Symptoms

      Наш промоушен с новым альбомом начинается, и мы наконец-то поем "Symptoms" в живую. Я вижу, как светятся Его глаза, когда Он исполняет свою партию. А потом внезапно, в какое-то из выступлений у Него возникают проблемы с шеей, настолько серьезные, что Он больше не танцует, просто сидя на выступлениях. Все из-за злосчастного движения "вертолет" в "Everybody", а ведь массажист предупреждал, что у него слабая шея и плечи.       Сначала мы отвозим Его к массажисту, но он разводит руками и говорит, что не работает с позвонками, и мы тащим Его к костоправу. Мы выдыхаем, когда костоправ говорит, что он быстро оправится. Мы продолжаем промоушен, а Он ходит на сеансы, и, вроде бы, ему становится лучше. Меня зовут ведущим на радио, и я, наконец-то, чувствую, что кроме музыки и Его, нашел еще что-то, что мне безумно нравится. Мы все-таки берем награду, которую очень хотели, и погружаемся в рабочие будни как одержимые, редко пересекаясь в общежитии.       Не смотря на загруженность, мы с Ним всегда находим время друг на друга. Иногда снимаем номера в отелях, а в другой раз, будучи в туре, просто живем в одном номере вместе. Больше ни разу никто не застает нас целующимися, так как мы становимся предельно аккуратными, не допуская ни одного горячего взгляда вне нашей спальни. Зато потом, когда наконец-то остаемся одни, мы позволяем спасть нашим маскам.       Как страстно мы занимаемся любовью, также нежно мы таем в объятиях друг друга, просто смотря вместе фильмы и слушая музыку. Мы так много разговариваем, что я наконец-то полностью погружаюсь в Его Вселенную, ту Вселенную, которую Он всегда скрывал. Он невероятно умный, Его интересуют науки, а еще Он интересуется психологией, архитектурой и готовкой. Он говорит, что ему бы так хотелось заниматься чем-то подобным и в жизни. С Кибомом мы бурно обсуждаем проблемы ЛГБТ и даже решаемся на пару неоднозначных постов, за что компания предъявляет к нам кучу претензий, запрещая постить такое впредь.       В один из вечеров, когда мы все вместе едим в кафе, Минхо признается, что еще со съемок клипа, в котором участвовал, когда был трейни, влюблен в Юну из SNSD. Нас это немного шокирует. Минхо, который вообще ничего от нас не скрывал, получается так долго влюблен в девушку, которая общается с ним как с младшим братом. Кибом напряженно слушает эту историю, а потом говорит, что он его понимает и раскрывает перед всеми то, что знал я один. Что БоА для него не просто фанатская любовь, а гораздо-гораздо большее.       Мы впятером молчим после этих признаний, удивленно смотря друг на друга. Оказывается мы все, в той или иной мере, скрывали друг от друга какие-то тайны. Тэмин вдруг начинает раскисать на глазах. Я удивленно спрашиваю, что случилось. Он говорит, что мы все это время были так несчастны в любви, каждый из нас: Минхо, я и Кибом были безответно влюблены, Джинки закрылся от чувств, причиняя своему телу неудобства, а он просто не может ничего поделать со своими вспыхнувшей влюблённостью к Наын, с которой они недавно закончили сниматься в шоу "Молодожены". При этом она давно дала понять, что не хочет никаких отношений вне шоу, потому что он не в ее вкусе. Она была бы не против отношений с таким парнем, как Минхо или я, а он, как она сказала, слишком скромный и нерешительный. - Тэмини, в тебе нет ничего неправильного, - говорит Ки, поглаживая его по голове. - Но я не нравлюсь девушкам, точнее я нравлюсь им, как айдол и тот, на кого можно посмотреть со стороны, но они не хотят со мной встречаться, - выдыхает Тэмин. - С чего ты так решил? - удивленно спрашиваю я. - Ну, вот Наын, она просто сказала, что таким мужчины, как я, не в ее вкусе. А что я могу поделать, если я такой? Скромный в жизни, и вообще... Ну да, я не мужественный, я мягкий. Почему все должны быть такими, как Минхо? - злится Тэмин. - Эй, - возмущается Минхо. - Прости, хён, просто меня это уже раздражает. Все ставят в пример тебя, даже БоА-нуна сказала, что ей нравится голос Джинки-хёна, характер Джонгхён-хёна и твое тело, а нам с Кибомом ничего не досталось. Неужели мы такие никчемные мужчины? - спрашивает он обреченно.       