Битва за реальность

      Чей-то шершавый язык лизал мне лицо. Я распахнула глаза и тотчас резко села, с пронзительным визгом скидывая «нечто» на пол. С тяжёлым плюхом мой «будильник» приземлился и, как ни в чём ни бывало, принялся нализывать лапу. А я со смесью удивления и ужаса созерцала миниатюрного тигра. А это был именно тигр — тигриная морда, мощные тигриные лапы… Разве что размером с небольшую собаку. И только где-то в дальней части разума было чёткое осознание, что это мой кот. Я даже объяснить не могла, откуда такая уверенность, но я действительно знала это наверняка. — Ты чего вопишь? — В комнату вошла сестра, не прекращая расчёсывать волосы. — Таня! Там это… там… — Я вдруг начала заикаться, в миг потеряв дар речи, но продолжая судорожно жестикулировать, и, кажется, сестре это не понравилось. — Что «там»? — разделяя слава, суровым тоном спросила она, ставя руки на пояс. — Тигр!       Сестра издала свой фирменный смешок — от него хотелось провалиться сквозь землю. А ещё встать и уйти из комнаты, хлопнув дверью, но за многие годы её насмешек у меня уже выработался иммунитет, да и кот, превратившийся в тигра, сейчас волновал меня куда сильнее. — Да ты сама посмо…       Я повернулась в сторону, где ещё мгновение назад намывался тигр, и слова застряли у меня в горле. Никакого тигра. Наш котейка… Смотрел на меня жёлтыми глазами и не понимал, почему я так вытаращилась на него. Я медленно развернулась к сестре. — Таня, кажется, у меня крышак едет… Я совершенно чётко видела здесь тигра! — Ну да, конечно! — Таня уже собиралась выйти из комнаты, как вдруг я её остановила внезапным окликом: — Стой!       Удивлённо вскинув брови, она уставилась на меня, молча требуя объяснений, а я, не веря своим глазам, разглядывала её. И как я раньше не заметила, что и она изменилась? Длинные прямые волосы теперь доставали до талии. Концы были розовыми — она делала так и раньше, но краска давно уже смылась. Зелёные глаза стали практически изумрудными и более выразительными. Даже фигура у неё изменилась: она явно постройнела, став чуть ли не тощей, да и мне показалось, что даже ростом теперь она выше. Как такие преобразования могли произойти всего лишь за один день?       Потом я вспомнила всё, что предшествовало моему возвращению домой, и отдёрнула рукав кофты. Так и есть, поганые уродские цифры никуда не исчезли. И, не в силах больше совладать с собой, я прямо на месте заплакала: молча и беззвучно, но Таня всё равно это заметила.       Я кожей чувствовала её раздражение, но она всегда оставалась моей сестрой и, как бы там ни было, игнорировать мои слёзы сейчас не смогла. Сев на диван рядом, она ещё некоторое время помолчала, а после, чуть наклонившись и заглядывая мне в глаза, спросила: — Ну? Что с тобой происходит? — Я не знаю! — срывающимся голосом выдохнула я. — Какая-то хрень происходит. Я вообще перестала что-либо понимать. Может быть, я и правда схожу с ума, Таня? Я в упор не помню, когда ты покрасила волосы и… откуда у тебя это платье?       Лицо Тани оставалось беспристрастным. Она слушала меня, плотно сжав губы. — Таня… А что если…       Я не договорила, додумав страшную мысль сама. А что, если эти татуировщики меня накачали какой-то наркотой, и теперь у меня проявляются самые настоящие глюки? Воображение любезно подсунуло образы, как я уже сама пытаюсь достать себе где-то отраву, тыкаю себя иглами… — Оля, ты меня слышишь?       Голос Тани вернул меня в реальность. Я уставилась на неё во все глаза, словно надеясь, что она сейчас скажет мне что-то такое, что разом прояснит весь этот бред. — Нам сегодня идти в поликлинику, ты забыла? — Э-э-э… — протянула я, не осмеливаясь признаться, что ни про какую поликлинику я ничего не помню.       И Таня верно расценила моё замешательство. — Забыла, — даже как будто с неумело скрываемым злорадным удовлетворением произнесла она. — Собирайся, копуша!       Она, вспорхнув с дивана, мигом преодолела расстояние до двери и вышла в коридор.       