Бориска. Папин бродяга, мамин симпатяга

А покуда Тамара Пустынная и Хавроша Узумаки наперебой тыкали портретами пропавших детей в программе «Жди меня», в Малый Коноховск пришло сразу три вещи: май, известие от Семена Учихи о каком-то сверхважном свитке Гули Ооцуцуки и пора экзаменов на каратиста второго уровня. И если май был явлением ожидаемым, известие Семена тоже — этот хитрый черт к письму председателю сразу же прикрепил номер своей новой карты и конверт для денег, то экзамены подкрались незаметно. Сенсеи, поняв, что провтыкали целый год, в течение которого обязаны были подготовить школоту к поединкам и испытаниям, чувствовали дискомфорт и грядущие пиздюли от министерства образования. А потому единогласно решив уложить год тренировок в неделю перед экзаменом, усиленно взялись за борзую малоконоховскую молодежь. — Тренируем скорость! — гаркнул Олег Учиха, собрав Чоткую Акимичи и Илью Яманака во дворе. — Скорость — важный друг каратиста. На счет три… — Олег-сенсей, вы че, — бледнела Чоткая, пятясь от вольера с голодными ротвейлерами, коих было решено завести в качестве понтов и охраны от Банды Бьякуя. — Вы че, выпустите на нас собак?! — Да ты что такое говоришь! — ужаснулся Олег. — Чтоб сенсей на учеников… это не по-понятиям! Не так учил мой сенсей, Четвертый Председатель, хороший мужик был, я о нем не расскаазывал, он учил меня вместе с сослуживцем, которому выбили арматурой глаз… — Олег-сенсей! Вы точно собак не выпустите? — Я — нет, — подтвердил Олег. — Он — да. Давай, Мордатый! Радостный дед Мордатый, гогоча, распахнул дверцу вольера, и под громкие вопли перепуганных детей, пошел наслаждаться пенсией в другой двор. Библиотекарь школы каратистов, страдающий извечной аллергией на пыльцу, кошек, укусы комаров, траву, солнце, цитрусовые, лактозу, моющие средства, пищевые красители, Козерогов и синтетику, поправил на переносице окуляры. Наблюдая за тем, как вдали, убегая от собак, вопит неполный состав команды Илья-Шмара-Чо, библиотекарь повернулся к своим воспитанникам. — Итак, кто мне скажет, какова главная идея романа-эпопеи Михаила Шолохова «Тихий Дон»? — Соплежуев-сенсей, — протянул Макар Ли, безо всякого энтузиазма полистав толстенный фолиант. — А вы уверены, что это поможет нам сдать экзамен на каратиста второго уровня? — Да, — жалобно поддакнул Денчик Каминаримон. — А мне вообще норм заходит, — произнес Игнатий Юино, увлеченно перелистнув страницу. — Такой экшон… На полянке неподалеку, слушая отзывавшиеся эхом детские крики и лай собак, тренировалась и команда номер пятнадцать под наставничеством Нежного Хьюги. — Нежный-сенсей! — окликнула Сулико, мастерски метнув отвертку в дерево, но чуть случайно не пришибив подругу Нину. — У нас получается? Нежный, не отрываясь от планшета, где просматривал «Игру Престолов», закивал. — Девчата, молодцы, красоточки вообще, всех порвете, Нина следи за чакрой… Умнички мои, гордость села. — Он нихрена не смотрит, — прошипела одна из девчат-умничек. — Не говори так, — ужаснулась Сулико. — У него же глаза как у Элджея! Легендарный Бьякуган! Он наблюдает за нашими тренировками сквозь планшет. Сокомандницы закатили глаза и отправились выковыривать отвертки из дерева, а старательная Сулико, глядя восторженными очами на то, как ее кумир в тенечке грызет чипсы и ругается на каких-то Ланнистеров, влюбленно прошептала: — Наш сенсей — великий каратист. Еще один великий каратист, тренировал свою команду с еще меньшим упорством. — Тэ¬-э-экс, — протянул заспанный Конохомаров-сенсей. — Вот от той грядочки и до выгребной ямы. Травы шоб не было. Сарочка Учиха и Мстислав Загадочный переглянулись. — Сенсей, а как это поможет нам стать каратистами второго уровня? — Это — тренировка выносливости и контроля чакры, Славик. Давай, все погнали. И пока юные каратисты в поте лица готовились к экзаменам, председатели сел-побратимов тоже вовсю готовились к этому важному мероприятию. Внеочередную сессию народных депутатов решено было провести в Малом Коноховске, дабы обсудить целый ряд насущных важностей: будущий экзамен школьников, повышение уровня безопасности и новое руководство одного села-участника Альянса Каратистов. — И вы эти шахматы прям из хлеба сделали? — восторгался Бориска Узумаки, которого председатель Иосиф из дружественной Кумогакуровки привез домой после того, как охота на Банду Бьякуя неожиданно привела двух малоконоховцев во Владивосток. Председатель Иосиф — мужчина авторитетный и представительный, закивал, затушив самокрутку об окно поезда. — Огонь! — восхитился Бориска. — Шмарик, шо ты там, иди сюда! Шмарик сидел в купе и увлеченно хлебал чай смоляного цвета, состряпанный председателем Кумогакуровки посредством заливания стаканом кипятка двух пачек черного чая. — Ля, а Шмарику чифирок ваш зашел. — Ну так, а то, — кивнул председатель и высунулся в окно. — Чуешь, навозом и спиртом потянуло? — Подъезжаем! — Во-во. Бери, Бориска, пакет и идите с чифирщиком малолетним постельное по вагону соберите. — Проводнице сдать? Председатель Иосиф хитро прищурился. — Н-да, конечно, проводнице. Давай, бегом. Наконец, выскочив на родную землю малоконоховскую, Бориска сделал жадный вздох. И пока дядя Киллер Би и дядя председатель скандалили с проводницей, на пацанчика кинулась с объятиями мать. — Бориска! — вопила Хавроша, заливая станцию слезами. — Сыночек! Где ты шлялся две недели?! — Ма, хорош че ты ну, — радовался Бориска. — Мы село спасли, Банду Бьякуя задержали, деньги вернули, но Шмарик ссыканул прыгать… то есть, был слишком робок, чтоб сойти с поезда на ходу, поэтому мы доехали до Владивостока. Тамара Пустынная, громыхая на всю станцию, явно восторга Бориски не разделяла. — … а потом нас дядя Иосиф сводил на экскурсию в исправительную колонию, а потом нас еще гороховой кашей накормили, прикинь, ма, я за столом с одной миски с вором в законе хавал. Я теперь самым блатным в селе буду! А потом мы еще случайно Шмарика там забыли, и он три дня сидел с цыганами… — Ой, спасибо вам, Иосиф, шо дети целые, здоровые, — кивала Хавроша. Председатель смущенно отмахивался. И пока счастливый Бориска кинулся понтоваться своими приключениями перед корешами, председатель направился прямиком в сельсовет, ибо времени на банкет не было — долг превыше всего.

