Другая сторона

Изгнанная из общины келемвориан, Ксандрия вернулась к Дориеру Гранту. Её обуревала ярость. В своих бедах волшебница винила клирика – не будь тот любителем влезать в чужие жизни, ничего подобного не случилось бы. – Что произошло? – забеспокоился Дориер, едва завидев эльфийку, половина лица которой была сожжена печатью проклятия. – Кто надругался над тобой? – Не поверишь, сам Келемвор! Ты был неправ, Дориер. Ты говорил, что я должна помогать другим, и это принесёт мне умиротворение. Ничего подобного! Судьба лишь заставила меня снова страдать! Эти резкие слова заставили тифлинга помрачнеть. – Если ты страдаешь, значит, что-то делаешь неправильно. Может быть, ты помогала не из добрых побуждений, а чтобы получить своё как можно скорее? Это самая очевидная из ошибок, её совершают все. Да, да, и я тоже. Только встретив тебя, я понял, что значит помогать, не ожидая ничего взамен ни от других, ни от судьбы. – Ты обвиняешь меня в эгоизме? – волшебница никак не могла усмирить полыхающий в груди огонь. – Я говорю лишь о том, что вижу. Но, признаюсь, я ошибся, думая, что ты сможешь пойти по тому же пути, который избрал я. Теперь я понимаю, ты другая. Не скрывая желания перевести разговор в более мирное русло, Дориер предложил Ксандрии отужинать. За трапезой та рассказала о своей тайной деятельности, о Веймаре и о встрече с Келемвором. Клирик потрясённо глядел на волшебницу, напрочь забыв о стоящей перед ним тарелке с остывающей грибной похлёбкой. – Какое поразительное стечение обстоятельств! Быть может, ты не видишь ничего хорошего в случившемся, но я уверен, у тебя есть шанс всё изменить, иначе ты бы не вернулась к жизни. Только, прошу, не гонись за своими целями, не разбирая дороги. Всему своё время. – Звучит неутешительно. Сколько ещё нужно страдать, чтобы судьба смилостивилась? Не только надо мной, нет. Ностуре сейчас гораздо хуже, чем мне. А она, как и я, не бессмертна. Поэтому единственная надежда была на помощь Веймара. Где он теперь, я не знаю. Я спрашивала у трактирщиков и стражников в городе, видели они его или нет, только один припомнил, что человек, похожий на Веймара, выезжал из Невервинтера по мосту Спящего Дракона. А куда он направился – неизвестно. Клирик задумчиво почесал гладкий заострённый подбородок. – Возможно, оно и к лучшему. Никто не знает, чем бы обернулась ваша авантюра, если бы келемвориане не схватили вас. Судьба могла послать тебе Веймара как испытание, соблазн, перед которым ты не устояла. – Знаешь, Дориер, – после долгой паузы Ксандрия заговорила твёрдо и решительно. – Я не хочу оставаться в Невервинтере. Этот город мне осточертел. Каждая улица пропитана воспоминаниями, от которых кошки на душе скребут. Неожиданная тоска промелькнула в глазах тифлинга. – Странствия – это благо, но от самой себя ты не убежишь. – Я не собираюсь убегать. Но и находиться здесь больше не могу. – Чует моё сердце, что мы больше не свидимся, – Дориер совсем помрачнел. – Но я буду молиться за тебя. – Это лишнее, – отмахнулась остроухая. – Боги знают, что я клятвопреступница, и не будут милостивы ко мне. – Даже если мои молитвы не помогут, так я буду знать, что мысленно всегда поддерживал тебя. Клирик поднялся из-за стола, чтобы попрощаться с волшебницей. Та усмехнулась: – Неужели ты не дашь никакого совета напоследок? – А зачем? Ты никогда им не следовала. Впрочем, я бы хотел, чтобы ты помнила кое-что: если тебе кажется, что весь мир и сами боги отвернулись от тебя, не сдавайся. Пока ты жива, у тебя есть шанс всё изменить. И не повторяй своих ошибок. Вымученная добродетель хуже предательства. Прощание клирика и волшебницы вышло слишком сухим, формальным и даже немного неловким. Тем же вечером, собрав свои скромные пожитки, эльфийка пустилась в путь. Долго ли, коротко ли, дорога привела