Другая сторона

Странники снова встретились уже после того, как Леди Джиллиан вернула им всем настоящий облик. Занимался рассвет, но Протекторат ещё спал. Путникам встречались только редкие прохожие, в основном торговцы, спешащие в свои лавки. – Что в итоге мы имеем? – стал размышлять вслух Касавир. – Только один свиток с неизвестного рода магией, – разочарованно пробубнил Блэкторн. Ксандрия долго думала, стоит ли говорить остальным о своих наблюдениях, но когда четыре пары глаз посмотрели на неё с ожиданием объяснений, решилась: – Джайрион лжёт странникам, как и лорд Неверембер. – Тоже мне новость! – фыркнул Валдар. – Все правители так или иначе лгут! – Дело в том, что будь Джайрион честен, его преимущество перед нашим нынешним лордом-протектором было бы очевидным. Но меня беспокоит не сам факт лжи, а то, что за ней скрывается. Когда я пришла ещё на первое собрание, я застала Неверембера в тот момент, когда он ругался с Каватосом, что тот не уследил за короной. А странникам он сказал, что она на месте! Что было бы, если бы мы пришли в Хранилище, а её там не оказалось? Джайрион в свою очередь утверждал, и вы это слышали, что он носит настоящую корону, и что он – наследник лорда Алагондара. Но так может сказать любой проходимец, и проблема как раз в этом. А Джайрион – последний архимаг Многозвёздных Плащей, некогда известный за своё великодушие, честность и уверенность в том, что именно магия станет краеугольным камнем дальнейшего возвышения и процветания Невервинтера. У него действительно было, что предложить. И он мог возглавить Совет Магов. А Совет управлял бы городом. Так что притязания Джайриона в какой-то мере обоснованы. Я не совсем понимаю, почему он решил действовать иначе... – Погоди-погоди, а откуда тебе это всё известно? – перебил Ксандрию Шедар. – В Невервинтере ещё остались те, кто помнит время до Катаклизма. – Это ты верно подметила! – победно воскликнул Валдар и вдруг схватил Ксандрию за запястье левой руки, резко вывернув его и обнажив татуировку в виде лучистого серпа с круглой линзой в центре. Эльфийка вскрикнула от неожиданно сильной боли. – И ты одна из них! – Что это? – солнечные отблески в глазах Касавира потухли – эльф никак не ожидал такого поворота событий. – Это всего лишь символ магии! Неважно, что Многозвёздные когда-то использовали его, он давно уже стал нарицательным. – Как бы не так! – Блэкторну обязательно нужно было вставить своё слово. – Я видел его, когда перебирал свитки, буквально на каждом из них! Неужели это «невероятное совпадение»? – Так и есть! Вы не знаете, кто, когда и зачем сделал мне эту татуировку, – спустя несколько секунд Ксандрии всё-таки удалось выдернуть руку из болезненной хватки паладина. Но Валдара уже было не остановить. – Да тролль с ним, кто бы это ни был! Я думаю, всем будет куда интереснее узнать, кем является Ксандрия на самом деле, – он бросил на эльфийку испепеляющий взгляд. – Я ещё в Хранилище заподозрил, что с тобой что-то не так, только ты могла сопротивляться чарам Ностуры. И этот знак, я вспомнил, что видел его в Башне Плащей. Я тогда ещё не мог понять, как всё это связано, но теперь-то всё ясно! Дальше я нашёл одного очень старого человека, который знает о твоём прошлом. Это было нелегко, ради этого пришлось даже ненадолго покинуть Невервинтер. – И кто же этот человек? – эльфийка скрестила руки на груди и приподняла правую бровь. – Его зовут Крис Чендлер, он художник. Насколько я понял, именно из-под его кисти вышли портреты некоторых... эээ... магов. – Чендлер ещё жив? – О, да. Но дни его, увы, сочтены. Он рассказал мне кое-что интересное. Ксандрия – лунная эльфийка из благородного дома Ларелиус, родом из Сильверимуна. Так же, как и Ностура. Старикашка проговорился, что вы в действительности были очень близки. Кроме этого, ты