Общипанными крыльями к небу

Итачи, скорее всего, меня, конечно, убьет. Ну не убьет, так настучит по башке, он же добрый… Я топталась возле конохских ворот, возвышаясь над землей благодаря своему истинному росту. Кстати, я ровно впритык входила в ворота. Не шириной, слава богу. Рост прибавился… Вокруг меня, вооружившись всем, чем попало, стояли АНБУ. — Здрасте, — очаровательно улыбнулась я, понимая, что один мой шаг, и я их просто раздавлю. — А я пришла поговорить с Хокаге. Я, видите ли, Треххвостый демон, и хочу предложить сотрудничество с Конохой. Давайте дружить, ребята. — Ты будешь судима по обвинению в подстрекательстве к терроризму, убийстве и поджоге в особо крупных размерах. — Ой, вы мне еще фальшивомонетничество, — пять раз сбилась, пока говорила это слово, — припишите, — закатила глаза. — Зовите Хокаге, мать вашу, иначе я тут все поразношу! — Не нужно так кричать, — в своей хокагской форме появился Третий, встав на выступе, выросшем внезапно из забора. — Все свободны, — глянул он вниз на своих подчиненных. — Ой, я так рада вас видеть, прям вообще, — заулыбалась я, приложив ладошку ко рту. — Вы такой миленький. — Чего ты хочешь, — сурово вопросил он, вытащив трубку изо рта. На Сталина чем-то похож… Еще б грузинский акцент был… — Ну в общем, тут такой махач намечается: Акацуки хотят собрать всех джинчурики Хвостатых, чтобы потом влить их силу в древнюю статую Десятихвостого. А Орочимару, значит, довел свою технику бессмертия до ума, да еще и технику призыва душ! — тараща глаза, так что в них можно было смотреться как в трюмо, повествовала я. — А теперь я вместе с моими тайными друзьями творю правосудие! И хочу, кароч, защищать Коноху там, Саске, Наруто… Можно, не? Сандайме вынул трубку изо рта, выдохнул дым, состроил выражение человека, уставшего от всего этого дерьма, и произнес: — Какаши Хатаке в тюрьме по твоей вине. — Прикажите его выпустить, или я психану! — мгновенно среагировала я. — Уже. — Я полетела охранять Коноху! — радостно возвестила я старичка и, взмыв ввысь, полетела к тюрьме, чтобы самолично встретить моего джонина. У самых окраин я нашла тяжело бредущего по тропе сереброволосого мужичка. — Ка-ка-ши!!! — заорала я, едва приметив его, и сапсаном кинулась к нему. Хатаке флегматично поднял голову и никак не отреагировал на то, что к нему летит крылатая ракета любви. Тормознув прямо в пяти сантиметрах от него, уменьшилась до человеческих размеров и хлопнулась о землю. Все это время он смотрел на меня меланхоличным взглядом. — Давай не будем вспоминать прошлое, и ты просто скажешь «Йо, Рин», и потом пойдешь меня покормишь, ага? — протанцевала я вокруг него. Копирующий шаринган Конохи молча засунул руки в карманы и пошел дальше, никак не отреагировав на мои слова. — А я тут Треххвостого съела, так что теперь я одна из Хвостатых, — продолжала я скакать вокруг него. — А еще я теперь охраняю Коноху на правах законного демона, замешанного во всей катавасии. А еще бы не плохо было убить Орочимару. А еще я бы оторвала голову Мадаре, который Учиха, но на самом деле он просто Тоби, и один из няшных каваев, прям утютю! Хатаке мельком бросил взгляд в небо, видимо, интересуясь, будет ли сегодня дождь. — Послушай, — выросла на его пути, заставив остановиться. — Все бабы дуры, я самая бабская из всех баб, так что дура в квадрате. Прости меня, — исподлобья посмотрела на него, а он, так и не опустив на меня взгляд, прошел мимо, продолжив идти своей дорогой. После того, как я потеряла Исобу