Демон

      Жидкое золото воздушным шариком медленно плывёт по нежно-голубому блюдцу. Крохотные пташки ловко ныряют в кучерявые облака и вырывают из их шерсти тонкие волоски. Задорный щебет этих удивительных созданий наполняет жемчужными красками пёстрый сад, раскинувшийся перед деревянным домиком, а их невесомые пёрышки смахивают с себя солнечную пыль, даруя цветам столь необходимый для жизни свет.       Горячая пыльца падает на веки и заставляет стаи ресниц взмыть вверх. Яркий взор раннего утра ударяется о малахит глаз, отчего мой лоб снова ныряет в подушку, и пробудившийся разум принимается судорожно вспоминать события минувшего дня. Разорванная блуза быстро воскрешает воспоминания, и щёки вспыхивают пламенем. Тонкие пальцы медленно ползут по слипшимся волосам и, запутавшись в них, больно сжимают в стальной хватке. Великие Боги, что же я делаю? Как можно с такой дикой силой желать человека, о существовании которого я узнала лишь три месяца назад? Месяц как впервые увидела! Невозможно так быстро влюбиться в человека, не-воз-мож-но… ни мне, ни ему.       Протяжный скрип заставляет мысли спасаться бегством, и встревоженный взгляд прилипает к робкому гостю, сжимающему в руках футболку. Турбулентный поток смешанных, уже давно позабытых чувств принимается колотить в виски и перекрывает дыхание. Хозяин дома приближается и опускается передо мной на колени. Смотрю в его глаза, ещё вчера они казались мне молочным шоколадом, но сейчас отчётливо вижу зелёный ободок, по-моему, такой цвет называется ореховым. Русые волосы коротко подстрижены, открывая высокий лоб и прямые брови. Завышенные скулы придают его лицу мужественности, а лёгкая небритость этот эффект лишь усиливает. Тонкие губы изгибаются в ответной улыбке на мой изучающий взгляд. Согласна, выгляжу странно, но оторваться от него не могу. Только сейчас, когда никто не мешает и никуда не нужно спешить, я могу вдоволь наглядеться на этого мужчину, так дерзко и бесцеремонно ворвавшегося в мою жизнь. — Выспалась? — разрушает тишину певучий тенор. — Да, — киваю я и подушечками пальцев дотрагиваюсь до его широкой груди, словно убеждаясь в том, что передо мной именно он, а не утреннее видение. — Думаю, в этом тебе будет удобнее, — улыбается Саша и протягивает мне свою футболку. Рука соскальзывает с его горячей груди и ложится на белый хлопок, сжимая мягкую ткань. Я поднимаюсь с кровати и ловлю пристальный взгляд на своём теле. Да, наверное, после того, что было вчера, стесняться глупо, но багрянец продолжает заливать мои щёки, а пальцы нервно расправляют «обновку».       Футболка по длине вполне сошла за платье мини, и необходимость в юбке отпала. Завтрак мы встречаем молча, утопая в своих мыслях. Я вижу в нём внутреннюю борьбу и понимаю её причины, ведь обручальное кольцо на его пальце я заметила ещё в день нашей первой встречи. — У тебя дети есть? — выпаливаю я, отчего мой любовник нервно вздрагивает. — Есть, — кивает он. «Отлично, женатый, с детьми! А собственно, чего можно было ожидать? — рассуждаю я. — Привлекательный мужчина, едва за тридцать, в самом расцвете сил, как говорится. С чего ему быть холостым? Мда, Алекс, ты попала, надо уносить ноги и прекращать эту переписку. Надеюсь, он к этому отнесётся легко». Мысль о том, что парню просто хотелось слегка отдохнуть от семьи и ничего кроме этого за его порывом не стояло, больно обжигает моё сердце, заставляя свинцовую пыль ложиться на израненную душу. — Я знаю, что у тебя есть муж и сын, — неожиданно говорит Саша, — мне Женька рассказал. — Угу, — выдавливаю я и решаю воплотить своё бегство в жизнь. — Ладно, я в гостиницу вернусь, все мои дела в Сочи завершились, можно и домой лететь. Резко вскакиваю со стула, отчего ветхая мебель падает на пол, ноги несут меня в комнату, где осталась моя одежда, но крепкие руки сжимают талию и припечатывают к стене. Глаза… они снова