не была чернокнижницей, а в те времена прекрасно владела неискажённой магией. Жаль, что господин Чендлер ничего не смог ответить на мои вопросы о твоей судьбе после Катаклизма. Мол, видел тебя пару раз, а потом как под землю провалилась, и всё. Он не понимал, зачем мне эта информация, но я цеплялся за каждую мелочь. И не зря! Ксандрия, признайся, что ты на стороне Плащей, и мы тебя не убьём. – Но это не так! Зачем мне признаваться в том, что не является правдой? Вместо ответа Валдар схватился за булаву. Блэкторн, увидев, что его друг приготовился атаковать, и сам потянулся к луку и колчану, но остальные двое не двинулись. – Да бросьте! Если бы я была на их стороне, стала бы я вам помогать? – А может быть, твоя задача – втереться в доверие и подкинуть нам какую-нибудь загадку, над которой мы все будем ломать голову, а за это время вы успеете воплотить в жизнь какой-то из ваших планов? – подхватил лучший друг паладина. – Вот, например, свиток, кто знает, насколько достоверная в нём информация? – Я не знаю! Я могу сказать только очевидное – он содержит магические письмена, которые я не могу расшифровать! И могу сделать вывод, раз он лежал в таком месте, о котором редкий странник подумает, значит, он не предназначался для чужих глаз. – А вдруг это было подстроено? Первым, кто возразил пустившимся во все тяжкие Валдару и Блэкторну, был Касавир: – Это вряд ли возможно. Я склоняюсь к версии, что Ксандрия сама не знала, кем на самом деле являются эти Плащи Вознесения. Я видел, как она побледнела, стоило только ей услышать, что они последние из Многозвёздных, и едва не упала в обморок, когда Кабал назвал имена. Такую реакцию нельзя изобразить намеренно. – Спасибо, Кас, – эльфийка с благодарностью взглянула на клирика, так или иначе поддерживающего её уже не в первый раз. – Рано меня благодарить. Но я думаю, что всё не так безоблачно. Раз ты когда-то была связана с Многозвёздными и раз нашла своих, это может означать, что теперь ты можешь предать нас в любой момент. – Да! – воскликнул Шедар. – Точно! И мы расскажем об этом Каватосу. Пусть он решит, что с тобой делать. – Я надеялся разобраться самостоятельно, – Валдар опустил оружие. – Но Шедар прав, Каватос должен знать, заодно присмотрит, чтобы никто не помешал нам разгадать планы и совершить возмездие. – Я не могу предать вас. Плащи Вознесения не те маги, кого я знала раньше. Мне кажется, что Дальний мир изменил их даже больше, чем может показаться на первый взгляд. И я не договорила: Джайрион действует не так, как должен действовать мудрый архимаг. Не исключено, что это не просто так, это часть не известного нам плана. – Вот и узнаем, – прищурился паладин. – Хотелось бы узнать, – с тяжким вздохом подытожил Касавир. До самого Зала Правосудия Ксандрия не участвовала в разговорах странников. Её занимали мысли о свитке, о том, сможет ли Каватос его расшифровать, но из всего, что беспокоило эльфийку, это было самым малым. Теперь ей предстояло переосмыслить многое. Много лет Ксандрия мечтала услышать заветные слова о том, что Ностура жива, но в действительности они доставили ей невыносимую боль. Как сильно Дальний мир извратил чернокнижницу? Можно ли спасти её от пагубного влияния тех кошмаров, что ей пришлось пережить? Почему в Хранилище она не узнала Ксандрию? Или всего лишь не подала виду? Столько вопросов и ни одного ответа. Проблемы того времени сейчас показались бы Ксандрии смешными... Когда молодая эльфийка окончательно обосновалась в обществе Многозвёздных, она стала часто проводить время в саду, который содержался магами на одном из нижних этажей Башни. Здесь волшебники, которые занимались той частью магии, что была неизменно связана с природой, могли свободно практиковаться, некоторые другие выращивали свои алхимические ингредиенты. Но Ксандрия приходила