***

Когда пятерка председателей собралась в сельсовете, первым делом Никита Узумаки принес благодарность дружественной Кумогакуровке за возвращение детей домой. — И шобы все стояло, и шобы все было. От так вот, — высказал Никита свой очень незамысловатый тост. Тост председателям понравился. — Господа, — объявил Шуганный, как личный помощник председателя. — Баня готова, девки готовы, Майя Васильевна, вам девок не предлагаю, Шестой Председатель щас придет. Первым подсуетился молодой, но перспективный политик из солнечного Сунагакурска. — Сворачиваем шашлыки, не дай Боже баня остынет. Никита, погнали… — Товарищи господа, сели, блядь, на места, — прикрикнул Иван Учиха, смекнув, что председатели уже мысленно дегустировали домашнее винцо в предбаннике. — Он такой негативный у вас, я в ахуе вообще, — прошептал Гарик, усевшись нехотя обратно. — Перейдем к вопросу важному, о котором Никита Михалыч, вероятно, забыл… — Я? — По-любому забыл, — кивнул Иван. — А потому считаю нужным обсудить смену действующего руководства в Каменной Ивагакуровке. — Шо? — Шо? — Шо? Иван закрыл лицо рукой. — Что, никто не заметил, что Прохора в кабинете нет? — М-м, че за Прохор? — отозвался Гарик Пустынный. Иван заскрипел зубами. — Напоминаю, что съезд Альянса Каратистов посвящен не только грядущему экзамену школьников и банкету в бане, но и смене руководства Каменной Ивагакуровки. Прохор, он же Третий Председатель, он же Дед-Клептоман, был отправлен на пенсию в связи с возрастом и потерей популярности у электората. — Ну, за Прохора. Стаканы звякнули. — Таким образом, новым председателем Ивагакуровки была избрана внучка Прохора, каратистка третьего уровня, — читая с протокола собрания, сообщил Иван. — Оксана. Вот она. И ткнул пальцем в молчаливую короткостриженую мадемуазель в коротком красном платье, сидевшую по левую руку от Никиты Узумаки. Никита аж бутерброд с икрой на документы выронил. — Тю, а я думал это путана, которую Шуганный привел, — шепнул он Гарику. Гарик закивал. — Хуясе, — проговорил Иосиф. — Ну, — моргнула поволжская председательша. — С должностью вас, Оксана. От неловкого момента могли бы спасти торопливые шаги за дверью и явление Шестого Председателя Малого Коноховска коллегам, но Евкакий-сенсей, попутно пряча окурок за спиной, сразу зашел не с той с стороны в дипломатии. — Драстуте, драстуте, еле вас нашел, шел на запах перегара Майи Васильевны. Все обсудили? Хорошо, молодцы, продуктивно, опа, а Шуганный уже привел путану? — Евкакий-сенсей, это председательша вместо Прохора, — прошептал Никита. Сенсей аж глаз вытаращил. — Серьезно? Смущенная председательша кивнула. — Ни слова больше, — подсев рядом, произнес Евкакий Хатаке. — Несмотря на свои семнадцать, Оксана Петровна — очень перспективная каратистка, которая несет в себе волю камня, — сжав кулаки, гордо произнес личный помощник новоявленной помощницы. Евкакий-сенсей, как раз начав заливать что-то про дембельский альбом, снова вытаращил глаз. — Скока-скока? — Семнадцать. — Восемь лет строгача, — зловеще прошептал Иван Учиха. Оксана Петровна снова смущенно улыбнулась. — Да ну нахуй, — перекрестился Евкакий, подсев к поволжской председательши. — Вот за что Майку люблю, по ее опухшим щам сразу видно, что ей сорок пять. Никита, поняв, что нужно брать ситуацию в свои руки, пока Иван Учиха не разбил ему нос папкой с протоколом собрания, Евкакию-сенсею не выбили карандашом второй глаз, а Гарик Пустынный не скормил все бутеры с икрой голубям, запахнул форменный плащ. — Поговорим об экзамене…