превратились в карюю бездну, снова затягивают меня своей бесконечной плотностью, а спокойное дыхание обжигает кожу. Руки упираются в его широкие плечи и тщетно пытаются сдвинуть с места. — Не уходи, — шепчет Саша. — Нам нужно поговорить. — Отпусти для начала, — недовольно фыркаю я, сомневаясь в том, что желаю своего освобождения. Стальная хватка разжимается, и мой пленитель отступает на шаг. Смотрю на него снизу вверх, ощущаю себя маленькой и беззащитной, но продолжаю шипеть, как напуганная кошка. Не понимаю себя, почему мне так хочется быть для него единственной, откуда берётся эта ревность? Он никогда не был моим, почему же так хочется сорвать с его пальца этот золотой обод? Обида за то, что он не дышит мной одной, поднимается из глубины души и окутывает ледяным терновником. — Да, мы оба несвободны, — нарушил молчание Минориум, — но я не хочу отпускать тебя. Да, я предатель и чувствую себя от этого отвратительно, но мысль о том, что не увижу тебя больше, разрушает моё сознание. — Давай забудем всё, что произошло межу нами вчера, сделаем вид, что ничего не было, и останемся друзьями, — выпаливаю я, пытаясь унять дрожь. — Я не собираюсь ничего забывать, делать вид и прочее, — спокойно, но при этом строго осекает он. — Ты дорога мне… очень. — Неужели? — ухмыляюсь я, выставляя все свои колючки, какие только могу найти. — Как же так вышло, маэстро? Его «хамелеоны» блестят раздражением, явно давая понять, что игры в этом случае неуместны, его ладонь ложится на стену рядом с моим лицом, а голос, приобретя суровые ноты, отчётливо чеканит слова: — Это плохо? — Нет, — сдаюсь я. — Нам обоим нужно успокоиться и подумать, как быть дальше. Ты же можешь задержаться здесь на пару дней? — Могу, — недовольно вздыхаю, но по неведомой мне причине жидкое тепло робко расползается по телу и дарит… надежду? На что? Саша отстраняется от меня и, лукаво ухмыляясь, говорит: — К тому же ты не дослушала моё новое произведение и не написала к нему текст. — У тебя тут что, рояль в кустах? — А то, — смеётся композитор, заставляя моё сердце таять. — Где здесь душ? — окончательно капитулирую я. Хозяин дома, добродушно улыбаясь, указывает мне на дверь, что в трёх шагах от меня, и я покорно следую к цели, жалея лишь о том, что этот золотой обод связывает его не со мной. Хотя зачем мне это?       Длинные тонкие пальцы бегают по широким белым клавишам и ласкают чёрные полосы, отчего цифровой инструмент поёт и плачет. Робкие нотки одна за другой выстраиваются в крошечные петли кружева и развиваются в невесомом потоке, басовые раскаты подхватывают эту вуаль и не дают упасть. Паузы сменяют звонкие голоса, и робкие звуки тихо вступают, окрашивая музыкальную основу невероятными красками и яркими искрами. Эти чарующие волны, синхронизируясь с ритмом моего сердца, заставляют откликаться на их шёпот, заставляют вспоминать то, что увлекает вперёд, что делает меня человеком. Столь тонкие вершины — вибрация тончайшей корочки льда, дрожь первой капельки, бегущей по этой прозрачной тверди, подгоняемой весенними лучами солнца. Зябкий, но при этом очень ласковый ветер провожает задорные ручейки в далёкий и сложный путь. Он не оставит их, сохранит и убережёт, а яркое светило подставит им свои широкие ладони и обогреет… так же, как и эта дивная музыка согревает мою душу. Мелодия набирает свой темп и усиливает голос, заставляя меня снова чувствовать, любить, оживать. Рождаться всегда сложно, а рождаться заново ещё и мучительно больно.       