сюда не за этим. Несмотря на то, что приходилось тратить много времени на чтение старых толстых фолиантов и практиковаться в сложных заклинаниях, она всегда находила несколько минут для того, чтобы навестить Ностуру. А её можно было застать чаще всего именно здесь. Если чернокнижница совершала какие-то ритуалы, то Ксандрия просто наблюдала за ней, не вмешиваясь, иногда даже прячась где-нибудь, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание. Она мало что понимала, но происходящее неизменно притягивало взор волшебницы и гипнотизировало её. А если она заставала Ностуру ухаживающей за садом или просто отдыхающей в этом небольшом уголке природы, то можно было и поговорить. – Ларс говорит, ты очень способная ученица, – как-то раз отметила чернокнижница, когда Ксандрия снова пришла к ней. – Я стараюсь не разочаровать его. К тому же, мне нравится то, чем я занимаюсь. – Я же говорила, тебе у нас понравится, – Ностура улыбнулась и продолжила собирать круглые синеватые ягоды с куста терновника. – И... я горжусь тобой. Ксандрия вновь почувствовала тепло, рождающееся где-то внутри и разливающееся по всему телу. Это ощущение неизменно возникало, когда она говорила с чернокнижницей и слышала от неё приятные слова. Конечно, волшебницу не могла не радовать высокая оценка со стороны наставника, но даже очевидные успехи в магической практике и мысли о том, как гордился бы своей ученицей магистр Ларелиус, не вызывали того чувства. Что это было? Ксандрия не могла ответить на этот вопрос и даже не знала, с кем об этом можно поговорить. Доверяла она здесь пока что только своему наставнику, магу-северянину по имени Ларс Ранта, и Ностуре. Но беспокоить Ларса тем, что не касалось непосредственно волшебства, не хотелось, а говорить с Ностурой о чувствах, которые она сама и вызывает, было неловко и даже немного страшно. И это стало своеобразной проблемой. Со временем все необычные ощущения и сопровождающие их туманные мысли только разрастались и становились чётче. Каждое проявление ласки и заботы ценилось Ксандрией выше любого сокровища. Если она не видела Ностуру больше одного дня, а такое изредка случалось, то начинала беспокоиться и чувствовать необъяснимую тоску. А когда замечала чернокнижницу беседующей с кем-то из волшебников, весело смеющейся, когда в глубине её невидящих глаз пробегали живые огоньки, внутри поднималась сковывающая грудь ревность. И так каждый раз. Иногда по ночам воображение подкидывало Ксандрии образы, как Ностура развлекается в постели с очередным магом, как изгибается под его поцелуями и комкает изящными бледными пальцами простыни... От этого становилось не по себе. Хотелось вторгнуться в это действо и прекратить его. Бывало, что под гнётом мыслей, которые не удавалось отогнать, Ксандрия плакала, захлёбываясь слезами. Нельзя сказать, что она не пыталась избавиться от этих ощущений. Сначала эльфийка верила, что общение с другими волшебниками пойдёт ей на пользу, она перестанет думать о Ностуре. Так в её жизни появились тифлинги Кайрон и Орианна Шаттербоун. Орианна была весьма приятной особой, обладающей музыкальным талантом и нередко развлекающей собратьев по ордену своей игрой на лютне и пением, однако пришлось приложить усилия, чтобы завоевать её доверие. Общаясь со многими, та по-настоящему доверяла лишь единицам. Кайрон, её старший брат и искусный зачарователь, сам приметил Ксандрию и предложил ей заняться изучением артефактов. Однако всё это не отвлекло эльфийку от чувств к Ностуре. В конце концов, терпеть стало невозможно, ей захотелось открыться чернокнижнице, но сначала она решила поговорить с Ларсом. Даже если он не захочет или не сможет помочь своей ученице разобраться, то всё равно ей станет легче, она хотя бы выговорится. Медлить Ксандрия не стала. Тем же вечером она