её на родину, в Сильверимун. Город, славящийся своей сказочной красотой, казалось, нисколько не пострадал от Катаклизма. Однако за внешним великолепием скрывалась ужасающая пустота, увидеть и осознать которую в полной мере могли только те, кто обладал способностью чувствовать магию, пронизывающую пространство. Издавна Сильверимун защищали особые заклятия, и магия серебристыми потоками струилась повсюду. То, что увидела Ксандрия, отзывалось в её душе невообразимой печалью – от прежней силы остались лишь отголоски. Лунный мост, возведённый при помощи волшебства и перекинутый через полноводную реку Раувин, был разрушен. Там, где и поныне возвышались сверкающие шпили башен, волшебнице виделись руины. Призраки далёкого прошлого сопровождали её, и от этого становилось больнее, чем от воспоминаний о Невервинтере. Оказавшись в родных местах, в первую очередь Ксандрия решила навестить вовсе не родителей, а своего любимого учителя, магистра Ларелиуса, и отправилась в Академию, где когда-то проходили её занятия. Это было чуть ли не единственное здание в городе, которое по-прежнему оставалось наполненным жизнью и магической энергией. Эльфийка наконец-то почувствовала, что вернулась домой. При входе в здание Академии Ксандрию встретил одетый в расшитую замысловатыми узорами мантию высокий молодой мужчина с копной вьющихся золотистых волос, из которой выглядывали короткие заострённые кончики ушей. Полуэльф. В руках он держал увесистый том, на корешке которого золотыми вензелями было выведено: «Истоки магии». – Доброго дня. Чем могу помочь? – мягко поприветствовал полукровка странницу. – Могу ли я увидеть магистра Авалона Ларелиуса? Юноша растерянно оглядел Ксандрию, как будто та прямо на его глазах вывалилась из пространственно-временного разлома. – Боюсь, Вы опоздали, – робко пролепетал он. – Лет так на двадцать шесть. Слова и нерешительный тон полуэльфа не понравились волшебнице. Её сердце замерло. – Я Вас не понимаю. – Он умер двадцать шесть лет назад. Неужели Вы не слышали об этом? – Что?! – вскричала Ксандрия, она не ожидала такого удара. – Этого не может быть! Как же так?.. Магистр Ларелиус не был стар... И магия, она ведь продлевает жизнь волшебникам... – Я бы тоже хотел, чтобы было иначе. Но, увы, магистра больше нет с нами. Вы его ученица? – Да. – Могу я узнать Ваше имя? – Ксандрия Ларелиус. Не знаю, говорит ли оно Вам о чём-нибудь... – Вы с ума сошли? Конечно, говорит! Авалон постоянно вспоминал о Вас. Особенно в последние годы. Он думал, Вы погибли, как и его дочь, как и все волшебники ордена Многозвёздных Плащей. А Вы, оказывается, живы. Как удивительно... – Я выжила только потому, что была не в Невервинтере в тот день. Знала бы, что так будет, не отправилась бы никуда. – Мои слова вряд ли утешат Вас, но я сочувствую Вашей утрате. Магистр Ларелиус был и моим учителем тоже. Без него Академия уже не та, – собеседник эльфийки печально склонил голову. – Вам ещё что-нибудь нужно? Мысли Ксандрии метались в голове, сталкивались друг с другом и рассыпались в пыль. Что мог сделать для неё юноша-полуэльф в преподавательской мантии? – Вы не знаете, его супруга, Шенна Ларелиус, ещё жива? – Да. Она иногда приходит, интересуется делами Академии. Последний раз я видел её пару недель назад. – Слава богам! А где она проживает? – Там же, где и раньше. Хотите навестить её? – Да. – Думаю, она будет рада видеть Вас. Распрощавшись с полуэльфом, Ксандрия двинулась по знакомым с детства причудливым тенистым улочкам. Представители благородного дома Ларелиус жили в роскошном особняке, окружённым яблоневым садом. За прошедшие десятилетия здесь многое изменилось: вокруг выросли новые постройки, а яблони из молодых тонких саженцев превратились в статные плодоносящие деревья. Обходя сад вдоль высокого кованого