Кибом тоже сникает. Конечно, он слышал ее слова, когда мы вместе смотрели интервью. - Тэмин, неужели ты не понимаешь, что тебе просто нужно найти такого человека, которому ты понравишься такой, какой ты есть, вот и все. В этом нет ничего сложного, тебе не нужно меняться. Зачем тебе кто-то, кто не может оценить тебя по достоинству? - спрашиваю я у Тэ. Он закусывают верхнюю губу. - Тебе не понять, Джонг, ты всегда был популярен у женщин, - говорит Ки внезапно. Я и не думал, что у него такое на душе. - Да ну, Ки, кого чаще всего выбирали нуны в нашем проекте? Не тебя ли? - спрашиваю хитро я, но мне не нравится, что, не смотря на все его правильные убеждения, он все равно комплексует по поводу своего типажа внешности и характера. - Бред, Джонг, это было давно, а сейчас все изменилось. - Что изменилось? Ты думаешь, что мне нравится, что меня выбирают женщины? Ну да, допустим, это льстит мне. Но, если бы Джинки мне не ответил, то какой смысл в том, чтобы нравится тому, кого ты не можешь полюбить? - я развожу руками. Ки хмурится. - Тебе, Ки, уже давно пора хотя бы заговорить с БоА, а не винить во всем меня. Ты даже ни разу к ней сам не подошел. Так причем тут мы с Минхо? - Не хочу об этом говорить, - выдыхает Кибом и выходит из номера.       Летом мы с Ним решаемся рассказать родителям о нас. Мой разговор с мамой я делю на две части, сначала говоря, что я люблю парня, на что она пожимает плечами и говорит, что для нее это вообще не новости. Не потому, что я выгляжу как гей, а просто, что это, вроде как, нормально нынче у молодежи. Но когда я, наконец-то, привожу домой Его и говорю, что мы вместе и встречаемся, она впадает в такой ступор, смотря на Него, что мне приходиться трясти ее за плечо. Он смущенно смотрит в пол, пока она разглядывает Его. Мама говорит, что никогда бы не подумала, что Он тоже любит мужчин, а мы пытаемся ей втолковать, что дело не в этом. Но она все равно не понимает, уж слишком сложно людям старшего поколения такое осознать.       Но, в итоге, когда до нее все же доходит то, что у нас все серьезно, и что мы реально настроены продолжать наши отношения, она внезапно тепло улыбается и обнимает меня, а потом и Его, тихо шепчет мне на ухо: "Подумать не могла, что ты способен завоевать сердце такого человека как Джинки. Ума не приложу, как ты это сделал". Я знаю, что мама не хочет меня этим оскорбить, просто, думаю, она понимает, насколько Он хороший. После этого разговора Он мне говорит, что она шепнула Ему на ухо: "Береги моего Джонги, Джинки. Если он тебя полюбил, то никогда не разлюбит. Он очень верный".       С Его родителями сложнее. Он боится разговаривать с ними один на один, поэтому сразу приводит меня и выдаёт им, что мы любим друг друга. Они сначала вообще не понимают, что Он имеет в виду. Мама смеется и говорит, что они в курсе, что Он обожает своих одногруппников, но когда Он уточняет, что это не та же самая любовь, мама шокировано отступает назад, а отец хмурится. Его мама в итоге принимает это быстрее, а отец долго с Ним не разговаривает. Он ходит нервным и потерянным, пока, наконец, они все вместе втроем не разговаривают, и мама и отец ни говорят, что они не против наших отношений. Оказалось, они просто мечтали о внуках и о нормальном, обычном будущем для сына.       Мне не по себе от этих слов, будто я расстроил всю Его жизни и жизнь Его родителей. Я впадаю в депрессию, из которой Он меня вытаскивает пару месяцев, пытаясь уговорить, что Он счастлив со мной, что не сможет ни с кем больше. Я прихожу в себя, понимая, что опять веду себя как ребенок и делаю Ему больно. Мы обещаем друг другу, что будем бороться за наши отношения. Тэмини в конце лета выпускает альбом, который становится очень популярным, и в сентябре у нас выходит еще один японский альбом. Год проходит, а мы до сих пор скрываем от компании свои отношения.       