разыскала наставника, который, по счастливому стечению обстоятельств, в гордом одиночестве восседал за столом в обеденном зале. Едва увидев эльфийку, Ларс спросил: – С визитом в столь позднее время? Что-то случилось? – И да, и нет, – начала та, чувствуя, что вся мелко дрожит под пытливым взглядом северянина. – Хочу поговорить, если у Вас есть несколько минут. – Конечно, для тебя – всегда. – Мне очень трудно в последнее время сконцентрироваться на занятиях. Меня обуревают странные чувства. И я не знаю, что с ними делать. – Чувства? Расскажи поподробнее, – маг жестом пригласил ученицу присесть за стол. Ксандрии предстояла сложная задача – рассказать о своих переживаниях, коротко, но понятно, ничего не упустив, но при этом не называя никаких имён и не делая ни малейшего намёка на Ностуру. От осознания этого стало труднее говорить. За каждое слово волшебнице приходилось бороться с собой. – Среди магов есть кое-кто... Меня очень сильно тянет к нему. Каждый раз, когда вижу его, возникает такое странное тепло внутри. И уж тем более, когда мы говорим... Мне постоянно хочется быть рядом, хочется прикасаться к нему, слушать его голос, неважно, о чём мы будем говорить. Думаю о нём каждую свободную минуту... И очень боюсь, что он может быть близок с кем-то другим... От этих мыслей начинает разрываться сердце. – Ты просто влюблена, и это нормально. Однако для любого мага подобные чувства – тяжёлое испытание. Они могут как открыть путь к неограниченному источнику силы внутри тебя, так и уничтожить всё, на что ты способна, в одно мгновение. Во времена моей юности у меня был друг. Мы вместе начали изучать стихийную магию. Он всегда был на шаг впереди меня, очень талантливый человек. Но бесповоротно влюбился в какую-то солнечную эльфийку, решительно его отвергнувшую за то, что он не её расы... Как итог – разбитое сердце и полная неспособность сотворить даже простое заклинание. Я пытался его поддержать, но он стал всё больше и больше отдаляться от меня и от других своих приятелей. Наши пути разошлись. Я здесь, а что стало с ним, не знаю. – Очень печальная история. Так что же мне делать? – Это зависит от того, готова ли ты пойти на риск и принять то, что твои чувства могут оказаться невзаимными. – Я не уверена, но уже не могу держать их в себе, и мне очень страшно. – Это естественно. Больше всего нас страшит именно неизвестность. Впрочем, пытаться похоронить чувства в себе, так и не узнав, может ли ответить на них объект твоей любви, тоже не лучший выход. Всё это может отразиться на твоём владении магией. – Я знаю. – Хорошо. Позволь узнать, кто же завладел твоим сердцем, Ксандрия? – наконец прозвучал тот вопрос, которого боялась молодая волшебница. – Я не... В общем, это не важно... – пробормотала она, краснея, опуская взгляд и заправляя прядь волос за ухо. – Понимаю, – Ларс улыбнулся. – Ладно, пусть это будет твоей маленькой тайной. Что ж, я советую тебе мягко намекнуть о чувствах своему... избраннику. И буду надеяться, что скоро ты сможешь вернуться к занятиям. И не забывай упражняться в концентрации! – Спасибо, мастер, – эльфийка поднялась из-за стола и на секунду задумалась. – А если бы... если бы я вдруг призналась, что влюбилась в женщину, что бы Вы сказали? – В женщину? Серьёзно? – Ларс крайне удивлённо взглянул на Ксандрию, а потом вдруг расхохотался. Эльфийке сразу же захотелось слиться с ближайшей стеной или же просто исчезнуть, как будто её никогда здесь и не было. И какой чёрт дёрнул её за язык? – Чисто гипотетически... – промямлила волшебница, пытаясь оправдаться. – Скажу тебе по секрету, ты можешь любить, кого захочешь, только не забывай, что не всем это нравится. – Так же, как и межрасовые браки? – Именно. И... позволь задать ещё один вопрос. Ксандрия только кивнула. Она была поражена тем, что её наставник