Я хотела крикнуть ей вдогонку что-то обидное, потому что слово «копуша» меня выводило из себя, учитывая, что копаться как раз-таки любила Таня: она постоянно опаздывала, даже на свиданку, всегда убегала, не успев допить кофе…       Но спорить было лень. Мне всё равно никогда не удастся её перевоспитать. Поэтому, в очередной раз загнав обиду подальше, я откинула одеяло и, подойдя к зеркалу, уставилась на себя сощуренными спросонья глазами.       Видок был так себе. Бледное ненакрашенное лицо, опухшие глаза от постоянных слёз, светло-русые волнистые волосы растрёпаны, мешковатая синяя кофта, в которой я вчера так и уснула… Вот кофту я любила, но сейчас она была мятой. А впрочем… если умыться и причесаться, станет более менее приемлемо.       Дождавшись, когда Таня освободит ванну, я по быстрому привела себя в порядок и уже через пятнадцать минут натягивала кеды в коридоре. Таня стояла тут же в углу, недовольно скрестив руки на груди.       Я выпрямилась и объявила сестре, что готова. И в этот момент я вдруг поймала себя на мысли, что выглядит она потрясающе, как с обложки журнала… В общем-то, я всегда знала, что она красивая — намного красивее меня — но вечно недовольное выражение лица просто напрочь убивало её обаяние. Мне так сильно захотелось увидеть её улыбку — прямо сейчас, сию же минуту — что я даже собиралась обнять её, как в детстве, когда мы ещё были дружны, но она потянулась к ручке двери и вышла в подъезд.       Пока она крутила ключи в замке, я разглядывала ядовито-салатовые стены. Салатовые? Разве они всегда были такими?       Таня нажала на кнопку вызова лифта. Время тянулось поразительно медленно. Я сверлила взглядом небольшие экранчики над дверями лифта, на которых показывался номер этажа и направление движения кабины, но на всех пяти светились дразнящие чёрточки, лишая меня всякой информации. Стоять без дела наскучило очень быстро, и я уже засунула руку в карман за телефоном, как вдруг чёрточки сменились цифрой «101» в сопровождении стрелки, направленной вниз. С четверть минуты я таращилась на неё, не веря своим глазам. А потом моё сознание затмила паника. Если изменение цвета стен в подъезде я ещё могла списать на свою невнимательность, то количество этажей… Их было всего двадцать! Я каждый день каталась в этом лифте, и там всегда было только двадцать кнопок!       Чувствуя себя так, будто весь мир сговорился, чтобы меня разыграть, я решительно повернулась к Тане с намерением потребовать объяснений: если она сама не сможет сказать, как всё это расценивать, то пусть хотя бы объяснит, почему так спокойно реагирует на творящуюся вокруг дичь.       Но только я открыла рот, раздался характерный звук, и дверцы дальнего лифта — вовсе не того, который ехал с призрачного сотого этажа — раздвинулись, демонстрируя ярко-жёлтые стены. Я даже не стала фиксироваться на том, что они раньше тоже были другого цвета, мне просто хотелось уже скорее вырваться на улицу и вздохнуть относительно свежего, загазованного выхлопами автомобилей воздуха — может быть, хоть это как-то прояснит мои мысли.       Таня, вперёд меня, шагнула в лифт, как вдруг пол под её ногами исчез. Она полетела вниз.       Моё сердце замерло. Я стояла на краю возникшей из ниоткуда пропасти и собственными глазами видела, как падает моя сестра, задевая элементы арматуры.       Крик застрял в горле. А может я просто оглохла от ужаса. Пульс отдавался в виски гулкими ударами. Беспомощность сковала меня. Я даже была не в силах заплакать. Время издевательски замедлилось, растягивая кошмар.       Мне хотелось остановить гравитацию. Повернуть время вспять. Что угодно сделать, лишь бы этого не случилось. Хотелось прыгнуть вслед за ней, хотя это никак бы её не спасло.       А потом она приземлилась лицом вниз. Расстояние до неё было метров двадцать, но я могла разглядеть каждый волосок на её голове, каждый шов на одежде.       Я упала на колени и, дав волю слезам, громко завопила, выкрикивая её имя. Я просто не могла в это поверить! Я злилась на судьбу, на этот мир, отнявший у меня сестру, на лифтёров, на всех…       И вдруг она шевельнулась и поднялась на ноги.       