Нахлынувшие эмоции сжимают мою грудь стальной хваткой, и мысли в панике забиваются по углам. Буквы под стук несчастных клавиш покорно появляются на мониторе, но ритм не задаётся, а рифма складывается исключительно в стиле «палка-галка». Уперев локти в колени, недоверчиво смотрю на ноутбук, расположившийся между моих ног и смиренно ждущий новой атаки вдохновения. Но долгожданный натиск не появляется, и я откидываюсь на боковину дивана, прогибая спину и доставая пальцами до прохладного пола. Ноготки тонюсенько барабанят по керамическим листам, а взгляд блуждает по перевернувшейся комнате. Вдруг музыка умолкает, и чьё-то ментальное прикосновение обжигает мои бёдра. Я поворачиваю голову и ловлю оценивающую волну каре-зелёных глаз. — И на что ты смотришь? — звучит мой насмешливый голос. Саша молча поднимается и, оставляя фортепьяно в гордом одиночестве, приближается ко мне. Его рука ныряет под мои колени, а вторая скользит по спине. Один миг, и я уже парю над полом. — Куда ты меня несёшь? — хмурюсь я. — В спальню, — спокойно отвечает баритон. — Зачем? — Догадайся.       Дверь, получив мощный импульс, ударяется о стену и с жалобной вибрацией медленно возвращается обратно. Мягкая постель заботливо принимает меня, а широкая футболка слишком быстро покидает тело. Саша собственнически сдавливает мои колени и разводит их в стороны, в одно движение изгоняя кружево нижнего белья. Горячие губы изучающе гладят родинку на внутренней стороне бедра, а широкая ладонь сдавливает грудь. Не понимаю почему, но с ним я не могу держать себя в руках, не могу не о чём думать и, уж тем более, противостоять его воле. Лишь капля отчаяния одиноко плещется в его шоколадной бездне, предательски выдавая его душевные терзания. Он не хочет изменять жене, но и отказаться от меня не может… или попросту не желает. Теряя голову от нахлынувшей страсти, я резко срываю с него майку и, рыча, переворачиваю с себя на спину. Возвышаясь над своей жертвой, хищно впиваюсь в этот обрамлённый бархатом ресниц омут. Тонкие пальцы, едва касаясь ногтями кожи, скользят по его груди и прижимают плечи к кровати. Моё тело с грацией дикой кошки извивается и задаёт темп нашему безумному танцу. Кончиком языка плету на широкой шее ажурную вязь, нежная кожа моего лица самоотверженно истязает себя о небритую щёку, а лёгкие пытаются вобрать в себя запах его тела. Выпрямляюсь, бросая на источник своего помешательства пристальный взгляд, он так же безумен. Музыкальные пальцы скользят по моей щеке, я хватаю их губами и удерживаю в плену, отчего карие глаза прячутся за тонкими веками и мелодичный тенор приобретает хрипловатые нотки. Саша сжимает мои волосы и притягивает к себе, впиваясь в губы. Мы на миг забываем обо всём, сливаясь в едином экстазе, существуя здесь и сейчас, только друг для друга. Слегка отстраняюсь, но крепкая рука ложится на мой затылок и удерживает голову напротив его лица. Вижу, как эти глаза-хамелеоны жадно вбирают всю зелень моего взгляда. «Да, маэстро, — думаю я, отчего уголок губ медленно ползёт вверх. — Может, ты и не станешь моим, вот только и забыть не сможешь… никогда».       Лениво перекинув ногу через своего любовника, опускаюсь на смятую постель. Робко кладу голову на его грудь, горячая рука накрывает моё плечо и сильнее прижимает к себе. Слышу, как стучит сердце: «Тук, тук», вторит моему и гонит по крови сладкий ликёр бушующих чувств. Приподнимаюсь на локте и заглядываю в его глаза — зелёный ободок вновь окружил шоколадное кольцо возле зрачка, удивительное явление, такое же необычное, как и его обладатель. Снова этот печальный блеск, снова этот груз вины, но даже сейчас железная хватка не даёт мне отдалиться, а самое страшное — я не хочу бежать, хочу остаться рядом… ещё мгновение.  — Не уходи, — предательски дрожа, шепчет мой голос. Минориум притягивает меня к себе, касается губами лба и, улыбаясь, отвечает: — Не бойся, малышка, я рядом. — А всегда ли так будет? — неожиданно возникает голос в моей голове, и я судорожно натягиваю на себя одеяло. — Уходи, — крутится рециклом мысль. — Я не ошибся в тебе, — хохочет Дярго, — ты такая же, как и я. Ты — вечно голодный хищник, которому всегда и всего мало. Не могу слышать этот ледяной голос и утыкаюсь в плечо Саши, ища защиты… тщетно.