отнёсся столь благодушно к такому смелому заявлению. – Чисто гипотетически... Не Орианна Шаттербоун ли это? – Нет, я же сказала... – Послушай, на пустом месте такие вопросы не возникают, – Ларс снова хохотнул. – Уж я-то знаю. Знает? Но откуда? Трудно было поверить, что он мог когда-то оказаться в похожей ситуации и прийти к таким выводам. Однако теперь уже ничто не мешало Ксандрии рассказать всё предельно честно и подробно. Но она обещала себе не говорить о Ностуре, поэтому просто коротко возразила: – Нет, это не Орианна. – Ага, значит, кто-то другой? Ясно, ясно. – Да, да. Но всё же спасибо, что выслушали меня. – Если будет нужен совет, обращайся. Я не откажу. – Я обязательно учту это. Ладно, мне пора. Хорошего Вам вечера, – попрощалась с наставником эльфийка и почти бегом припустила в личные покои. – И тебе хорошего вечера. Буду надеяться, что твой избранник или избранница ответит тебе взаимностью! – махнул рукой вслед убегающей ученице Ларс Ранта. В эту ночь Ксандрия не сомкнула глаз. В тенях, дрожащих от пламени свечей, она видела образ Ностуры, а разыгравшееся воображение дорисовывало детали. Чернокнижница то радостно улыбалась, то злилась, то грустила. Но во всех проявлениях эмоций она была безусловно прекрасна. Так же прекрасна, как следующим утром, когда пришла в сад, где её уже дожидалась Ксандрия, сидя на камне в дальнем углу и листая книгу, которую несколько дней назад взяла у Старборна, волшебника, буквально одержимого Дальним миром и пишущего о нём самый полный, по его словам, трактат. Собственно, в руках эльфийки и была одна из частей его труда, которую маг попросил оценить «трезвым и незамутнённым» взглядом. Ностура появилась в саду в простом повседневном платье и тёмной накидке, заколотой на груди фибулой с символом Многозвёздных. Чернокнижница неторопливо спустилась на нижний ярус, где стены были увиты плющом, а вокруг маленького прудика с искусственным ручьём-водопадом толпились кусты волшебных растений, остановилась, смотря перед собой, и вдруг заговорила: – Я знаю, что ты здесь. Ксандрия притихла и даже задержала дыхание. – Я вижу тебя, как бы ты ни пряталась. Выходи, не бойся. Волшебница медлила. Дыхание перехватило от осознания, что сейчас свершится нечто очень важное. – Что ты тут делаешь в столь раннее утро? – Ностура обошла прудик и оказалась прямо перед Ксандрией. – А... М... Ничего, читаю, – немного нервно ответила волшебница, закрывая книгу и кладя её на колени. – Что это? – Это?.. Мне Старборн дал свою книгу, просил оценить. – О Дальнем мире? – Ага. Ностура тяжко вздохнула. – Я бы не советовала тебе увлекаться этой темой. – Я и не увлекаюсь, – пожала плечами Ксандрия. – Хотя кое-какие интересные гипотезы тут есть. Чернокнижница отвела взгляд чёрных каменных глаз куда-то в сторону, и на несколько мгновений воцарилось молчание. Самое время было начать разговор, возможность для которого могла так легко ускользнуть. – Я хотела с тобой поговорить кое о чём... – мысли младшей эльфийки тяжело и неохотно превращались в слова, но молчать было ещё тяжелее, она прекрасно это понимала. – О чём же? – Ностура вернулась вниманием к волшебнице. – Но я не знаю, как начать... Боюсь, вдруг ты разозлишься, услышав то, что я хочу сказать, и нашлёшь на меня проклятие. – Я? Проклятие? На тебя? – чернокнижница рассмеялась, и от её приглушённого смеха по коже Ксандрии побежали мурашки. – Даже не представляю, что может случиться, чтобы я это сделала! Чернокнижница, не способная использовать свою силу во зло. – Может быть, это будет и не во зло... – Ксандрия по привычке потянулась к уху, только заправлять за него было нечего – перед выходом из покоев она завязала волосы в аккуратный низкий пучок. Ностура переменилась в лице и нахмурилась, увидев знакомый нервный жест. – Выброси это из