забора, волшебница заметила сидящую на скамье под одной из яблонь женщину в одеждах тёмно-вишнёвого цвета. Длинные серебряные волосы струились по её плечам и спине. И хоть Ксандрия не видела лица этой женщины, она сразу узнала в ней эльфийку, много лет назад ставшую для неё второй матерью. – Шенна Ларелиус! – негромко воскликнула странница. Женщина обернулась и застыла в изумлении. – О, милостивый Кореллон... Не чудится ли мне? Ксандрия? Это и вправду ты? – Я, – едва сдерживая слёзы, ответила молодая эльфийка. – Что с тобой стало? Ты на себя не похожа... – Я пережила столько всего, что уже сама себя не узнаю. – Где ты была всё это время? – взмолилась Шенна. – Новость о том, что случилось с волшебниками в Невервинтере, едва не свела нас с Авалоном с ума. Он так и не смог оправиться от этого удара. Кто знает, может быть, единственная весточка от тебя сохранила бы ему жизнь. – Поверьте, я не знала, что такое может произойти, я сама чудом пережила случившееся и едва не тронулась умом. А потом пришлось скрываться от Колдовского мора, жить в изоляции от внешнего мира... – Ксандрия, девочка моя, если тебе показалось, что я обвиняю тебя, это не так, – Шенна подошла к забору, схватила ладонь странницы обеими руками и прижала к своей груди. – Я так рада, что ты жива! Пойдём в дом, я вижу, что ты с дороги и, должно быть, очень устала. В особняке Ларелиусов всегда царил особый уют. Когда-то совсем юная Ксандрия приходила сюда по приглашению Шенны, слушала невероятные истории, которые рассказывала ей Ностура, с удовольствием проводила время в библиотеке, где магистр собрал непревзойдённую коллекцию волшебных книг, мечтала заглянуть в его кабинет и думала, какие таинственные предметы хранятся в нём. Сейчас дом заметно помрачнел, словно смерть Авалона Ларелиуса оставила и на нём неизгладимый след. В гостиной появился большой портрет магистра, а дверь кабинета теперь была всегда заперта. В течение нескольких дней Ксандрия отдыхала от долгих странствий. Шенна окружила её заботой и вниманием, от которых волшебница давным-давно отвыкла. Вечера проходили за долгими беседами. Ученица магистра рассказывала о жизни в Невервинтере и о своих злоключениях, но была очень осторожна в повествованиях, избегая темы близких отношений с Ностурой и своих предположений, что дочь Шенны может быть жива. Не хотелось давать ложную надежду женщине, и без того пережившей много потрясений. Затем, спустя несколько дней, когда Ксандрия изъявила желание покинуть дом магистра и встретиться с родителями, Шенна словно вспомнила о чём-то важном и перед тем, как попрощаться, отвела гостью в кабинет Авалона. Волшебница не понимала, зачем это нужно, но всё прояснилось очень быстро. – Все свои инструменты мой покойный супруг завещал Академии, поэтому здесь ничего не осталось, только его дневники и кое-какие личные вещи, – начала объяснять Шенна. – Но некоторые из них я никогда не трогала. Дело в том, что ещё очень давно Авалон завещал кое-что тебе. – Мне? – взволнованно воскликнула Ксандрия, она никак не ожидала, что может получить что-то в дар от учителя. – Да. Незадолго до Катаклизма он собирался ехать в Невервинтер с дипломатической миссией и заодно передать тебе это. Шенна открыла шкатулку, стоящую на старом комоде, и протянула молодой эльфийке серебряный перстень с камнем тёмно-зелёного цвета. Ксандрия сразу узнала его – с этим украшением магистр почти никогда не расставался и носил на безымянном пальце правой руки. – Но я не могу принять это... Это же личная вещь магистра Ларелиуса. – Ты волшебница, а этот перстень обладает кое-какими ценными свойствами. Возможно, поэтому Авалон и хотел, чтобы он был у тебя. Прошу, возьми его. Мне он точно не пригодится, а ты сможешь найти ему применение. Ксандрия не смогла возразить и с трепетом взяла в руки