В постели мы обнаруживаем еще очень многое друг в друге. Мы уже не так поспешны в выражении своих чувств, иногда наша любовь долгая и сладкая, а одно прикосновение может длиться часами. Мы медленно узнаем каждый сантиметр тел друг друга: как кожа ощущает прикосновение, как чувствует холод и жар, как отзывается на страсть или нежность. Я и не думал, что наши тела могут быть такими чувственными, могут настолько блестеть желаниями и наслаждением, что можно доходить до черты только с помощью неспешных ласк ребер, живота и бедер.       Я ласкаю Его все ночи до рассвета, а Он наслаждается оргазмом иногда по три, четыре раза за ночь, всякий раз бурно и долго, соблазнительно выгибаясь на простынях. Не понимаю, как Его тело способно так бесконечно получать удовольствие от моих пальцев, губ и языка. После оргазма Он какое-то время расслабленно лежит, мы разговариваем, а я поглаживаю Его сильное тело. Проходит полчаса, а то и час, и с новым прикосновением я ощущаю, что Его тело опять возбуждается, воспринимая даже обычные поглаживания как чувственные. Оно начинает нагреваться и дрожать, а губы вспыхивают алым, как и внезапно напрягшиеся соски. Плоть встает медленнее, но, когда я вижу, как она наливается новой силой, у меня тоже закручивался тугой узел желания. За три Его раза я кончаю несколько, один раз после Его оргазма, наблюдая, как волны удовольствия пронзают Его тело, а второй от Его языка и губ, которыми Он ласкает меня, не давая вырваться из горячих, властных объятий.       Как бы жадно мы не слизывали семя друг друга с возбужденных, желающих страсти тел, вся кровать пропитывается запахом нашей любви, смазки, пота и разгоряченных тел. Нам безумно нравится этот запах, он возбуждает нас даже ранним утром, после всего нескольких часов сна.       Мы показываем друг другу все грани наслаждения, и я буквально поражаюсь, что могу испытывать такие эмоции, что каждое место на теле нуждается в особой ласке, одно - в укусе, другое - в прикосновении кончиком языка, третье - в страстных ласках. Я узнаю многое о Его теле. Однажды, когда я делаю Ему массаж, любуясь Его крупными, сексуальными, идеально гладкими ягодицами, а Он лежит на животе подо мной абсолютно обнаженный и горячий, я наклоняюсь и начинаю покрывать Его нежную кожу спины поцелуями. Тогда я узнаю, что позвоночник - Его эрогенная зона, особенно, если провести по нему кончиком мокрого языка и затем подуть.       А еще, я узнаю, как чувствительна Его кожа на пояснице: когда я впервые касаюсь ее губами, Он кончает, покрываясь крупными мурашками. А второй раз, когда Он сдерживает свою страсть, я запоминаю, как Он выгибает спину, выставляя ягодицы прямо передо мной, в тот момент, когда я нависаю над Его поясницей. Кожа на ней как будто чувствует мой приближающийся язык, начиная дрожать. Он выгибается сильнее, невероятно сильно, чтобы отстраниться от моего рта. Но, когда я все - таки касаюсь белоснежного полотна, Он измученно стонет в подушку, трясясь всем своим сладким телом. Его ягодицы в эту ночь все покрыты моими поцелуями и жадными укусами. Oh 눈이 멀어 버린 듯한 기분이야 Oh my (Я словно лишился рассудка,) 나 망가질게 뻔해 넌 아름다운 함정 (Я знаю, что буду уничтожен тобой, как прекрасной ловушкой) Don't you know? Don't you know? (Разве ты не знаешь? Разве не знаешь?) 위험해 네 웃음 (Что твоя улыбка таит в себе опасность?) Don't you know? Don't you know? (Разве не знаешь?) 내가 뭐랬어 (Я же говорил.)       Все эти Его чувственные особенности я переживаю с безумной бурей эмоций. Я стону Ему в тело, когда оно трепещет подо мной, пытаюсь уговорить себя выдержать Его чувственность еще и не доходить до оргазма самому. Иногда у меня получается, а иногда нет. Я уже сбиваюсь со счета, сколько раз кончал просто от вида Его влажного, возбужденного и сходящего с ума тела. Я думал, что стану сдержаннее со временем, но этого не случилось. Однажды Он признается мне, что моя несдержанность и быстрота приближают и Его самого к оргазму. Он говорит, что видеть, как я возбужден, просто прикасаясь к Его телу, невыносимо горячо. Что ж, то же самое могу Ему сказать и я. Когда Он ласкает меня, страстно или нежно, каждый раз, когда я вижу в Его мутных глазах жаркое вожделение, когда понимаю, как сильно Он хочет доставить мне удовольствие, я будто погружаюсь в пучину черных вод. 