головы. Немедленно. Слышишь? – дождавшись хотя бы согласного взгляда, она продолжила. – А теперь я тебя слушаю. – Я люблю тебя, – прошептала Ксандрия одними губами. – Что ты сказала? – Я люблю тебя! – выпалила волшебница и закрыла лицо ладонями, чувствуя, как щёки тут же начали гореть. Несколько секунд Ностура пребывала в замешательстве. Затем она опустилась на колени перед Ксандрией и попыталась отвести её руки от лица. – Ты серьёзно? – Да, но я знаю, я не имею права на эти чувства, они такие... Такие... – Неправильные? – Да, да... Я пыталась их укротить, убить, но у меня ничего не вышло! – Глупая, зачем ты это делала? – Ностура обхватила Ксандрию и прильнула щекой к её груди, отчего сердце младшей эльфийки бешено заколотилось. – Я не надеялась на взаимность. Я видела, как мило ты общалась с разными волшебниками, и думала, что наверняка с кем-то из них была близка. Конечно, я всегда получала от тебя немало внимания, но мечтала о чём-то большем... Всё это сводит меня с ума! – Не скрою, я пользовалась их расположением ко мне и могла очаровать кого угодно, но искренних чувств у меня к ним не было. Мне не нужно манипулировать близостью, чтобы получить всё, чего я хочу. Ксандрия шумно вздохнула. С одной стороны, она почувствовала небольшое облегчение от того, что её ночные кошмары не были реальностью. С другой – поведение Ностуры казалось ей неуместным в кругу магов ордена Многозвёздных Плащей. – Ты в порядке? – Ностура чуть отстранилась и с беспокойством взглянула на Ксандрию. – Да... Так что насчёт моих чувств? Ты сможешь их принять? – Есть то, что ответит на этот вопрос лучше всяких слов. Чернокнижница улыбнулась, поднялась с колен и протянула руку Ксандрии. Волшебница схватилась за неё и тут же рывком была притянута к телу старшей эльфийки. Она ничего не успела сообразить, когда в следующее мгновение Ностура сорвала с её губ короткий поцелуй. Сердце Ксандрии на секунду замерло. Словно всё окружающее пространство озарилось светом лучезарного солнца – чувствуя губы чернокнижницы на своих, нежных и прежде нецелованных, молодая эльфийка понимала, мир не так уж и безнадёжен. – Нет, я не хочу тебя отпускать! Не сейчас... – прошептала она, стоило Ностуре отстраниться. – Я никуда не ухожу, – ласково ответила та. Эльфийки не выпускали друг друга из объятий до тех пор, пока с верхнего яруса не донеслись чьи-то шаги. – Загляни ко мне вечером, нам нужно будет кое о чём поговорить, – шепнула чернокнижница Ксандрии, напоследок незаметно и очень нежно погладив пальцы её руки. Волшебница пребывала в замешательстве, но какой-то частью сознания понимала – побыть сейчас в одиночестве и спокойно осознать, что Ностура приняла её чувства, уж точно не помешает. Воспоминание растворилось в тени Зала Правосудия, падающей на городскую площадь в рассветное время. Ксандрия украдкой огляделась. Валдар и Касавир шли рядом с ней с видом двух стражников, ведущих преступницу. Шедар с Блэкторном следовали за ними, поотстав на пару шагов. – Пошевеливайся, – буркнул паладин, щуря водянистые глаза. Волшебница промолчала, стиснув зубы. Валдар, похоже, искренне считал, что может делать выводы и объявлять приговоры, хотя то, что он узнал от Чендлера – капля в море. Ни того, какие отношения действительно связывали Ксандрию с Ностурой, ни того, что пришлось пережить ученице Многозвёздных после Катаклизма, ни её нынешних мотивов он не мог знать. Резиденция лорда-протектора встретила странников отнюдь не дружелюбно. Стоило только приблизиться ко входу, как неспящие стражи преградили им путь. Оба высокие, широкоплечие, с каменными лицами и свирепыми покрасневшими от ночного бдения глазами. – Вход воспрещён! – На каком основании? Вы что, не видите, кто мы такие? – прорычал Валдар. – Да! Разуйте глаза! – подхватил Шедар. – А нам плевать! Будьте вы