Я резко прекратила свои рыдания. Она жива? Она жива! Даже никаких ушибов и травм не видно. Она задрала голову вверх, и меня пронзил её раздражённый взгляд. Я почувствовала себя виноватой. За то, что не шагнула первой в лифт. Что забыла про поликлинику. Что сбежала накануне из дома… — Таня! — Я закричала настолько громко, насколько были способны мои связки. — Не бойся, я сейчас к тебе приду! — Ладно. — Она ответила спокойно и небрежно. Казалось, что она как раз не пытается говорить громко, но слышала я её почему-то прекрасно. — Иди давай. Я пока тоже попытаюсь найти выход. — Хорошо! — Я поднялась с пола, но мне почему-то не хотелось уходить прямо сейчас. Хотелось сказать что-то, чтобы она поняла, как сильно я её люблю, невзирая на наши постоянные ссоры и расхождения во взглядах. Но времени терять было нельзя, поэтому я лишь крикнула: — Жди меня, я постараюсь поскорее!       И я рванула в сторону лестницы. Уже сбегая вниз по ступенькам, судорожно соображала, как мне попасть в лифтную шахту. Я понятия не имела, куда мне кинуться, как только я достигну первого этажа. А как там Таня? Как она будет выбираться оттуда? Может, надо было звонить какому-нибудь ремонтнику? Но где найти номер?       Лестничная площадка не освещалась, и лишь с улицы просачивалась малая доля солнечных лучей, поэтому я бежала практически на ощупь, то и дело спотыкаясь и не падая лишь потому, что мёртвой хваткой вцепилась в перила. Страх и мысль о том, что сестру надо спасать, неумолимо гнали меня вперёд. А может, сбегать в соседний корпус, где сидят коммунальщики? Вряд ли они сами полезут в шахту, но хоть телефон ремонтников скажут. Наконец-то я достигла долгожданной последней ступеньки и, на ходу нажимая кнопку, открывающую дверь, выскочила на улицу.       Двор был весь запорошен снегом. Белые снежинки красиво кружили в небе, опускаясь на землю. Зрелище завораживало, но… сейчас же август! Что за?..       Не в силах больше понимать творящийся вокруг бред, я уселась прямо на ступеньки крыльца и в который раз за сегодняшний день зарыдала, чувствуя, как слёзы обжигают кожу. Я плакала от безысходности, от невероятной жалости к себе, от полнейшей растерянности.       Наверное, я так просидела очень долго. В какой-то момент меня охватила безумная ярость и, вскочив на ноги, я начала распинывать снег. — Ненавижу это всё! Ненавижу этот грёбаный лифт! Этот дурацкий снег! Дурацкий дом! Дурацкая татуировка!       В этот момент меня нисколько не волновало, как я могу выглядеть со стороны. Да и не было тут никого, но накопившееся напряжение очень хотелось выплеснуть хоть как. Но я устала очень быстро. В последний раз взметнув ногами снег, уселась прямо в сугроб и, обхватив колени, устало уткнулась в них лицом. Сил больше не было даже на слёзы. — Ладно, сейчас я досчитаю до пяти и пойду к коммунальщикам, — тихо, почти беззвучно прошептала я и принялась считать, но не успела дойти и до цифры три, как меня отвлёк чей-то голос. — Хей, Оля! Давно не виделись! Ты как?       Я вскинула голову и устремила взгляд в сторону, откуда раздалось приветствие. В нескольких шагах от меня стояли Алексей с Евгением и улыбались так радостно, словно увидали старого друга после долгой разлуки.

Times are breaking down, I know that i see it if it was my destiny, My destiny. My dreams are falling down, I remember we used to be a tragedy, The best tragedy. Never was, never ever will be, Never was, only you can save my life, Never was, never ever will be, Im falling, im falling down.*

_____________________________________________________________________________ Времена меняются, Я знаю, что увидел бы это, если бы это было моей судьбой, Моя судьба. Мои мечты теряют смысл, Я помню какой мы были трагедией, Лучшей трагедией. Никогда не были, никогда не будем, Никогда не был, только ты можешь спасти мою жизнь. Никогда не был, никогда не буду, я падаю, я падаю вниз. © Cloud 9+ — Best Tragedy