가까이 두지 말래 (Не смей приближаться,) 참 매력적인 눈빛도 (Слишком близко,) “것 봐 쟨 또 노렸어” (Пленительный взгляд снова устремлён на тебя,) 마음 다 주면 다친다고 (Я знал: если отдам тебе своё сердце,) 웃기는 건 한심한 건 (Причиню себе боль.) 난 네 여우 짓도 (Твои искусные хитрости безумно заманчивы и страшно смертельны,) 참 매력적 꽤 치명적 (Это так забавно и грустно одновременно.)       Страсть тоже растет наравне с нежностью. Я начинаю позволять себе больше, становясь диким: жадно прижимаю Его к стене и приподнимаю одно Его белое бедро, впиваясь ногтями в нежную кожу. Я целую и кусаю Его обжигающие, мягкие губы, а Он бьется в моих руках, стеная и покрываясь испариной. Потом я позволяю себе ненасытные, тесные прикосновения к Его члену и тугому, мягкому колечку мышц между ягодицами. Иногда (крайней редко) я проталкиваю туда мокрый от слюны палец или даже два, поглаживаю Его изнутри, осторожно нащупывая сладкое место (оно плотное и нежное, ощутимое пальцами) и чувственно надавливаю на него. В эти разы Он кончает особенно бурно, хватая ртом воздух. Его ноги подгибаются, а я придерживаю Его, чтобы Он не осел. 맞아 너 좀 미친 것 같아 (Думаю, ты немного безумен,) 널 보고 있으면 미칠 것 같아 (Кажется, когда вижу тебя, я теряю рассудок,) You making me crazy I'm so into you (Ты сводишь меня с ума, я слишком влюблён,) 위험이 더 끌린 이유 (От этого опасность ещё более притягательна,) 은근히 더 즐긴 이유 (И я позволяю всё сильнее очаровать себя.)       Мне так нравится делать это у стены, прижимая Его к ней своим телом. Я позволяю себе пригвоздить правой рукой Его руки над головой, так чтобы Он выглядел уязвимо передо мной и так, чтобы Его тело начало выгибаться из-за этого положения. Он вспыхивает всякий раз, когда я это делаю, смотря на то, как прижимается моя грудь к Его, и закусывает губу. О, я знаю это чувство. Когда Он связывает меня, я тоже это испытываю. 마치 고장 난 마스크 같아 (Я слепо доверяю тебе,) 널 순진히 굳게 믿은 채 (Ты одурманиваешь меня,) 크게 숨을 들이쉬면 (Стоит лишь сделать глубокий вдох,) 날 중독시켜 oh my (Моя безупречная внешность) 겉으론 완벽한 (Делает эту игру) 내겐 위험한 게임 (Фатальной) Don't you know? Don't you know? (Разве ты не знаешь? Разве ты не знаешь?)       Со временем я осознаю, что Ему тоже это нравится, когда однажды связываю Его руки галстуком и привязывая их к спинке кровати. В ту ночь Он показывает мне, как сильно может выгибаться Его влажное от пота тело в желании быть ближе к моему, и как глубоко и неровно Он может дышать, когда я веду дорожку поцелуев по Его боку, а Он не может этому противиться, только вздрагивать и сжиматься. И как Он может чувственно раскрывать передо мной свои крепкие, гладкие бедра, когда Его возбуждение достигает пика, и как надрывно может просить Его тело о моих касаниях. Мне нравится видеть Его связанным и беззащитным под собой, нравится, как Он смущается этому, нравится, как Его накрывает волна возбуждения, когда я достаю галстук из кармана. 처음 너를 볼 때부터 느꼈지 (Я понял это, когда впервые увидел тебя,) 널 만지면 다칠 거란 걸 (Зная, что причиню себе боль,) 알면서도 난 부정하며 (Если прикоснусь к тебе,) 더 세게 널 움켜쥐었지 (Я продолжаю это отрицать.) 내 안으로 파고드는 양면의 날 (Ты словно точное лезвие, что пронзает насквозь,) 도려내도 참을 수 있어 이 정돈 (Но я не способен вытерпеть и это,) 약해진 정신 이미 알코올로 소독 (Ведь моё истощённое сознание одурманил алкоголь,) 후에 치를 대가보다 죄가 너무 달콤하기에 (Однажды я понесу наказание за этот сладкий грех,) 이미 난 멈출 수가 없었지 (Но я не могу остановиться.)       И, конечно же, Он делает это со мной, столько раз, сколько хочет и как хочет. Я позволяю Ему любые виды игр: начиная с наручников, заканчивая атласными гладкими лентами. Иногда Он завязывает мне глаза, а несколько раз даже рот, проталкивая в него резиновый шарик. Я давлюсь эмоциями, и по моему подбородку на грудь скатывается слюна, которую Он хищно слизывает. А когда Он завязает мне глаза и одновременно рот, я теряюсь в ощущениях, и с моего тела не сходят мурашки всю нашу жаркую ночь.       