Что видишь ты?

             Эльтеннэ, точно ребёнок, тыкал пальцем в труп гигантской белой змеи: паук подрал её не слабо. Вокруг суетились тёмные собратья, перетаскивая тела павших, громко переговариваясь, смотря на вражеского зверя. Действительно, такую махину при любом желании так просто не утащить. Но видимо, им для чего-то это было нужно, раз прятали. Эльтеннэ повернулся к друзьям, которые стояли в десятке шагов от него, следя за тёмными. Роан продолжал прижимать к себе явно вырывающегося мальчишку. Гоар, смотря на тёмного, что-то сказал Роану, а тот неопределённо пожал плечами — парня он отпускать не собирался.       Несколько тёмных во главе со статной красивой женщиной вышли вперёд, и все, кроме возглавляющей, встали на одно колено, вытянув руки вперёд, складывая пальцы в жесте просьбы, как это совсем недавно делал и мальчишка. Эльтеннэ напрягся и быстрым шагом подошёл к товарищам. Женщина смотрела на них без каких-либо эмоций. А вот тёмные за её спиной начали тянуться к оружию.       — Роан, — шепнул Эльтеннэ, — отпусти его.       — Но… — начал было Роан, но Эльтеннэ его перебил       — Отпусти!       — И они покромсают нас, — невесело протянул Оливер, потирая расцарапанную скулу.       — Роан, я тебе приказываю! — рыкнул Эльтеннэ, и тот с видимой неохотой выпустил мальчишку из своей хватки.       — Слушаюсь, Ваша Милость, — бесцветно отозвался Роан.       Эльтеннэ только мельком глянул на него, поняв, что разговора насчёт этого не избежать. Всё-таки Роан не привык слушаться Эльтеннэ, хотя и помнил о разнице в их положении. Больше привык общаться как друзья.       Паренёк, добежав до женщины, что-то прощебетал звонким голоском и помчался дальше. Женщина внимательно оглядела каждого из чужаков, задержалась на Оливере, медленно развернулась и направилась к своим. Эльфы медленно поднимались с колен, поглядывали с интересом, но никто не задерживался.       — Дай мне, Божечка, памяти, — со вздохом выдавил Эльтеннэ, кашлянул и немного запинаясь произнёс: — тхарг неарх тооро!       Женщина, как и эльфы вокруг, замерла. Она плавно развернулась и посмотрела на Эльтеннэ с прищуром, словно пытаясь понять, не врёт ли тот. Она открыла рот и хрипловатым голосом начала отвечать. Эльтеннэ слушал предельно внимательно: его познания в темноэльфийском языке оставляли желать лучшего. Ввиду своей профессии он был обязан знать несколько языков. В идеале. Ага… Из десятка языков, которые он пытался учить, в идеале он не знал даже родной.       Эльтеннэ был благодарен жрице за то, что она каждое слово выговаривала предельно чётко. Хотя стража рядом не понимала, зачем так делать. Никто из них и не понимал, зачем вообще разговаривать с чужаками. С её слов Эльтеннэ понял, что между десятком кланов идёт война за часть пещер под Паучьей горой, и это весьма важное место – в плане стратегии. Она поблагодарила за оказанную помощь, немного поругала за раненого паука и попрощалась. Эльтеннэ такой исход не нравился. С одной стороны, это не его дело, и докучать тёмным не стоило — раз уж те оказались менее агрессивными, чем их собратья, — а с другой, возможно, у них были ответы на множество вопросов.       Догнав жрицу, Эльтеннэ порывисто зашептал — из-за спешки он ошибался практически в каждом слове, и та даже остановилась, чтобы слушать более внимательно. Эльтеннэ просил помощи, если, возможно, у них найдётся пара минут на них. Жрица отказывалась, она отрицательно мотнула головой и, отвернувшись, уже сделала шаг в сторону, но замерла. Глянув на пышущего недовольством юнца, она закусила нижнюю губу, повернулась к остальным чужакам, и её пристальный тяжёлый взгляд упёрся в Оливера — у которого от этого даже мурашки по спине забегали.       — Услуга за услугу, — на ломаном общем сказала жрица, и Эльтеннэ выпучил глаза.       — И что же ты хочешь? — он затаил дыхание.       