***

— Помогите! Люди! — Крики детей и лай ротвейлеров пронесся по селу снова. Бориска, завертев головой, пожал плечами и повернулся к сокомандникам. — И короче так мы всех их и раскидали в поезде. И я ж это, с подарками. И раскрыл пакет. — Славик, вот тебе четки из хлеба, я сам сделал на мастер-классе в исправительной колонии. Мстислав просиял и прижал сувенир к груди. — Сара, а тебе во, — смутился Бориска. И протянул своей зазнобе перевязанный ленточкой айфон. Сара ахнула. — Папин айфон… — Я за него всему поезду дышло раскроил, — хвастал Бориска. — Бориска… — Да лан, малыха, шо ты в самом деле. Я ж так-то гусар. Но, вдруг поняв, что сердце неприступной Сарочки оттаивает, решил перейти к более активным действиям. Ну, а вдруг. — Может, го сегодня на рыбалку, за карасями. Ты мне червей накопаешь, а? Как тебе такое предложение? — Ну го. Бориска аж покраснел, затем побледнел, потом почувствовал, как немеют щеки. — Сара, шо, правда? И случилась бы, по-любому случилась бы искра-буря-безумие, если бы кто-то не нагнал каратистов и не треснул Бориску по спине тростью. — Ля! Круто обернувшись и увидев борзого сгорбленного деда с красным носом и единственным железным зубом. — Шо тебе надобно, старче? — прорычал Бориска. Дед снова замахнулся тростью. — Требую немедля сопроводить меня в сельсовет для решения государственных дел! Бориска и Мстислав переглянулись. — Ой, — спохватилась Сара. — Это же дед Прохор… Третий председатель Ивагакуровки. Дед закивал. — Дед Прохор? Сара, прячь айфон, а то спиздошит, — фыркнул Бориска. — Ой, точно. Прохор обиделся. — Требую немедля сопроводить… — Не, долго. Го, Славян, миледи. — Бориска, сволочь! Я ж тебя из роддома забирал! — Хто? — Я! — Да у нас роддома нет в селе. Прохор сплюнул на землю, поняв, что авторитетом у молодежи не пользуется. — Стойте, ироды, — окликнул он. — Дам пятьдесят рублей. Сара лихо обернулась. — Щас моя Сара его размотает, — шепнул Бориска.

***

— Ироды окаянные! — ругался Прохор. — За пятьсот я сам дойду! — Вперед и с песней, Прохор-сан, — кивнула Сарочка. — У нас как раз голодные ротвейлеры по селу бегают. — Да помогите, люди! — орал Илья Яманака, вскарабкавшись на фонарный столб от собак. Прохор задумался. — Ладно, аферистка малолетняя, давай за пятьсот. — Не, семьсот короче. Прохор взвыл. — Мальчик, — повернулся он к Мстиславу. — Ну ты-то хоть! Вижу, глаза у тебя ясные, добрые, в тебе дух честного каратиста так и чувствуется. — Навряд ли, — протянул Бориска. — Он из Задрищенска. Прохор вытаращил глаза и приоткрыл рот. Мстислав кивнул. — Вот оно как, — прищурился Прохор. — Вот оно, значит, как. Понятно все с тобой, Мстислав. И зацокал тростью по направлению в сельсовет, бормоча себе что-то под нос. — Че это с ним? — нахмурился Мстислав. — Хз, — отмахнулся Бориска. — Но точно ничего подозрительного, отвечаю.