Отдаться Ему настолько доверительно, настолько полностью, что ты не можешь ни взглядом, ни словом сказать, хорошо тебе или плохо. Но я не жалею ни об одной секунде нашей пылкой любви. Он как будто чувствует каждое прикосновение, то, как оно отразится на мне, то, какое удовольствие должно последовать за укусом, чтобы я совсем потерялся в чувствах и наслаждении. Мне хорошо, невозможно хорошо. Он исступленно ласкает мое тело и в конце позволяет мне взорваться фейерверком в Его властных руках. 더 깊이 빠져 (Я всё глубже) 난 네가 파놓은 미친 사랑의 늪에 (Утопаю в трясине твоей безумной любви,) 다다른 것 같아 벌써 내 남은 삶의 끝에 (Наверное, вскоре мои дни будут сочтены,) 만약 다음 날 아침이 밝고 나 눈 못 뜨게 (Но если завтра наступит рассвет, а я вдруг не открою глаза) 되더라도 네 옆임이 행복해 (Знай, пока ты рядом, я буду счастлив)       В начале 2015го года выходит мой первый сольный проект, о котором я так долго просил компанию. Они в итоге соглашаются, и я с упоением прослушиваю его перед выходом. Я хотел бы, чтобы мы выпустили клип с песней "Deja-Boo", но компания настаивает на "Crazy". Не знаю, рад я этому или нет, но скорее нет. Конечно же, когда я показываю текст, я меняю некоторые слова, чтобы было понятно, что она посвящена женщине, а не мужчине.       Клип решают сделать очень сексуальным, и в нём я должен быть скован наручниками. Именно поэтому я переживаю. Я боюсь выносить свои чувства на всеобщее обозрение, а, особенно, свои желания, ведь я так долго открещивался от них. Быть связанным перед миллионами глаз, даже одетым, мне кажется чересчур. Но что я могу против компании? И, когда меня привязывают за руки, мне становится действительно страшно. Первый раз я так этого боюсь. Оказывается, что в такой позе, без Него рядом, я чувствую себя невозможно слабым и беззащитным. И я понимаю, что мне нравится не связывание как таковое, а нравится то, что Он меня защищает, когда я связан. Мне нравится быть слабым, когда Он сильный. Я знаю, что могу доверить Ему свои чувства и своё тело, и я уверен, что Он меня не обидит. Мне нужна моя уязвимость именно перед Ним, и не перед кем больше.       Когда мы заканчиваем съемки, я высылаю Ему пару фотографий, в том числе, и с ребятами из группы, и еще одну фотографию, на которой я связан. Он звонит мне и тихо говорит в телефон: - Я не хочу больше видеть такое, Джонг. Я не запрещаю тебе, но не показывай мне это, потому что мне не нравится смотреть на тебя такого, когда я не рядом. Просто не присылай мне фото, прошу, я слишком боюсь за тебя, когда ты настолько уязвим перед другими, - говорит Он сбивчиво, и Его голос дрожит. - Прости. Мне тоже не понравилось, мне было страшно и не по себе без тебя. Я так сильно испугался, что почти заплакал в конце съемок, - говорю я, ослабляя галстук.       Меня так удивляет, что Он тоже улавливает то, что чувствует мое тело. - Господи, Джонг, зачем ты позволил это сделать? - шепчет Он нежно. - Если бы меня кто-то вообще спросил, но меня не спрашивали, ты же знаешь, - говорю я обреченно. - Ненавижу все это, ненавижу, что нам приходиться делать то, что нам не нравится, - говорит Он зло.       Он редко позволяет себе злиться на компанию и высказывать что-то против ее решений. Но тут Он непреклонен. Он может вытерпеть любые несправедливости в свою сторону, но не в нашу. - Люблю тебя, - тихо шепчу я, прикрывая рот рукой.       Рядом никого нет, но мы всегда осторожны. - Люблю тебя, - отвечает Он мне. - Ты уже закончил? Тебя забрать? - Да, забери, пожалуйста.       Он забирает меня, и мы едем в отель. Всю ночь после этого дня съемок Он прижимает меня к себе, судорожно целуя. Он ложится на меня сверху, придавливая телом и не давая мне и минуты без Его тепла, а я дрожу. Меня поражает до глубины души, что Он чувствует, что мне нужно это сегодня. Он гладит меня, не позволяя себе оторваться от моего тела и губ даже на секунду, ласкает, целует меня и шепчет: - Любимый, я никогда никому больше не позволю сделать с тобой что-то против твоей воли. И себе тоже, себе тоже никогда. Я буду защищать тебя, слышишь? Всю свою жизнь буду защищать тебя и никогда больше не дам почувствовать тебе страх или боль. Я люблю тебя, Джонги, так сильно люблю, так бесконечно сильно...       