подарок. Одного прикосновения было достаточно, чтобы понять – перстень действительно не такой простой, как кажется. В нём таилась магическая сила, волшебница явственно ощутила её. – Спасибо. Я сохраню его. Распрощавшись с Шенной, Ксандрия отправилась к родителям. К несчастью, она ничего не знала о том, где те сейчас живут, и что с ними стало, поскольку с семейством Ларелиусов они прекратили общаться ещё до смерти магистра, и Шенна не могла ничего сообщить о них. Но волшебница всё равно хотела попытать удачи. Память не подвела эльфийку, та без труда нашла дом, где когда-то жила и росла. Во дворе она увидела остроухого подростка, отрабатывающего удары кинжалами на соломенном чучеле, и подозвала его. – Кто Вы? – тот остановился и пытливо уставился на волшебницу своими большими зелёными глазами. – Меня зовут Ксандрия Ларелиус, я жила здесь раньше... Не дослушав, мальчишка выронил клинки и с отчаянным воплем бросился бежать. Тут же входная дверь дома распахнулась, и на пороге показалась хозяйка – темноволосая женщина, лицом похожая на Ксандрию, только заметно старше. – Что такое, Гессиан? – беспокойно произнесла она и перевела взгляд на незваную гостью. – Ты... Ты не можешь быть жива. – Я жива, мама, – сглотнув подкатывающий к горлу плотный комок, ответила волшебница. Женщина в замешательстве шагнула вперёд, а через несколько секунд уже рыдала в плечо странницы, повторяя: – Не могу поверить... Мы с Ирионом думали, что потеряли тебя... Несмотря на эмоциональную встречу, Ксандрия очень скоро почувствовала себя чужой в доме родителей, словно между ними пролегла огромная пропасть. Вся любовь и забота доставалась Гессиану, младшему брату волшебницы, которому недавно исполнилось тринадцать лет. Он не проявлял особенных талантов, кроме того, что умел совершенно незаметно пробираться на кухню и таскать печенье и пирожки прямо из-под носа матери. Шло время, Ксандрия всё больше убеждалась, что ей нет места в родном доме. Она проводила много времени в тавернах, в гостях у Шенны или в Академии, беседуя с Жаном, тем самым молодым полуэльфом, последним учеником Авалона Ларелиуса, занявшим его место. Вскоре она познакомилась с небольшой компанией путешественников, собирающихся в Уотердип, и решила присоединиться к ним. В душе эльфийки теплилась призрачная надежда, что там ей удастся встретить Веймара. Однако этого не произошло. Ксандрия провела четыре года в Уотердипе, но так и не нашла никаких следов таинственного колдуна-путешественника по планам. После этого она много лет странствовала по всему Побережью Мечей, не думая ни о прошлом, ни о будущем, изучала волшебные книги, практиковалась в магии, охотилась за артефактами. Известие об извержении вулкана Хотэноу, почти целиком разрушившем Невервинтер, заставило Ксандрию вернуться в город, который она успела возненавидеть всей душой. Катастрофа унесла жизни больше половины невервинтерцев, а оставшиеся в живых горожане и пришедшие им на помощь странники вознамерились сохранить то немногое, что осталось от некогда блиставшей Жемчужины Севера. За извержением Хотэноу последовало сильное землетрясение и обрушило всю юго-восточную часть Невервинтера в пучину синего огня, таящегося до этого момента в пещерах глубоко под землёй. Так появился Разлом. Именно тогда Ксандрия снова встретилась со своими страхами. Но на этот раз она не сбежала. Здесь, в рядах безымянных защитников разрушенного города она и обрела новый смысл своей жизни, тот, о котором когда-то говорил ей Дориер Грант – помогать всем, не ожидая ничего взамен. Боль, терзающая эльфийку много лет, отступила. О прошлом напоминала только татуировка на запястье левой руки – символ канувшего в небытие ордена Многозвёздных Плащей. Канувшего, чтобы однажды вернуться в облике четырёх безумных волшебников и изменить всё.