Но жрица его не слушала, она вернулась, замерла перед Оливером и, наклонившись к его лицу, тихо прошептала:       — В твоей душе порок. Ты тянешь себя и друзей к смерти. Надев мёртвое прошлое на себя — с этими словами её ровный длинный ноготок чиркнул по короне, ключу и кольцу, — ты сам связал себя с Ушедшими. Глупо было принимать столь сомнительный дар от одного из них. — Её губы тронула улыбка, тогда как свои Оливер сердито поджал. — Внутри себя ты видишь то, чего не должен видеть. Туман и тьма сгущаются, а ты принимаешь их за свет. Охотно бродишь там, куда никто бы не сунулся по своей воле. Даже подобные мне стараются избегать таких мест. Скажи, дитя, не боишься ли ты остаться там навсегда? Однажды тебя вытащили, но что, если в следующий раз не получится?       Жрица замолчала и, продолжая разглядывать Оливера, начала ходить вокруг него. Роан было бросился на защиту избранника, но Гоар с силой вцепился в его плечо и отволок на несколько шагов. Он понимал, что если Оливеру грозит опасность, то первым, кто среагирует, будет решительно настроенный Эльтеннэ. Ему и секунды хватит, чтобы вскинуть лук, достать стрелу и выстрелить. Но раз он пока никак не реагирует, то и им вмешиваться не стоит. Хоть за друга и волнительно.       Роану было плевать на всех тёмных в пещере, на держащего его Гоара, на Эльтеннэ с его приказами, на себя: что бы ни случилось – Оливера он защитит. И что бы эта жрица ни сказала, всё будет относительно по-старому. Внутри у него закипала злость. Он уже был готов ринуться вперёд, но всё же старательно держался, больше боясь навредить Оливеру. Или скорее его сдерживало нежелание ругаться с ним, — вдруг, жрица что-то дельное скажет.       А сам Оливер старался успокоиться. Тело била мелкая дрожь, беспокойство внутри от слов эльфийки разрасталось. Оно, словно склизкие пальцы-черви, обволакивало его разум, лишая возможности чётко и собранно мыслить. Оно пробиралось к гулко бьющемуся сердцу, заключая в клетку своей хватки, отчего спокойное биение переходило на рваный быстрый темп. Оливер старательно храбрился, чтобы не ударить в грязь лицом перед самим собой, а жрица, словно проверяя его на стойкость, продолжала шептать:       — Ты боишься. Поверь, это хорошо. Это даёт понять, что ты не загнанный в угол зверь, что ты ещё не жертва. Однако пока и не охотник. С чего же всё началось? М? — Жрица замерла перед Оливером.       — С… кражи, — нехотя отозвался Оливер, виновато опуская голову.       — Нет, — жрица отрицательно мотнула головой. — Всё гораздо интереснее. Ты что-то сделал с тем, что украл. Но дело не в воровстве.       — Я не помню… — ещё более виновато прошептал Оливер.       — Чем бродить по замку, — жёстко сказала жрица, отчего Оливер даже вздрогнул, — лучше верни свои воспоминания в самое начало и броди по ним, раз уж ты занимаешься таким опасным делом.       Оливер замер. Откуда эта женщина знает о его снах? О том, что Эльтеннэ помог выбраться из одного из них? Что же ещё видит её пронзительный взгляд? Жрица без интереса глянула на Роана и застопорилась на Гоаре. Она подошла к нему, сделала круг и статуей замерла перед ним.       — Воин Чести… — задумчиво протянула она, и Эльтеннэ тихо заворчал. — Ты нечестен с сами собой. Хотя, — жрица махнула рукой, — прекрасно это понимаешь.Ты идёшь по правильному пути. Иногда сомневаешься. Редко… очень редко сомневаешься. Многое тебе даётся непозволительно легко. Ты знаешь, что в тебе горит яркое пламя? — её взгляд стал заинтересованным.       — Прошу, только не говорите, что я, в какой-то степени, особенный, — попросил Гоар, понимая фразу про огонь по-своему.       — О нет, ты обычный человек, со всеми своими "хорошо" и "плохо", — жрица рассмеялась. — Ты родился в совершенно обычной семье. В роду не было каких-то выдающихся личностей, но ты идёшь к тому, чтобы стать первым.       — Ты что, читаешь мысли? — Гоар вопросительно изогнул брови.       — Когда мне их показывают, — шепнула жрица, придвинувшись к нему ближе. — Кстати, — она сильнее понизила голос и придвинулась практически вплотную, — ты знаешь, что твой снежный готов многих на тот свет отправить из-за ревности?       — Знаю… — Гоар тихо выдохнул и покосился на Эльтеннэ, который что только рычать от злости не начал, таращась на них.       — Советую тебе либо отказаться от него, — на это заявление Гоар округлил глаза, — либо растопить лёд его сердца своим огнём.       — Он же не бесчувственная ледышка, не говорите так, — Гоар немного нахмурился.       — Прислушайся ко мне, — жрица сделала шаг назад, — если ты не справишься с ним, он тебя погубит. Твой огонь разжечь будет в разы сложнее. А вот если растопить холодный кусок льда, он станет приятной и ласковой водой.       Гоар озадаченно почесал макушку — во всех этих метафорах он был не силён. Мимолетно пришло осознание, что жрица даёт ему дельный совет, как бы подсказывая, что и как делать. Но ведь в отношениях с Эльтеннэ всё так неоднозначно! Когда говоришь ему идти прямо, он это понимает, как бежать в сторону. Если подумать (Гоар посмотрел на Эльтеннэ — очень недовольного Эльтеннэ, ревнующего, злящегося… принадлежащего ему), огонь и лёд ведь издревле принято считать врагами.       — А ты, — жрица обернулась к Роану, — тот ещё дурак.       Роан как стоял, так рот и открыл. Всем что-то эдакое говорили, а ему вон как прилетело. Он даже не нашёл, что ответить.       — Только и можешь, что как выброшенная из воды рыба ртом шевелить и хвостом бить, — женщина со страдальческим выражением на лице вздохнула. — Советую не оглядываться назад. И не отталкивать. Тебе и так это известно. Не будь упрямцем, иначе всё мимо себя пропустишь. — Жрица сделала решительный шаг к Роану и заглянула в его глаза. — Странно… ты так силён снаружи, и настолько слаб внутри, что просто поразительно. Хм…       Все удивлённо вскинули брови, когда жрица схватила Роана за одну из рук и поволокла за собой. Они скрылись за ближайшей колонной, и сколько бы Эльтеннэ ни напрягал слух, ничего услышать не смог. Он подбежал к Гоару, встал рядом и заискивающе глянул на него, а тот в ответ пожал плечами и, протянув руку, сплёл свои пальцы с его.       —За то, что ты не отдал моего сына в лапы змеям, – спасибо, — женщина склонила голову, и Роан напрягся. — Но, надеюсь, ты отдаёшь себе отчёт в том, что ты не снежный эльф?       — Не смей об этом говорить! — зашипел Роан, даже не пытаясь делать вид, что не понимает, о чём она. — Я знаю, кто я! И не нужно, чтобы остальные об этом знали!       — Ты такой же, как и твой избранник, — жрица облизнулась, — конечно, есть разница в ваших видах, но теперь тебе должно быть понятно, почему твой выбор пал на него. Вы же оба «скрытые».       — Не смей им рассказывать об этом! Слышишь?! Иначе я весь твой клан вырежу! Я снежный эльф! И точка!       — Сколько ярости в тебе, — рассмеялась жрица. — Можешь прятаться за ложью и масками, но тебе не удастся скрывать это всю жизни, айсараг… — она замолчала и издала хриплый стон, когда Роан выбросил вперёд руку и сжал её горло. — Никогда снежные эльфы не были четырёхрукими! Никогда у них не было вытянутых зрачков! Никогда их головы не увенчивали такие рога! Как долго ты будешь всё это скрывать? Всю жизнь не выйдет! У тебя нет друзей, ибо ты отталкиваешь их ложью, боясь открыться. Зелья не скроют твой взор, сколько бы ты ни спиливал рожки, они всё равно отрастут.       — Всю свою жизнь я прожил как снежный эльф! Так дальше жить и буду! Две тысячи лет я скрывал это и так и продолжу! Кто ты вообще такая, раз видишь всё это?!       — Не думай, я не провидица, скажу тебе то же, что и Воину Чести — я рассматриваю мысли, когда мне позволяют. А свои ты прячешь на диво хорошо и при этом хочешь, чтобы тебя увидели, ты кричишь об этом, но страх сдавливает горло. Истинные снежные эльфы – это ваши Древние, которых ты боишься, потому что видят они много больше моего.       — Айсараги хуже тёмных эльфов, — рыкнул Роан, — и ты хочешь, чтобы я признался, что отношусь к расе душегубов?!       — Кое-кто об этом уже знает, — жрица вздохнула более глубоко, когда пальцы соскользнули с её шеи.       — Никто об этом не знает! — Роан отрицательно мотнул головой. — Иначе меня бы давно казнили.       — Ха! — жрица весело рассмеялась. — Ваш правитель-командир точно в курсе. Не веришь мне – спроси у него, когда вернёшься. Я тебе повторяю: долго это скрывать не получится. Не теперь, когда ты в команде эльфа-недотёпы и мальчика, чей дух ещё не раскрыт. Воин Чести будет вашей путеводной звездой. Тебе лишь стоит открыться.       Роан тихо и судорожно вздохнул. Мало ему было приключений на его многострадальную рогатую голову, так теперь ещё и это. Он сам себя все эти века уверял, что он снежный эльф, думал о себе, как о снежном эльфе, представлялся им же. А стоило сунуться к тёмным собратьям, как зыбкий мираж начал растворяться. Роан чувствовал, что словно потерял что-то, какую-то часть себя. Его начало охватывать отчаяние.       — Позволь дать ещё один небольшой совет, — жрица скрестила руки на груди, никак не отреагировав на потерянный взгляд Роана, — поставь метку на мальчика.       — Да ты, верно, издеваешься надо мной?! — взбесился тот.       — Мальчик того стоит, — жрица покачнулась. — Ты хоть понимаешь, что всё это время не стоял на краю пропасти, а падал в неё, теряя себя? Ты хоть осознаешь тот факт, что эта троица пытается тебя вытащить из ямы, которую ты сам создал всем этим враньём? Не лги – и не будешь обманут. Я не могу сказать, что твой избранник не паук, уж слишком его образ расплывчат. Однако, вдохни спокойно, ни для кого из вас он не опасен. Но он многое держит в себе. Доверься ему, и он откроется тебе.       — Если не паук, что связывает его с арахнидами и всем этим паучьем царством?       — Не тот вопрос ты задаешь, великий лгун.       — Я не лгун! Ты прекрасно понимаешь мои опасения!       — Трусишка, — жрица оскалилась.       — Если я поставлю на Оливера свою метку, это разрушит всё, что я строил всё эти века!       — Ничего это не разрушит, — жрица махнула рукой. — Но настаивать не буду, решать тебе, дальше жить во лжи или признать, кто ты есть на самом деле, и вдохнуть полной грудью от притягательного запаха свободы.       Роан мотнул головой. Несколько раз он уже порывался рассказать «друзьям» о том, кто он, да как сам Бог отводил от этого, заставляя временить. Но если так, жрица права, — он и сам это осознавал, — если хочет честности от Оливера, то и ему нужно быть таким же. Но сознаваться, что он не совсем снежный эльф, а лишь наполовину — меньшую половину, — ему не хотелось. Больше пугал не тот факт, что он вышел смеском, а то, к какому виду относился.       Айсараги — раса бессердечных. Хуже тёмных тварей. Но ведь он не такой. Снежные эльфы нравились ему тем, что не смотрели на родственные связи, они смотрели на личность и не судили его по поступкам родных. Но ведь он снежный эльф. Должен был быть им. Его родители – чистокровные снежные эльфы. Почему же он получился таким? Вот уже загадка из загадок.       Роан с разумного возраста знал, кто он такой. Знал, на что способен и чего не мог. Никто ничего ему не говорил. Все эти знания пробудились в нём неожиданно. Сначала он думал, что всё это ложь, простая шутка разума. Но чем старше Роан становился, тем больше осознавал, что он больше айсараг, чем снежный эльф. Но открывшееся прошлое родной расы его пугало, вот он и загнал всё это глубоко внутрь себя, стараясь не вспоминать. А тут какая-то тёмная вытащила всё наружу за пару фраз. Смех, да и только.       А метка… Она лишала выбора. Роан для Оливера такого не хотел. Он и так не желал оставлять его ни при каких условиях, но метка свяжет их до скончания веков. Она станет эмпатическим узлом, из-за которого друг от друга нельзя будет ничего не скрыть. А тайны будут, от них никуда не деться, а чувствовать ложь в любимом… этого никому не захочется. Метка лишала почти всей свободы. Она заставляет зависеть друг от друга, словно жажда. Нескончаемая, непрекращающаяся, вечная жажда. И в случае, если в паре разлад, она становится пыткой... Но если царит гармония, то ничего подобного ощущаться не будет.       — Главное быть честным, — сказала жрица, выводя Роана из задумчивости.       — Прекрати читать мысли, — нахмурился тот.       — Это труда не оставляет, если они раскрыты, точно книга, — жрица пожала плечами. — Метка опасна, но она даст вам то, в чём вы так нуждаетесь. Она не тюрьма, лишь ошейник с поводком, который вы держите. Сами. Друг у друга. Чем это плохо?       — Ты не понимаешь, что это! — возмущённо воскликнул Роан.       — Твои знания не дают понимания, — парировала та. — Айсараги хоть и живут войной, но такое говорят и о моей расе. Но посмотри, — она развела руки в стороны, — разве я желаю тебе зла? Желаю его твоим друзьям? Отнюдь. Не все мы жаждем крови. А в этой глупой борьбе я потеряла трёх дочерей и сына. Тот, кого ты спас, – последний. — Глаза жрицы сверкнули холодом стали. — Каждый из нас терял важное, — она закинула руки за спину и медленно побрела обратно, — и от нас зависит, как мы всё это примем. Ответим на удар – и будем воевать всю жизнь. Пропустим его – и нас ничто не спасёт. Попытаемся защититься – и ничего не закончится. Этот круг из выбора никогда не разомкнётся. И чем больше ты плутаешь в потёмках из лабиринта вранья, тем сложнее будет распутать этот клубок. Одумайся, — она оглянулась на бредущего за ней Роана, — пока то, что ты выстраиваешь, не запутало тебя настолько, что ты сам не будешь понимать, что и где. Выйди из тупика, а то замуруешь себя.       — Говорить всегда легко, — нахмурился Роан.       — Тебя никто не заставлял идти этим путём, — жрица пожала плечами, — ты решил это сам. Пусть правда режет, точно кинжал, но ты будешь чист перед самим собой.       Жрица чуть посторонилась, когда Оливер кинулся к Роану, заглядывая в его глаза, которые тот старательно отводил. Оливер чувствовал, что Роан чем-то встревожен и даже напуган. Он зло зыркнул на жрицу, а та снова пожала плечами.       — Что она тебе такого сказала?! — зашептал Оливер.       — Дала совет, чтобы не лгал, — вместо Роана ответила жрица.       — Ты нам лжёшь? — Эльтеннэ удивлённо вскинул брови.       — Слушайте её больше, — проворчал Роан.       — Тупик размером с гору! — жрица театрально закатила глаза, её веселила сложившаяся ситуация с чужаками.       — Заткнись! — рыкнул Роан. — Думай, что говоришь! Я не хочу, чтобы из-за твоих слов друзья начали во мне сомневаться!       — Они и так будут, ведь ты лжец! — расхохоталась жрица.       — Я не лгу! — ещё свирепее прорычал Роан.       — Давай, — жрица, замерев, повернулась к нему. Её глаза сузились, а в них плескался задор и предвкушение, — ярись больше. Покажи себя.       Роан осёкся и замолчал. Тут и дураку понятно, что она злила его специально. Вот только теперь она посадила зёрна сомнения в товарищах, которые смотрели на него с подозрением. Причём самый подозрительным был Эльтеннэ. Оливер глядел больше с беспокойством, а Гоар с любопытством.       — Так она о… — начал было Эльтеннэ и тут же себя оборвал, когда Роан глянул на него с такой мольбой, что казалось, его сейчас удар хватит. — Я тебе больше скажу, — усмехнулся он, — мои старшенькие про это в курсе.       — Почему вы тогда молчали?! — в сердцах выкрикнул Роан, упав на колени. — Две тысячи лет…       — Боги, столько лет тужился, как будто запор, — Эльтеннэ хихикнул. — Да перестань, смысл бояться? Если учесть, что главы Инея в курсе? Никто тебя и пальцем не тронул.       Роан глухо застонал, пряча лицо в руках. Столько сил – и всё небесному скакуну под хвост. Словно и не тайна вовсе.       — Нам кто-нибудь объяснит, что вообще происходит? — поинтересовался Гоар. — Что ещё на наши головы свалилось, помимо того, что уже есть?       — Ничего не свалилось, — рассмеялся Эльтеннэ. — Просто раскрываются некоторые моменты, — он пожал плечами.       — Это что-то серьёзное, — констатировал Гоар. — Не думаю, что в иной ситуации Роан бы себя так вёл.       — Тут двоякая ситуация, — Эльтеннэ вновь пожал плечами. — Просто Роан не совсем тот, за кого себя выдаёт.       — Заткнись! — взревел тот, и Эльтеннэ вздрогнул. — Иначе я тебя на мясо пущу!       — Осторожней! — Гоар нахмурился и встал так, чтобы частично загородить собой Эльтеннэ.       — Будь я тебе врагом, — чуть дрогнувшим голосом сказал Эльтеннэ, — я бы с тобой ни в одно путешествие не отправился. — Он резко развернулся и быстрым шагом направился за медленно удаляющейся жрицей, всё-таки многие вопросы остались без ответов.       — Эй, — Гоар шустро догнал его и приобнял за плечи, — ты в порядке?       — Всё хорошо, — тихо отозвался тот, — немного испугался.       — Не беспокойся, я тебя в обиду не дам, — Гоар немного толкнул его, пытаясь подбодрить.       — Спасибо, — Эльтеннэ шмыгнул носом и повис на шее Гоара, отчего тому пришлось его нести.       Та волна ярости и гнева, что хлынула от Роана, напугала Эльтеннэ до дрожи во всём теле. Он никогда не думал, что может почуять подобное от него. Никогда не думал, что оно будет направлено на него. К такой угрозе стоит прислушаться и не пропускать мимо ушей. А потом, когда всё образуется и встанет на свои места, вспоминать ещё сотню веков…       — Надеюсь, — от тихого голоса Оливера Роан вздрогнул, — у тебя веская причина угрожать другу.       — Оливер! — Роан с паническими нотками в глазах развернулся к нему всем корпусом.       — Что на тебя нашло? Если он знает о тебе что-то такое и ничего не сделал, разве это не говорит о том, что он верный товарищ?       — Я… — скрипнув зубами от досады, Роан отвернулся.       — Ну, в любом случае я с тобой, — Оливер ткнулся носом в висок Роана. — Если подумать, — задумчиво протянул он, — то Эльтеннэ нам помог познакомиться. Так что давай будем ему за это благодарны, — Оливер попытался улыбнуться, хотя улыбка вышла кривой. Ему ситуация не нравилась, но всё-таки гнать коней он не собирался. Раз Роан что-то скрывает, значит, для него это важно.       Роан поднялся на ноги, утягивая за собой и Оливера, а после прижал к себе и обнял с такой силой, что у того кости затрещали.              — А обо мне ты ничего не скажешь? — полюбопытствовал Эльтеннэ, большими глазами таращась на жрицу.       — А… — женщина закатила глаза и издала страдальческий вздох. — Могу посоветовать не проходить Испытания и избавиться от «поцелуя мёртвого».       — Почему? Я ведь с этим даром могу столько всего сделать.       — Видишь ли, в чём дело, — жрица остановилась, пропуская мимо своих эльфов, которые перетаскивали тела, — этот дар тебе не нужен. Он делает тебя опасным. Ты никогда в жизни не сможешь его контролировать.       — Откуда такая уверенность? — вместо Эльтеннэ спросил Гоар, но ответа он не дождался: убежал помогать эльфийке тащить трупы.       — Оттуда, — отозвалась жрица.       — А всё-таки? — Эльтеннэ не сводил взгляда с Гоара, чувствуя, как червячок ревности копошится внутри.       — Пример прямо перед тобой, — жрица указала на Гоара, а тот взвалил оба тела на плечи и, охнув, под смех девчонки потащил, куда она указывала. — Ты себя не контролируешь. Ты как торнадо, сметаешь всё. Этот дар опасен не для тебя, но для тех, кто вокруг. Да и, — она поморщилась, — дары от мёртвых никогда ни к чему хорошему не приводят. Никогда.       — Но Нарэлас никогда не желал мне плохого… — протянул Эльтеннэ.       — Он мёртв, отпусти его уже наконец. Помни, но не цепляйся.       — Ты ведь ясноокая, — Эльтеннэ прищурился, — поэтому ты так хорошо всё это видишь.       — Вы называете это так, мы — иначе. Но суть одна. — Жрица пожала плечами. — Хочешь от меня совет? Повторюсь: откажись от дара. Тебе он не нужен. Если не откажешься, приложи все усилия, чтобы его обуздать, иначе ты потушишь свой огонь.       Они оба воззрились на Гоара, рядом с которым уже прыгали три девчонки, выкрикивая что-то на своём и хлопая в ладоши. Эльтеннэ не смог сдержать улыбки: девчонки его подбадривали, крича что-то вроде «человек, ты сможешь!», а Гоар в тот момент ощущал себя клоуном…