И еще очень много всего, о том, какой я любимый, нежный, милый, горячий, восхитительный. О том, что Он сделает меня счастливым, что будет любить каждую минуту, что будет смотреть на меня все ночи напролет, пока я буду спать. Мое сердце разбивается на острые осколки из-за Его нежного, отчаянного шепота, а еще несколько раз я замечаю слезы в уголках Его глаз.       Этой чувственной ночью полной Его признаний и надежд, которые вырываются из Его души через пухлые губы, Он заполняет собой все пространство моей груди. Мои поджилки больше не трясутся от мерзкого ощущения одиночества и слабости перед другими. Он успокаивает меня своим теплом и нежностью, а я плачу, когда Он целует середину моих ладоней, признаваясь в любви снова и снова. Эта ночь полна непонятных, противоречивых чувств: боли, надежды, любви, неверия, одиночества всех лет, которые я был безответно влюблен, счастья от ответности своих чувств сейчас. Эта ночь останется в моих воспоминаниях навсегда, как и все ночи, заполненные Его присутствием. 이제 내겐 가 갈구해 매 순간 널 (Верное и ложное поменялись местами, и меня влечёт к тебе каждый миг,) 그 어떤 천국도 네가 없다면 내겐 지옥 (Для меня любой рай словно ад, если в нём нет тебя,) Sorry god, don't forgive my guilty pleasure (Господи прости, но не прощай порочное желание,) 더 세게 안아줘 my precious (Лишь обними моего любимого покрепче.)       Когда клип выходит, мы смотрим его вместе: Он кусает губы в начале, когда на экране появляются мои руки, испещренные венами, Его глаза вспыхивают желанием, когда показывают мои глаза с черной подводкой. Он смотрит то на мои глаза, то на губы и хрипло хвалит красный классический костюм. Замирает на припеве и выдыхает: "Черт возьми, какой же прекрасный у тебя голос". А потом, когда мелькают кадры с девушкой, а, особенно, приближение ее губ к моим, я замечаю, как сильно Он сжимает пальцами свое колено и хмурится, но ничего не говорит.       Я не думал, что Он может ревновать меня, но, кажется, что так и оно есть. Вау! А Он такой горячий даже в этом. Когда на экране появляются кадры с моим обнаженным, измазанным маслом торсом, Он удивленно выдыхает и откидывается на спинку дивана. Я заворожено смотрю на Его реакцию и вижу, как расцветают алым губы, когда Он видит мои голые руки и вены на плечах. А потом настает тот неоднозначный момент с привязанным мной, во время рэп - партии, на что Он судорожно сжимается, обхватывая себя руками. Ему не кажется это горячим, я знаю. Как и мне. Он видит, что в моих глазах отражаются испуг и боль. Не смотря на перемежающиеся кадры с моим полуобнаженным телом, Он все еще дрожит, обнимая себя за плечи. А когда показывают самый красивый момент клипа, где я вешу на серебряных цепях, подвешенный под огромным блестящим пауком, Он сильно вздрагивает. - Как тебе? - спрашиваю я осторожно, когда клип заканчивается. Он прикрывает глаза тыльной стороной руки. - Ох, Джонг, как мне? Не знаю, столько много чувств. - Ты ревнуешь меня? - спрашиваю я самое важное, что увидел в Его глазах.       Он сконфуженно смотрит на свои руки и потом кивает. Неужели Он думал, что сможет спрятать от меня ревность? - Да, - говорит Он тихо. - Ты мне не доверяешь? - Доверяю, Джонг. Я просто... Мне просто не по себе, что на тебя смотрят тысячи глаз, хотят миллионы тел, меня пугает это. Пугает, что я должен конкурировать с ними за тебя. - Конкурировать? О чем ты? Они тебе не конкуренты, Джинки, - говорю я, смотря в Его беспокойные глаза. - Никогда не были и не будут.       