по собственной дурости, я кое-что поняла. Например, то, что результатом моих игр с серьезными людьми обычно бывает их привыкание к тупым бабам, потому что все умные мужики любят таких бестолочей. Выдохнула. Подбежала к джонину сзади и, уцепившись за ногу, потащилась за ним. Какаши, все также медленно идя, не остановился, чтобы стряхнуть с ноги помеху. Шли мы так по Конохе до самого его дома. Никто не посмел ржать нам в лицо, зато позади нас штабелями валялись в диком угаре. Та, ёмана, я просто борюсь за сердце и ногу своего принца. В смысле, руку. Он просто пришел домой, где я уже сама отпала на ковер. — Я просто снег, залетевший в дверь, — пропела я, сидя на том же месте и наблюдая за тем, как Какаши снимает с себя грязную одежду. — И растаявший от любви на поро-о-ге-э-э… Под водолазкой у него вся спина была исполосована бордовыми рубцами. Его пытали за связь со мной? Вы серьезно? Чё за «во славу Инквизиции», мать вашу?! — Кто это с тобой сделал? — я подскочила к мужчине, разворачивая его за локоть. Аккуратно, чтобы не задеть ран. Он равнодушно смерил меня взглядом, и я, внимательно приглядевшись к нему, тихо ахнула, потянувшись к его протектору. Левая глазница была пустая. — К… — слезы полились в три ручья. Я опустилась на пол и принялась реветь, как недавеча по Санби. Вскочила, помчалась к дверям. — Я щас пойду раскрошу эту Коноху гребучую в гребанное песочное печенье! Всех на колы пересажаю!!! Они у меня землю жрать будут и асфальтом закусывать!!! Я им такую войну тут устрою, они у меня пожалеют, что на свет родились, ибонитовые оглобища!!!!! Когда я уже была у двери, на меня легли руки, обхватывая и не давая двинуться с места. — Не матерись, — устало вздохнул Какаши. — И успокойся. Я жив, значит, все хорошо. — Да ты видел, что с тобой сделали?! — Я даже участвовал при этом. — Я им их руки знаешь куда засуну?! Да они у меня!.. Его ладонь закрыла мне рот, не давая ругаться дальше. — Не нужно лишних смертей и глупой мести. Я получил по закону, и я знал, на что шел, когда пытался тебя спрятать. — А глаз никак нельзя вернуть? — Не знаю. Да и неважно, — он отошел от меня обратно к шкафу. — Ты простишь меня? — Уже, — мельком глянул он на меня. Я заулыбалась и, пройдя к креслу, уселась в него, во все глаза таращась на мужика. И тут… Я кое-что поняла. Я не хочу. Вообще не хочу. Ни есть, ни пить, ни замуж, ни секса. Ну ёмана. Приехали. Мать вашу, что за законы Мёрфи, на?! Судьба, что за кидалово?! — Что опять? — спросил Какаши, когда я упала на пол и, уткнувшись в ковер лбом, начала скороговоркой проклинать весь этот мир. — Из-за того, что я стала Хвостатым, меня теперь не возбуждают люди. Теперь придется питаться чистой энергией и читать книги. — Да. Трагедия, — сочувственно проговорил Хатаке, садясь на корточках рядом со мной. — Что делать собираешься? — Пошли спать? — очень печально вздохнула. — Только спать? — не меняя интонации, выгнул он брови. — Ну можно еще в шахматы поиграть, — развела я рукой воздух, перекатываясь на спину как очень толстый кот. — Подожди, — вытаращилась, присев. — Ты сейчас что, на то самое намекал? — Если обещаешь не ругаться матом даже мысленно целый месяц, можем попробовать. — Ха, ты же не умеешь читать мысли! — Но ты ведь будешь честной со мной. — Я так понимаю, сначала месяц без мата, потом все остальное? — Угу. — Ой, а можно какой-нибудь авансик там, ну я не знаю… В ответ мне закрыли глаза и мягко поцеловали в губы. Хе-хе, мотивирует, товарищи, ой как мотивирует!