. К банде. Безоружным. Полез. Ага, молодец, премию Дарвина в студию, пожалуйста! Сколько он им уже надоедает?       — Кагота Сатору в наших кругах известен как хороший человек и активный общественный деятель. Мы его уважаем всем участком. Но лезть к ОПГ самому ему действительно не следовало. Что-нибудь еще помните?       — Да нет… Как думаете, выкарабкается?       — По моему опыту, шансы есть.       Полицейский закрыл папку. Масура прикрыл глаза. Полицейский постоял для приличия, давая собеседнику переварить сказанное. Затем легко поклонился в знак прощания.       — Если что-нибудь вспомните, обратитесь в участок.       — Ага… — мужчина, повторил его жест. — Кстати, а где кот? Он что, выбежал? Кыс-кыс-кыс…       — Кыс-кыс-кыс…       Но Сайтама на улице их уже не слышал.       Он и так уже услышал все, что было нужно.