Он молчит. - Поверь, тебе не о чем беспокоиться, - пытаюсь я Его уверить. - И еще, мне, правда, не нравится этот образ: ты висишь на серебряных цепях, привязанный к пауку, испуганный и слабый. Неужели, ты имеешь в виду такое, когда думаешь о наших отношениях? Ты так себе их представляешь? Как золотую клетку? - Он заламывает пальцы и обеспокоенно смотрит мне в глаза. - Ох, Джинки, нет, конечно, нет! Это все компания, она заставила меня это сделать, - начинаю я. - Но текст, это же твой текст, Джонг, это твой текст обо мне? - Да, текст о тебе. То, что есть в этой песне - это не совсем о наших отношениях. Я даже не знаю, как описать то, что у меня к тебе. Мне кажется, что это давно вышло за рамки слова "любовь", но чего-то больше еще не придумано людьми. Я не боюсь тебя и не чувствую себя слабым, наоборот, я ощущаю свою силу рядом с тобой, Джинки. Но это не означает, что иногда в нашей с тобой постели я не чувствую себя вот так, как пою в этой песне. Эта песня - она о нашей постели, Джинки, о нашей жаркой и влажной постели, полной стонов и наслаждения, - заканчиваю я и смотрю на Его губы. Он долго молчит, но потом всё-таки кивает, показывая, что понял меня. - А еще, Джонг, когда я вижу твое лицо и тело, твои пальцы и губы, и, особенно, твои глаза, я не могу поверить, что ты мой. Неужели я действительно достоин того, чтобы ты был моим? Даже, если не говорить о твоей душе, о которой я могу сказать и уже сказал тебе так много, даже, если просто взять твое лицо и тело, неужели я действительно заслуживаю тебя рядом? Вот такого - страстного, горячего и красивого? - В смысле? - В смысле, Джонг, посмотри на себя. Неужели, ты не понимаешь, насколько ты красивый и горячий? На грани с безрассудством.        Его слова заставляют мою голову кружиться. - Но я никогда не думал, что ты замечаешь это во мне. Разве тебе было не все равно?       Он молчит, закусив губу. - Мне никогда не было все равно, - говорит Он глухо.       Моя диафрагма сжимается. Никогда не было все равно? Что это, черт возьми, значит? То есть, Он считал меня сексуальным и страстным всегда? Он видел мои глаза, но делал вид, что Ему плевать? - Но я не понимаю, как ты... Я не понимаю, - запинаюсь я бестолково. - Я не был влюблен в тебя тогда, Джонг, нет, по крайней мере, не так, как сейчас. Просто ты думаешь, что я не замечал твоего пыла, но я замечал. Я всегда считал тебя слишком сексуальным, и с каждым годом ты становился еще горячее. - Ох, - выдыхаю я.       Я так сильно ошибался на Его счет все это время. Он понимал страсть и желания, просто закрыл их для себя, но Он видел меня все это время, пусть и, не зная, как я Его люблю. - Так ответь мне, Джонг, неужели, я тот, кто правда может быть рядом с тобой навсегда? - Черт, Джинки, ты не понимаешь, да? Только ты и можешь быть рядом со мной, потому что моя душа, мое тело, каким бы страстным и горячим оно не было, хочет быть только с тобой. Оно твое, понимаешь? Твое, и всегда им было, как и моя душа. Если ты до сих пор в этом не убедился, то я говорю тебе это сейчас.       Я пододвигаюсь к Нему ближе, а потом решаюсь сесть сверху на Его колени, как когда-то Он сидел на моих. Я беру Его руки и кладу на свою талию, наклоняюсь к Нему, смотря в глаза, приближаюсь к Его губам и шепчу прямо в них: - Я твой. Весь, Джинки. Это тело под твоими пальцами - твое, полностью, каждый сантиметр, навсегда, - говорю я Ему жарко и низко и вижу, как вспыхивают Его глаза: сначала удивлением, потом понимание и осознанием, а потом страстью.       Он сжимает меня в своих теплых пальцах и прижимает к себе, гладя по спине, плечам, низу спины и шепчет мне в ответ: - Боже, Джонги, я до сих пор, кажется, не осознал это. Мне так трудно признаться себе, что ты со мной. Такой ты, о котором мечтает вся Корея и весь мир. И я, каким-то образом, должен выносить всю твою страсть, которую не способен вынести даже весь мир. А я ведь один человек, Джонг. Как мне с этим справиться, как мне справиться с тобой?       