Другая сторона

«Сконцентрируйся... Закрой глаза... Пропускай магию через себя, дай ей наполнить тебя, почувствуй её поток...» – бархатный голос магистра Ларелиуса звучал в ушах Ксандрии, и та слушалась. Она закрывала глаза, расслаблялась и тут же чувствовала прилив магических сил. У неё была особая чуткость к природной магии, пронизывающей буквально всё – каждое живое существо и каждый неживой объект. Это сплетение восхищало юную эльфийскую волшебницу. Магистр не раз утверждал, что она отмечена самой Мистрой. Однако Ксандрии всё ещё предстояло многому научиться. Она не гналась за быстрым успехом, свойственным многим способным и амбициозным ученикам, предпочитая наслаждаться процессом создания каждого заклинания, легко ориентировалась в чистом волшебстве и стихийной магии. С самого начала своего обучения эльфийка предпочитала созидание разрушению. Не каждый мог похвастаться таким усердием, даже осознавая, что настоящее владение магией требовало многолетних трудов. В среде изучающих тайные знания не редкостью были случаи, когда молодые волшебники, желая получить всё и сразу, заключали договоры с высшими существами. Силу они получали действительно огромную, позволяющую направлять магию одним усилием воли, но за это должны были отдать что-то ценное – душу, какую-нибудь эмоцию, способность, в крайнем случае принести в жертву кого-то родного – и с того момента, как заключался контракт, они становились чернокнижниками. Здесь, в спокойном и светлом городе Сильверимуне, где жило и обучалось множество волшебников и чародеев, десятилетиями постигающих тайные знания, это не приветствовалось. Всё-таки по большей части это означало выбор пути хаоса и разрушения. Ксандрия родилась в семье лунных эльфов. Её родители были странниками, оба родом из Сильверимуна, которые вернулись на родину, стоило им только узнать, что они ждут ребёнка. Молодая семья поселилась на окраине города. Жили бедно, но на самое необходимое хватало. Однако с рождением дочери выживать стало намного сложнее. Тогда отец Ксандрии, Ирион, решился попробовать продать единственную ценность, найденную им давным-давно где-то в диких землях Севера – перстень с редчайшим звёздным сапфиром, по его словам, приносящий удачу. И по случайности этим волшебным предметом заинтересовался один из влиятельных и уважаемых магов – Авалон Ларелиус. Он сам прибыл к родителям Ксандрии и попросил показать реликвию, в которой узнал именной перстень своего предка Эмбера Ларелиуса, потерянный им много лет назад во время путешествия по северным землям. За украшение Авалон предложил такую цену, что на эти деньги можно было бы беззаботно жить несколько лет. Такая неожиданная щедрость буквально потрясла бедных эльфов, однако достопочтенный маг заверил: это меньшее, что он может сделать для них. Через несколько лет, когда Ксандрия захотела учиться магии, и дело осталось за малым – определиться с наставником, магистр Ларелиус снова появился на пороге их дома. Именно он углядел в девочке большой потенциал и впервые сказал, что, должно быть, она отмечена Мистрой. Так называли всех, кто от природы имел склонность более чутко ощущать магические потоки вокруг себя и управлять ими. Ксандрия начала обучаться у магистра. Помимо всего прочего, любопытная ученица таскалась везде хвостиком за единственной дочерью Авалона, Ностурой, которая была старше её на пару десятков лет. Что такое двадцать лет для эльфа? Объективно – не очень большая разница, но для любого ребёнка невероятно огромная. Утончённая серокожая девушка с особым интересом к магии фейри казалась Ксандрии идеальным примером для подражания во всём. Сильная, волевая, целеустремлённая, дипломатичная, обаятельная – всё это о ней, о Ностуре. Но маленькая девочка ничего не знала о её обратной стороне – тяга дочери магистра к познанию была столь сильна, что даже хаотична, Ностура часто игнорировала правила, лезла далеко за пределы своего понимания, разочаровывалась, но это не останавливало её. Были новые попытки понять и научиться использовать сложные магические формулы, затем снова перешагнуть свой предел, и как-то в череде неудач родилось желание получить силу, позволившую бы сотворять заклинания любой сложности одним лишь усилием воли. А путь к этому был только один – магический контракт... Шли годы. Ксандрия росла, хорошела и делала успехи в магической практике, её семья стала теснее общаться с Ларелиусами, а однажды Авалон предложил им официальное покровительство своего влиятельного и уважаемого дома. Это была величайшая честь. Так простая девочка Ксандрия из семьи обыкновенных странников стала Ксандрией Ларелиус. Всё это произошло незадолго до отбытия Ностуры из Сильверимуна. Магистр отпускал её с тяжёлым сердцем, но понимал, что так будет лучше – ей нужно было дать шанс найти то, что она ищет. В конце концов, многие молодые маги пускались в путешествия для того, чтобы познать что-то новое и попрактиковаться в том, что уже умеют. От Ностуры долго не было никаких вестей. Но едва ли