хоть сыновьями лорда Неверембера, нам не велено никого пропускать. – Тогда передайте Каватосу Буреглазому, что у нас для него важные сведения, – вмешалась Ксандрия, чувствуя, что ещё немного, и паладин сцепится со стражами, а останавливать его никто не собирается. – Мы будем ждать здесь столько, сколько потребуется. Один из стражей наклонился над ухом другого и что-то прошептал. Второй кивнул и отправился в Зал Правосудия, оставив товарища присматривать за странниками. Вернувшись через пару минут, он сказал: – Входите. Вас ждут. По виду Каватоса можно было точно сказать – придворный маг не спал всю ночь. Настолько помятым и измождённым Ксандрия его ещё не видела. Даже на Севере в разгар битв он ухитрялся быть полным сил, при том, что сам сражался с варварами в Брин-Шандере и нёс вахту в Море Движущегося Льда. – Надеюсь, вы принесли хорошие новости, – произнёс маг, кутаясь в многоглазую мантию. – Для начала позвольте спросить. Вам было известно, что Джайрион и его компания когда-то были волшебниками из ордена Многозвёздных Плащей? – эльфийка выступила вперёд. Каватос поморщился. – Это не имеет отношения к делу. – Вы знали! И ничего нам об этом не сказали... – ярость в душе Ксандрии воспылала с новой силой. – Это не имеет отношения к делу, – холодно повторил волшебник. Естественно. Член Братства магов не мог относиться к памяти Многозвёздных иначе. Давние враги – мирные исследователи, советники правителей одного из самых процветающих городов, единственные, кто был способен удержать на почтительном расстоянии от Невервинтера сборище беспринципных торгашей, охотников за артефактами, некромантов и прочего сброда, сующего везде свой гнилой нос. – Лично меня не волнует, кто они такие, – вмешался Валдар. – По факту эти волшебники не более, чем очередные сумасшедшие культисты, а как они себя называют, дело десятое. Нашей дорогой Ксандрии это очень важно, потому что... – Попрошу вас говорить по существу и не тратить моё время попусту! – рявкнул Каватос. – Какие сведения вы раздобыли? Эльфийка без колебаний протянула магу найденный свиток. – Думаю, здесь зашифровано нечто очень ценное. Я нашла этот свиток в куче других в самом дальнем углу подземелья, где раньше тренировались повстанцы. Возможно, его хранили там, думая, что никому не придёт в голову копаться в пыльном хламе. – Вот это уже интересно, – волшебник осторожно взял свиток из рук Ксандрии и развернул его. – Навскидку могу сказать, что он создан с помощью особого вида магии. Кажется, я даже знаю, какого. Я немедленно займусь расшифровкой. Если вы соизволите чуть-чуть подождать, я сообщу вам результат, как только закончу. – Думаю, Вы можете уделить нам сейчас ещё пару минут. Они ничего не решат в глобальном масштабе, а сведения действительно очень важные, – Касавир использовал всю свою дипломатичность, чтобы обратить на себя внимание придворного мага. – И что же вы хотите мне сообщить? – Наш чудесный паладин разузнал, что Ксандрия в прошлом была связана какими-то отношениями с Многозвёздными Плащами и может быть потенциальным перебежчиком. – Так-так... Расскажите подробнее. Валдар приосанился и сделал шаг вперёд. – Я гостил у одного старого и, к несчастью, всеми забытого художника, написавшего портреты некоторых Многозвёздных. Он-то и рассказал мне, что знает Ксандрию лично как раз с тех времён. К тому же, у неё были весьма близкие отношения с чернокнижницей по имени Ностура Ларелиус... – Ныне известной как Ностура Камнеглазая, – закончил за паладина Каватос. – Очень интересно. «Камнеглазая? Значит, вот какой теперь у неё титул...» – подумала Ксандрия, ощутив, как десятки незримых электрических игл впились в её тело при одном только упоминании имени возлюбленной. – Что ж, спасибо за эту информацию, – маг повернулся к эльфийке. – Надеюсь, ты понимаешь, что