С ума сойти! Он боится того же, что и я! Боится не справиться с моей страстью так же, как я боюсь не справиться с Его. Все это время я был сосредоточен на своей любви к Нему и своих чувствах, не осознавая, как же хочет и любит меня Он. Внезапно, я окунаюсь в воспоминания всего того, что между нами было, и впервые понимаю, как сильно Он меня любит, как безумно, как нежно и как страстно. Это понимание кружит мне голову. Я был так поглощен Им, не видя, как Он поглощен мною, полностью, без остатка. - У тебя это получается с легкостью, любимый, - шепчу я Ему, отодвигаясь и смотря в Его любящие глаза.       Ничего ведь не поменялось, вообще. В Его глазах, когда они направлены не на меня, плещется те же легкость и спокойствие, что и раньше. Улыбка такая же невинная, а губы все такие же девственные на вид, как будто не они так ярко вспыхивают передо мной, не они с таким умением заставляют меня стонать от наслаждения. Если бы я не знал, что происходит в нашей с Ним спальне, я бы никогда не поверил, что Он изменился.       Мы долго обнимаемся, а Он все время повторяет, что я Его, будто пытаясь убедить себя в этом. Мое сердце почему-то колет больной иглой от того, как нежно Он молит меня быть Его навсегда.       В середине года, в мае, мы снова меняем концепт, выпуская наш четвертый полноформатный корейский альбом "Odd". Нас опять красят: я снова с серебристыми волосами, Кибома делают разноцветным, Тэмина осветляют и красят кончики его волос в фиолетовый, Минхо становится светло-каштановым, а Его красят в неожиданно розовый, такой нежный, словно сахарная вата. Первое, что я говорю, видя Его: "Вау!", и просто не могу оторвать от Его лица свой взгляд, а Минхо толкает меня, чтобы я не пялился. Они все стараются каким-то образом защищать нашу любовь, хотя обычно мы и сами справляемся на ура.       Когда мы снимаем тот момент, где девушка раздевается перед Ним до купальника, мое сердце жалобно трепещет. Я никогда не видел, чтобы кто-то чужой приближался к Нему настолько близко. А когда она смотрит на Его губы и тянется вперед, я зажимаю свой кулак так сильно, что когда открываю его, то вижу кровавые следы от ногтей. Он приподнимает руку, прикрываясь, и я вспоминаю наш момент в ту ночь, когда я впервые поцеловал Его. Тогда Он не отгородился от меня. Я только сейчас, наверное, до конца понимаю, как Он хотел того поцелуя. Если такой стеснительный человек как Он не прикрыл свои губы, тогда сколько же времени Он хотел нашего поцелуя на самом деле? Неужели весь тот год после моего признания? Как же мучительно в этот момент я мечаю сделать Ему предложение.       Вообще, я думаю об этом уже давно. Просто сейчас, осознавая, что нашим чувствам уже несколько лет, я хочу этого еще сильнее. Я изучаю наше расписание, находя пару выходных, и отпрашиваюсь у компании на четыре полных дня. Они с неохотой соглашаются.       Не знаю, почему я выбираю именно Скандинавию, но скорее всего, потому что мы там не особо популярны, и вряд ли нас узнают на улицах. К тому же в Европе мы можем не прятать наши поцелуи. Да и, честно сказать, меня привлекает Скандинавия, и мне хочется сделать Ему предложение там. Можно будет найти какой-то старый уютный домик, а может быть даже небольшой замок. Это было бы так необычно, и Он никогда не догадается, зачем я Его туда привез.       Я рассказываю Ему о путешествии перед самым отлетом, а Он сильно удивляется и начинает волноваться, слегка паникуя и беспокоясь за наши навыки английского. Перелеты туда и обратно очень долгие, и мы потратим на них почти целый день из четырех, но я всё равно нахожу небольшой уютный домик на самом краю пригорода Копенгагена, около кромки леса. До него будет не очень просто добраться, но вид вокруг него стоит того. Он точно будет в восторге, когда увидит.       Мы собираемся, умещая все свои небольшие пожитки в один чемодан, и вылетаем в ночь, чтобы не тратить пол следующего дня на перелет. Еще немного, и я буду иметь право держать Его за руку на улице и даже целовать, и никто из прохожих не только нас не узнает, но еще и не будет против двух влюбленных парней. Я не могу поверить, что где-то в этом мире есть такие места, в которых нет полных ненависти взглядов, осуждающих, что мы посмели любить не тех и не так.