Ксандрия могла о ней забыть. А в этот спокойный день даже не подозревала, что услышит от своего учителя. Начиная свои занятия, как всегда, с упражнений на концентрацию, она периодически поглядывала на магистра Ларелиуса, который всё это время стоял перед окном, открывающим прекрасный вид на город из кабинета, находящегося почти на самой вершине башни Академии – выше была только площадка для астрономических наблюдений. Авалон был не только магом, исследователем, искателем тайных знаний, но ещё и астрономом, а его кабинет был заставлен различными измерительными приборами. Однажды, не сдержав своего любопытства, Ксандрия заглянула в один из дневников магистра и увидела на страницах аккуратные наброски небесных тел, описания наблюдений и множество непонятных вычислений. Это поразило юную волшебницу, но всё же не так глубоко, как магические практики, которые стали к тому времени неотъемлемой частью её жизни. Сейчас магистр выглядел болезненно, на его лицо легла тень, а проблёскивающей в чёрных с сине-зелёным отливом длинных густых волосах седины словно стало больше – как звёзд в безлунную ночь на тёмном бархатном небе. – Магистр Ларелиус, позвольте узнать, что у Вас случилось? – поинтересовалась Ксандрия, закончив разминку и играя сплетениями магической энергии на кончиках пальцев, легко ощутимыми даже на физическом уровне. – Наверное, я очень плохой учитель. И худший отец. – Почему Вы так думаете? Авалон поднял взгляд своих густо-синих глаз на любопытную ученицу. – Я должен был быть самым лучшим примером для своих учеников и самым строгим учителем для своих детей. Но я не смог, не справился с этими задачами. – Но что именно заставило Вас так думать? Я думаю, что как учитель Вы просто прекрасны, и Вы всегда относились ко мне, как к родной дочери. Я счастлива, что обучаюсь именно у Вас, магистр Ларелиус. Вы лучший наставник! – молодая эльфийка заполняла долгую паузу, как умела. – Спасибо за такие тёплые слова... Но, боюсь, они не смогут облегчить моих терзаний. До меня дошли сведения, что Ностура всё-таки заключила магический контракт с архифейри, как когда-то хотела... А я предупреждал её, я рассказывал ей, какова может быть цена. – Серьёзно? – Ксандрия не могла и представить, как можно пойти против естественного хода вещей. – Нет, я не понимаю... Это ведь совершенная правда? Никто не мог Вас дезинформировать? – К несчастью, это правда. Могу понять твоё смятение. Сначала я и сам не хотел в это верить, – горько усмехнулся Авалон. – Но у меня нет выбора. – Будь я на Вашем месте, я бы сделала всё возможное, чтобы переубедить её. А если не получилось бы, заставила бы раскаяться! – Понимаешь, Ксандрия, не так-то легко разорвать договор подобного рода, всё равно цена должна быть уплачена. А все высшие существа не лишены коварства. Они отнимают самое ценное и зачастую манипулируют чернокнижниками так, что те и не подозревают, что выполняют чью-то прихоть, а не действуют по своей воле. Возможно, я не должен был объяснять, я должен быть запугать её до смерти. – Почему Вы этого не сделали? – сейчас Ксандрия казалась безжалостной карательницей, собирающейся совершить праведный суд над преступником и дающей ему возможность сказать своё последнее слово. – Я надеялся, что донёс до неё, чем опасны такие договоры. Надеялся, что научил обуздывать огромное желание познать больше тайн, научил применять свои способности для того, чтобы стремиться к поставленной цели самостоятельно и планомерно. А Ностура... Понимаешь ли, она всегда была такой... несколько хаотичной. Да, она умеет делать вид, что слушает и прекрасно понимает. Она правильно рассуждала, когда я говорил с ней. Но я очень сильно заблуждался, попался на том, о чём так хорошо знал – на её способности говорить то, что хотят услышать от неё окружающие, а делать всё по-своему, да так, что никому будет невдомёк. – Я бы не простила её за это. – Понимаешь, Ксандрия, – магистр тяжело вздохнул, запахивая тёмно-синюю, расшитую золотой нитью мантию так, будто в его кабинете было очень холодно. – Я её отец, её родная кровь. Я очень люблю свою дочь и никогда ни за что не смогу возненавидеть. – Но её поступку нет оправданий! Авалон пропустил последние слова своей ученицы мимо ушей и отошёл от окна. – А вчера мне пришло письмо. Ностура написала, что держит путь в Невервинтер, чтобы присоединиться к ордену Многозвёздных Плащей. И это даёт мне надежду. Она будет окружена великими волшебниками, занимающимися магией, как наукой. Возможно, она использует полученную силу во благо и никогда не будет сожалеть о той цене, которую ей пришлось заплатить. После этого разговора магистр Ларелиус отпустил Ксандрию, сославшись на то, что не может больше сегодня заниматься с ней, и попросил его извинить. Да и та сама думала, что после таких вестей у неё ничего бы не вышло. Все мысли были только о том, как могла пойти против очевидных правил та, кого Ксандрия считала идеальным примером для себя. Разочарование надолго поселилось в её сердце. Но не навсегда.