теперь я с тебя глаз не спущу. Попробуешь действовать самостоятельно или препятствовать расследованию – сама знаешь, чем это закончится. – Я что, по-вашему, самоубийца? Они же в Дальнем мире побывали! Кто знает, что теперь у них на уме? Я знаю архимага Джайриона, и он не такой, каким был раньше. Сейчас он меня пугает. Прежний Джайрион просто не позволил бы себе совершить или даже спровоцировать насилие. Поэтому я едва ли не больше вас хочу разобраться в том, какие у Плащей Вознесения планы. – Логично предположить, что ты хочешь узнать их планы ради того, чтобы решить – присоединиться к ним или нет! – подал голос Блэкторн. – Верно я говорю? – Верно, верно, – поддакнули остальные странники. – Мне хватило изменницы Целесты. Я не допущу ещё одного такого случая, – заверил Каватос. Только постоянного надзора эльфийке и не хватало. А она хорошо знала способности придворного мага. Именно его следящие маячки были разбросаны по всему Морю Движущегося Льда и помогали наблюдать за расстановкой сил морозных великанов. Что мешало ему установить наблюдение за одной-единственной «отступницей»? Такая перспектива никому бы не понравилась. Но если придётся поговорить об этом с Каватосом, то только лично, не при других странниках. Им Ксандрия доверяла всё меньше и меньше. – Если вам больше нечего сказать, то я приступлю к расшифровке свитка. Ждите здесь, – Каватос без лишних церемоний развернулся и покинул зал. И снова четыре пары глаз уставились на Ксандрию, будто та была статуей, возвышающейся посреди главной площади города. Эльфийка чувствовала, что если бы не необходимость соблюдать формальности, то мужчины накинулись бы на неё и вмиг растерзали, и от этого напряглась, в её сжатых кулаках клубились скопления магической энергии, готовые вырваться наружу, стоит только кому-нибудь сделать шаг в её сторону. Как это обычно бывает, когда чего-то ждёшь с невыносимым беспокойством, время тянулось очень медленно. Ксандрия то и дело закрывала глаза и считала секунды, но не теряла бдительности, остальные негромко переговаривались между собой, держась от неё на почтительном расстоянии. Так прошло около получаса, прежде чем Каватос вернулся и с нескрываемым разочарованием вынес свой вердикт: – К сожалению, свиток сопротивляется переводу. Я испробовал все возможные способы, но ни один не сработал. Всё-таки моровая магия – это не моя специализация. – И что теперь делать? – поинтересовался Шедар. – Только не говорите, что мы зря старались, добывая этот свиток! Волшебник воззрился на молодого воина так, будто на его месте был извалявшийся в грязи детёныш тролля. – Болван! Я знаю, кто может помочь с расшифровкой. Здесь, в Невервинтере, есть одна женщина, зовут её Брадда Мудрая. Кто-то из вас отнесёт свиток ей. Нет нужды ходить всей толпой, поэтому я предлагаю пойти чернокнижнице и клирику, который заодно за ней присмотрит. Я ведь могу Вам доверять, не так ли? Касавир почтительно кивнул. Маг вручил ему свиток и обратился к собравшимся протестовать Валдару, Блэкторну и Шедару: – Остальные отправятся со мной в Речной квартал. Нужно будет кое с чем разобраться, там как раз пригодится грубая сила. Валдар оскорблённо фыркнул. Он лез вон из кожи, разыскивая компромат на Ксандрию, проворачивал одному ему известные схемы, представлял себя воином добра и справедливости, а его одним-единственным распоряжением понизили до «грубой силы». При том, что эльфийка очень редко злорадствовала, сейчас она ощутила внутреннее удовлетворение от такой пощёчины её главному противнику среди странников. – Что вы стоите? Идите, идите! – раздражённо прикрикнул на Ксандрию и Касавира сварливый маг. – Уже уходим, – попятился клирик. Ксандрия молча последовала за ним, напоследок обернувшись на Каватоса. Тот слегка прищурился, когда их взгляды пересеклись.